***
— Через зеркало ты привязана не только к Глебу, но и к Валялкину. Вас надо разделить. Всех троих, — холодно пояснила Медузия. По крайней мере, Бейбарсовым хватило ума выяснять отношения под драконбольным куполом… Силы у них оказались примерно равны, это отметили все зрители. Один более опытный, у другого — то, что Глеб еще не успел получить: могущество, дарованное сделкой с хаосом. Парадокс был отмечен Шурасиком: по сути, то являло собой схватку сил одного и того же человека… Тарарах, собственно, в процессе этого занимательного зрелища больше опасался за старшего некромага, с которым все еще находился в тесной связке его любимый ученик… Опасался зря: несмотря на «финтифлюшки» и бонусы от сделки, Ант намного чаще прикрывался или улепетывал по полю. В серьезность «сражения», разумеется, никто не верил, но это стало делом принципа. Извечная проблема отцов и детей… — Становитесь в треугольник. Как и сказала, мы отделим от вас обоих Гроттер, затем разорвём уже вашу связь. — Нет, — вдруг покачала головой Таня. — Отрежьте их друг от друга, и меня от Ваньки — но не от Глеба. — Но… — Лигул сказал, что мы связаны. Пусть игра идет, как он «планирует»! Мы подстрахуем другого, и удержим от падения во тьму — но до той поры пусть ничего не заподозрит. — Некромаг уже… — Нет! — вспыхнула девушка. — Пока жив человек, он будет стремиться к свету. Я не позволю ему упасть в Тартар. Надеждою… будет. Доцент Горгонова сначала бы спросила директора, но время… Впрочем, Сарданапал всегда уважал чужое право. — Медузия Зевсовна. Сделайте, как она говорит, — неожиданно вступился Ванька. — Это, действительно, лишь их дело. — Уверена, Гроттер? — вопросил Бейбарсов, и Таня кивнула. — Ты же теперь точно никуда не денешься. Как же продолжишь от меня носиться, если… — Я и так от тебя никуда не денусь, — мрачно возразила Таня. — Понимай, как хочешь. За эту неделю Ант умудрился покорить всех — ровно в той же степени, что и взбесить. Некромаг со светлым… почти светлым эйдосом! Опять же, даже Ванька «умыл руки». Самопожертвование у породы «крестников Аиды Мамзелькиной» не в чести, но сын Гроттер, видимо, плевать на это хотел. — Что же… Ваш выбор, магспирантка, — вздохнула Горгонова. — Надеюсь, он правильный. Да поможет вам свет. Песнопения продолжались около нескольких часов — и, следует отметить, Таня прежде не видела такой магии, такой сложной, тонкой и изматывающей. Впрочем, следует отдать госпоже Горгоновой должное: та отлично держалась. А быть может, ей Ягге помогла с энергетическими зельями — как иначе проводить настолько трудоёмкий ритуал?! Выдохнув, женщина подняла нож и провела между Таней и Валялкиным длинную черту, точно отрезая невидимые нити. — Отходи, — и Ант мягко потянул ее назад. — Теперь все будет происходить лишь между этими двумя. …Таня сидела на скамейке. Долго, сколько могла — а Медузия все читала заклинание за заклинанием, один час, другой, пятый… В какой-то момент ее сморил сон, и она уснула на плече у будущего сына, в уголке комнаты на скамейке. Заглянувший на огонек Ягун, кажется, сунул ей термос с бульоном, только она отмахнулась, хотя и желудок уже сводило, и… Не могла она подняться, отвлечься, выйти, и дело не в моральном праве! Снова об одном и тоже, снова та же проблема, и не отпустишь ее. Глеб всегда вызывал у нее раздражение и желание спорить до хрипоты в горле, а как нагло он лез в ее жизнь, в ее отношения с Ванькой! Она же считала, что искренне его ненавидит — да так, что на драконбольном поле почти что призналась в любви… Время — бурный поток, говорил академик. Бурный и удивительный. И теперь она спит на плече у копии самого немыслимого из своих ухажеров. Угораздило же… — Все? — пробормотала она, когда ее подняли на руки и понесли. — Все, — тихо отозвался Глеб. — Идем спать. — Я готова поделиться одеялом, — сквозь сон произнесла рыжая. — Но распустишь руки — и ты живой труп. — Я и так всегда мертв. — Ты понял, что имею ввиду, — и девушка устало зевнула. Она этой ночью, наконец-то, согрелась: впервые после возвращения с Тартара. Да и Бейбарсов, как признает намного позднее, выспался: прежде мысли Валенка нет-нет, но проникали в его голову, нарушая его мир. Нить Ариадны была возвращена в контрабас, но ее тень все еще незримо связывала их души. И не сказать, что эта связь грела, но… Она не просто так отказалась разрезать нить: с ней Тане было проще принять новое будущее, будущее без Ивана. Будущее, за которое она и боролась: с драконболом, с учебой, с… Ребенка она, впрочем, так рано не планировала, да еще и от Бейбарсова, только снова надо делать, как от нее ждут! По крайней мере, ночью тот вел себя самой паинькой: лишь обнимал за талию, принюхивался к волосам, и ничего более не вытворял, ибо сам вымотался, как вьючный ослик. Вновь Таня проснулась далеко после полудня, точно не Глеб, а она участвовала в изнуряющем ритуале — точно не она проспала половину процесса на скамейке… — Что у нас нового? — отозвалась девушка, приподнимаясь на локтях. — Ритуал проведен, Сарданапал уничтожил зеркало. Все прекрасно, — изрек восседающий на подоконнике Глеб. — Пуппер вернул нож Кощееву. — Как?! — При визите к нему засунул артефакт в одно из яблок на столе, наследил своими отпечатками. А когда Бессмертник позвонил и, брызжа слюной, вопросил «какого лешего», ответил, что был пьян и забыл, что «кормил дорогую Дженни фруктами, а Дженни как некромагине параллельно на все и вся, вот и не обратила внимание на Эзахеттр». — И? — заинтересовалась Таня. — А что нож пропал из хранилища? И все его искали?! — Опять же, был пьян… И подозрительного и вправду не видел — себя-то он подозрительным не считает! Председатель вне себя, а Пуппер ржет аки конь, он дорвался до безумства, и Жанна заливается ничуть не тише. — Она больше не психует? — Неа. Но и Припятская пока ничего больше не писала. Не обращая внимание на заинтересованность в черных очах, Таня вскочила и принялась натягивать джинсы. — И что теперь? Что говорит наш сыночек? — выдавила она. — Что спокойный месяц у нас есть, а там новая напасть. А до тех пор… — Что до тех пор?! Почему из тебя сегодня и слова не выдавишь?! Очень ей хотелось на него сорваться, особенно после ночевки в одной кровати. — …До тех пор у него отпуск. Он, Пуппер, Гломов и Шурасик умотали на рыбалку. Прихватив с собой Горьянова и Ягуна. — Чего?! — У них собрался отличный мужской коллектив, и я решил не мешаться. Хотя, не скрою, тоже звали. — Что же, — пробормотала Таня. — Хоть один день в своей комнате посплю. А Горьянов там каким боком? — Сыночек не распространялся. Но, поскольку даже меня в будущем признали чуть ли не вождем магического человечества, наверное, и Демьян совершил нечто выдающееся, — ухмыльнулся некромаг. Рыжая прищурилась. — А если его кто увидит?! Не думаю, что… — Вряд ли этот кто-то сможет отличить Анта от меня. Внешность у нас практически идентичная, — с удовольствием добавил «муженек», и Таня вновь покраснела. — Мне очень интересно, почему о нем еще нет ста пятидесяти заметок от Грызианы, — буркнула драконболистка. — И какая напасть-то будет?.. — Не пояснил, за что чуть не получил сглаз. Говорит, мы все равно с ней справимся. Вернее, справится Валялкин. — Ванька?! Определенно, так долго спать не следовало, она пропустила все самое интересное. — Да. Он улетел в тайгу сегодня утром, сослался на хозяйство и быт. Бейбарсов удерживался от комментариев в адрес маечника, и Таня была за это благодарна. Неудивительно, что улетел. Так всем будет проще и легче… Хотя, может, от новых реалий страдает только она. — Месяц… И чем мы будем заниматься этот месяц? — Пока наш отпрыск не вернулся и не осчастливил новыми пунктами великого плана, я думал сводить тебя на свидание, — довольно щурясь, пояснил Бей-барс. — З-зачем?! — Видишь ли, до лунного затмения примерно полгода. Правильнее будет, если к этому времени ты хотя бы попытаешься ко мне привыкнуть. — А? — глупо отозвалась Таня. — Вряд ли в другом времени ты приняла решение остаться со мной ежеминутно и без сомнений. Так что? Сходим на свидание, или предпочтешь сторониться меня полгода, а потом страдать и изображать из себя викторианскую деву, думающую о всеобщем благе? Во внимательном прищуре отчетливо читалось желание смертоубийства, только рыжая, вздохнув, кивнула. — Встречаемся у Серого камня. — Чего?! — …Я издеваюсь, — и парень, засмеявшись, играючи отмахнулся от красной искры. — В полночь у лестницы атлантов. Теперь, после ритуала, все… расслабились, отметила Таня, когда спустилась на обед и села подле Кати. С отбытием половины энтузиастов вся «могучая кучка» точно взяла перерыв. Преподаватели, наконец, полноценно занимались делами — вернее, учениками; Гробыня, отпустившая своего парня на мальчишник, еще с утра улетела решать профессиональные проблемы, так что нервы никто не трепал. Жанна пребывала в своих мыслях, Ленка что-то писала на салфетке — какие-то мудрёные формулы, а Маланья, запоздало вспомнившая о русских корнях, наслаждалась блинной скатертью. — Мне Ягун рассказал, — тихо шепнула Лоткова, — хоть и не должен был. Сказал, имею право знать. — Но ты же?.. — Я обещала, что не буду распространяться, — добавила первая красавица Тибидохса. — А где Глеб? Рыжая пожала плечами; она об этом не задумывалась. Глеба в ее жизни в последнее время и так стало слишком много. Склепова сказала бы, что оно и неплохо — быстрее свыкнется, проникнется, слюбится, но это же Склепова! — У нас свидание сегодня, — нехотя призналась Таня. Поделиться сомнениями ей было жизненно необходимо. И слава богу, что собеседником оказалась не Склепова — та обязательно бы развела бурную деятельность и обрядила ее к вечеру в наряд путаны. — Это хорошо, — улыбнулась Катя. — Разве? — А тебе не нравится, что у вас с Бейбарсовым отношения изменились? Они теперь похожи не на погоню, а на обычные отношения двух влюбленных. — Я не влюблена. — Мне кажется, ты скорее вбила себе в голову, что не влюблена. …В обговоренное время Бейбарсов ждал ее у лестницы атлантов — и, едва она приблизилась, взял за руку и просто телепортировал. В месте, в котором они оказались, было темно и пахло застоявшимся воздухом. Раздался щелчок выключателя, и Таня поняла, что находится в коридорчике обычной лопухоидной хрущёвки. — Мы где? Она очень надеялась, что тот не в их с Зализиной гнездышко приволок. — В квартире моих дальних родственников, — сообщил Глеб. — Хозяева в длительном отъезде. Я иногда заглядываю сюда поливать герань. — Герань? — Да. Мне жалко цветочек, — хмыкнул парень, благовоспитанно поставив свою обувь на коврик. — Моя покойная тетя его любила. Ее сыну же милее заграничные пейзажи, он сюда наведывается раз в год, поэтому судьба растения оказалась в моих руках. Он себя чувствовал, как дома. Видимо, и правда, часто бывал здесь. — Проходи, чего стоишь? — И что мы тут… делаем? — Ты ожидала морг, кладбище или, на крайний случай, крематорий? — фыркнул Глеб. — В следующий раз учту пожелания. Крыша Башни привидений грозит превратиться в дешевую банальщину, а тащить тебя в отдаленные части Буяна посередине ноября несколько холодно. Поэтому, поразмыслив, пришел к выводу, что беспроигрышным вариантом свидания будет вкусно накормить, поставить старый добрый фильм из детства и развлечь высокими разговорами. Начало, на мой взгляд, неплохое. У Ваньки нахватался? Хотя… Ванька, пожалуй, на свидание пригласил бы ее в зверинец Тарараха, заменявший «трогательный» зоопарк — разве что звери в этом зоопарке очень часто пытались оттяпать пальцы. — И не начинай преждевременно подозревать в чем-то дурном, для «дурного» у нас еще много времени будет, — хмыкнул некромаг. — Я о том, что здесь нет ни Ягуна, ни Склеповой, ни моих сестер, ни нашего сыночка, ни преподов, ни проблем… Отдыхай. Отсюда никто не выгоняет. Займусь пока обеспечением ужина. — Притащил меня сюда поиграть в обычную семью? — съязвила девушка, отмечая, однако, привлекательность его предложения. — Притащил сюда, чтобы просто побыть наедине, — и, в ответ на тот же подозрительный взгляд, продолжил. — Таня. Мы с тобой уже больше недели живем в одной комнате. По-твоему, что-то изменится, раз мы сейчас находимся в квартире? Час спустя Таня куталась в огромный махровый халат, мягкий и теплый, попивала горячий чай и внимательно рассматривала интерьер однушки. Жилище явно было обставлено с любовью — и, кроме того, оставались многочисленные элементы советского стиля, добавляющие уюта. Дурневы, помешенные на благосостоянии, подобным брезговали, а вот девушке нравилось… Книжный шкаф состоял сугубо из произведений классики. Пыльные ковры — на стене, на полу, Глеб давно очистил щелчком пальцев, и теперь Таня старательно пыталась найти логику в замысловатых узорах. Диван — узкий, несколько продавившийся, стоял прямо напротив огромного тонкого телевизора, и последний был единственным свидетельством торжества человеческого прогресса и бурно развивающихся электронных технологий… Имелись тут и фарфоровые статуэтки из детства, и даже пара хрустальных ваз, неизменные атрибуты подобных домов. Едва она открыла рот, чтобы прервать молчание, в форточку постучались. — Пицца с купидонами прибыла, — сказал Бейбарсов и направился расплачиваться с карапузом. Карапуз отчего-то был магфиозным — видимо, обычные купидоны лететь к некромагу отказывались, а у этого единственного хватило смелости. — Шампанское будешь? Таня пожала плечами. Не сказать, что ей понравился последний опыт с алкоголем, но… — Еще могу предложить вино. Белое — крови вепря больше нет. — Давай вино, — поразмыслив, великодушно решила Гроттерша. — Почему ты так упорно злишься? — разомкнул уста Бейбарсов. — Мне хочется принадлежать только себе. Самой выбирать свой путь, без оглядки на предопределённость, самой… И без твоей бесящей наглости! Губы молодого мужчины тронула ироничная улыбка. — Разве? А мне кажется, что твое «почти люблю» оттого и возникло: я не зануда-Пуппер и не высоконравственный Иван. — А если я, все же, плюну на все и решу остаться с Ванькой? — задала рыжая вопрос, что периодически возникал в ее маковке. — Не думаю, что он тебя примет, — отозвался некромаг. — Я недавно читал мысли Валенка. — Но… — Реши ты перехитрить судьбу, себя уже не простишь. Да и я себя не прощу, если не воспрепятствую. — В каком смысле?.. — Таня следила, как ее «муженек» вскрывает коробку с едой и принимается за бутыль. — В этом парне я чувствую родство, и дело не в том, что он поглотил мой дух. В нем мое истинное бессмертие. Будущий я жив в нем. Тебе, возможно, будет сложно это понять. — Я понимаю, — вздохнула Таня. — Давай еще точки соприкосновения поищем. — Что ж… Я уже говорил, что все о тебе знаю, — ответил парень. — Это залог комфорта. — Зато я о тебе достаточно мало. Бейбарсов указал взглядом на свои колени. — Так присаживайся. — Что… — Открою свое сознание. Смотри все, что хочешь. — А вот без «посиделок» нельзя? — А без «посиделок» неудобно, — ухмыльнулся некромаг. — Да ладно тебе. Что, жалко порадовать близостью своего тела в физическом пространстве в обмен на кое-какие сведения? Я всего-то и предлагаю, что положить руки мне на виски. Вот, до чего ты довела мужчину, раз одного факта твоего присутствия достаточно, чтобы… Рыжая глаза закатила. — Не паясничай. Мы сегодня спали в одной постели, забыл? — То же самое могу сказать и я. Не стесняйся. Черт с тобой, подумала девушка, отодвинула бокал и попыталась максимально больнее плюхнуться сверху, только Глеб и ухом не повел — они, некромаги, болеустойчивые. — На виски, говоришь… Бейбарсов поправил ее руки и, не зная, куда деть свои, откинул их на диванную спинку, ему рост отлично позволял. Ему ситуация явно нравилась — а всего-то и стоило, что назвать свиданием. …В изумрудном взгляде он читал удивление. Мальчонок в нелепой вязаной шапочке с помпоном, не поспевающий за высокой женщиной в шубе, стал одним из первых воспоминаний, что Таня вытянула наружу. — А чего такого? У меня тоже была мать. Кстати, шапка эта всегда бесила, поскольку кололась. — И на пианино ты пытался играть? — хмыкнула драконболистка. — Да. Пожалуй, смогу сыграть «Собачий вальс», но не проси. — Почему? — Многого хотите, девушка, и сразу! Этот «Собачий вальс» вой собак и напомнит, с музыкой у меня всегда было не очень. Таня попыталась разглядеть в его глазах хоть что-то. — Как думаешь, они тебя искали? — поинтересовалась она, немного отстраняясь. Бейбарсов равнодушно пожал плечами. — Дети порой пропадают. Это бывает. — А ты… — Нет. Прошлому прошлое, будущему будущее — кстати, что-то мы в последнее время слишком уж часто рассуждаем о понятии хроноса. Семья, в которой мы выросли, должна оставаться в той жизни — иначе так и будет тянуть, куда не следует. Да и некромаги предпочитают уединение. — Несмотря на последнее, ты меня сюда пригласил. — Та, кого считаешь возлюбленной, не нарушает уединения, она воспринимается как часть себя. С возлюбленной уединение становится даром — и не путай с одиночеством. На мой взгляд, разные понятия. Рыжая вновь пожала плечами и вернула руки на место. Умеет он красиво говорить… Уроки рисования для нее новостью не стали — откуда-то же у Глеба должна была появиться склонность именно к этому виду искусства… А хорошее у него вышло детство, счастливое — ровно до того момента, как он притащил мертвого котенка. По Алтаю Таня малодушно «пробежалась» чуть ли не галопом; если Бейбарсов давно воспринимал все случившееся как факт, ей смотреть на толпы мертвецов, старуху с выраженными садистическими наклонностями, регулярные кровопускания и потрошенку оказалось достаточно тяжко. — А вот в некоторые воспоминания лезть не надо, — заметил парень, резко выдворяя Таню из памяти. — Сугубо из этики. — А что там делала… — Я же не спрашиваю, что у тебя с Валенком было! — огрызнулся Бейбарсов. Он уже жалел, что вовремя не пресек сеанс откровения. — Потому что там ничего и не было! — гневно высказала благоверная. — А вот ты…! — Я только тебя любил. И люблю. Отмазка, что это случалось сугубо из-за твоих вечных отказов, не прокатит? — А ты как думаешь?! — По крайней мере, недосказанностей больше нет, — вздохнул некромаг. — Кобель, — прошипела девушка, пытаясь подняться и претерпевая в этом неудачу. — А ну… …Она мрачно, снизу вверх, созерцала восседающего на себе Бейбарсова. — Прежде, чем обидеться и попытаться телепортировать в или к Тибидохсу, позволь напомнить, что без моей помощи или без полетного инструмента сие не выйдет. А я пока что не горю желанием заканчивать наше общение. — Ты бабник, — рявкнула девушка, взбрыкнула и тут же принялась поправлять чертов халат. — Некромаги однолюбы. — Но, похоже, многое…ы — Таня выругалась — так, что Глеб присвистнул. — Сама довела, до Лизон уж точно. Гроттер попыталась было съездить ему по физиономии, но парень прижал ее запястья к проклятому дивану. — С Лизон признаю, а остальные?! — Дорогая, — хмыкнул Глеб и склонился чуть ниже, — мне никто, кроме тебя, никогда не был нужен. Может, тоже Валенка припомнить? — У меня с Ванькой были серьезные отношения! А ты таскался за мной и при этом спал, с кем попало!!! Может, Жанна не просто так на тебя смотрела, как на небожителя?! — Жанна себе никогда иллюзий не строила. Да и Крыто лишь развлекалась. Не более. Таня вновь попыталась извернуться, не вышло. — Согласилась бы со мной встречаться еще тогда… — А ну слезь… Сволота некромагическая! — Не хочу. Я никого, кроме тебя, не любил. Когда уже услышишь?! — А эти… — Некромаг любит лишь раз. — Я еще, кстати, не соглашалась с тобой встречаться, — раздраженно выдавила Таня. — Не было прямого согласия! — Может, начнём таки смотреть фильм? — невинно предложил некромаг. — Ты какой предпочитаешь? «Зловещих мертвецов», «Чернокнижника» или… Полчаса спустя Таня была не на пути в Тибидохс и даже не в поисках способа туда вернуться — она сидела подле некромага, взгрызалась уже в подостывшую пиццу и пыталась следить за сюжетом незамысловатой французской комедии про высокого блондина, по недоразумению носящего разные ботинки. Глеб предусмотрительно молчал, но, следует отметить, намного больше еды, вина и фильма его занимала рыжеволосая особа. Устав чувствовать себя обезьянкой в зоопарке, Таня открыла рот и только собиралась в очередной раз возмутиться, как… — Пожалуй, в следующий раз, и правда, позову тебя гулять по погосту. Из себя не выпрыгнешь. Некромаг и уютный быт совместимы мало, - задумчиво протянул брюнет. Бейбарсов еле заметно взмахнул рукой, и тысячи возникших в воздухе синих искр обратились сияющими звездами. Некромаг, хоть и отрицал, знал толк в романтике, вынуждена была признать девушка.***
На холод никто не обращал внимания. Согревающие зелья, зачарованные ватники, цветные фонарики — и всем было хорошо, а с подогретым коньяком еще веселее. — …А я ему… — хихикнул подвыпивший Гурий. — Я ему: «Я быть пьян!». — Да ты и сейчас не трезвее, — прокомментировал Гуня. — Ты спиннинг давно проверял? — Я проверял, полчаса назад, — влез Ягун. — Пусто! — Так там небось за полчаса все уже сожрали! — Сожрут — еще добудем приманку, — ухмыльнулся молодой некромаг. — Нет, на опарыша мы больше ловить не станем, — покачал головой все еще зеленый Демьян. С ним все согласились. Не стоило просить отпрыска Бейбарсова достать наживку, не стоило забывать, что специфическое замогильное чувство юмора это чудо природы унаследовало от своего папаши. Час назад из лесной чащи к ним вышел давно подгнивающий мертвец, отвесивший поклон своему повелителю и зачерпнувший россыпь отвратительных белых червей прямо из вспоротого брюха… — О чем думаешь? — на бревно рядом с Антом присел Шурасик. Гломов, Ягун, Горьянов и Пуппер пришли к выводу, что для полного счастья им не хватает шашлыка, и теперь спешно пытались оформить доставку хотя бы гарпиями, а Тибидохское дарование скучало. — Я не думаю. Я жду, — пояснил парень. — Чего? Клева? — Да. Почти. Шурасик кивнул и уставился на водную гладь. Подождать, так подождать. — Ребят, кажись, клюнуло! — раздался вопль Ягунчика. — Да это ж щука! — добавил он, когда опустил добычу в ведро. — Я не просто щучка, — внезапно изрекла рыбина. — Я… — О! Щучка-внучка?! — пробасил гигант. Зубастая тварюга оживилась — она явно вспомнила давнее намерение сожрать бакалавра Гуннио… Но только злобно цыкнула зубами, так как заметила одного из спутников несостоявшейся жертвы. — Я, пожалуй, поплыву, — вдруг сообщила рыбина. — Вари эту гадину!!! Я давно хотел попробовать уху! — мстительно завопил Гломов. — Отставить варить! — рявкнул Ант. — Отдай ведро! — Хорошо, тогда пожарим, начинай чистить прямо зажив… Рыбина заорала, а молодой некромаг, выхватив у Ягуна Щучку, тут же наложил на нее заклятие, действовавшее как магические кандалы. — Не сметь жрать, — выдохнул младший Бейбарсов. — Ни варить, ни жарить, ни солить, ни парить, ни вялить!!! Она нам нужна. Эмалированное ведро он чуть ли не баюкал. — А? — Она выполняет мелкие желания. Обсудим в школе, там никто не подслушает. Возвращаемся на остров! — А шашлык?! Мы же на два дня сюда собирались! Отдохнуть мужской компанией! — Я не знал, в какой точно момент времени она тут появится, вот и предложил затяжную рыбалку, — пояснил молодой некромаг. — А… — Да, Гуня. Я предложил отправиться на рыбалку не для того, чтобы поймать рыбу, а чтобы на вас поймать рыбу! У Щучки-внучки всегда были странные вкусы. — А сказать сразу? — Требовалась естественность. Она не должна была ничего заподозрить, — отрезал парень, и гигант обиделся. Он уже начал думать, что и некромагам искренность присуща. — Ладно, давайте не в школу, — вздохнул молодой Бейбарсов. — Но, опять же, туда, где все наши разговоры останутся между нами. — К нам с Гробкой давайте, — предложил Гуня. — Кто может телепортировать? Только… — ...Только она может быть дома, — завершил он, когда секунду спустя Ант перенес их всех на Лысую Гору. — Милый. А что это у нас тут происходит? — ядовито поинтересовалась Гробыня. Она обнаружилась за барной стойкой. В зеленом шелковом халате и пушистых розовых тапках, с тюрбаном на голове, белой маской на мордочке, и бокалом шампанского перед собой. Склепова тоже планировала провести вечер в свое удовольствие, а теперь наблюдала шестерых пропахших костром и перегаром мужиков, топчущих ее бежевый ковер. — А теперь, Штирлиц, колись, — изрек Ягун.