А люди любят...

Для меня светит солнце чёрного цвета И пока дымится моя сигарета Я ещё терплю эту вашу планету Но я вряд ли доживу до конца куплета Люди бегают за цифрами, за бабками За мнением, за лайками, за шмотками Лучше остаться одинокими, голодными Без бабок и без дома, но свободными Я прошу тебя, не сдавайся В этом мире очень просто потеряться И если больно, улыбайся всем назло... (Lizer) *** Смерть не казалась мне страшной. Она меня притягивала. Мне ее хотелось. Мне было интересно: что будет после нее? И даже когда я повзрослела, эта ненормальная увлеченность не прошла. Возможно, когда-то, в далеком, смутно запомнившемся детстве, я ее побаивалась, хотя, как мне кажется теперь, скорее всего это было влияние одноименных и всемирно известных сказок братьев Гримм. Довольно жестоких и страшных сказок, хочу вам сказать. Но тогда я просто не понимала, о чем идет речь. Потом, когда я стала чуть старше, и начала задумываться, почему же злая Мачеха так жаждала прикончить Белоснежку, я пришла к выводу, что ей просто было завидно. Тогда мне было три года. Позже, слушая бабушку, в очередной раз рассказывающую одну и туже сказку, которую я уже знала наизусть я медленно, но верно стала осознавать, что все персонажи этой истории слишком однобокие. Злая Королева- дьявол в человеческом обличье, а Белоснежка- вся из себя такая румяная, влюбленная дурочка(это ж насколько умной надо быть чтоб в прямом смысле выйти замуж за человека, которого видишь второй раз в жизни!?). А еще поняла, что в этом мире никто ничего не хочет делать своими руками, точно так же, как Злая Мачеха- зачем бегать за падчерицей самой, если для этого есть лесник? Правильно? Правильно! Когда я озвучила эту мысль бабушке, она долго на меня смотрела, а потом, почему-то сказала, что характером я не похожа на маму. Что я другая. Я тогда сильно удивилась, но виду не подала, впрочем, как обычно. О родителях своих я знала мало, если не сказать, что вообще ничего. Бабушка плохо переносила разговоры о маме, а кто мой отец не знала вообще. Просто когда я попросила рассказать хоть что-нибудь, (в школе мы писали сочинение о своих родителях) ответила мне на вопросы. Только фактами. Никаких лирических дополнений типа:"она так любила абрикосовый джем", только факты. Что она работала медсестрой в единственной поликлинике на весь наш район, что волосы у нее были темно-русого цвета и что глаза у нее были ярко голубыми. Все. Тогда мне было семь, и хотя вопросы у меня были(и много между прочим!) я просто их не задавала. Не была приучена. И я искала информацию сама. Собирала по крупицам собственную родословную. Даже смешно становится. Тогда, в семнадцать, когда бабушка слегла со вторым и последним инфарктом, я не почувствовала ничего. Ни гнева, ни горечи, я даже не плакала. Потому что не жалела. Эта женщина осталась мне чужой даже несмотря на то, она меня вырастила. Именно, что она меня не воспитывала, а выращивала. Как комнатный кактус: полила, на солнце выставила, все. Меня воспитывала улица и соседские мальчишки, которые в первую очередь подходили знакомиться из-за моей внешности, и следовательно, на моем счету была чертова куча знакомых, но ни одного друга и множество коротких интрижек любовью в которых даже и не пахло. И росла я тоже, как кактус: такой же колючей и странной, вообще не похожей на человека, как кактус не похож на цветок. Вобщем, когда у "дорогой бабули" проблемы с сердцем участились и я как послушная девочка носила ей в больничную палату мандаринки, прикидываясь этаким "божим одуванчиком" это и началось. Тогда я увидела ее снова. И тогда Она в первый раз со мной заговорила. И почему-то я не удивилась. Как будто я ее знала. Впрочем так и было. Точная копия меня. С такими же белыми, словно седыми волосами, и настолько черными глазами, что было неясно, где заканчивается радужка и начинается зрачок. С такими же глазами, как у меня. Худая как швабра и будто уставшая. И тоже не любила разговаривать. Я хмыкнула. - Привет, Хель. - Здравствуй, сестра. - ответила я. До этого я часто Ее видела. В больнице, в палате умирающих Она сидела в единственном кресле, наблюдая за людьми, души которых она совсем скоро поведет в Чистилище. Или на улице, вблизи очередной разбившейся всмятку машины. Её видела только я. И она замечая мой взгляд только хмуро кивала. И я не удивилась сегодня, когда встретила ее здесь. Я никогда не удивлялась. Потому-что мне все равно. Я вообще по жизни пофигистка. Меняю свои маски на уровне рефлексов. Потому что если я не выражу никакой эмоции, это будет казаться странным. Слишком странным даже на фоне остальных моих странностей. - Амара. - Что? - Забирай эту старую каргу уже к себе. Сил не тут торчать. - А ты что делать будешь? - Пойду сброшусь с ближайшей девятиэтажки головой вниз. Впрочем, награду "Мисс-сволочной-характер-всея-Руси" можно делить на нас двоих. Я это тоже у нас общее. - Зачем? - Меня теперь здесь ничего не держит. И некому меня остановить. - Ты же в курсе, я над реинкарнацией не властна, и все что я смогу сделать, это сохранить тебе память. - Пусть. - Я не знаю в какой из миров тебя забросит. - Пусть. - Я не знаю какая у тебя будет внешность. - Такая же, и тебе это прекрасно известно, я чувствую ложь, Амара, и ты это знаешь. Как знаешь и то, что эта внешность, НАША внешность, вшита на подкорку души, и как бы кто бы то ни было, не пытался что-то в ней изменить, даже я, скорее динозавры восстанут, чем у него это получится. - Ха! А я думала ты дорожишь своим платиновым блондом. Разве нет? - Это никакой не блонд, это седина, Амара! - Они отображают наш возраст! - Мне пятнадцать! - А мне бесконечность! Сложи:одно плюс другое и подели на два! И вообще. Хватит орать, уши вянут. - От собственного голоса? - От твоего голоса! - Он у нас одинаковый! Как и внешность! Как и характер! Ради Всего Святого, как и все остальное! - Какое Святое!? Ты сейчас с воплощением самой Смерти разговариваешь! - Я разговариваю с собственной сестрой! Со своим близнецом! И то что я жива, а ты- не особо, ничего не меняет! Дура ты, а не Смерть! - Сама такая! Хочешь сдохнуть- дохни сколько душе угодно, но знай- если накосячишь, я не смогу тебе помочь! - Я знаю Ами. Я знаю. Спасибо. Я. Я пойду... - Никуда ты не пойдешь! Раз так, то лучше уж я сама. - Уверена? - Да. Иди уже с миром. Надоела. Она фыркнула. Амара положила свои белые и холодные(такие же как у меня) руки мне на плечи и поцеловала в лоб. Я опешила: она никогда раньше меня не касалась. - Я, Амара, Воплощение Великой Госпожи, благословляю тебя о, Милитра Хель Уокинг! Покинь меня, покинь этот мир, и Живи! Да будет так! В ушах раздался оглушающий звон. Громкий, и настолько же неприятный, насколько всепоглащающий. - Спасибо тебе, сестренка. Это все что я успела сказать, а точнее, прошептать одними губами, перед тем, как в глазах окончательно потемнело, и как бы я не старалась контролировать себя, мое сознание все же отключилось. *** - Ну и куда теперь эту дуру девать? Нет, чтоб своего срока дождаться, так приключений ей не хватает! Подзатыльника тебе не хватает!- громкий голос бил по ушам. И не ответишь же! Как отняло! - Зин, ну чего ты так разнервничалась? Ну нет, так нет, оставим ей память, чего нам стоит? - И это мне говорит сама Судьба! Как я ее такую на реинкарнацию отправлю? Молчишь? То то же! - Слууушай... А давай ее в один из тех миров? - Новых что ли? Судь, они же еще не прописаны! Ты хоть представляешь, что она там наворотит!? - Ну и пусть пишет вместо меня! Как будто мне самой заняться нечем! А ты когда смену Алине сдашь, глянешь, как там у нее дела! А то совсем уже мхом поросла! - Да ладно, ладно. Хочешь- пожалуйста! А на счет мха- ты не права. Хто ж виноват, что земные мрут как мухи, и Амара их ко мне толпами приводит! Еще и постоянно теряет кого-то! - Амара тут не при чем, и ты это знаешь, а то что смертные излишне любопытны, так это уже издержки производства. - Ладно. Хорошо. - Аркаша!- крик резанул по перепонкам. Неприятно, однако. Какое-то время было тихо. Потом послышались шаркающие шаги. - Зина, ну что ты так орешь?! С моим слухом все в порядке и без тебя. Чего тебе надобно, Старче? - Тоже мне, Золотая Рыбка нашлась! Забирай ее, давай. В сектор Y1, который из неисследованных. - Судь, а вы ничего не путаете? Точно туда? - Да. Иди уже, дурная твоя голова! - Окей! Все будет в шоколаде! Аркаша пошлепал по полу куда-то в сторону, а меня потянуло за ним. Сзади послышался хмык. - Позёр.