Пепельноволосое бедствие

Пробуждение не было неприятным, совсем нет. Ну, только малость болела шея. Странным было другое, по логике он должен был очнуться лежа лицом в стол, но тогда почему он лежит в кровати, без верхней одежды, заботливо укутанный в одеяло? Тогда почему он отчетливо чувствовал, что был в отключке? Это не поддавалось никакой логике. С трудом оторвав голову от подушки Эйс сел и попытался повернуть голову. — Я бы не советовал этого делать, — тихий голос откуда-то справа застал картежника врасплох. -Ч..что? — голос предательски дрожал и винить себя в этом мужчина никак не мог. Посмотрел бы я, как бы выглядели вы, проснись фиг пойми где, а рядышком обещавшийся убить вас демон сидит. — Удивлен? Ну, можно понять. К слову обмануть тебя было даже слишком легко. Ты меня разочаровал. -К..как? Что я здесь делаю? Что с моими людьми? Где я, черт, возьми? И как я здесь оказался? — Хмм… думаю я, могу ответить на все твои вопросы, — скрывать, что-либо смысла не было, а вот посмотреть на спектр эмоций на лице Эйса Федору хотелось, — первое, все твои люди мертвы. Второе, ты находишься в моем убежище. Третье, как видишь, лежишь и приходишь в себя после не самой удачной попытки самоубийства. Ну и самое сложное, как я и сказал, обмануть тебя было легко. Я заставил тебя поверить, что комната это моя способность, и ты решил покончить с собой. После я тебя забрал и прихватив бумаги сбежал. Ну, это если очень кратко. Достоевский смотрел и впитывал каждую эмоцию проскользавшую на лице Эйса, ничего не укрылось от его холодного взгляда. А посмотреть было на что, негодование, удивление, гнев и наконец, страх густой липкий страх. — Но как ты это провернул? — Я подкинул ложную информацию похитителю, потом соврал в разговоре с тем парнем, а после остались сущие пустяки. Заткнуть скважину пробкой, залить передатчик вином и остановить маятник. Ах да, еще я запомнил все царапины на каждой карте, это обеспечило мне победу. Страх на лице картежника сменился настоящим ужасом, смертельным, леденящим ужасом. — Ты демон, — голос сорвался на крик и Эйс испугался самого себя, никогда еще эмоции не брали над ним верх до такой степени. Между тем Федора его слова ничуть не задели, — и зачем я тебе? Будешь пытать? Или используешь как лабораторную крысу? — Ну, ты вроде сам предлагал объединиться, вот только носить ошейник я совсем не хочу. А информация мне не нужна, она и так есть. Федор врал, ну не полностью, но врал. Никакого смысла сохранять жизнь Эйсу не было, но он зачем-то это сделал. А теперь не идти ведь на попятную, верно? — Так я и поверил, тебе крысе верить себе дороже. — Можешь верить, можешь, нет. Но пока я бы посоветовал тебе отлежаться, твоя шея не в лучшем состоянии, вывих и несколько растяжений. Меня не будет несколько дней, Гончаров останется тут. Если что зови его, он всегда рядом. — Зачем мне эта информация? — Так, вдруг начнешь волноваться, — Федор с издевкой улыбнулся и вышел из комнаты.

***

Как и обещал, Достоевский исчез на несколько дней. За это время шея Эйса под зажила, а Гончаров как, оказалось, был вполне неплохим персонажем, Особенно когда выключал свою опцию хвалебных песен Федору. Вот только вытянуть из Ивана цель пребывания Эйса здесь так и не удалось. Поэтому к моменту возвращения Достоевского картежник уже смирился с мыслью, что ни выпускать, ни убивать его никто не будет. Да и в принципе успокоил под разыгравшиеся нервишки. Федор вернулся рано с утра и, расспросив у Гончарова как там его недопленник, сам отправился к нему. В это время Эйс еще крепко спал и представлял собой зрелище показавшееся Достоевскому невероятно милым? Да, иного слова он подобрать не смог, пепельные волосы разметались по подушке, и часть упала на лицо, лицо расслабленно и губы без этой извечной ухмылки слегка приоткрыты. Подойдя ближе, Федор придвинул стул к кровати и стал дожидаться пробуждения картежника, вот только эти чертовы волосы, упавшие на лицо жутко бесили! Он медленно протянул руку и осторожно боясь разбудить, убрал волосы за ухо и именно в этот момент Эйс резко распахнул глаза. Нужно сказать, что со стороны данное действо выглядело весьма комично, Достоевский убирающий волосы Эйса и сам Эйс ничего не понимающий от слова совсем. -Что ты делаешь, чертов демон? -И тебе доброго утра, возможно, ты не заметил, но я всего-то убрал твои волосы. Или ты уже успел на придумывать себе романтических историй? Он говорил это нарочито медленно, выводя картежника из себя. — Еще чего, — Эйс просто отмахнулся, — ну и где ты пропадал коли не секрет? -Нужно было уладить дела со «Смертью Небожителей», — Федор говорил без свойственного ему утаивания, и это было странно. Даже для самого Федора. — Вот так просто все рассказываешь? Все ли в порядке с нашим осторожным демоном? — Ты не представляешь угрозы, смысл врать, — и Достоевский снова лгал, себе как минимум. Эйс лишь пожал плечами и вылез из-под одеяла. И хотя внешне он абсолютно не изменился, на несколько долгих секунд сердце Федора остановилось. Картежник предстал перед ним в одном нижнем белье и, черт возьми, такое чувство, что он мужских тел не видел. Но просто, Эйс был идеален, весь. Целиком и полностью. Что ж, похоже, даже у демонов есть чувства, пусть они и были, и останутся глубоко внутри, не имея права на выход.