Окажи мне услугу: Возвращение домой

      Проследив за тем, как лифтовая кабина с взбешённым в ней Чуей плавно удалилась вверх, на самый высокий этаж «Mori Corporation», Осаму, для верности выждав ещё минуту и поняв, что бывший напарник, остановившись там, наверху, спускаться вниз не намерен, чтобы продолжить их разговор, направился к себе, неизменно размышляя над тем, зачем тому понадобилось посетить Мори.       Тот факт, что он так же нашёл в притоне Сурибачи пакетики с героином и позже отнёс Като-сенсею, был известен ещё до этого разговора, и сейчас они оба находились примерно на равных позициях — в ожидании результатов экспертизы. Но совсем другое дело, что Чуя решил наведаться к Огаю. Направился ли он туда по своей инициативе или же босс самолично его к себе пригласил, значения не имело, но уже доставляло некий дискомфорт, вселяло в душу неуверенность. Мог ли босс взывать его по другому делу, по какой-нибудь насущной проблеме? Разумеется. Однако, учитывая нынешнее положение мафии, в котором она оказалась после военного конфликта, да ещё и ситуацию, когда на почве упадка некий бизнесмен решил развернуть свою деятельность по торговле героином, Огаю сейчас не должно было быть дела до чего-либо ещё. Следовательно, Чуя туда направился по вполне понятной причине.       «Это плохо», — подвёл итог Осаму и, стащив с себя пиджак и небрежно кинув тот на спинку первого попавшегося на глаза кресла, двинулся к холодильнику за тем единственным, что продолжало греть его душу при любых жизненных неурядицах, пускай и грело буквально. Звон льда о стенки стакана, плеск янтарной жидкости внутри, и вот он уже сидит в том же самом кресле, безжалостно приминая собой чёрную ткань пиджака.       Мысли о первом его деле в мафии после стольких лет захватили с головой, но уклон в большей степени шёл в сторону увиденного и услышанного им несколькими минутами ранее. Хотя, на момент начала их с Чуей разговора, тот ещё не был осведомлён ровно о тех же, что и у него самого, планах своего оппонента дождаться экспертизы, но уверенности в своей победе было хоть отбавляй. Можно, правда, было сделать скидку на самую обычную вечную его самоуверенность.       Однако была ещё и встреча с Огаем. Вряд ли последний пользовал Чую так же, как и самого Осаму, не по назначению… Тогда зачем бы им понадобилась встреча? Мори хочет поинтересоваться ходом расследования Чуи? Возможно, но, с другой стороны, если этот любитель шляп всего лишь ждёт экспертизы, как сам и признался, очевидным становилось то, что у них двоих сейчас на этом поприще дела не очень хороши. Разумеется, нельзя было пренебрегать и теми вариантами, в которых его главный соперник продвинулся чуть дальше, обнаружил что-то ещё, но этого ему сейчас никак не выяснить. А идти вызнавать у Огая подробности их разговора Осаму готов не был. Чревато очередным пьяным сексом и ночкой под боком у босса.       Поморщившись от неприятных воспоминаний, он сам для себя постановил, что лучшим ходом с его стороны было бы заняться работой.       «Итак», — подвёл итог он, хлебнув виски и постаравшись отогнать от себя эти неопределённые переживания. Если вернуться к разговору с Хигучи, в каковом та обозначила, что за все три дня наблюдения за портом и предполагаемой точкой обмена мимо её людей никто не смог бы пройти незамеченным, в голове у него образовалось целых две версии развития событий. К сожалению, оба варианта отдавали какой-то фантастичностью, но ничего иного, более разумного, на основании полученных данных на ум не приходило.       При первом варианте, как и думал на подступах к зданию, товар должен был пролежать в тайнике не менее трёх дней прежде, чем за ним пришли. Ужасающая безответственность для грамотного дельца. А делец этот точно был не дурак — дураки героином не торгуют. Либо же, наоборот, дурак этот был редкий, небывалой величины, раз решился на подобные схемы под носом у Портовой мафии. И всё-таки, оставлять товар без присмотра на столь длительное время в не самом благополучном районе — являлось из рамок вон выходящим.       Другая же версия, возникшая в сознании в момент, когда он столкнулся с Чуей, и из-за чего не получившая немедленного развития, сейчас казалась самым большим надуманным бредом. Мог ли товар по точкам размещать одарённый? Конечно, всякое имело место быть, но процент одарённых среди всего населения земного шара колебался от нескольких десятых до единицы, а число лиц, замешанных в преступной деятельности среди них — и того смешные цифры. Так и какова же была вероятность наткнуться именно на этот случай?       Грубо говоря, нулевая, только если бы всю свою жизнь Осаму не сталкивался то тут, то там с одарёнными других группировок, с одарёнными-преступниками, с одарёнными на службе у государства. Да чего говорить? В Йокогаме даже целое Агентство обосновалось, забитое доверху такими людьми. С такой статистикой вообще ничего нельзя было сказать наверняка.       В любом случае, обе версии надо было проверить, и начать можно было с малого, лично от него не требующего никаких затрат.       Удерживая на весу стакан, он, не отрывая пятую точку от кресла, извернулся прямо там, чтобы дотянуться до оставленного в кармане пиджака телефона, да почувствовал пренеприятнейший хруст где-то между позвоночником и лопаткой, тут же гневясь и на Мори, с которым провёл прошлую ночь, и на себя самого за пренебрежение хоть какой-нибудь физической нагрузкой, помимо борьбы на сексуальном поприще. Телефон, однако, достал и, сделав ещё глоток, набрал первый высветившийся в журнале номер.       — Хигучи-кун, — поприветствовал он и сразу же поспешил к делу, — твой человек проследил за тем подростком-посредником?       — Да, Дазай-сан. Но ничего необычного. После Котобуки он направился в школу. Извините, не посчитали нужным вам сообщить, — раздалось на том конце устало, уже без прежней энергичности. Оно и понятно — встать с утра, чтобы поспешить в порт, а после ещё и облава на притон Котобуки. Не женская это работа. Любопытно, как эта девушка вообще оказалась на столь высоком посту в мафии?       — Не удивлён, — не стал он ни отвечать на извинения, ни, тем более, интересоваться биографией своей новой подчинённой. — Установи постоянную слежку. Боюсь, на следующие пару дней иных шансов что-то узнать у нас не предвидится. А так есть вероятность, что парень приведёт нас к новым местам обмена или притонам.       — Так, может, всё-таки схватить его и всё выяснить? — и опять она за своё. В целом, для мафии, такой подход к делу был оптимальным и даже привычным, и даже сам Осаму никогда подобным не гнушался. Но то было раньше. Сейчас же, он чувствовал, тяжко ему придётся с такими подчинёнными, которых, как и Акутагаву, переучить уже почти что невозможно.       — Хигучи-кун, — вздохнул он не менее устало в ответ, — ты от Акутагавы-куна такого набралась? — на том конце повисло молчание. Выждав ещё пару мгновений, он решил продолжить уже мягче и веселее: — Не пристало молодой красивой девушке заниматься подобными вещами.       — Да, Дазай-сан, — раздалось так уязвлённо, что на секунду он почувствовал себя сексистом, но, быстро прогнав подобную чепуху из головы, продолжил:       — Установи слежку. И пускай Акутагава-кун отнесёт найденный вами в Котобуки наркотик Като-сенсею. Я почти убеждён, что препарат тот же, но подстраховаться всё же стоит, — размышлял он вслух. — И ещё, Хигучи-кун, это важно — если столкнётесь с людьми Чуи в местах, где их быть не должно, сообщай немедленно, — не хотел он заострять собственного внимания на возможной победе Чуи, но всё-таки сдержаться не сумел. Лучше бы ему держать под контролем даже то, до чего он сам дотянуться пока что не может.       — Да, Дазай-сан, — только и успела сказать Хигучи, когда он, убедившись, что приказ его услышали и приняли, повесил трубку.

***

      Следующие два дня прошли для всех участников их расследования до безобразия спокойно и даже бесполезно. За эти дни вся бурная деятельность центров и подразделений Портовой мафии словно поутихла. Даже Мори Огай так ни разу и не пригласил Осаму к себе, что не могло не радовать и не настораживать в то же время. За все часы шатания по офисному зданию он пересёкся с ним лишь дважды, обменялся ничего не значащими фразами и спокойно скрывался из виду. Босс даже о деле не спрашивал. Чем же была загружена его голова, узнавать, по правде говоря, не было никакого желания. В таких случаях Осаму придерживался простой политики: не лезет, и ладно. Зато у него было больше времени для анализа сложившейся ситуации.       Слежка, установленная Хигучи, особых успехов не приносила, разве что знание о том, что слежку эту пока не обнаружили: посредник стабильно забирал товар из первой точки обмена и тащил в точку у Котобуки, а после направлялся в школу. После школы же проделывал тот же маршрут. Прямо-таки стабильная спокойная работа мечты.       А ещё вся эта нехитрая схема напрочь укоренила версию об участии одарённого во всей этой цепочке: сколько за подростком и точками ни наблюдали, а обнаружили только человека, забирающего деньги из притона — какого-то не самого успешного в жизни обывателя, у которого, помимо столь рискованной подработки, были лишь неблагодарная работа на стройке близ всё того же Котобуки да такая же неблагодарная жена и дети, что стабильно доканывали беднягу каждый вечер после его возвращения в хилую хибарку. Полученные им средства обыкновенно доставлялись в ещё один тайник, откуда попросту исчезали в безвестности. Самой же фигурки от поставщика на этом шахматном поле не наблюдалось — товар в точках обмена в порту появлялся словно из воздуха прямо перед приходом самого посредника. Отсюда, правда, учитывая, что наблюдатели сидели на смотровой площадке мотеля беспрерывно, следовала неприятная вероятность того, что слежку всё-таки просекли, но этот некий одарённый, будучи полностью уверенным в своих силах, не придавал этому особого значения да продолжал исправно выполнять свою работу.       Но самое хреновое во всей этой истории было то, что он, Дазай Осаму, единственный известный в своём роде одарённый с обнуляющей способностью, совершенно не имеет никакой возможности прищучить этого невидимку. Невидимка — так он обозначил для себя того человека, который неведомым образом складирует товар в нужное место. Обозначил в тот самый момент, когда уже вечером, после установленной Хигучи слежки, всё тот же подросток забрал из-под носа мафии закладку из той же самой точки, на которую сразу же прислали новых людей, стоило прежним направиться к притону в Котобуки.       И если, когда все они оставили без надзора тот сломанный электрощиток у здания близ мотеля, образовалось окно, в которое товар могли подложить снова, то следующий день эту теорию опроверг. Наблюдение велось круглосуточно, но никого, кроме посредника, их люди так и не засекли. Не засекли ничего и установленные впопыхах, взамен старых муляжей, на здании мотеля камеры. Никто и никогда не видел, как именно он это делает.       Первое, что приходило в голову, так это способность того же типа, что у Танидзаки — создание какого-нибудь экрана или иллюзии, скрывающей от наблюдателей истину происходящего на их глазах. Другим вариантом была способность к телепортированию — перемещению объектов из удалённой точки в другое место. Третьим же, учитывая многообразие проявляющихся у людей способностей, могло быть что угодно другое. Поймать же такого «Гудини» было крайне тяжело и проблематично. Если только не приставить человека вплотную к этому несчастному электрощитку. Но таким способом и вовсе можно было оборвать эту тонкую нить, по которой он всё это время следовал. Тайник мог попросту перестать действовать, поставщики и посредники — затаиться, и ищи их потом…       Из размышлений о деле его вырвал телефонный звонок, раздавшийся по всему рабочему кабинету всё той же, до сих пор не сменённой противнейшей мелодией. Благо, когда Осаму увидел на экране высветившееся «Като Даичи», желание швырнуть телефон в стенку, хоть он никогда такого не делал, быстро поутихло.       — Като-сенсей? — принял он звонок.       — Доброго вечера, Дазай-сан! — голос показался весёлым, что уже наводило на приятные мысли касательно результатов экспертизы. Впрочем, Като всегда был весельчаком, так что судить лишь по интонации в случае этого человека не приходилось. — Ваши результаты готовы! Эм, то есть не ваши, а наркотиков… — быстро поправился он.       — Отлично, — пропустил мимо ушей Осаму, — я могу подойти?       — Разумеется!       — Пять минут, — отчеканил он и, нажав на красный значок, сунул телефон в карман, тут же выдвинувшись в местную твердыню фармакологии.

***

      — Рад видеть лично, Дазай-сан, — расплылся в улыбке Като, стоило Осаму войти в этот огромный и неприлично белоснежный, словно новомодная операционная, кабинет.       — Взаимно, Като-сенсей, — поприветствовал он в ответ. Пройдясь до не менее ослепительного кресла напротив рабочего стола, ухватился за спинку, тут же небрежно ввалившись внутрь и, выдержав недолгую паузу, вглядываясь в извечно лукавые серые глаза напротив, испещрённые морщинками-лучиками, решил приступить к сути: — Что скажете?       — Вот, держите, — тот поднял лежащий под самым носом внушительных размеров отчёт в голубой папке и протянул над широкой поверхностью стола, сильно наклонившись вперёд, чтобы только дотянуться до Осаму.       И он, как только взял в руки стопку скреплённых меж собой листов, в каком-то детском нетерпении немедленно их развернул.       Первый лист содержал в себе наименование и номер исследования, автора и прочую официальную лабуду, не несущую в себе никакой ценной информации. Второй же оказался регламентированной формой запроса на исследование, где значилось уже его имя, и содержал кучу текста совсем не по делу: обоснования, затраты и методы исследования. С третьего листа, собственно, начинался и сам отчёт, содержащий в себе всё больше терминов и понятий, чем дальше он пробегался глазами по тексту.       Поняв, что сейчас не готов вдаваться в такие большие подробности и вспоминать весь курс химии, который ему в молодости любезно преподавал лично Мори Огай, захлопнул папку и небрежно плюхнул на стол перед собой.       — А если к сути, Като-сенсей?       — Если к сути… — приложил тот в напускной задумчивости большой и указательный палец к подбородку, как делал и сам Дазай, и Мори. — Если к сути, Дазай-сан, то вещество чистое. Не самого высокого качества. Я бы даже сказал, что и впрямь не высокого, но зато без примесей. Однако я был наслышан о чересчур заниженной на героин цене в Йокогаме, и могу сказать, что цены занижены не совсем оправданно. Не для такого препарата.       Легче от этих оценочных рассуждений не стало ничуть. Слова руководителя научно-исследовательского центра только подтверждали самую неблагоприятную версию — версию о низких ценах на дорогой наркотик. Если бы цена эта была хотя бы в норме или даже высока, всё показалось бы куда более простым. Но здесь… здесь теперь необходимо было думать ещё и о причинах такой ценовой политики.       — Что можете сказать о производителе? Вы же знаток этой ниши, — добродушно пояснил свой вопрос Осаму, когда тот, заслышав вопрос, деланно удивился. Фальшивенько, но в этом весь Като. Не будь он тем, кем он был — лучшим специалистом в своём деле — Мори за такие выходки и шутки давно бы его пришил за непроявление уважения в отношении руководящих чинов.       — Знаете, Дазай-сан, технологии производства, насколько я смог судить с готового продукта, весьма напоминают китайские, — всё с той же задумчивостью произнёс он.       — Китайские?       — Верно, я знаком с тамошним производством, даже принимал участие, — невесело усмехнулся Като, но после, тяжко вздохнув, отрезал: — Своё мнение я указал в отчёте, на последней странице.       — Так, значит, китайские, — не заостряя внимания на переменившемся поведении собеседника, подвёл итог Осаму и, так же возведя руку к подбородку, тут же припомнил дело, которое попалось ему на глаза, пока знакомился с деятельностью мафии за последние пять лет.       Тогда некий китайский бизнесмен, притесняемый на родине своими же соотечественниками, решил, что может двинуть свой бизнес совсем в ином направлении да начал потихоньку ввозить товар в Японию. К несчастью, Йокогамский порт уже был занят Портовой мафией, и его почти что мгновенно вытурили обратно в Китай.       Ровным счётом, события тех дней не отличались особой насыщенностью. Скорее, наоборот, все вопросы, за исключением пары особо жестоких убийств замешанных в этом деле руководящих должностей, в назидание прочим, решились Мори и тем дельцом почти что в рабочем порядке. Как понял Осаму из прочитанного им материала — возвращения китайских наркодельцов в ближайшем будущем ожидать не следовало. Не следовало, однако, при полном отсутствии иных факторов, ситуация под воздействием которых могла разительно измениться. И фактор этот совсем недавно имел место быть — война со Смертью Небожителей.       В принципе, вести об устроенном Достоевским конфликте быстро разошлись по всему миру, а съёмки творящихся беспорядков транслировались по новостям других стран практически безостановочно, что довольно сильно отразилось на экономике Японии. Неплохая почва для того, чтобы попытаться построить торговлю заново в стране, которая только-только начала оживать после столь сильного упадка. Но вот был ли это тот же китайский наркоконцерн? И всё же, почему столь низкие цены? Ведь даже контрабанда грузов морскими путями требовала вложений огромных капиталов: сама перевозка, прикрытие, уплата пошлин на ввоз товара, взятки и ещё много всего в довесок. Дороговато выходит для такого низкого выхлопа. Но, над этим ему ещё предстоит поразмыслить.       — Что-то ещё? — добавил Осаму спустя время, пока Като терпеливо выжидал окончание мыслительного процесса своего посетителя.       — Всё, что мог, я изложил в отчёте, — произнёс он уже веселее, вроде бы вернувшись к своему обыкновенному весёлому настроению, и отодвинул отброшенную на стол папку от себя. Дазаю таки пришлось забрать её со стола. — Если ещё что вспомню, я позвоню.       — Хорошо. Чуя уже приходил? — не мог не поинтересоваться Осаму.       — Вы первый, Дазай-сан, — загадочно улыбнулся тот. Ещё чуть-чуть и, казалось, подмигнёт. Однако, хотя Чуя и должен будет подоспеть позже, новость, что Като-сенсей позвонил ему первому, в какой-то степени всё же порадовала. И на том спасибо.       — Спасибо, Като-сенсей, — озвучил он вслух и, поднявшись с кресла, двинул на выход, только у самой двери замерев и решив добавить: — Если будут какие-то проблемы, вы всегда можете обратиться ко мне.       — Благодарю, Дазай-сан, — послышалась добродушная усмешка за спиной. Но на этом разговор не закончился: стоило ему потянуться к кнопке, открывающей раздвижную металлическую дверь, как Като продолжил: — Но, боюсь, к вашим услугам пока что обращаться не стоит.       Осаму даже обернулся в удивлении.       — Не понял?       — Не поймите неправильно, Дазай-сан, — вскинул руки тот в защитном сдающемся жесте. — Я всегда вас уважал и до сих пор продолжаю, но, знаете… Я слышал от своего заместителя, Коямы-куна, какое показательное выступление вы исполнили на корпоративной вечеринке в вашу честь: чуть двоих парней не прибили за одни только сомнения в вашей компетентности! — оправдывался он. — Но…       — Но? — поторопил Осаму, когда тот явно силился подобрать верные слова.       — До сих пор среди молодняка ходят слухи, что за вами нет авторитета, — произнёс Като севшим голосом со вздохом, будто выдал, наконец, то самое, что долгое время держал в себе. И пока Осаму смолк, рассуждая о собственном статусе в мафии, тот поспешно продолжил: — Да и многие старички среди наших, кто застал вас ещё пять лет назад, настроены так себе… Предательство и всё такое, — поник тот взглядом, но быстро встрепенулся. — Но, вы же знаете, Дазай-сан, что ко мне эти веяния отношения не имеют!       — Благодарю за честность, Като-сенсей, — улыбнулся он напоследок, когда собеседник видимо скуксился, утонув в своём огромном белоснежном кресле, будто бы понял, что только что выболтал лишнего. — Не переживайте, в вашем честном ко мне отношении я уверен, — утешил он и, когда тот приободрился, покинул кабинет.       На самом-то деле, он действительно был уверен в не то чтобы верности, но дружеском отношении Като к своей персоне. Мало того, что не один месяц Осаму провалялся в больничных палатах под надзором именно этого человека, так ещё и не всякий готов был вот так выложить неприятную правду в лицо. Другой момент — здорово пошатнувшаяся репутация и отношение прочих членов мафиозного сообщества и к нему самому, и к его восстановлению в должности. Он даже готов был поспорить, что корнем проблемы в этом плане является никто иной, как Чуя, ну и, может быть, Озаки. Первый его просто не переваривал, оттого и мог рассказывать собственным людям и прочим знакомцам, насколько правая рука босса гнилой человек, предавший мафию и далее по списку, вторая же просто его недолюбливала и, впрочем, могла делать всё то же самое.       Вернувшись в свой рабочий кабинет, первым делом открыл ноутбук, выискивая ту самую информацию о посягнувших на Йокогаму китайцах, и нужную папку со всеми документами, отчётами и фотосъёмкой обнаружил достаточно быстро.       И впрямь, два года назад похожий инцидент имел место быть. Как вот только этот несчастный китаец мог пропустить мимо ушей, что данный город давным-давно крышует Портовая мафия — оставалось загадкой. В целом, всё остальное, касающееся этого дела было до смешного банальным: сначала то была контрабанда всё теми же морскими путями. Торговец столь необычным товаром тогда подкупил целую линию порта, от мелких ответственных лиц из силовых структур, отвечающих за досмотр груза, до членов Портовой мафии, без которых ввоз в Йокогамский порт даже самых безобидных безделушек осуществляться не мог. Следующим ходом наркодельца сделался поиск какой-нибудь местной группировки для сбыта продукта и официально зарегистрированной организации для отмывки денежных средств. Что организация, что группировка Мори не подчинялись — всего-навсего зарвавшиеся конторки, возжелавшие нажиться на столь прибыльном деле в обход мафии, не теряя этой прибыли в части уплаты так называемого «портового налога», который был введён Огаем на любую незаконную деятельность, осуществляемую на территории города.       Нашли и повязали всех тогда достаточно быстро, даже месяца не прошло: об этом свидетельствовали множественные фото-отчёты из пыточных камер Портовой мафии, оставленные в качестве приложения к делу. То ли это было сделано на память, то ли в назидание всем тем, кто в будущем мог бы решиться на подобную авантюру, нынче столь любопытные снимки не несли в себе хоть какой-либо стоящей информации. Посему, для себя пометив это дело как похожее на нынешнюю ситуацию, Осаму решил в особые подробности не вдаваться. Его всё ещё продолжал беспокоить тот одарённый-невидимка, который явно затесался во всю эту кампанию. А, учитывая, что препарат всё же китайского производства, существовал неплохой шанс на то, что и эта таинственная личность так же прибыла из Китая.       И всё же, в этот раз скрытая торговля наркотиками в Йокогаме действительно могла получить своё развитие. Сколько ни отлавливай мафия и правительство всяких мелких сошек вроде посредников, доставляющих товар между точками, и посредников, доставляющих от места к месту наличку, пока есть этот чёртов одарённый, всё можно начинать снова и снова. Ресурс же в виде людей, жадных до лёгких денег, никогда не иссякнет.       Другим моментом, куда стоило бы копать, был порт. Если всё же наркотик ввозят морскими путями, всегда существует возможность обшмонать каждый прибывший к берегам города кораблик. Однако и здесь была загвоздка: сколь ни были бы обширны возможности мафии, проверить всякий груз, ввозимый в город, было практически не реально — сотни тяжеловесных грузовых судов и лодочек поменьше прибывали на эту землю ежедневно, не говоря уже о том, что таинственный одарённый вполне сумел бы попросту вовремя спрятать груз от лишних глаз. Иллюзией ли, экранированием, телепортацией или чем-то ещё. И даже если мафия пошла бы на этот риск, такой массовый обыск с пристрастием не остался бы незамеченным правительственными организациями.       Да, разумеется, мафии в этом городе дозволялось многое, но ровно до тех самых пор, пока она не переходила определённые границы. Обыскивать же весь порт ежедневно — определённо есть самый натуральный выход за рамки дозволенного. Но и хотя бы одним днём тут не обойтись: не каждый же день наркодельцы поставляют товар? Они могут делать это раз в неделю или раз в месяц, а после сразу же развозить груз по складам и прочим местам хранения. Выбрать один конкретный день для подобной операции — всё равно что работать наудачу, пальцем в небо ткнуть.       Был, правда, вариант сузить круг поисков только до китайских судов, но подобное поиски облегчило бы ненамного: Китай всё ещё являлся одним из основных импортёров Японии, а количество поставок именно из этой страны составляло около шестидесяти процентов от общего их количества.       Оставалось копать в сторону одарённого.       Остановившись на этой мысли, Осаму, вновь потянувшись к ноутбуку, споро развернул базу данных об известных Портовой мафии одарённых, начавшую составляться ещё при прежнем боссе. Он поочерёдно вбивал фильтры для поиска: сначала по категории способности, после — по гражданству, потом — по месту проживания и деятельности. Множество раз натыкался всё на того же Танидзаки, тут же позволяя себе погружаться в воспоминания о буднях в Агентстве, но всякий раз отбрасывал эту мысль, не то ли по причине всё более нарастающей грустной тоски по старым временам, не то ли ради того, чтобы найти, наконец, что-нибудь дельное. Самого Танидзаки же он из этого поиска исключил вовсе, понимая, что вот уж этого славного члена Агентства подозревать точно не стоит.       Но, так или иначе, ни одна комбинация из фильтров в этой базе не принесла хоть сколь-нибудь стоящих результатов, отчего Осаму всё больше уплывал мыслями в сторону просьбы о помощи его старого знакомого.       Сакагучи Анго. Его некогда хороший друг и товарищ, а ныне — руководитель Особого отдела по делам одарённых Японии. Ещё раньше, до прихода на этот пост, Анго уже обладал немалыми связями и правами, да и ведал делами государственной важности, имея в руках просто невероятно обширные объёмы информации обо всём, что творилось в стране и за её пределами. Теперь же он должен был бы знать куда больше прежнего, и уж точно должен был иметь доступ к международной базе данных одарённых. Но, увы, он никогда не был одним из тех дурачков, которые помогают старым друзьям чисто по доброте душевной. Нет, Анго всегда нужно было предложить что-то взамен, и не просто какую-то взятку или благо, а что-то, напрямую касающееся государственной безопасности.       И что мог бы предложить ему Дазай? Раскрыть это дело с наркотиками, разве что? Слишком малое подспорье для подобной сделки, однако…       Он неосознанно потянулся к телефону в кармане пиджака и, изъяв тот наружу, быстро нашёл необходимый контакт, сохранившийся в записной книжке ещё с тех пор, когда оба они работали на Мори.       «Очкарик-1».       Так он его поименовал после первой встречи в комнатке, доверху забитой бумагами чёрной бухгалтерии мафии, да так и не переименовал по сей день. По большей части потому, что вскоре после «Очкарика-1» появился «Очкарик-2» — Куникида.       Звонить без чёткого плана он не собирался, но вот сама надпись на экране телефона словно гипнотизировала, отчего-то ввергая в бурный мыслительный процесс. Мыслительный процесс, который быстро был прерван неприятным крякающим звонком в дверь. Следом, через переговорное устройство по ту сторону, которое установили совсем недавно, послышалось немного механическим голосом:       — Дазай-сан, я могу войти?       И что бы это понадобилось Акутагаве под вечер в его кабинете? Если только он не пришёл с очередной видеозаписью будней босса Портовой мафии, проведённых с его правой рукой. Не в буквальном смысле, конечно же. Хотя, кто его знает?       Неприятное воспоминание, но, тем не менее, оно первым пришло в голову, учитывая, что пять лет назад Рюноске старался лишний раз в кабинеты начальства носа не совать. Правда, всё резко изменилось с момента их встречи в переулке, когда Осаму, ради спасения Ацуши, пришлось раскрыть свою принадлежность к Агентству. Вот с того самого момента его бывший ученик, как бы наоборот, искал встречи.       Недолго размышляя над причинами появления здесь Рюноске, Осаму нажал на кнопку, открывающую электронный замок двери, притом краем глаза взглянул на соседний ноутбук с камерами слежения, одна из которых в данный момент снимала мнущуюся в пустой приёмной Хигучи. Раздался очередной мерзкий кряк, а после щёлкнули внутри двери затворы, позволив человеку по ту сторону наконец-то войти.       — Чем обязан, Акутагава-кун? — произнёс он не глядя, с сожалением посмотрев ещё раз на открытый контакт и, заблокировав телефон, поднял взгляд на серьёзную мину приблизившегося к столу ученика.       — Дазай-сан, почему вы не захотели брать посредника? — и вот снова старая песня.       Акутагава стоял ровно и смотрел прямо, даже руки из карманов вытащил. Стоял и молчал, с невероятной для себя выдержкой выжидая ответа, пока Осаму, неспешно тарабаня пальцами по столу, пытался угадать причину этого вопроса. Судя по лицу напротив, ученик его довольным не выглядел. Скорее, казался крайне недовольным поведением и решениями своего учителя, и в большей степени его недовольство выдавали поджатые губы и нахмуренные брови, которые отчего-то, сколько Осаму знал Рюноске, почти не росли.       — Должен ли я отчитываться, Акутагава-кун? — когда игра в гляделки начала опостылевать, вопросил он, опрокинувшись на откидную спинку кожаного рабочего кресла.       — Мы могли бы уже что-нибудь выяснить, — продолжая глядеть прямо в глаза и нервно сжимая кулаки, подал голос тот с излишней резкостью, но с прежней серьёзностью.       — Почему тебя это так волнует? Пока что всё идёт не так плохо, — осведомился он с усмешкой, поглядывая на голубую папку с отчётом Като-сенсея, которую, трудами последнего, успел заполучить раньше соперника.       — Чуя-сан… — выдал тот и замолк.       — И что Чуя? Думаешь, опережает нас?       — В данный момент — да.       Теперь настала пора напрягаться ему самому. Если уж Акутагава пришёл лично, да и Хигучи с собой притащил, то это уже не могло быть простым праздным интересом о ходе дел начальства.       — Я слушаю, — подтолкнул он к продолжению уже более серьёзным тоном, но дабы не показывать напряжения, в нарочито спокойном жесте уложил сцепленные в замок руки поверх живота.       — Чуя-сан схватил какого-то парня и сейчас допрашивает его в первой пыточной, — выдал тот как на духу, и кулаки в этот момент распрямились словно от безысходности, а может и с облегчением от того, что донёс столь любопытную и, без сомнения, важную информацию до начальства.       Осаму же, потратив доли секунды на сопоставление фактов, решил убедиться в сделанном выводе лично и потому, вернувшись в вертикальное положение, захлопнув крышку ноутбука да сунув отложенный ранее телефон в карман, поднялся из-за стола.       — Пошли, посмотрим.

***

      Выбравшись из кабинета да прихватив с собой обеспокоенную сложившейся ситуацией Хигучи, они втроём расположились в прибывшем лифте, в данную секунду стремительно спускаясь на том на самый нижний, подвальный этаж здания, в котором, как помнится Осаму, доводилось побывать уже в роли пленника совсем недавно, когда попал туда намеренно в поисках информации о заказе на мальчика-тигра. Именно в то самое неказистое место обыкновенно отправляли всех пленных или похищенных людей, от военных до офисных клерков, от лидеров преступных группировок до простых обывателей, посмевших переступить дорогу Портовой мафии. Были у мафии, конечно, и иные места заключения, и более располагающие своей атмосферой пыточные, но в большинстве случаев предпочтение всё же отдавалось подвалам «Mori Corporation». Ведь что может быть проще, если не ввезти схваченного человека в наглухо тонированном автомобиле на подземную парковку офисного здания, на которую похожие автомобили въезжают десятками буквально каждый день?       И многого же он тогда наговорил Акутагаве уже во второй их разговор спустя четыре года, совсем не сгоряча, а так, ради забавы. За что и получил по морде от, как оказалось, не только разгневанного бывшего ученика, но, как то выяснилось позже, в большей степени даже обиженного поступком своего учителя. И всё же Рюноске, за всё время отсутствия рядом этого самого учителя, почти не изменился: он всегда старался казаться бессердечным, гордым псом Портовой мафии, но на деле обладал достаточно тонкой душевной организацией, был даже ранимым. Потому Осаму не удивился бы, если Акутагава в данный момент несколько нервничает при спуске в то самое место, где впервые за всю свою жизнь наподдал собственному, пускай и бывшему на тот момент, но начальству.       Он даже не сумел сдержать любопытства и на секунду кинул взгляд назад через плечо, где расположился его безмолвный ученик. И не прогадал, поскольку тот этого взгляда даже не заметил — уставился куда-то в пол перед собой и хмурился уже не так сердито. Можно даже сказать, что проскальзывали на его лице нотки сожаления.       Пока спускались, лифт останавливался на этажах не единожды, всякий раз являя по ту сторону приличные толпы офисных сотрудников и прочих членов мафиозного сообщества, спешащих не то по делам, наступающим как раз в ночное время суток, не то по домам — всё же, рабочий день для обычных клерков был окончен. Однако к ним в кабину никто так и не рискнул зайти. Может, из-за пугающего напряжённо-задумчивого вида стоящего позади Акутагавы? Или, какого-никакого, авторитета Осаму?       На одном из этажей какой-то парень в чёрном костюме и тёмных очках, в которых в освещённых коридорах здания необходимости не было, всё-таки дёрнулся вперёд в попытке зайти в кабину, но был довольно резко остановлен за плечо собственным товарищем, который, поджав губы, лишь молчаливо мотнул головой из стороны в сторону.       Любопытно, а что же эти люди на самом деле думают о «Дазай-сане», правой руке босса? Если верить словам Като, то ничего хорошего, но вот открыто выразить своё презрение ему ещё никто пока не решился. Здесь, правда, мог уже играть своё авторитет босса. А в открытую сомневаться в решениях босса — всё равно, что подписать себе смертный приговор.       Подземная парковка встретила их своей обыкновенной тишиной, в эхе которой раздавался только стук каблуков о бетон, пока их небольшая делегация двигалась к старой металлической двери, расположенной в самой отдалённой от скопления служебных машин части здания и ведущей в тот самый, излюбленный пыточных дел мастерами подвал. Как и ожидалось, у входа стояла пара вооружённых парней.       — Пропустишь? — панибратски обратился Осаму к одному из них, кивком головы указав на дверь позади.       Тот немного помялся, но вскоре, будто собравшись с мыслями, отрицательно мотнул головой, решительно выдав:       — Не могу. Приказ Чуи-сана.       В ответ Осаму оставалось только деловито вздёрнуть бровь, удивляясь то ли небывалой смелости чужого подчинённого, то ли в очередной раз услышанному от низкорангового мафиози это дурацкое «Чуя-сан».       — Да как ты… — начал взъярившийся в мгновение Акутагава, шагнув вперёд, и ещё бы секунда, то положил бы наглеца прямо тут, но вовремя был остановлен другим парнем.       — Подождите! — вскинул руки тот в сдающемся жесте, отчего автомат безвольно повис на груди, удерживаемый ремнём на плече. Он, сразу же развернувшись, ухватил за грудки своего товарища. — Ты что? Это же Акутагава-сан! Сдохнуть захотел? — почти что прошипел он тому прямо в лицо.       Учитывая, что из всей их троицы испугались всего более именно Акутагаву, можно было предположить, что о личности и должности самого Дазая информацию до всех ещё не довели. Даже немного обидно. Однако, Рюноске с собой прихватил он не зря.       — Успокойся, Акутагава-кун, — спокойно отдал приказ Осаму, как только заржавевший от вечно проникающей с улицы сырости затвор заскрипел, а дверь с громким скрежетом отворилась, являя взору уходящую вниз лестницу.       Спускались они небыстро, вслушиваясь во всё такую же полную тишину, будто бы там, на дне, и вовсе никого не было. Но, стоило преодолеть крутой спуск, как перед ними открылась площадка, которая, казалось бы, не претерпит изменений ни после конфликта со Смертью Небожителей, ни даже после ядерной войны. Всё те же голые и холодные стены, освещённые разномастными лампами под потолком, отчего в одних местах они, пожелтевшие от сырости и крови, благодаря тёплому свету становились ещё рыжее, а при более холодном освещении, наоборот, приобретали почти что свой первозданный серый, цементный оттенок. По левой от лестницы стороне, если пройти чуть дальше от бетонных опор, у одной из которых, закованным в кандалы, посчастливилось простоять тогда ещё детективу Дазаю Осаму, можно было обнаружить несколько камер, одну из стен которых заменяли, словно в тюрьме, решётки. По правой же стороне находились металлические стулья и столы, на поверхностях которых расположился весь необходимый для допроса с пристрастием инвентарь: от самых обычных верёвок до инструментов более изысканных.       Чуя — первый, кого завидел Осаму, стоял чуть в сторонке в свете ламп и, сложив руки на груди, по всей видимости, над чем-то размышлял. Был ли сейчас обращён его взгляд на мальчишку, привязанного к стулу в центре комнаты, или же себе под ноги, понять было сложно — шляпа и низкий рост скрывали эту деталь.       — Почему ты до сих пор не уведомил своих бойцов о моём восстановлении? — произнёс Осаму, приблизившись, когда тот, резко вскинув голову, не менее резко обернулся и, завидев вошедших, недовольно нахмурился.       — Дазай? Какого чёрта тебя сюда впустили? — голос его, однако, показался хоть и раздражённым, но не столь полным ненависти, как если бы к нему в подвал во время пыточной процедуры ворвался нежданный гость. Что, собственно, и произошло.       Не став заострять на недостаточно гневной реакции внимания, Осаму, продолжив свой ход, поспешил ответить:       — Ну, всё же именно я — правая рука босса, — произнёс он, особенный акцент сделав именно на «я». Даже если Чую в данный момент и беспокоит какая-либо иная проблема, это вовсе не повод давать ему спуску.       Тот мгновение смотрел на него с недоумением, но позже, изменившись в лице, почти прорычал в ответ:       — Ах ты… — по-видимому, сообразил, какой смысл был вложен в сказанные слова — «именно я, а не ты, Чуя».       Что ж, похоже, его бывшего напарника и непримиримого соперника до сих пор задевает за живое тот факт, что Огай в своё время выбрал именно Осаму. А теперь, судя по всему, задевает ещё и то, что даже после пятилетнего отсутствия подлеца Дазая в мафии, босс, по его возвращении, всё так же сделал выбор не в сторону своего самого преданного подчинённого.       Сделав выводы за доли секунды и прежде, чем Чуя продолжил бы свою пылкую речь, Осаму, подступив ещё ближе, поспешил пресечь дальнейшие распри:       — Ты не ответил на вопрос. Почему твои ребятишки на входе открыли мне дверь только после того, как Акутагава-кун решил вмешаться?       Не хотелось Осаму разглашать то, что случилось этажом выше, но всё же интерес взял верх. Да и ко всему прочему, это же Чуя — тому, что ему удалось поставить в неловкое положение и подловить своего врага при помощи своих же людей, он, быть может, и порадуется, и даже позлорадствует, но уж точно не возгордится такой мелкой победой, да и история эта дальше, «в народ», не пойдёт. Акутагава же, от упоминания собственного имени в каком-никаком положительном ключе, даже как-то вытянулся и посветлел лицом. Или дело в освещении?       — Не хочу перегружать своих людей бесполезной информацией, — отрезал тот и, помолчав секунду, пояснил: — Надеюсь, скоро ты сумеешь совершить своё самоубийство, как только провалишь это дело. Или вернёшься обратно в своё вшивое агентство.       — Я и сам не рад обществу злобного гнома, — усмехнулся Осаму в ответ. — И если вдруг встречу прекрасную девушку, готовую совершить со мной двойное самоубийство, то сразу отправлюсь с ней на тот свет, а тебя оставлю за главного, Чуя! — но не успел тот разразиться гневным словоблудием, как Осаму уже вошёл в раж и, обернувшись к застывшей около Рюноске Хигучи, весело пропел, подмигнув: — Хигучи-кун, не мечтаешь ли ты совершить двойное самоубийство с таким великолепным парнем, как я?       — Дазай-сан… — раздалось от неё опешившее, когда взгляд выдавал смятение столь откровенным и безумным вопросом.       — Дазай-сан… — почти в унисон с Хигучи произнёс Акутагава, но уже с привычным укором из-за того, что учитель опять взялся за своё.       — Боже, какой же ты идиот, — подвёл всеобщий итог Чуя, с силой проведя ладонью по лицу, словно смахнув с себя невидимую паутину.       Не обратив более внимания на все эти возгласы, Осаму, отвернувшись и сложив руки на груди, двинулся к пленённому посреднику, тут же завидев чуть поодаль в тени ещё пару человек, смотрящих на него в упор с не меньшим удивлением и толикой напряжения. Рука одного была измазана в крови. А вот кровь, похоже, принадлежала тому бедолаге на стуле: сочилась из носа, заливая тёмным красным цветом некогда белую школьную рубашку.       — Что такое, Чуя? — ядовито заметил он, придирчиво оглядев связанную по рукам и ногам тощую фигурку с опущенной вниз головой. — Схватил пацана, а руки марать заставляешь других?       — Это их работа. И не все в мафии такие ублюдки, которые предпочитают пытать пленных лично просто ради собственного удовольствия, — парировал он весьма неплохо. И попал ведь в самую точку. Раньше Осаму и впрямь находил в пытках какое-то отдохновение, особенно в те дни, когда босс, не особо довольный ходом текущих дел мафии, отыгрывался на нём в постели.       Оставив замечание Чуи без ответа, он подступил практически вплотную и слегка наклонился, в неверном освещении силясь разглядеть лицо неудачливого парня и, не встретив на свои действия никакой реакции, выпрямился, вновь обернувшись:       — Что-то парнишка-то твой неживой какой-то.       — Вырубился, — просто пояснил тот, так и не сдвинувшись с места, наблюдая.       — Из-за разбитого носа? — Осаму ещё раз окинул взглядом тощего доходягу на стуле, прикидывая, что и такого удара простому ученику старшей школы вполне могло хватить. — И как, Чуя? Есть успехи? — задал вопрос, уже понимая, что добиться чего-то от посредника, учитывая специфику столь рискованной профессии и частоту поимок и взятия под арест, вряд ли представлялось возможным. — Ты всерьёз рассчитывал получить от этого паренька информацию? Такие, как он, лишь расходный материал для работодателя. Им не станут доверять чего-то важного, кроме переноски товара с места на место, — пояснил он свою позицию.       Чуя же в ответ только неприязненно поморщился и, переведя взгляд с Дазая на пленного, резко переменился в лице. В следующую секунду из-за спины раздалось охрипшее:       — Пожалуйста, помогите.