Окажи мне услугу: Возвращение домой

      — Пожалуйста, помогите, — раздалось охрипшим голосом из-за правого плеча.       Осаму обернулся, и парень, воздевший голову кверху, со слезами на глазах прогнусавил ещё раз:       — Пожалуйста, помогите. Я… я ничего не знаю, — еле выдавил из себя парнишка, не отводя от него взгляда. — Д-Дазай-сан, — добавил он ещё спустя мгновение, чем вызвал направленные на него ошеломлённые взгляды остальных присутствующих.       Осаму и сам удивился и, подойдя ближе да нагнувшись, ухватил парня за подбородок в тот момент, когда голова его снова начала опускаться вниз. Пачкая пальцы в не прекращающей литься крови, чуть приподнял, повертел из стороны в сторону и уверился, что этот человек ему не знаком. Это даже не тот самый посредник, за которым следили люди Хигучи. Скорее, парень во время их разговора уже был в сознании и, попросту подслушав, услыхал одно из имён, успешно соотнеся его с одним конкретным человеком в этом помещении. Решил просить помощи у него?       — Как тебя зовут? — решил пойти в наступление Осаму, пока Чуя, вставший за его спиной, очевидно, ожидал прояснения ситуации.       — Хишикава Сатору, — очень тихо ответил тот, так, что разобрать имя и фамилию получилось с трудом.       — Хишикава-кун, — решил уточнить он, и, когда в испуганных и в то же время обречённых глазах напротив увидел лишь ожидание, продолжил: — Что ты успел рассказать Чуе?       — Эй, Дазай, какого чёрта?! — вклинился тот, и паренёк, вздрогнув от слишком громкого голоса, весь съёжился, потупил взгляд.       — Подожди, Чуя, — в ответ резко оборвал Осаму, но не обернулся, лишь краем уха уловил, что тот подошёл ближе на пару шагов. — Хишикава-кун?       — Пожалуйста, помогите, — бедняга силился смотреть куда-то в пол и всячески отводил взгляд, несмотря даже на то, что до сих пор был удерживаем за подбородок.       — Я не смогу тебе помочь, если ты не ответишь.       — Я… ничего не знаю! — почти что взмолился он, а слёзы, не в первый раз покатившиеся по щекам, смывали пыль и брызги крови, делая удерживающие его пальцы Осаму ещё более скользкими. — Я просто… мне просто нужны были деньги. Я ничего плохого не сделал! Я ничего не знаю! — на грани истерики выпаливал парень, говоря всё громче и громче.       — Ты переносил товар с места на место? — свой собственный голос он сохранял ровным и жёстким, стараясь тем самым свести на нет излишнюю и, прямо сказать, бесполезную болтовню паренька.       — Д-Да… Но я ничего не крал! Клянусь! Честно!..       — Хишикава-кун, тебе объяснили, почему ты здесь? — задал резонный вопрос Осаму, поскольку из сбивчивых речей ему показалось, что парень считает себя схваченным своим же работодателем за не ведомую ему самому провинность.       Тот же в ответ лишь задрожал куда сильнее, а после начал всхлипывать ещё пуще прежнего, буквально задыхаясь собственными слезами и страхом. Чуя же, когда Осаму обернулся к нему с немым вопросом на лице, неопределённо взмахнул рукой и, на мгновение деланно закатив глаза, тяжко вздохнул. Тяжело было сказать, то ли этот рыжий гном так запугал школьника, то ли тот, понимая, в какую ситуацию вляпался, попросту впал в отчаяние.       — Хишикава-кун, — в очередной раз обратился Осаму к подростку. — Хишикава-кун, — произнёс он следом жёстче, дабы его наконец услышали, — ты знал, на кого работаешь?       Тот внезапно стих, промолчал с минуту, время от времени пошмыгивая носом, и, скосив глаза через плечо Осаму на стоящего позади своего похитителя, надрывно прошептал:       — П-Портовая мафия.       После произнесённого, в подвале повисла тишина. Неспешно переглянувшись со всеми, Осаму понял, что не ему одному понадобились доли секунды, чтобы осознать и переварить услышанное: лица присутствующих выражали не только удивление или неверие, но и сомнения в правильности услышанных слов. Чуя же и вовсе нахмурился, подступив ещё ближе, и паренёк вновь опустил голову, мелко вздрагивая.       — Мне он ничего не сказал, — прошипел тот в ответ на скептический взгляд Осаму, в который он вложил все свои сомнения в компетентности бывшего напарника как в пыточных дел мастере.       — Ты не умеешь избирать подход к людям, — усмехнулся он и сразу же услышал то, чего так ждал:       — Завали. И продолжай, раз такой опытный, — почти выплюнул неудачливый похититель. Зато у Осаму теперь появилось официальное разрешение использовать чужого пленного для получения информации, пускай он и понимал, что добиться чего-то полезного от столь мелкой сошки не выйдет и при всех извращённых пытках мира.       Грязная работа по захвату парня обошла его стороной, но вот… решить, куда деть того после допроса, ему ещё предстояло. Вряд ли Чуя снизошёл бы до того, чтобы так просто отпустить его на волю — слишком неразумное решение после всего случившегося. А вот пришить его было бы вполне разумно, но…       Осаму не мог определиться с собственными мыслями. Не мог понять, чего сам от себя хочет. В свои молодые годы он умудрился побить все рекорды по жестокости и количеству убийств, через его руки прошли десятки таких детишек, их матери и семьи, и в данный момент он находится на прежней должности, но… Что он должен будет сделать? Изменился ли он после смерти Одасаку и пребывания в Агентстве или просто пытается уверить в этом самого себя? Или просто заржавел на той работе?       В голове творился полнейший сумбур, когда этот простой школьник, попавший в непростую ситуацию, смотрел на него сейчас самыми натуральными щенячьими глазами, полными слёз и какой-то глупой надежды, граничащей с полным отчаянием. Убивать же простого зарвавшегося пацана никак не хотелось, даже если быстро, даже если заставить это сделать кого-то другого. Но как же ему объяснить свою позицию всем остальным? В особенности, объяснить свою позицию прожжённым мафиози, которые только так и привыкли решать все свои проблемы.       Он мельком взглянул на Акутагаву, с которого Ацуши взял слово целых полгода никого не убивать. Насколько же Рюноске, должно быть, претит эта установка? Однако держится ведь. Осаму же никаких обещаний никому не давал, но очень хотел бы. Пускай, всё то время, что работал в Агентстве, он и строил из себя весёлого простачка, всё равно сейчас понимал, что уже давно прикипел душой к такому вот образу.       — Кто сказал тебе, что ты работаешь на Портовую мафию? — продолжил он с вопроса, который, кажется, больше всех прочих волновал всякого в этом помещении.       — Мне сказали так по телефону, — произнёс тот на выдохе, стараясь как можно скорее выровнять дыхание.       — Твой наниматель?       — Д-Да.       — Голос был мужской? Женский? С акцентом?       Сатору смолк и вновь потупил взгляд. Сложно было сказать наверняка, то ли он попросту вспоминает, то ли старается кого-то прикрыть.       — Хишикава-кун, — поторопил Осаму. — Тот парень за моей спиной совсем не такой добряк, как я, — намекнул он на Чую. — Думаю, ты и сам это уже понял. Хочешь, чтобы я тебе помог — говори, что можешь вспомнить.       Школьник сидел молчком ещё мгновение, но вскоре, переведя взгляд на Чую и спешно вернув его назад Дазаю, вздохнул, ответив:       — Мужской… Но я не помню акцента!..       — Ничего страшного, — успокоил Осаму, понимая, что мужчина то был или женщина — ему не поможет, но для проформы и для того, чтобы разговорить парня, задать этот вопрос стоило. — Как они вышли на тебя? Как ты устроился на эту работу? — пояснил он в ответ на непонимающий взгляд.       — Мой одноклассник помог. Дал им мой номер и мне позвонили.       — Как зовут одноклассника?       — Омури. Омури Такао. Но его давно никто не видел! Он пропал… Это вы его?.. И меня тоже?.. — сбивчивость вернулась из-за страха, но Осаму уже не стал обращать на это внимания.       Так, значит, всё началось с этого исчезнувшего без следа Омури — того самого подростка из неблагополучной семьи, которого на общем совещании упомянул Митамура. Весьма прискорбно, но после его исчезновения эта нить вела в никуда. А вот Чуя, похоже, всё же извлёк из той информации пользу и начал копать. Вероятно, проверил окружение и друзей этого Омури, и вышел на ещё одного работничка. Неплохой ход.       — После первого разговора ты ещё созванивался с этим человеком?       — Нет, я… Мне присылали в мессенджер время и место, и всё. И деньги для меня были там. В этих… — он вновь запнулся, подбирая наиболее подходящее слово, — тайниках. Отдельным пакетом.       — Телефон с собой? — оборвал он и, когда тот мотнул головой, протянул руку с раскрытой ладонью в сторону. — Чуя?       Удивительно, но тот, будто они вновь на задании, как в старые и не особо добрые времена, безмолвно вложил в руку увесистый брусочек. Осаму, повертев его в руках, осмотрел внимательней этого динозавра мобильных технологий, испещрённого трещинами на обеих панелях и, обнаружив-таки кнопку блокировки, тут же наткнулся на четырёхзначный пин-код. Неплохо для столь старой модели. Однако денежных средств этому молодому поколению, без конца всхлипывающему разбитым носом, не хватало в самом деле.       — Пароль?       — Шесть, шесть, три, восемь.       После разблокировки он с превеликим для себя трудом нашёл нужный значок мессенджера и, клацнув по нему, наткнулся на добрую сотню бесед, а ещё спустя полминуты открыл ту самую. Толку от этого было немного: все сообщения отправителя содержали в себе одно и то же место обмена и время. Ну, хоть наименование контакта позабавило: «Аоки Аюми». Типичная школьная конспирация — переименовать контакт на имя и фамилию.       — Позвоним? — весело подмигнул Осаму, набирая номер и устанавливая громкую связь, когда бедняга Сатору, услышав первый гудок, весь заёрзал на стуле и даже побледнел, прекрасно контрастируя с некоторыми всё ещё белыми участками своей школьной рубашки.       После первого гудка, правда, автоответчик с механическим женским голосом сообщил, что аппарат абонента выключен.       — Как и думал, — подвёл итог Осаму, развернувшись и бросив телефон Хигучи, которая, среагировав чуть с запозданием, всё ж таки сумела его поймать. — Пробей этот номер, Хигучи-кун, — и, получив в ответ дежурное «Да, Дазай-сан», он обратился уже к Чуе: — Как давно ты схватил пацана?       — После школы, — подтвердил одну из его догадок Чуя.       Понятно. Очевидно, если товар из точки не успели забрать вовремя, всякие рабочие отношения с таким сотрудником немедленно прекращались. Неважно, просто так посредник не успел или его поймали. С уверенностью можно было сказать, что тайник тоже перестал действовать.       Немного обдумав полученную информацию, он вновь перевёл взгляд на притихшего подростка, и, хлопнув того по плечу, незлобиво усмехнулся:       — Ты только что потерял работу, парень!       На залитом кровью лице трудно было разобрать, что именно тот испытывает в данный момент. По чести говоря, Осаму даже и представить не мог, какие чувства этот несчастный должен был бы испытать после прозвучавших слов. Он мог сейчас думать, что резко стал бесполезен, как для работодателя, так и для похитителей, и теперь его убьют, или, быть может, пребывая в шоковом состоянии, всерьёз переживал, что лишился стабильных поступлений денежных средств. А может, размышлял об участи Омури Такао?       «Кстати, об Омури», — вдруг одёрнул себя Дазай, пока парнишка напротив сверлил свои коленки взглядом, так и не обратив внимания на почти дружеский хлопок по плечу. Если, в самом деле, задуматься о причинах исчезновения его одноклассника, первым, что приходит на ум, так это устранение посредника «своими же». Будь это действительно так, беднягу Хишикаву Сатору, даже если они с Чуей выпустят его восвояси, будет ждать примерно та же участь. Бесследное исчезновение где-нибудь на дне Токийского залива.       Держать же его здесь всё время, пока не разрешится ситуация с наркоторговлей? Пока они не сумеют найти и устранить всех причастных? Это было бы глупо и неестественно для мафии. А время, которое для этого потребуется, непременно станет достаточным для того, чтобы родители подростка, какой бы неблагополучной семьёй они ни были, рано или поздно обратятся в полицию. В крайнем случае, эту обязанность на себя возьмёт школьное руководство.       Самым разумным ходом со стороны мафии, как наверняка думает и сам Чуя, будет решение избавиться от лишней проблемы способами, присущими любому мафиозному сообществу испокон веков. И в лучшем случае — избавиться тихо, быстро и без боли. С другой же стороны — сломать челюсть и разбить голову о бордюр или ступеньку, сделать три выстрела в грудь — всё равно что отправить неизвестным работодателям паренька своеобразное послание, что именно сделает с ними Портовая мафия, как только выяснит, кто за всем этим стоит. Вот это действительно был бы хороший ход, но… Самолично убить ребёнка, что попросту оступился по молодости, позарился на лёгкие деньги, совсем ещё не зная и не понимая, как устроена взрослая жизнь в Йокогаме — от одной только мысли кошки скребли на душе. И дело здесь было, кажется, уже вовсе не в позаимствованной некогда идеологии Одасаку.       Осаму никак не хотел признавать, что служба в Детективном Агентстве значительно пошатнула его мировоззрение, но внутренне, стараясь оценивать объективно и себя, и то самое мировоззрение, вполне понимал, что таковые изменения его не миновали. В голове сразу же всплывало полное отчаяния лицо Куникиды, его напарника на долгие три года их знакомства, когда тому не удавалось спасти жизнь другого человека, тем более ребёнка. Неужели от него понабрался?       «И всё-таки, Куникида», — поразмыслив про себя ещё немного, поставил мысленную заметку Дазай, разом сморгнув засевшие в глубине души воспоминания и, пока эта минута молчания не стала слишком уж подозрительной, поспешил вновь задать вопрос такому же притихшему Сатору:       — Хишикава-кун, знаешь ли ты, кто мы такие?       — Нет, понятия не имею, — так и не подняв глаз, как-то безразлично отозвался он. Голос его уже почти не дрожал, и казалось, что их пленник просто-напросто смирился со своей будущей участью.       «Однако, хороший ответ», — про себя не то ли похвалил, не то ли поблагодарил Осаму, через плечо косясь на застывшего за спиной Накахару. Поинтересоваться мнением парнишки о ситуации стоило, ведь, если он выдал бы ответ не просто хороший, а именно «верный», вытащить его из этого места стало бы в десятки раз сложнее. Но если он в самом деле понятия не имеет, кто его похитил, а Чуя не оказался настолько глуп, чтобы выдать их с головой, напугав пацана страшной Портовой мафией перед допросом, то положение дел казалось довольно-таки выигрышным.       — Ты уверен? Совсем никаких идей? — решил уточнить Осаму для верности, до того припомнив про себя начало их беседы, когда Сатору в панике заявлял о собственной невиновности в чём бы то ни было, явно убеждённый в версии, что похитил его собственный же наниматель.       — Я… не знаю. Я уже не понимаю. Честно говорю, — кажется, в ходе разговора им всё же удалось разубедить парня в поспешно сделанных им выводах. Сейчас он говорил спокойно и тихо, а в словах вовсю сквозило безразличие и обречённость. Лишился надежды, — уже было подумал Осаму, когда Хишикава в тот же момент полностью опроверг это предположение: — Пожалуйста, помогите, Дазай-сан.       Как только выдал последнее, сразу же поднял на него глаза, силясь не бояться и не отводить взгляда. Да и имя его произнёс с таким нажимом, что, не будь Осаму тем, кем он был, у него бы точно сердце сжалось.       А этот малолетний преступник был неплох, — про себя заметил он, внутренне усмехнувшись. Вот так мастерски давить на жалость собственных похитителей, словно побитый жизнью щенок. И почему выбрал именно его, Дазая? Неужели среди всех в этом помещении он выглядел наименее опасным? На его месте Осаму точно выбрал бы кого-нибудь вроде Хигучи. Хоть никогда не желал быть сексистом, но женщины по природе своей и вправду менее кровожадны. Разве что за редким исключением, вроде старшей сестрицы Озаки.       — Дазай-сан себе бы помог, — обрубив цепочку неспешно проносящихся в голове мыслей, передразнил Чуя из-за спины, сам навряд ли понимая, насколько близок к истине, если бы только знал о настоящей причине, по которой их босс принял предложение Осаму вернуться в мафию взамен Ёсано. Но Чуя знать об этом не мог и ни в коем случае не должен был узнать. По спине прокатилась капля холодного пота, и дыхание перехватило, когда на долю мгновения в сознание проникли нерадужные картины того, как если бы эта история однажды всплыла на поверхность. Даже представить не выходило, какой была бы реакция Чуи на это знание.       Поняв, что его вновь повело не в ту сторону, постарался выбросить из головы всякий бред, но своего немого вопроса, относительно чего подобным образом выразился Накахара, так и не оставил. Являлось ли его замечание так называемым подколом по поводу их небольшого соревнования в раскрытии этого дела или же то была пустая фраза на ровном месте, а может, Чуя имел в виду излишнее пристрастие Осаму к алкоголю в последнее время — было неясно. А вот мнение его он бы с удовольствием выслушал.       Отведя взгляд от блекло-голубых глаз напротив, оглянулся через плечо назад, пытаясь в этот раз поймать взгляд глаз глубоко-синих.       — И с чем же я должен помочь себе, Чуя?       — Если ты не забыл, это мой клиент, — кивнул на паренька он. Значит, всё-таки имел в виду их соревнование. — И Хигучи, — обратился он к напрягшейся подчинённой с выставленной рукой. — Телефон пацана.       Та, напрягшись ещё сильнее, перевела на Осаму взгляд и, получив в ответ пожатие плечами, обозначающее не то ли разрешение, не то ли нечто вроде «мне всё равно», выудила чужой телефон из кармана. В ту же секунду тот подсветился красным и, плавно поднявшись в воздух и прочертив в нём ровную линию в несколько метров, невесомо опустился в руку, затянутую в чёрную перчатку. Небольшое представление также не укрылось и от глаз Сатору, но тот благоразумно решил промолчать.       — Я запомнила номер, Дазай-сан, — предупредила она сразу же, и Осаму, ничуть не удивившись её сообразительности, ответил:       — Я и не сомневался, Хигучи-кун, — после чего вновь обратился к Чуе: — И что же ты собрался делать с парнем? Запытать до смерти? А смысл, Чуя? — произнося эти слова, краем глаза поглядывал, как Сатору смотрит на рыжего похитителя исподлобья и с каждым следующим словом видимо сжимается всё больше, насколько позволяли сжаться верёвки, которыми его привязали. — Он же ничерта не знает.       — Я… — на удивление всех подал он голос. — Я правда ничего не знаю. Пожалуйста… Если вы какие-нибудь, ну… конкуренты мафии, то я просто работал курьером! — Всё ещё убеждён, что работает на мафию. Верно, ведь его мнение об этом до сих пор никто не опроверг и, судя по наступившей за этими словами тишине, все прекрасно понимали, что открывать тому глаза на правду пока что не стоит. Даже Акутагава, который порой бывал ещё вспыльчивей Чуи, и намного менее сообразительней, сейчас молча смотрел на разыгрывающуюся сцену. Хорошо, что так, ведь пока неизвестно наверняка, какой на самом деле была эта правда.       И всё-таки, если пацану удастся выбраться, то его россказни кому бы то ни было, да хоть и полиции, о работе курьером на местную мафию, ни у кого не вызовут удивления. Организация же от этого особо не пострадает. Не такой уж сильный резонанс вызовет подобная новость в городе: мало ли кто ни работал на них? Власти как насядут, так и слезут. Но вот если парень заикнётся о похищении его некими личностями, чьи имена он услышал в этом подвале уже не единожды, вот тут уже могут возникнуть проблемы. А если проблемы возникнут у Мори Огая, значит проблемы возникнут и у Дазая Осаму. Преимущественно, в постели.       От этих мыслей его снова начало уносить старым течением в сторону решения избавиться от парня во имя собственного эгоизма и, чего уж от себя таить, во имя собственной задницы. И пока Чуя стоял со спрятанными в карманах руками и сверлил его не самым дружелюбным взглядом, он вновь обернулся к Сатору:       — Хишикава-кун, позволь задать ещё пару вопросов, — тот, правда, ничего не ответил, и потому, восприняв молчание за знак согласия, Осаму продолжил: — Ты знаешь кого-нибудь ещё, кто так же, как ты, работает на мафию?       — Нет…       — Уверен? Может, кому-то из твоих одноклассников так же нужны были деньги?       — Не знаю…       — Омури Такао не упоминал, что предлагал эту работу кому-то ещё?       — Вроде бы нет.       Осаму продолжал напор, с каждым новым ответом всё больше убеждаясь в том, что Хишикава не врёт. Не врёт, потому что выдаёт информацию сразу, не особо раздумывая над ответом, но и заученной наперёд речью не пахло. В этом случае в его голосе напрочь отсутствовали бы ноты рассуждения и непродолжительные паузы, в каковые он явно пытался вспомнить всё то, что могло заинтересовать его похитителей.       Дальнейшие расспросы относительно знакомых Сатору, оказавшихся в такой же ситуации, не принесли ни единой крупицы информации, поскольку на все задаваемые вопросы ответом служили однозначные «Нет» и «Не знаю». Избивать же парня в надежде, что он скажет что-то другое, что вспомнит что-то важное или выскажет недосказанное — смысла не имело. Как Осаму и думал, почему и не стал похищать посредников — толку от них не было. Готов был поспорить, что захвати они хоть тысячу таких вот школьников, всё равно ничего не узнали бы. Другое же решение, которое совсем недавно пришло ему в голову — попытаться пообщаться с тем самым курьером, который работал непосредственно с клиентурой, собирая с тех наличку. Вот эта птичка явно была полётом повыше, и, быть может, хоть через него ему удастся что-либо выяснить, пусть и шансы на это оставались всё так же невысоки.       В любом случае, подумать над тем, как лучше подобраться к своей новой цели, ему предстояло позже. Сейчас же стоило ломать голову над иной задачей: как не загубить молодую душу, сидящую напротив?       — Бесполезен, — резко отозвался Чуя, разрушив то недолгое затишье, которое образовалось после последнего озвученного вопроса Осаму, и Хишикава, уже прилично подуставший из-за блиц-опроса, злобно посмотрел на того исподлобья, всем своим видом давая понять, что он вовсе не по своему желанию оказался запертым в подвале похитителей с разбитым носом, чтобы быть кому-то полезным.       — Стоило догадаться, что ему ничего не известно, Чуя. Я уже тебе говорил, — тяжело вздохнул Осаму, поднимаясь с корточек и хмурясь от того, как затекли ноги и как неприятно заныли икроножные мышцы, до сих пор не пришедшие в полную норму после ночных кувырканий с боссом.       — Не строй из себя всезнайку, Дазай. Если пацан ничерта не знает, тогда пора заканчивать этот детский допрос. Вы оба тратите моё время.       — Хочешь быстрее от него избавиться? — с лёгкой улыбкой Осаму обернулся через плечо в момент, когда в который раз услышал сдавленное, сказанное полушёпотом «Дазай-сан» — парень всё ещё ждал от него помощи, когда сам он с трудом прикидывал, как вообще может спасти его в обход своего бывшего напарника, который, пусть и не славился особой жестокостью и кровожадностью, но осторожности которому было не занимать.       Напарник этот в ответ лишь усмехнулся и, вытащив руки из карманов да сложив те на груди, слегка опустил голову так, что поля шляпы скрыли взгляд, оставив в поле зрения подобие горькой улыбки:       — Никак не привыкну к твоему новому человеколюбию. Это же просто смешно, — с деланным сожалением произнёс он и, вздев-таки голову кверху, уже со всей серьёзностью посмотрел прямо в глаза: — Он слышал наши имена, придурок. Конечно, ему теперь дорога в один конец.       — Я никому ничего не скажу! Пожалуйста! — тут же вклинился Хишикава, с беспокойством в голосе выдав самую бесполезную в таких ситуациях фразу. — Я даже не знаю, кто вы!       Он-то и не должен был знать, кем являлись все присутствующие, но слишком уж хорошо знали другие. Например, многие государственные структуры Йокогамы и организации поменьше да попроще в полной мере были осведомлены, на кого работают некие Дазай-сан, Чуя-сан, Хигучи-кун и Акутагава-кун. Озвучивать эту мысль пареньку, конечно, не стоило, однако здесь Чуя был прав как никогда — так или иначе, а имена школьник запомнил и, несмотря на заверения в собственном молчании, проболтаться смог бы на раз, при первой же серьёзной пытке. А вот пытка ему светила. Пытка и смерть. Стоит настоящей, находящейся здесь и сейчас Портовой мафии отпустить его восвояси, как парня тут же схватит наниматель, как то наверняка случилось с Омури Такао неделями ранее.       «Впрочем, неплохая идея — ловить на живца», — подметил Осаму, скосив взгляд на связанного парня, чья кровь на лице уже подстыла, но местами всё ещё сочилась из разбитого носа.       Идея и впрямь была хороша. Уж сработала бы точно: с вероятностью в девяносто процентов. Однако подобную операцию он бы предпочёл провернуть в крайнем случае, когда иного уже не останется, когда придётся пойти на риск. Тогда и нанимателя бы прищучил, и парня постарался бы сберечь. Риск…       Собственные мысли в который раз за день рвали на части. Его старое «я» боролось с новым, вновь и вновь возвращая к выводу, что в мафии ему больше не место. Разумеется, и в Агентстве порой приходилось действовать жёстко, но только в те моменты, когда выбора более не было. Как же он вымотался за последнее время…       — Может, обсудим наедине? — устало выдохнув, решительно мотнул головой Осаму в сторону еле заметной проржавевшей дверцы в углу подвала, обыкновенно предназначавшейся для хранения пыточного инвентаря и обсуждения некоторых вопросов втайне от пленённых людей, после чего не менее решительно двинулся прямиком к ней, расположенной у Чуи за спиной.       — Думаешь, сумеешь уболтать меня не убивать его? — вновь усмехнулся тот, вынудив остановиться, как только оба поравнялись плечами.       — Уболтать тебя всегда было легче некуда, — постаравшись вернуть свою обыкновенную беспечность, ответил ему ухмылкой Осаму и в ту же секунду быстро присел, потому что не сделай он этого, и в спину непременно прилетел бы острый локоток бывшего напарника. Через мгновение легко отскочил вперёд, к той самой двери, краем глаза заметив, как тут же подступил на шаг Акутагава, готовый, случись драка, непременно помочь своему учителю в ней победить. — Ну-ну, Чуя! Я слишком хорошо тебя знаю! Этот удар не прошёл бы, — ещё веселее воскликнул он, уже ухватившись за ручку нужной ему двери и, отворив ту с небольшим усилием да поведя рукой в нелепом полупоклоне, добавил: — Прошу! — и тому ничего не оставалось, кроме как цыкнуть, деланно закатить глаза и двинуться в комнату.       — Дазай-сан, — раздалось напряжённое от Акутагавы, приказа которому идти за ними или же оставаться на месте никто не отдал.       — Всем стеречь Хишикаву-куна, — устало пояснил он и закрыл за ними с Чуей дверь, тут же щёлкнув старым выключателем, заставляя давно уже не сменяемые лампы осветить внутренние убранства тусклым неровным светом.       За годы его отсутствия, никаких изменений эта комнатушка не претерпела. Облезлые, покрашенные некогда в грязно-красный цвет стены придавали зловещности, а всеразличного применения инструменты всё так же свисали с крючков вдоль каждой стены, дополняя образ некого подобия скотобойни. Другие же покоились на столах, стеллажах и полках, пугая одной только мыслью, что, будучи запущенные под верным углом силой гравитации, могли бы начисто прошить всё тело или снести голову к чертям. Хотя, последнее, если сделать быстро, было не таким уж плохим вариантом. Только крови будет много, и запах ужасный.       Пока он размышлял над вероятностью внезапного нападения Чуи, тот прошёл к наверняка самому чистому на его взгляд столу и опёрся о тот задницей, тут же раздражённо выдав:       — Ну, давай уже.       — Интересный парень, Акутагава-кун, — решил начать хотя бы с чего-то Осаму, потому что первым, что пришло ему в голову — это недавнее растерянное «Дазай-сан» минутой ранее. Словно пёс, вновь обретший хозяина, тут же утратил собственный разум и умение принимать решения самостоятельно. — И почему мне кажется, что без моего руководства он был организации полезней?       — Это верно, — буркнул Чуя сердито. — Ты опять тянешь время, Дазай. Заканчивай, пока я не насадил тебя на тот крюк за твоей спиной.       После столь угрожающего тона оставалось лишь обернуться. Завидев на стене закреплённым один из подъёмных механизмов с действительно внушающим ужас, здоровенным красно-чёрным крюком и, решив, что обсуждать успехи своего протеже стоит в другое время, в другом месте и, по-хорошему, с другими людьми, вернул взгляд Чуе, от крюка всё же отступив в сторонку.       И что он мог ему сказать? Что, пребывая на другой стороне этого мира, увидел ценность людской жизни? Что, даже оступившиеся вроде Хишикавы или него, Дазая, должны получить ещё один шанс, чтобы измениться? Раньше о подобных человеколюбивых глупостях он не задумывался, даря всем и каждому избавление от этого глупого существования, лишённого всякого смысла. Лишённого, по крайней мере, для него самого. Сейчас же даже начать объяснять свою новую позицию язык не поворачивался. От самого себя и тошно, и, как выразился этот недоросток напротив, смешно.       — Я понимаю, ты хочешь спасти пацана, ты изменился и всё такое, — устав ждать, первым перешёл к сути дела Чуя, — но, если ты не забыл, ты снова в мафии. Если что-то всплывёт, у тебя будут большие проблемы, Дазай. Здесь тебе не Агентство, даже босс не станет нянчиться, даже с тобой.       С последним можно было поспорить. Пускай в Мори Огае время от времени и просыпалась пугающая порой жестокость, однако в последнее время, пока Осаму, как бы противно это ни было, вёл себя «хорошо», босс Портовой мафии предпочитал вести себя подобно заботливому папочке, как он делает это с Элис.       От последнего сравнения даже передёрнуло, и потому пора было уже что-то ответить, пока фантазия совсем не разыгралась. Он тяжело вздохнул и, опустив плечи, на выдохе сказал:       — Без убийств.       — А? — непонимающе приподнял бровь Чуя.       — На корпоративе, в честь моего возвращения, я сказал тебе, что хочу попробовать новые методы, — почему-то Осаму сейчас чувствовал себя как будто отчитывающимся. Да ещё перед кем? И это Накахаровское «А?» ко всему прочему… Раздражает.       — Ты точно башкой где-то треснулся, да? — этот гном напротив явно начинал заводиться: оттолкнулся от стола, сделал порывистый шаг ближе и, вытащив из кармана одну руку, резко махнул ей в неизвестном направлении. — Этот малой знает наши имена! Если мы его отпустим, он тут же побежит в полицию! Потом подключатся эти придурки из Особого отдела, когда узнают, что мы похищаем школьников, и прощай наша лицензия! Босс после такого и мокрого места от нас не оставит… — на повышенных тонах проговорил он, лишь последнюю фразу произнеся с опаской и тише, словно Мори Огай и впрямь мог хоть как-то ему навредить. А вот лицензию, пускай Чуя о способах её получения знает не всё, Осаму желал отобрать у босса лично.       — Чуя, — выдержав взгляд синих глаз, он деловито поинтересовался: — Неужели ты думаешь, что я не сумею решить этот вопрос?       — Что, закроешь его в бункере? Спрячешь в одном из своих убежищ, где прятался от нас столько лет? И надолго этого хватит? Может, документы ему новые слепишь и из страны выселишь? Что ты можешь с этим сделать, Дазай?!       — Просто отдай мне парня, и я всё улажу, — несмотря на нервный тон собеседника, просто и спокойно ответил Осаму, рассчитывая на какое-никакое, но старое доверие Чуи в некоторых делах.       И следом, словно тот прочёл его мысли, последовал вопрос:       — И почему я должен доверять тебе после предательства?       — Разве я когда-нибудь подводил наш дуэт, Чуя?       После Чуя замолчал. Сказанные им последние слова определённо возымели эффект: вернувшаяся в карман брюк рука и расслабившиеся, опустившиеся плечи, прямой, серьёзный взгляд. Именно эти слова, прозвучавшие безо всякой издёвки или подковырки, и реакция на них, доказывали, что доверие с годами никуда не делось, как не делось и понимание того, что в их не самом дружелюбном дуэте мозговым центром всех операций был и остаётся именно он, Дазай Осаму, и что решение подобных вопросов всегда отводилось ему. Последующее сопротивление, если и будет, лишь покажет, что Чуя не хочет уступать: из принципа ли, по старой памяти или потому что пленный всё-таки его — неважно.       Дальнейшее молчание, которое уже начало переходить допустимые временные рамки, только вызывало убеждённость, что результат разговора был предрешён, и невольную улыбку, которую приходилось сдерживать во избежание драки.       — Сначала скажи, что ты собираешься делать, — вопрос, заданный скорее для проформы.       Хоть Чуя и прав в своём стремлении избавиться от свидетеля, однако он, несмотря на всю свою нарочитую жёсткость и крутость, которую демонстрировал всем и каждому со своего первого дня в мафии, всегда лояльно и с переживанием относился к чужим судьбам. Достаточно было пронаблюдать, как сильно он пёкся о членах Овец, даже после того, как они его предали. Позднее подростковая забота о детях переросла в желание защищать и членов мафии, и простых граждан Йокогамы при каждом случавшемся конфликте, угрожающем жизни людей. И, в конце концов, совсем недавно Чуя недвусмысленно высказывался о наркоманах, которые предпочли губить собственные жизни дальше, нежели попытаться изменить что-то в лучшую сторону.       Было ещё кое-что, о чём никто никогда не узнает: однажды Осаму подключился к городским камерам наружного наблюдения и следил за передвижениями навязанного Огаем напарничка в надежде собрать компромат, чем в дальнейшем его шантажировать; тогда, за один вечер прогулки по городу, Чуя умудрился помочь трём старушкам с пакетами и накормить целый выводок щенков, оставленных кем-то в коробке на улице. План с шантажом провалился: Осаму, хоть и ненадолго, стало совестно и стыдно, посему он решил промолчать и не портить начинающему мафиози репутацию, делая из якобы беспринципного парня на крутом байке сердобольного волонтёра.       Кто знает, может быть, изначальный их с Чуей конфликт возник по этой самой причине? Из-за разного отношения к ценности человеческих жизней? Осаму раскидывался ими просто, для того, чтобы почувствовать вкус собственной, почувствовать, что ещё жив и это имеет хоть какой-то смысл и, в конце концов, ради веселья, чтобы собственное бытие не казалось таким уж унылым. Именно за этим он и оставался в мафии некоторое время. До того дня…       — Воспользуюсь старыми связями, — пояснил он с грустной улыбкой некоторое время спустя, когда поток воспоминаний и рассуждений завершился сам собой.       — Подключишь дружка из Особого отдела?       — Не стоит. У него и без того забот хватает. К тому же, — он горько усмехнулся, — Анго наверняка не слишком обрадовался, когда мне пришлось вернуться в мафию, — он сделал небольшую паузу, не будучи уверен, стоит ли произносить следующие слова, но всё же продолжил: — Я проверну это через Агентство.       — А? — и снова этот восклик недопонимания. — И как еле живое Агентство справится с этим вопросом?       — Так ты доверяешь мне или нет?       Прошли добрые полминуты очередной внутренней борьбы у Чуи, и он, раздражённо цокнув, попросту махнул рукой:       — Чёрт с тобой, забирай его.       — Вот и славненько, Чуя! — хлопнув в ладоши, протянул Осаму довольно, улыбаясь в этот раз очередной маленькой победе, и сразу же двинул на выход, отворяя дверь. Прежде чем покинуть помещение, приостановился и, взглянув на бывшего напарника через плечо, глумливо добавил: — К тому же, пока я буду разбираться с делами, у тебя образуется фора в решении вопроса с героином, — сразу после сказанного, выскочив за дверь, несильно прихлопнул створку и услышал, как что-то тяжёлое грякнуло по ней с другой стороны: гравитация, тяжёлые предметы и вспыльчивость — опасный коктейль.       Чуя показался из-за двери довольно быстро, раздражённый ещё более:       — Чёртов Дазай, даже не думай, что я восприму это как фору, — проворчал он. — И не плачься, если ты всё-таки продуешь наше пари из-за этого пацана.       — Мы разве заключали пари? Вроде бы, это ты влез в наш разговор с боссом на совещании.       — Да-да, — протянул в ответ Чуя, помахивая в воздухе рукой, как если бы на мнение Осаму ему было плевать, и, развернувшись к выходу из подвала, отдал приказ: — Парни, мы уходим. Малого оставьте этому идиоту.       Вся его небольшая команда, на удивление беспрекословно двинулась на выход, а Хишикава Сатору, до сего момента молча ожидавший приговора, тяжело выдохнул и обмяк на стуле настолько, насколько ему позволяли верёвки, туго перетягивающие залитую кровью грудь. На мгновение показалось, что тот и вовсе лишился сознания, но, если присмотреться получше, можно было заметить, как из приоткрытых глаз по лицу катятся слёзы, а дыхание вновь становится прерывистым. Отчего-то этот паренёк напоминал Ацуши, когда, хоть и в редкие дни, удавалось увидеть его слёзы счастья и облегчения.       Стоило шагам Накахаровской делегации утихнуть, а входной двери на самом верху лестницы протяжно проскрипеть, Хигучи, до того наблюдавшая за всем удивлёнными глазами, шагнула ближе:       — Дазай-сан, как вам удалось уговорить Чую-сана?       — Кхм… — с самодовольным хмыком вклинился Акутагава, не менее самодовольно прикрыв глаза и двинув навстречу. — Потому что Дазай-сан…       — Потому что это Чуя, — оборвал его Осаму, потому как Рюноске сейчас явно намеревался выдать какую-нибудь слащавую похвалу.       — Дазай-сан, вы… поможете мне? — раздался четвёртый, дрожащий голос, вынудив его медленно перевести взгляд.       — Нет. Я тебе не помогу.       Парень резко вскинул голову, а на лице отразился невероятный спектр эмоций: от удивления до ужаса, от шока до отчаяния. Осаму не собирался производить на бедолагу такой эффект, просто после прозвучавшего вопроса в голове внезапно возникла случайно брошенная Чуей фраза: «Дазай-сан себе бы помог». И прав ведь, коротышка. Вместо того чтобы думать над спасением собственной задницы или, хотя бы, над исполнением поручения Мори, он тратит время на это. Беспринципной мразью до своих восемнадцати жить было проще…       — Но есть место, где тебе помогут, — быстро добавил он в попытке даже не успокоить парня, а увести собственный разум от нерадужных мыслей. Акутагава же, сходу опознавший «то самое место», в очередной раз открыл рот, но уже без самодовольства и желания похвалить великолепного наставника:       — Дазай-сан, только не говорите, что…       — Именно, Акутагава-кун, — подтвердил он со всей серьёзностью. — Пленник на тебе с Хигучи-кун. Разместите, где хотите, только чтобы он не знал, не видел, не понимал, где и у кого находится. Я займусь организацией перевозки.       — Есть, Дазай-сан, — почти в унисон ответили двое, когда Осаму, так же, как и Чуя минутой ранее, развернулся и зашагал на выход, про себя сетуя на то, что настроение отчего-то стремительно портится: уже и не от лишней траты ценного времени на возню с пареньком, зато от предстоящей встречи с бывшими коллегами, которые уж точно не обрадуются новости, что Осаму нынче ворует с улицы детей.