Неоновая вывеска гаснет в коридоре, розовое вино, пролитое на пол, так и норовит, искупать в своей луже, владельца квартиры на одиноком, проветриваемом со всех сторон семнадцатом этаже. Музыка из колонок издает шорох, и синие огни, наконец, затухают, гирлянда с новогодних праздников подключается, и теплый свет помогает найти верхнюю одежду и потёртые вансы. Портфель в коридоре, уже давно покрылся пылью, шалопай остепенился, и решил заявиться в институт. Да, студенческая жизнь ворвалась к нему сошедшим с рельс поездом, прокуренным балконом, вечеринками, закатными ожогами, от взгляда посторонних в его постели. Известность, караулы других девушек около подъезда, стало привычно-противным, незаменимым. Сейчас после очередной бессонной ночи, второпях нужно покидать квартиру, оставляя сожителя горевать и пить холодный кофе в одиночестве. Не переживай, только я получу автомат в зачётной книжке, а ты можешь оставаться здесь смотря в отражение стакана с холодным лимонадом.
Бокуто поправляет галстук, покрывает голову капюшоном куртки, кусает обветренные губы, и, убедившись, что в нем ничего не выдает нарушителя спортивного режима, собирается повернуть щеколду, и испарится на улицах, где по ночам, гуляют чёрные бестии. Он их друг, или враг, когда, как, зависит от его поведения.
— Уже уходишь?
— Надо стать на мгновение пай-мальчиком, тебе тоже советую.
Куроо врывается пятерней в свои волосы, и пытается подняться на локтях, он слишком перебрал со спиртным, и ему остаётся лишь следовать за Котаро, как за путеводной звездой.
— Детка, ты любишь рваные джинсы?
— Чёрт, Яку..
— Прожёг наверно, обидно.
— Я убью, его.
— Лучшего на курсе, валяй.
Бокуто предвкушает битву века, и застегивает молнию.
— Сколько мы не были в институте?
— Три недели.
— Нам головы оторвут.
— Я спортивная надежда, института, поэтому вчера не играл с вами в литрбол.
— Зараза, как болит голова,—Куроо хватается руками—С тобой всё ясно, а вот я груша для битья.
Котаро рыскает в саквояже и кидает несчастному аспирин, отдаёт честь, исчезая за металлической дверью. Тецуро чуть не пришемляет пальцы, когда пытается ухватить того за ногу и попросить, хотя бы стакан воды. Его положение, хуже некуда, и он вынужден засиять в аудитории своим прекрасным личиком, иначе его за шкирку выкинут. Протирая глаза и смотря на бегущие звёзды на потолке, прогоняя дремоту, Куроо начинает собираться, но лишь для того, что бы потом уснуть на столе, под разговоры препода, и падающие хлопья снежинок за окном.
Маршруты сплетены в один пункт назначения. Метро, запах знакомый с малолетства, и случайная поездка в тупик, всё это так напоминает ускользающую юность, что щемит под рёбрами и заставляет укрыться шарфом ещё больше, спать только вдвоём, на сидение приобняв тетради с конспектом, и дрожать вместе с окнами, о неуспешной сдаче. Как же хочется укрыться снежной пеленой и услышать колыбельную вьюги, как в детстве, там трещали стены, мелькали тени, и маленький совёнок читал с фонариком под одеялом, правила игры, где люди обретают крылья, что легко обрубить. Искренний страх и восхищение привели его в жестокий мир, травмы, это ничего, в сравнении с ударом по мячу, и криками о победе товарищей, что бились с тобой, бок о бок.
Тающие на волосах кристаллизированные капли воды, возвещали о скором окончании зимы. Тогда, плаксивой весной, стена из холода разобьется, и руки будут греться от тепла любимого, но никак не от перчаток без мехового наполнения. Три непринятых звонка, Куроо потерял братана, а он просто захотел вновь разжечь костёр во дворе, и дымом созвать все экстренные службы, что бы они смогли спасти его из круговорота постоянных проделок воображения, эгоизм, в какой-то момент взял вверх, и получение образования в спортивной сфере ушло на второй план.
— Такси, скоро будет подано, шеф.
— Туда и обратно, но что, же будет завтра?
— Это последняя пьянка, дальше только успешное окончание, давай стремится не нарушать границы стипендии.
Бокуто кивает. Завтра они будут готовиться к испытаниям, и наконец, получат вышку без проблем, сегодня, лишь разведают обстановку, будут ходить по минному полю со стопроцентной вероятностью подорваться на первых пяти метрах необследованной территории.
Темнота декабрьского утра, и непривычные снегопады засыпали Токио, по самые крыши автомобилей. Не зги не видно, и Куроо уже готовится пробираться к станциям через холодные белые массы. На проводах лёд, и вороны могут легко подскользнутся, и вызвать улыбку, хочется найти батарею и согреть руки, солнце уходит за облака, наверно оно не хочет согревать нынешний день, и вновь приходится выдыхать знак "sos", надеясь на скорое пробуждение природы.
Лифты разбегаются к небесам в многоэтажках. Перед молодыми людьми, запорошенный снегом тормозит автомобиль, Бокуто чувствует, что всё вскоре застрянет, и никто не сможет откопать парней вместе с данным видом транспорта. Окна открываются и белобрысая голова, смотрит на своих сенпаев приглашая пощекотать нервишки, на космических скоростях. Куроо принимает вызов и подходит к водителю, щипая за нос.
— Шесть утра.
— Не жалуйся, ещё мы едим бесплатно.
— Шантаж.
— Я твой бывший наставник, так что, отплати мне за мою доброту. Ведь я всегда был хорошим.
Лев вспоминает, всё "добрые" дела, которые во многом испортили и наоборот воодушевили его, вспоминает все подъебы Куроо, и впервые хочет отомстить за свой первый год в старшей школе. Тецуро наклоняется потрепать волосы, но Хайба, бьёт его головой, и тот отходит.
— Ты чего?
— Бокуто-сан, садитесь, а то опоздаете на первую пару.
— Я я.
— Куроо, ты потерял доверие этого парня. Смирись со своим одиночеством на старости лет.
— Вы оба слишком жестоки, я пойду покорять общественный транспорт.
— Удачи—Котаро машет рукой и посылает воздушный поцелуй.
Машина не трогается с места, шофер изучает поведения своего второго пассажира и придумывает историю для Бокуто, которую он выдаст ректору. Превратился в снеговика на пути, в институт, интересно, звучит, теперь он призрак каждого студента, что будет приходить с первым днём декабря и предупреждать о скорой сессии и закрытии академических задолженностей. Тем временем ветер затягивает привычную песню, и поднимает пыль реагентов в воздух. Всюду свет от фонарей, и кромка снега, выдающая скрип от каждого прикосновения. Тецуро неожиданно для всех падает в сугроб, ноги после вчерашней попойки его ещё не слушаются, он намерен ползти, и упасть на колени Кенмы с температурой.
— Тебе его не жалко?
— Расплата за все.
— Лев, я не думал, что ты так жесток.
— Генетика—страшная штука.
Бокуто недоуменно моргает, вспоминая милую Алису, что много лет назад поддерживала "Некому" на матче с "Карасуно".
— Знаешь, без него грустно будет.
— Эх, извещен этим событием.
— Так, что.
— Куроо-сан, ползите до поворота, мы вас там подберём.
Котаро, поднимает ногу и толкает водительское сидение вперёд, заставляя Льва лечь носом на руль, и принять неудобное положение. Тот шипит, но соглашается на подбор путника, подъезжая к месту падения. Бокуто протягивает руку, и снеговичок забирается в салон, превращаясь в лужу на пассажирских местах.
Навзничь упавшие в алкоголь, запретов не может быть на вольную жизнь. Но они все, же нашлись, пришлось отойти от сна, и освободить туннель от вечной темноты, осветив светодиодами дорогу, над которой кружат самолёты, исчезая на радарах. Всё равно не опоздаем, снег растает на рассвете, и наш секрет утечет речушками в неизвестность. Мы каждый раз под ударом, и нас судьба легко может словить в сети, и никто не порежет ножем эти нити, кроме нас. Сейчас мы разрываем их, отказываясь от распутного времяпровождения, и смотрим на фасад здания, где нас давно забыли и поставили свечку. Охотники за жар-птицей, что принесёт счастье, выходят из железного корабля, и направляются к входу.
— Вспомним каждое божество?
— Уже поздно, мы переступили черту.
— Нас не примут даже в рай.
— В аду закончились вакантные места—подмечает Бокуто, и проникает внутрь.
Тецуро оглядывается, за ними нет слежки, и можно спокойно проходить, но подсказывают все семь чувств, что для одного из них сегодняшний день принесёт непоправимые последствия. Главное не влюбиться, иначе пропадёшь, и больше не сможешь должное время уделять хулиганским выходкам со своим бро.
Холл встречает гостей, новыми лицами, что мелькают перед глазами. Куроо, кажется, окончательно избавляется от причастности, к алкоголю засматриваясь на женские юбки, Бокуто пихает его, напоминая о некотором человеке, что давно засел в сердце этого дурака. Куроо с ужасом, вспоминает, и взмывает по лестнице, в нужную аудиторию, забыв отдать одежду в гардероб. Слишком беспечен, сейчас кровавая расправа, Котаро не торопится подыматься, что бы ни попасть под горячую руку Кенмы. Иначе его выпьют, как последний глоток вина, лишь промочив горло. Кровь кипит в висках, организм готов к интеллектуальной деятельности, и, поправив ремень, на плече, он тоже стучит каблуком по ступеням.
До двери считанные шаги, но Бокуто аккуратно заглядывает и сразу, же прячет себя за портфелем, они с Куроо опоздали, придётся звонить Льву, сообщить, что его старшие товарищи поубивали друг друга и надо купить белых лилий.
— Разрешите отправить, Куроо Тецуро в полёт?
— Пошли его на небо за звёздочкой, может он сгорит в атмосфере, и больше не будет попадаться, мне на глаза—преподаватель поправляет очки и даёт команду.
Козуме, выкидывает Тецуро за стены кабинета, тот впечатывается в стену и съезжает по ней, оставляя кровавые следы, Бокуто торопится скрыться в мужском туалете, вместе с ним. Подходит к раненному и взваливает его на свою спину, тихо-тихо двигаясь в сторону защитных кабинок. К сожалению, ещё одна заноза маячит на горизонте, Яку проходит мимо них и привлекает внимание руководящего.
— Какие люди, в Голливуде. Какими судьбами?
— А, эм, понимаете, мы хотели прийти получить образование.
— С такой целью, надо впустить этих ничтожеств, как думаешь, Кенма?
Староста, утыкается в приставку, и оставляет все на распоряжение других, в группе, как бы всё равно, как говорится меньше народу, больше кислороду. В общем, Мориске заталкивает парочку, с которыми ещё вчера играл в покер, и выиграл с огромным счётом, в аудиторию и ногой закрывает дверь. Студенты возмущённо гудят, почему они пашут каждый день, ради дипломов, а эти дают себе вольность не посещать занятия, и оставаться в данном учебном заведении.
— Тише, тише, прошу внимания. Мы не будем обсуждать проказы этих двоих, для этого существуют стоящие выше, так, что прошу оставайтесь на своих местах.
Под осуждающий взгляд Кенмы, прогульщики усаживаются и смотрят на фигуру, что чертит на доске, план лекции, мел при близких отношениях с доской, начинает противно скулить. Куроо затыкает уши, мигрень настигает его, Бокуто считает, сколько волос выросло, на лысине их любимого преподавателя. Яку спрашивает, что ожидает парочку неисправимых, на что Козуме пожимает плечами, и просит обратить внимание на надписи белым по тёмно-зелёному.
— С этой недели у вас начинается проектная деятельность, здесь расписаны темы, которые вы должны будете защитить. Вам разрешено работать в парах, главное, знание материала, и умение держать себя перед комиссией из других заведений.
— Вот это мы попали, Бокуто.
— Можете обсудить, и дать мне сейчас ответ, с кем вы сгрупируетесь.
Кенма подымает руку, Куроо открывает рот, за него уже все решили, совень, недовольно смотрит на блондина, и находится в отчаянии, от того, что его лучшую пару быстро расформировали. До конца пары сидит с потускневшим взглядом, а на предложение Яку объединить силы, чётко говорит: нет.
За огромными окнами, зажигаются фонарные столбы, солнце в зимней спячке, а лунные дорожки, обжигают инеем. Бокуто хочется дышать одной тишиной, и не видеть дня, скрываться в ночи, перебегая с крыши на крышу, как истинный ниндзя, и служить тому, кто больше предложит звонких монет. Снова на краю, без знаний, как организовать выступление, он думает, что вряд ли, кто согласится составить ему компанию, слишком мало людей, на которых можно положиться. Миллионы глаз и миллионы фраз за спиной, но нет, ни одного, что заберёт навсегда из мегаполиса, с поломанными судьбами. Кажется, до конца своих юных дней, секреты останутся птенчиками в руках, и не смогут отправиться в полёт, боясь отойти от прежних мест. Знаки свыше предсказывают провал, если в ближайший час, не найдется "умалишённый", что согласится работать с тобой один на один. Сил больше нет, заставить одиночество покинуть душу. Чудо свершись, упади с облаков, пробуди литосферные плиты, и отправь инопланетянина, что разобьёт землю на равные части.
Захлопнется дверь, момент стать ближе с партой, очень интересен. Куроо останавливается в проёме, и треплет за уши, заставляя кровь бурлить.
— Не спи, замерзнёшь.
Звёзды, что освещали путь, давно стали глыбами голубого льда.
— Дай, спокойно сойти с ума,среди триллиона счастливых сердец.
— Мы кушать, в общем, присоединяйся, стресс заедим.
От омлета с горошком и запаха столовой точно будет воротить, оставшиеся часы до сокровенной и нежной полуночи. Поэтому, Котаро кланяется из вежливости, и выпроваживает друга-предателя из аудитории.
Стены давят на него, в коридоре слишком душно, хочется сорваться с пар, и ворваться в зал, с запахом мятного обезболивающего, и привычным скрипом от кроссовок. Он здесь чужой, среди студентов, что кружатся вокруг него и своего диплома, до заката солнца. Сотни проносятся секундами, и сбивают с мыслей, постепенно, забредаешь в чащу, и оказываешься, совершенно, не у выхода из учебного заведения. Бокуто тяжело вздыхает, когда ноги, приводят его к двери с надписью "Библиотека", от обречённости и подступающей к горлу лени, что будет трудно ввести из организма, он решает, просто так убить время. Возмездие сумасшедших стрелок свершится, как только ты пройдешь мимо раздела с фантастикой, где обитают мечтатели. Они летают над книжными шкафами, на бумажных ракетах, и врезаются в материалы по спортивной медицине.
— Чем интересуетесь, молодой человек?
Дама в преклонном возрасте, обращается к волейболисту чуть слышно, боясь спугнуть фей убирающих пыль с полок, где хранятся шеститомные труды, одинокого учёного, отдавшего жизнь, за свои творения. Бокуто вдыхает запах старости и мудрости, и изображает замочек на губах, проникая глубже в королевство разных переплётов.
Тишина, нарушаемая сопением читателей, забирала дальше, когда он случайно уловил жгучий спор, решив подслушать, всё равно на следующей паре, он лишний и для парочки, и для препода, остановился, и из-за угла деревянного стража. Одним глазком смотрел на группу из трёх, таких же, как и он.
— Акааши, ну брось книжки, и пойдем погуляем.
— Оставь его, здесь он в безопасности, от кучи микробов с других планет.
— Сакуса, ты, правда, веришь, в то, что к нам попали микроорганизмы из космоса?
— У меня есть явное доказательство—твой ухажер, Мика.
Девушка, оскалилась на Киёми, и сжала в руке пакетик с ананасовым соком, несчастная упаковка, издала последнюю каплю, и стала обычным мусором на дороге нелегкой жизни. Сакуса, отвернулся, достав гитару, и начав прикидывать аккорды будущей песни, что они будут петь на экскурсии для всей группы в апрельские выходные, далеко от отравленного дымом места обитания главных паразитов.
Сок приближался к конспектам третьего, и что бы уберечь от липкости и сладости свои вещи, Акааши, мгновенно привстал и отошёл к окну, за которым дети игрались в снежки, пока матери, заходили в небольшую овощную лавку, позабыв главный ингредиент для важного ужина. Бокуто игравший в шпиона, почувствовал себя на дне океана, когда парень заколол чёлку, и расстегнул две верхние пуговицы, от разогретого воздуха, чужим дыханием. Казалось сейчас, он провалится сквозь землю, время притормози на повороте, убери ключ из замка зажигания, и дай насладиться бураном, вихрем, что сносит с ног в первый день зимы.
— Довольно, из-за вас, я потерял нить повествования.
— Это всё, Сакуса.
— Он гордость своей семьи, и должен унаследовать их бизнес, для этого нужно сделать всё для образования, а ты капаешь на мозги, девчонка.
— Кейджи, уже почти, бледная поганка.
— Минуты летите быстрее и их с собой заберите— Кейджи карандашом отмечает важную цитату.
Мика дуется на своего друга, протирая платком лужу. Киёми бросает взгляд, и замечает необычайную холодность в нём сегодня, несмотря на скорый день рождения.
— Кейджи, может, сегодня сходишь, к нам?
— Что я там не видел, я лучше дочитаю роман, и ознакомлюсь с произведениями Нобелевских лауреатов.
— Ты, правда, походишь на мумию.
— Зима, холода, авитаминоз, друг мой.
— Держи—Мика протягивает круглую мандаринку.
Бокуто наблюдал, как особь его пола чистит цитрусовое счастье, и потихоньку забывал, зачем вообще ему нужны, девушки, что забывают его имя по утрам после бурных ночей. А ещё он не мог понять, неужели, есть те, на всю планету Земля, кто в полный рост поглощён знаниями прошлого, и совершенно не знает, что творится за стенами. Как вообще живётся таким людям, и кто случайно снял с прицела купидона, что забыл проткнуть его сердце стрелой. Так не должно продолжаться, между двумя одинокими, давно протянут канат, по которому на носочках осталось пройти, и не убиться самому, случайно посмотрев на бьющиеся внизу волны, о скалы своей пустоты. Причина завтрашних сплетен в дамских комнатах, продумывает план, как вписаться в круг не по его интересам. Хоть они и с Сакусой играют, в одной команде, он не думает, что тот примет его в единственное от волейбола и их рож свободное время. Изучая свою жертву, Бокуто теряет бдительность на флангах. Оказывается, за книгами об истории родной стороны времён периода Эдо, затаились Яку с Куроо. Начитавшись о бравых подвигах самураев, они, неправильно поняв, пару выдержек из кодекса, решают попробовать также, защитить любовную привязанность друга. Мужским сочувствующим толчком в неизвестность. Локтями они с силой толкают бедного, и он вылетает из своего укрытия.
— Видимо, инопланетяне, захватили нас раньше времени— Акааши, почти давится долькой, но успевает предотвратить свой конец.
— Ай-ай, простите, я помешал.
— И, давно, подслушивал, Бокуто?
— Король антисептиков, я бы не посмел.
Кейджи позволяет заразительный смешок, звезда неизвестно, как упавшая, свети вечность, на месте нашей первой встречи.
— На товарищеском матче, я атакую твой затылок, извращенец, смотревший на Кейджи.
— Да? Я, проходил мимо.
— Ты врать научись, глаз дёргается.
Котаро прикрывает один глаз.
— О ком это ты, перед вами пират, случайно забредший в гавань, где его сразил красотой, русал.
Акааши, кладёт между страницами закладку, и хлопает книгой, пристраивая её на подоконнике, рядом с фикусом и кактусами. Расправляет плечи, и раздвигает ноги, они затекли, и лучше сделать пару движений. Заинтересовал, наверно, своим поведением, а может и атлетически сложенным телом, такие он видел лишь на экскурсиях, в музее, в средней школе.
— Наткнись на риф, и не смей раздевать и совращать его одним взором— Киёми не унимался, прекрасно зная образ жизни сокомандника.
— Ваш компас, привёл сюда, так, что вам угодно в забытых землях?
— Я искал компаньона для опасного путешествия. Не составите ли вы мне компанию?
— Эй-эй, разве ты Акааши, уже не был забронирован Конохой? — Мика недоуменно вскинула взгляд, на довольного Кейджи.
— Кажется, я прислушаюсь, к вам обоим, мне действительно, надо освежиться и обдумать твоё предложение.
Бокуто, стоял немного ошарашенный, тем, что подцепил неплохого мальчика, да и ещё успешного в сдаче абсолютно любого рода заданий. Госпожа удача, сегодня добра и к нему, а может это просто хитрость котов, вовремя схватить свою добычу, что позарилась на сыр в мышеловке. Ведь Кейджи неизведанное месторождение, и неизвестно насколько истощенное другими, как и он кладоискателями.
— Это значит, да?
— Бокуто Котаро, спортсмен и лидер институтской группировки, не пользуется известностью среди преподавателей, презираем ими, за множество проколов, и отсутствие на лекциях. В течение двух месяцев.
— На меня доложили, завтра погонят метлой вон.
— Мне интересно, как такие люди, могут, внести перемены, в жизнь испорченного отличника, как я. Встретимся, завтра и обсудим.—он подмигивает— но мы останемся друзьями.
Недовольные, спрятавшиеся за столом Мориске и Тецуро, издают возгласы, как болельщики увидевшие проигрыш любимой команды. Кейджи проходит мимо, Котаро, и задевает плечом. Удалось, нужно только сделать так, что бы он больше не был одиночкой, с проблемами, что схожи и с его загонами. Как только он исчезает, звеня колокольчиком, что висит на входной двери, Бокуто берёт с полки первую книгу, и отправляет первый том романа—эпопеи "Война и мир" в нежелательных помощников.
— А, БРО, ЗА ЧТО.
— Лев мстит тебя за Льва.
Яку катается по полу от смеха, но в него летит второй том.
— Я был одурачен идеей Куроо.
— Лев благодарит тебя за Льва.
Дуэт понимает, что им здесь больше не рады, и дабы избежать проблем, они испаряются из поля зрения друга, обещая, что больше они не осмелятся управлять его нерешительностью.
— Даже не думай, если обманешь или подставишь, Кейджи, я лично, похлопочу над твоим исключением из клуба.
— Боюсь-боюсь, — Бокуто показывает язык.
Киёми надевает маску, убирает гитару в чехол, и торопится в зал готовиться к схватке между командами.
Как по льду ходим ты и я.
***
Скажи, зачем по кругу, избегаем друг друга. Упираясь в спины, укрываясь за ними, и не можем порвать тонкую нить, что бы уйти из этого безумства. Голод невозможно утолить, и ты будешь пирствовать среди монстров и ночь и день. И год и столетие. Пока не потеряешь смысл, больше не удержав желание работать на износ вместе с мячом, что сдувается, если ты забываешь его в подсобке. Вновь номер с единицей, звание капитана, всегда давило важностью и ответственностью? Нет, это сладкое бремя, когда от тебя зависели шаги твоих первых птенчиков. Молодняк, успешно продолжит твоё дело, но уже не станет лучшей копией. Бывают времена, когда ученик, не может превзойти учителя, а лишь поддержать его, в обманчивом состоянии взлетать к вершинам. Голоса, тамбурины, в один миг сольются в тихий шепот темноты.
Беседы в голове, не должны беспокоить когда, сет-поинт, и на подаче, стоишь, смотря на спину рыжеволосого ученика, кудрявого чистюли, и связующего, которого, всегда страшно подвести. Трамплин раскачался, и отправил тебя зацепиться за кусочек луны, на которой часто забывают, каково это любить Землю.
Мяч принимают, и он удаляется от Атсуму, в сторону Хинаты. Воронёнок отдаёт пас, но слишком, далеко, и что бы отбить Мие, требуется переступить, за пределы площадки. Он отбегает, и собирается оторваться от земли, но спотыкается на ровном месте, возможно из-за капель пота на полу, подошва скользит, и неудачное падение, заканчивается криком и грохотом меча об пол. Соперники, подкосили один из столбов, на которых держалась верёвка, связывающая волейболистов. Тренер берёт тайм-аут, и на скамейке осматривает травму Атсуму.
— В порядке, могу выходить обратно на площадку.
— Даже не думай, Атсуму, ты ещё больше травмируешься, мигом в медпункт.
— Но-но...
— Тсум-Тсум, береги здоровье, ты нам нужен, возвращайся окрепшим, и вместе с нами устраивай банкет.
— Бокуто.
— Давай-давай, после матча, сходим и пополнили кассу твоему братцу, окей?
— Хорошо, но кем вы меня замените.
Тренер, наверное, позабыл, что замена Атсуму, слегла с простудой, и сейчас смотрит сериалы под одеялом, запивая всё горячим каркаде. Он смотрит, и замечает отличное решение внезапной проблемы, что сидит, подогнув колени, вновь возвращаясь во времена старшей школы, и юности связующего с отбитыми пальцами, и ухоженными ногтями, даже больше нормы. Акааши чувствует неладное, и сваливает с трибун, но мощная рука черноволосого сажает его обратно. Да, как этот парень посмел, мешать побегу заключённого?
— Не плохой шанс сблизиться с ним, ты же звено между ними.
— Это в прошлом.
— К сожалению, Кенма, играет в это время, и оторвать его не получится, остаётся отправить тебя.
— Ты вообще кто?
— Ужас, что даст Бокуто, когда-нибудь лишится девственности с тобой.
— Эм, но..
— С парнями всё как в первый раз.
— А, я понял.
Тренер рукой зовёт Кейджи, к ним. Тот отнекивается, но его под подмышечные впадины берёт Куроо, и спускает вниз насильно, тот кусает за запястья, но стену "Некомы" сломит не каждый, и вот, согнали с теплого местечка, в логово драконов.
— Акааши, выручи нас.
— Вы уверены?
— Твои заслуги в личном деле, не подделаны?
— Да, за кого вы меня принимаете, сейчас я вам покажу.
— Одевайся.
Футболка, и шорты, немного смущения, ведь много незнакомых взглядов, что готовы смотреть на его икры, бёдра, и красивые, изящные пальцы. Бокуто, не притрагивается к бутылке с водой, когда рубашка полностью, оголяет ключицы, и заставляет температуру тела подняться. Сакуса принимает удушающий приём, полотенцем на его шеи, Котаро не прочь умереть, напоследок увидев ангела, что сошел с лестницы с помощью демона. Хината, жалеет, что оставил привычку ходить в солнцезащитных очков в жаркой Бразилии, ведь сейчас его глаза могут лишиться зрения, при виде кубиков пресса.
— Какая тактика?
Никто не проронил ни слова, до свистка судьи.
Акааши решил действовать по классике, совершенно не представляя, как он сыграется с шакалами ( так называли этих волейболистов, в институте), он решил отдавать пасы, рыжей молнии. Шоё ответил на его предложение и забил несколько очков приблизив группировку к победе всухую. Котаро требовал внимания, но боялся совершить ошибку, засмотревшись на чистоту паса.
— Ты осведомлен, что я почти отошёл на дно. Но тебе нужно закрыть меня под землю, да, Акааши Кейджи.
С подачей противоположной стороны ушёл шанс атаковать Киёми, парень с быстрой, не успевал, сейчас перестроится с защиты на нападение, и давал подсказку: мол, на меня рассчитывать не стоит. Скидка или доверится пепельноволосому, этой батарейки, что случайно зарядила без адаптера питания.
Странная разновидность химии.
Между этими двумя.
Раздумывать над вариантами, слишком затратно, теряем нужную энергию, и что бы ударило током за двести двадцать, я отдаю тебе пас, прямо перед сеткой, делай, со мной всё, что хочешь. Сбывшаяся мечта провести атаку, с помешанным на волейболе, теперь не сможешь отвязаться, цепи падают лишь с его разрешения. Сакуса косо смотрит на авантюру друга, страшное потрясение, что бы Акааши, смог побороть застенчивость и дать направление праведности этому хулиганью. Ладонь Бокуто с силой впечатывает круглое создание в пол. Этот Бокуто Котаро нарушил правила, и гитара Киёми сделала грустный трунь. Не уберег последнего друга, от страсти очередной личности, насчёт адекватности, которой всегда сомневаешься. Кейджи смотрит на откатывающийся мяч, и на Котаро, что неожиданно заставил щеки гореть. За густой чёлкой, скрываются попытки соединиться сейчас, когда ничего неизвестно, да и знакомство прошло второпях. Бокуто смотрит на табло, всё окончено, поворачивается к связующему и хочет дать пять. Акааши, наверно искоренивший это чувство, смущается пуще прежнего, и даёт пять, прикусив губы, от золотого блеска в глазах своего партнёра по проектной работе.
— Отлично сыгрались, да Кейджи?
— Ага, не думал, что мы можем вместе застать их врасплох.
— Надеюсь также будет и с нами.
— Чего?— Акааши поправляет волосы.
— Предлагаю, стать теми, кто всегда, заставляет других, сразу звонить в надлежащие органы.
Сакуса уже видет его в банде, с Куроо и Яку, как он начинает, становиться опасным для норм морали. Порядок это отстой, давай-давай, разбей окончательно себя из прошлого. Твой поступок, я буду вынужден принять, и этих скотов, что окружат тебя в ближайшее время, но разве можно это донести до человека, что уже обречён на любовь? Увели, теперь пора спешить, к другим, спасать уже их, или окончательно задуматься над своей судьбой.
— Где манерам тебя учили?
— В токийских подворотнях.
— Придётся наказать, укротить строптивого.
— Не каждый рискнет обезвредить мою бомбу.
Акааши — опытный сапёр, и найдет место где сорвать чеку сначала у гранаты, а потом и взорвать бомбу, аккуратно пристроившись на коленях, и слегка наклонившись, оставить кровоточащий укус на ушной раковине.
Я хочу твоё тело, когда ты небрежно бросаешь футболку на скамейку, от моих уст не останется живого места, зато твои ещё не тронуты, и нежны, на вкус. Завтрашний вечер, Кейджи согласен, стать охотником, опасным юношей, выбросив из окна конспекты и чёртову правильность. Кому это надо, если под сотнями книг, скрываешь себя настоящего? Этот мир нужно познать не только благодаря классикам, но и приобрести собственную позицию.
— Мне интересно, насколько крепки твои шары.
Данная фраза проносится шепотом над его ухом, в стороне от Хинаты и Сакусы. Котаро покрывается мурашками, и пытается не показать слабость к низкому голосу, что заставляет затягивать узел внутри живота, он сглатывает, кадык дёргается, Акааши замечая это ухмыляется, и поправляя заколку на волосах, стремится к трибунам гудящим от жаркой игры.
— До скорой встречи, Акааши.
Сердце растаяло, во дворе их общего дома, будет играть один на гитаре, к тому времени, они заиграются в жизнь, не пытаясь ничего изменить, складывая в столбик года, затерянные в мегаполисе, обернешься и все раскрошится в секунду, в момент, когда на первом свидании, ты окончательно покоришь меня. Крепко сжав руку, катаясь на маршрутке до полуночи, и из-за долгого поцелуя, мы пропустим нашу остановку, и побежим по лужам, смотря в отражения нас настоящих и незаменимых.
***
Закат был пепельно-золотым, моя вина лишь в том, что я заболел тобой, и уже не найду в аптеке противоядия, не успев понять причину диагноза скоропостижно губящего меня.
Счастливые идиоты, мам, кажется я остепенился.
Бокуто, просто ухватил лотерейный билет и сорвал куш, его голос, сотни записей на диктофоне. Все забывается, когда он пристально смотрит, сотни бывших до него, навсегда уходят из комнаты с вечными тёмными шторами. Его номер теперь недоступен для них, он готов греться только от свитера человека, заставившего отбросить разгульный образ жизни. Котаро зажигает свечи, не хочется спугнуть призраков, что давно хотели спасти его, они слетаются на белый свет, и комната наполняется ароматами белых роз, холодно, обогреватель, зараза такая сломался, и можно набрать и глупо попросить приехать, просто так, но Акааши видимо уже смотрит новый полнометражный сон, и набирается сил. Зачем беспокоить, тем более наводить порядок иногда приятней в тишине. Приглушённый свет любезно скрывает погром от совиных глазок.Судьба вновь испытывает, карма за спиной, сможешь лишь ты увидиться с ним, не причинив боли? Вряд ли, столько раз оступаться, давая волю своим инстинктам, и измениться, не побоявшись испытаний. Время перемен настало, когда на небе не звёзды, камень на сердце затягивает на дно, и спускается по верёвке любовь, готовая на всё.
— Надо проветриться.
Котаро берёт мусорный мешок, и спускается по ступеням, перебои с электричеством. Этот мир бушующее море, и он никогда не будет спокоен. Бесконтрольно, слетать в бездну, и покоряться разломам, это крик души Земли, что сворачивает горы, и завязывает узлы красными нитями судьбы, предвещают они, возмездие людям.
За шельфом пальто следует чёрный кот, прогуливаясь по обочине, он хочет провести беседы, с лицемерными демонами на его плечах. Шипит, когда видит большее чем, любой смертный. Душа обречена, он сделал слишком много для других, и слишком мало для себя. Может под конец жизни, он сможет осчастливить хоть одного странника по неведомым тропам, потери неизбежны, швы прошлого расходятся и больше не беспокоят.
— Ты потерялся, голоден?— Бокуто дотрагивается до кота.
Кот хочет понять его, и позволяет теплой ладони пройтись по шерсти.
— Напоминаешь мне Куроо.
Зверь неожиданно, отходит, чувствует, что человек не так прост, и ведёт неравный бой.
— Коты символы свободы, за ними невозможно угнаться, но ты посланник, иного толка.
Черный бесёнок, сверкает глазами, и цепляет таинственностью, кажется, в эту же секунду он превратится в прекрасную девушку, что украдёт тебя в пространство давно испустивших дух.
— Значит, мне не долго осталось, тогда, придется обмануть Акааши, ведь нам не суждено быть вместе.
—Мяу.
Из автомата выпадает банка кока-колы, и кот от грохота, пугаясь, исчезает, смотря на луну.
— Я постараюсь, продлить мгновения до последнего вздоха
Бокуто открывает банку газировки, не замечая хаотичные движения напитка в ёмкости, фонарь начинает сходить с ума, то потухая, то ослепляя глаза, земля дрожит, возможно, от откровений влюбленных на простынях, а может и делает свои первые шаги мести, уже устав прощать, каждую оплошность. Маленькие трещины под ногами, и с ужасом Бокуто замечает осколки, летящие на него, разбился источник света, заслоняет органы зрения рукой, получая лишь рассеченную бровь, и царапины на запястье. Толчки оповещают своим присутствием ещё минуту, заставляя разум начинать бояться неизведанного. Бокуто, как только видит, кровь начинает понимать, что кто-то свыше решил покончить с населением Токио раз и навсегда, он без средств связи, возможно скоро столицу отрежет от внешнего мира. Осознание приходит в секунду, когда от последнего волнения, он не удерживает в руках банку газировки, губы боязливо шепчут.
— Землятресение.
Первые позывы умирающей планеты.
Бокуто срывается, быстрее попасть в квартиру, оповестить всех.
Пользоваться лифтом сейчас, равносильно прыжку с самолёта без парашюта. Годы тренировок позволяют покорить вершины, без проблем для дыхательной системы. Ключ от волнения не сразу попадает в дверной проём, паника овладевает им самый плохой знак, но немного терпения и вход в разблокирован. Не разуваясь, Котаро летит к приёмнику, что остался от родителей, любивших слушать одну радиостанцию много лет подряд. Свет падает на кнопки, видимо несколько баллов, примерно один или два, не смогли повлиять на инфраструктуру города. Он настраивает чудо физики, и ведущая ночных вестей, подтверждает его догадки, как не хочется это слышать, вот так чуть сбитой от ужаса речью.
— Два балла, специалисты не дают точных прогнозов, лишь, предостережение о том, что, толчки могут достигнуть более семи баллов, к завтрашней ночи.
Страны делили друг друга войнами, сейчас их может разделить одна литосферная плита.
— Акааши, это мой жестокий урок, прижаться к тебе один раз, и не получить большего.
Постоялец квартиры, сбавляет громкость у приёмника, и пытается вспомнить, сколько счастливых моментов в жизни его миновало, и как теперь двигаться дальше, когда стервятники застывают в ожидании тебя. Ничего несовершенно, и теперь в этом промозглом декабре, навсегда сковали цепи, на губах обветренных, растает снег, это последнее тепло Бокуто отдаст Кейджи, только он пробил эту маску, и заставил проявиться силуэт, уничтожив следы, ошибок и недочётов.
Как ребёнок, Акааши просыпается от кошмара, хватаясь за края одеяла. До рингтона будильника, ещё долго, но он уже не сомкнет глаз, небо глядит свысока, издеваясь над ним. Это любовь без сюжета, с печальным концом, но он не согласен, жалеть до конца своих дней, они встретятся, и на зло предотвратят проделку тех, кто хочет разлучить. Снег ложится на землю, такие как мы, больше не будем, друг без друга скитаться по островам в поисках мечты, такой далёкой и сбываемой, по одному щелчку пальцев.
***
Земля, и если ты права, кидай людишек в созданные тобой кратеры. Только прошу, побереги этих двоих.
Сакуса, листает новости, и оповещает Акааши, об опасности, тот лишь ухмыляется, будто знает, что ему суждено уберечься от разрушений.
— Не боишься?
— Я живу спокойно, и не загадываю наперед, даже если земля разломится на куски, я выстою под любыми обломками, но не смогу простить если не встречу его, моё сердце не простит, если оставлю любовь позади.
— И ты думаешь, что его грехи отступят вас стороной—Киёми, проверяет базу данных, есть ли там инициалы его близких.
— Да, а если нет, я возьму часть на себя.
— Залечишь раны невинностью своей души?
— Знаешь, чистый стук мотора, под грязные звуки, может искоренить вечную ложь. Он просто спрятался за другим, но скрывать ему нечего, я просто хочу сделать тупыми его лезвия.
— Кейджи, сделать из зверя защитника, непосильная задача.
— Пробудить желание бороться, легко, если есть ради кого, Сакуса, даже если в войне победитель никто, и шансов выжить чертовски мало.
— Дерзай, надеюсь, ты помнишь, что я всегда на твоей стороне.
На их разговор, как мухи на варенье слетаются личности, Куроо стукает поднос об стол, и нагло приземляется рядом с Киёми, задевая гитару, она готова упасть, но Кенма не даёт ей разбиться и порвать нити, хоть их в запасе и ещё пять. Столовая место, где помимо туалета собираются страшные люди.
— Простите его за грубость.
— Ты тот самый, что столкнул меня на товарищеском матче.
— О, нет, я просто хотел видеть улыбку своего бро.
— Акааши, пойдем, а, то сейчас целую, лекцию будешь слушать.
— Я выбрал Бокуто осознанно. Прошу, простите, как вас?
— Куроо Тецуро, я давно его знаю, спрашивай.
— Не слушай его, Кейджи, это главный интригант.
Кенма и Акааши, коллеги на общей подработке, поэтому он и не гонит колючего парня, доверяя старшему товарищу.
— Он всегда был таким?
— Если ты про образ жизни, то нет, он спортсмен, готовившийся покорять пьедесталы мировых первенств, и его поведение сейчас, говорит об одном.
— Он хочет насладиться последними сумасшедшими деньками, попробовав все на вкус, до того момента, как столкнется с жестоким миром спорта.
— Да, Акааши, за игры в средней и старшей, тренировки сказались на нём, да он живёт волейболом, но иногда пройти этот путь заново, найти в своей жизни ещё одно применение, и получить иное удовольствие, поможет Бокуто не потерять интерес к себе как к обычному человеку.
— А у него были до меня отношения?
— О, а ты далеко смотришь, парень молодой и неопытный.
Кейджи краснеет, Козуме наступает на ногу Тецуро, и тот прикусывает язык, перед замахом гитарой кучерявого. Тот успевает уклониться, но получает удар по ребрам от своего ненаглядного, ответ держит избиватель, ни в чем не повинных — Козуме Кенма.
— Могу сказать одно, я знаком с этими шалопаями ужасно приличное время, и никогда не замечал за Бокуто, измены своей холостяцкой натуре.
— Козуме, я не пожалею о своём выборе?
— Эту участь я взял на себя.
Куроо недовольно цокает, но не встревает в разговор.
— По крайней мере, нас точно эвакуируют вместе.
Сакуса не ведёт бровью, только кладёт руку на плечо, и принимает решение смириться с правом выбора, настоящий друг, всегда поддержит и никогда не очернит честь другого.
***
Солнце освещало холодными тропами, путь, овеянный чёрной мглою. Заметало без конца весь день, вот и наступила пора ледяных горок и снеговиков, время, когда придётся замёрзнуть навечно, и расцвести летом, ярко повернувшись сердцевиной к солнцу, улыбнувшись. Осенью стать пеплом, осыпающимся на выжженную землю, с ямами и подземными источниками бьющими, словно сейчас, воды перестанут течь. Акааши нежно любил именно май, за алые закаты, прогулки в парке, и иногда пропуски важных уроков в средней и старшей школе. Его не бранили, шёл на золотую медаль и ухватил её за красную ленточку. Поступил по собственному желанию наперекор родителям, в желании получить второе высшее, ведь если человек теряет интерес к обучению, то зачем тогда он существует? Развитие являлось главным целью для Кейджи, и неожиданное поступление на специальность спортивного врача не смутила, никого кроме отца. Сейчас, по прошествии двух лет, все наказы родной крови ничто, встреча с Бокуто подтвердила правильный выбор юноши.
— Опаздывает, случилось что?
Кейджи в тысячный раз пробегает глазами по основам и составляет план проектной работы. Непривычно за окном рано темнеет, и жаль, что рядом нет храма, где дорога освещена оранжевыми светильниками, и лик любимого в кимоно ярче, чем лунный свет, падающий на цветущие сады. Новый глоток приносит незнакомец, и вечная жажда уходит, вместо неё закипает кровь. Лучится декабрь в последние секунды, ставшие вечностью, в ожидании. И вот, нежность чужих очей здесь.
— Обещай мне, больше не теряться.
— Я просто споткнулся и забрел случайно не в тот зал, вспомнив о тебе.
— Садись тогда, мечтательный ты мой.
Акааши прикусывает язык, слишком откровенная обстановка, и им совершенно не будет дела до книг. Может надо сменить это напряжение, поговорить, о нет, язык мой, не сквернословь, пока мозг не отдал чёткую команду.
— А ты боишься землятресения?
Чёрт, нашёл, что спросить
— Когда приходит тьма, просто нужно найти, Акааши.
А он даже и не замечает, что Кейджи не сможет связать двух слов.
— Но в мире останутся лишь бури и кратеры, что тогда?
— Планета жива, пока всходит новые ростки.
Бокуто подходит к соцветиям, горшки стоят на ледяной корочке, и с улицы дует обжигающий до костей ветер, Акааши подходит сзади. Первый закрывает форточку, и снежинки не смогут защекотать до коликов, Кейджи легонько дотрагивается до горячей руки. Вздрагивает, пульс бешенно бьётся, недолго надо ходить по краю легче сразу сорваться.
— Следует ли нам тратить время на глупости, когда впереди целая жизнь
— И, что же будет на зачёте?
— Импровизация.
Талия хулигана оказывается в плене рук, такого белого и пушистого, но лишь до роковой встречи. Вряд ли кто-то из них всерьёз задумался о бессоной ночи с конспектами.
— Если вдруг мы окажемся по разные стороны, и между нами образуется пропасть.
— Тогда, я сделаю крылья, и прилечу на тот берег, где ты будешь размахивать флагами с моим портретом.
— Здесь много посторонних— Акааши, не хочет, что бы прознали о его первом поцелуе.
— Есть более приемлемое место.
Котаро сжимает руку, и они вместе уходят от стихийного бедствия, что так и норовит разбить стёкла.
***
Тайные уголки института находятся ближе, чем мы могли подумать, вроде и самое популярное место—лестница ведущая к главным аудиториям, но студенты используют её лишь по назначению, но никак не место для первого свидания. Они заходят под нее, темнота и маленький проблеск света единственное, что может помешать им. Сбежали, а времени объяснять, зачем не хватило, просто в голову ударило, и ноги сами понесли.
— Оригинально—усмехается Акааши, и прислоняется к стене.
— В следующий раз пойдем на свидание.
— Да? Мне казалось, оно сейчас проходит.
Паутина свисает со ступеней, укромное место давно не подвергалось тщательной очистки, но это не мешает Кейджи фантазировать и принять судьбу жертвы, сам угодил в эту белую сеть.
— А что обычно делают парочки.
— Слоняются без толку по свету и смущают остальных.
— Господин паук, разрешите, смутить вас.
Акааши, думает, наверно, с ума сошел. Ладно, эта участь ждёт нас всех. Существо имеющие восемь лапок и таящее обиду на женскую обувь уползает к себе.
Бокуто, подходит к нему, и закрепляет руки в замке, Кейджи от неожиданности охает, сопротивления не проявляет, ждёт. Свободной рукой Котаро, отодвигает кусок доски, и являет инженерную задумку архитектора, — окно в не самом подходящем месте. Прижатый к стене, замирает, смотря на спортивную площадку залитую луной, пробивает на чувства, давно ушедшие и невозратившиеся.
Поцелуй меня в мягком свете зимних сумерек.
Губы жадно впиваются в уста напротив. Акааши заслоняет Бокуто от будущего полнолуния, когда он станет вампиром, и убежит, что бы ни причинить вреда. Но пальцы оглаживают спину, и от приятных ощущений невозможно удалиться. Бокуто проходит по верхнему ряду зубов, расцелованный зимней стужей, Акааши норовит укусить язык. Ему не позволяют, берут за волосы, разоединяя поцелуй и крепче прижимают к себе.
— Под звёздами, не время умирать
Бокуто, чувствует толчок, что смог заглушить его сердце, в счастье двоих, есть всегда третий лишний. Он не смог отпустить, и был поглощён ревностью, и сейчас надеется разлучить их. Акааши, дрожит, он всегда боялся сильных гроз и ветров, цунами, что свирепствовали за множество километров от родного Токио, и сейчас, когда Земля кричит о беспомощности своему чаду, он вновь боится не успеть, протянуть руку помощи. Оставить бороться наедине с со своими проблемами, или податься сейсмологии, выбор не из простых. Первую проблему можно преодолеть рядом с надёжным человеком, вторую невозможно, даже вовремя спрогнозировать. Земля—самая непредсказуемая стихия, такая же, как и существа, бегающие по ней.
—Акааши, надо выбираться.
— Я могу идти, дрожь не сломила меня.
— Отлично, сейчас встретим ребят и вместе эвакуируемся, да?
Кейджи кивает головой, и держит путь к выходу. Вступив в бой не продумав тактики, более мощный толчок, заставляет упасть на колени, и лицом вниз, вымаливая у Земли прощение, за всё злодеяния прошедших поколений. Стены двигаются сами по себе, сверху крошится штукатурка, и большой кусок падает на парня.
— Акааши, влево.
Голос Сакусы выводит из состояния страха, и друг успевает отойти, рядом с ним на мелкие куски распадается вещь, недавно носившая имя потолок. Клаустрофобия Кейджи сейчас обостряется, мозг не успевает обработать информацию и, кажется, что сейчас, он будет отрезан множеством преград, находясь в замкнутом пространстве. Дыхание сбивается, новые колебания не дают ему подняться, Котаро сзади подхватывает его, и они вместе идут до выхода из здания буквально пару метров. Киёми идёт за ними, не возникая, и не сообщая Бокуто, что Куроо потерял руку в первые минуты бедствия. Он сам двигался в направлении гардероба, когда вторая лестница обвалилась на полпути, Тецуро успел дать пинка Яку, и дотронуться до Кенмы перед тем, как непонятная металлическая конструкция с остриём лишила его конечности. Затем задребезжало все, что было перед глазами, и Сакусу отбросило ударной волной, очнувшись, он лежал, в луже собственной крови задело предплечье.
— Жить будешь.
— Придётся, интересно посмотреть на вас смушающихся.
— Сакуса!
— Я хранитель вашей любви, ничего не знаю.
Эти слова начинают подбадривать, и как только, кучерявый заканчивает реплику, слышна оглушительная сирена. Толчки более пяти, должны проявить себя, здание должно выдержать, но всегда есть конструкции способные развалиться, треснуть или под стечением времён прийти в негодность.
— Лучше быстрей выйти на открытую местность.
Бокуто слышит голос, но вспоминает посланника чёрта, которого нельзя изгнать лишь искупив грехи, ты должен показать все, ради чего ты можешь потухнуть, так и не догорев. Перемены приходят тогда, когда ты зашонвешь себя в тупик. Неожиданно меняя себя ради любви, в обычный день Бокуто услышав про зачетную работу, уехал пить безалкогольные напитки и отдаваться музыке, но сейчас, после драгоценной встречи, он смог действовать, в угоду своим интересам, а не эгоизму. Когда пробивает время расставаться, он одним взором окидывает холл, куда, будучи успешным волейболистом, он заявился, задумавшись, о своей жизни после завершения спортивной карьеры. Смотрит на товарища по команде, тоже без чистой души, с этим человеком было приятно играть, даже если между ними разыгрывалась драма. Бокуто слышит, как разрушается здание, плач Земли невозможно заглушить. И он понимает величину потери слишком поздно, с небес срывается обломок.
Кейджи целуют в последний раз.
— Никогда не опускай головы, и следуй зову сердца, прошу тебя. Помни, ты пришёл и сделал меня тем, кем я являюсь. Я люблю тебя, но сейчас вынужден сказать—прощай.
Он отталкивает Акааши.
Стремительное падение камня, как показалось Сакусе, поймавшему друга, уносит с собой человеческую жизнь, под груды ничтожных обломков. Акааши, успевает обернуться, и застать последние секунды жизни. Бокуто улыбается.
Грохот и крик Кейджи, он срывается, но Киёми удерживает его, локтем даёт в нос, и бежит к месту гибели. Его хватает за руку Куроо.
— Нельзя, это опасно.
— Как ты можешь такое говорить? Он спас меня.
— Именно, он хотел, что бы ты радовался каждому дню.
— Мне это не нужно, если рядом не будет, Бокуто, пусти.
Тецуро не даёт прохода, Кенма, стоит за спиной, и просит отпустить.
— Последний раз, дай ему проститься.
Куроо отходит и освобождает руку чужого, он обессилел от потери крови и вынужден упасть на Мориске и Козуме, теряя сознание, он вспоминает летний лагерь, совместное поедание барбекю, и атаки, что всегда находили бреши его блоках.
Акааши видит лицо обрызганное кровью, глаза смотрят на него, камень уже не поднять, да и это ничем не поможет. Бокуто раздавило, повреждение внутренних органов лужа крови, такова расплата с судьбой. С ресниц падают слёзы, они смешиваются с красной жидкостью, и текут по рукам.
— Не бойся, Акааши, больше ты не проронишь слезу по такому бездарю—кашляет, и глаза мертвеют.
— Дурак, ты сделал для меня слишком много, чтобы сейчас уйти
— Прости, я рад, что ты нашёл в себе силы, изменить внутренний мир, надеюсь, ты проживёшь достаточно долго, можешь исполнить мою мечту?
— Да.
— Их было две, полюбить по-настоящему и стоять на пьедестале завоевав олимпийское золото, глупо, правда?
— Нет, теперь это мой стимул.
Котаро видит сияющие глаза, и с небес будет вести наблюдение, за ним. Не дышит, Акааши закрывает ему глаза, и отпускает навечно, в мир, где никто не посмеет украсть стремления и цели, юношескую, наивную любовь.
***
Проходит уже много лет, c крупного землятресения в столичном регионе
Люди оправились, и смоли восстановить инфраструктуру, погибшие навсегда остались в продолжение памяти живых. Года летят, и стоит добиваться всего заново, теряя, что-то в прошлом, мы, несомненно, обретём больше в будущем. Он это знает. Сейчас посреди стадиона, в зале, красиво развевается флаг с красным солнцем посередине. Тренер, убирает слезу, Акааши даёт ему носовые платочки и успокоивает всеми народными средствами. Он смог воспитать олимпийских чемпионов, и сейчас эти парни, что ломают зубы о золото, отдают половину, своему наставнику и товарищу.
После трансляции, Акааши, сам забирается на первое место, и подносит золото к одному источнику света.
Можешь до конца бежать за мечтой, можешь улыбаться, пройдя через ад. Стоит лишь научиться верить, стена, что уберегла меня от боли, сохранившая секрет, больше не рухнет.
