Пепельноволосое бедствие

Ничего не видно, видимо мешок надели. Руки крепко связаны и сам он к чему-то привязан. Федор попробовал пошевелиться, не особо удачно. Шаги, судя по звуку их двое и один гораздо моложе другого, поступь куда легче. - Это действительно он?- этот голос Федору не знаком, так что это не кто-то из «похитителей». - Да, этого монстра поручили похитить, - как грубо, чуть ты умнее других так сразу монстр, - осторожнее… как только заговоришь с ним, твой дух будет сломлен. Получилось, они свято верят, что моя способность это управление разумом. Господи как же они глупы, стоило проделать пару простых трюков и они свято верят тому, что видят. И никого не заботит, что возможно он идет на поводу, нет, что вы я сам до этого додумался, значит это правда. - Вот обещанная награда. - Тц, даже двойной оплаты за такое недостаточно. Парень подошел и чуть промедлив, стянул ткань с голову Достоевского, свет ударил по глазам, на секунду ослепляя. Немного привыкнув, мужчина осмотрелся, кирпичные стены, сырость и тусклый свет. Судя по всему, я в подвале, оборудованном под тюрьму. Надели смирительную рубашку и привязали к стулу? Как неоригинально. К сожалению, о комфорте пленника никто не думал (как ужасно), а потому его просто приковали к стене и оставили наедине со своими мыслями и подвальной сыростью. Скорее всего, меня приказала похитить Портовая мафия, они вероятно уже в курсе, что взлом системы Моби Дика моих рук дело. Огай далеко не дурак, да и его люди не глупцы не говоря уж о Дазае. Хотя он и ушел из мафии его присутствие в детективном агентстве хоть и удивляет, но не делает его менее опасным противником. Федор за временем не следил абсолютно, поэтому даже не мог сказать, долго ли ему пришлось ждать, перед тем как дверь открылась, и в помещение спустился мужчина, видимо он был либо ответственен за похищение, либо тот, кого мафия отправила допрашивать Федора. Достоевский не мог понять, какого он мнения, об этом человеке исходя из его облика, нельзя сказать, что тот имел отталкивающий вид скорее наоборот, хотя его хищная улыбка совсем не свидетельствовала о добропорядочности её хозяина. Вслед за ним вошло еще несколько человек, мужчины разного возраста видимо что-то типа слуг. - Нож,- он протянул руку и один из слуг тут же услужливо подал желаемое, при этом немного склонившись в поклоне, - эй, приятно познакомиться. Добро пожаловать в недра Мафии. Я – Эйс. Единственный, с кем ты будешь говорить в последние минуты твоей жизни. Резкий взмах ножа, Фёдор мог ожидать чего угодно, но только не того что его освободят. -Кто же заставляет гостя валяться на голом полу? Одежду и напитки!- к вещему удивлению брюнета выкрикнул Эйс,- пошевеливайтесь! Несколько неслабых пинков под зад привели слуг в рабочее состояние, и они тут же засуетились, выполняя указание. Через несколько минут Достоевский уже сидел в своей обычной одежде в небольшой комнатке. Стены заставлены бочками с вином, стол, несколько стульев, напольные часы. Эйс сидел перед ним с толи скучающим, толи несколько кровожадным видом и раздавал карты. Будто они старые приятели и каждую неделю сидят вот так за игрой в покер. -Видишь ли, я одинокий человек. Мафия мне не доверяет. И я тоже не доверяю им. Единственное, чему я доверяю – карточным играм, драгоценностям в подвале и личному войску из пятидесяти человек, - он говорил медленно, будто смакуя каждое слово. Легким движением руки, в котором читался некий фарс, он вскрыл карты,- бубновый стрит-флэш. Победа за мной. Эйс слегка наклонился вперед и растянул губы в усмешке. - И сегодня. Я нашел пятьдесят первого. Не желаешь присоединиться ко мне? Достоевский просто молчал, будто это его не касалось, и распинался картежник перед стенкой. Эйс же продолжал, расценив молчание призывом к дальнейшей речи. - Вместе с тобой. Я заполучу голову Мори Огайя. Этот докторишка и не подозревает, что я объединюсь с тобой. Твой талант. Обхитривший даже гильдию… Это достойно признания. Все таким же ничего не выражающим взглядом Федор посмотрел на Эйса. - …И если я откажусь. Более не смогу неба синего никогда. Это ты хотел сказать,- Достоевский неспрашивал, он утверждал. Улыбка на губах Эйса стала еще шире. -Точно. На этот раз улыбался Федор, правда слабо, почти незаметно, но, боги, кровь стыла в жилах от этой улыбки. -Не похоже, что я могу отказаться. Невозможно сбежать из такой подземной секретной комнаты как эта,- он сделал многозначительную паузу и улыбнулся чуть шире,- более того, как видите, у меня слабое, анемичное телосложение… Так что, давайте поступим следующим образом. Наклонив голову набок, Достоевский улыбнулся, помниться мы раньше говорили, что даже от слабой улыбки кровь стынет в жилах? Так вот забудьте, то был лишь легкий осенний холодок по сравнению с этим. Улыбка психа, одержимого называйте, как хотите, сути не меняет. - Я убью вас. Секунда и голова Федора встречается с бутылкой вина, между прочим, прекрасного вина. Даже жаль немного. - ..Я немного разочарован, Достоевский,- вино ручьями стекает с белой шапки ушанки,- отлично. Я проясню ситуацию. Картежник сжал руку в кулак и один из его подчиненных упал на колени корчась от боли, еще секунда и он лежит бездыханным, а в руке Эйса горсть самоцветов. - Это моя способность. Способность обращать продолжительность жизни своих подчиненных в драгоценности, равной ценности. Я превращаю жизни ничтожеств в нечто значимое. Поистине милосердная способность,- он высыпал драгоценности на пол, будто какой-то мусор,- ошейник – это знак моих подчиненных. Его нельзя одеть без согласия человека. И, однажды надев, его невозможно снять. Бросив ошейник на стол, Эйс направился к двери. Вытрите нашего гостя,- картежник развернулся, прежде чем выйти,- если к моменту моего возвращения, ты решишь надеть ошейник, то сохранишь жизнь. Не переживай, он идеально тебе подойдет. Последние слова он произнес с гадкой ухмылкой. Вино неприятной липкой коркой засохло на лицо. Залило подбитый мехом плащ и намочило волосы. Парень, которого оставили с ним о чем-то говорил, Федор не особо слушал, он ждал. Ждал момента, что бы еще больше запутать Эйса. В комнате есть прослушка, в этом сомнений нет.

***

- Игра?- Эйс выглядел удивленным, для него предложение Федора сыграть при таких обстоятельствах было равносильно «убей меня». - Верно. Вы хотите склонить меня на свою сторону. Однако, если переманивание не удастся, вы должны выбить из меня информацию о дальнейших действиях моих товарищей и финансовых возможностях. Поэтому вы не можете убить меня. ...он прав, если убить его, так и не получив хоть какой-то информации, то нам не расправиться с его прихвостнями. Не говоря уже о том, что доказать его значимость станет сложнее.. - Так что, как насчет карточной игры? Если выиграете вы, покорно надену этот ошейник. Если выиграю я, вы даруете мне свободу. -Хорошо, но правила устанавливаю я. … Это было просто, даже очень Эйс так легко повелся на его уловки. Совсем ничего не заподозрил, заметил пару деталей и свято поверил. И вот результат повесился на проводе от лампы, как скучно. Федор подходит и снимает картежника, легко нащупывает пульс. Норма, за эти пару секунд горе-самоубийца всего-то потерял сознание, не смертельно. Достоевский легко поднимает Эйса на руки, даже слегка поражаясь насколько тот легкий, и покидает корабль. Покидает, оставив после себя горы трупов и прихватив лишь ценные бумаги и пепельноволосое бедствие.