Рождественские встречи

Драко уверенно вел Гермиону в зал, где уже в полном разгаре проходила вечеринка, посвященная празднованию Рождества. И судя по восторженным возгласам, волнам громкого смеха, доносившихся оттуда, все с предвкушением ждали двенадцати часов, чтобы поздравить друг друга. Рука Грейнджер то и дело подрагивала, а сама она боялась представить, что будет сегодняшней ночью. Легкое волнение, испытываемое ею еще в номере, переросло в большой ком, застрявший в горле, который гриффиндорка все не могла проглотить. Когда парадная дверь, из-за которой доносились отголоски музыки, уже близилась на горизонте, Малфой остановился, чтобы успокоить Гермиону, потому что чувствовал исходящую от нее ауру беспокойства. Он легонько дотронулся холодной ладонью до нежной щеки девушки, прикасаясь губами к виску, показывая, что он рядом, если Уизли или другой выходец из Гриффиндора посмеет что-нибудь сказать об их совместном появлении на вечере встреч выпускников. Грейнджер улыбнулась, крепко обнимая его, пытаясь тактильно ощутить уверенность через тепло мужского тела, одетого в дорогой брючный костюм. — Спасибо, — прошептала Гермиона, прислушиваясь к бьющемуся в груди сердцу, — я догадываюсь, что это все твоих рук дело. — Если бы ты только знала… — тихо сказал в ответ Драко, закрывая глаза, зажмуриваясь со всей силы, словно ему больно. — Мы идем? Она посмотрела на него, поднимая голову, пытаясь понять, что скрывается за маской безупречного сдержанного поведения, но когда поняла, что слизеринец наглухо закрылся, то кивнула головой, сильнее сжала его ладонь и произнесла короткое: — Да. Белая дверь с золотыми ручками в виде извивающихся змеек сама распахнулась перед ними, сразу с порога окутывая их неповторимой атмосферой праздника. — Ах… — только и смогла прошептать Грейнджер, утыкаясь носом в его плечо, украдкой глядя на миниатюрную копию Большого зала Хогвартса. Четыре стола с эмблемами факультетов, возле них скамейки, где за беседами сидело несколько человек. Вероятно, они вспоминали какие-то школьные истории. На стенах пели рождественские гимны, ожившие статуи горгульей. Возле преподавательских мест на высоком табурете покоилась старая поношенная распределяющая шляпа, выкрикивающая всем мимо проходящим выпускникам факультеты, на которые они уже давно ею были отправлены или те, куда бы им следовало поступить. — Равенкло, — кричала она Гермионе своим писклявым голосом. — Слизерин, — услышал Драко, а затем повернулся к гриффиндорке, чтобы уточнить. — Значит, синий, да? — Странно, что ты не в зеленом, — ответила она, улыбаясь. — Это мой секрет. Мало кто знает, что я могла учиться там. — Ни капельки не удивлен, — сказал он, а следом коснулся рукой ее щеки. — Не могу отвести от тебя глаз. Драко медленно наклонился, чтобы коснуться полных губ, а она настолько ждала этого момента, что уже закрыла глаза, приподнимая подбородок. Громкий гул музыки и хор голосов отошли на задний план в момент, когда между их лицами оставался лишь маленький просвет. — Не хотите запечатлеть себя на память? — произнес голос, принадлежавший молодому человеку в черном фраке, державшему в руках современный маггловский фотоаппарат. — Он моментально делает фото после окончания пленки. Останется навсегда, их не испортит ни время, ни огонь, ни вода. — Драко? — вопросительно посмотрела на него девушка, желая совместный снимок, на что он сказал: — Хорошо, у вас тридцать секунд, — холодно ответил Малфой, вставая рядом с Гермионой, обнимая ее за талию. Только теплая улыбка гриффиндорки смогла заставить растаять холодный айсберг его глаз. Послышалось несколько звуков от затвора камеры, а затем все закончилось. Парень поспешил удалиться, напоследок щелкая их, уловив момент, когда Драко наклонился к девушке, чтобы, наконец, осуществить задуманное. — Снимки будут лежать в ваших номерах уже сегодня после полуночи, — прокричал он, а затем ушел фотографировать других людей. — Я смогу, наконец, поцеловать тебя, чтобы никто не мешал? — возмутился слизеринец, но злился недолго, потому что она сама потянулась к нему, чтобы оставить на губах легкий персиковый аромат, которым обладала ее нюдовая розово-бежевая помада. — Куда пойдем? К твоим друзьям или моим? — спросил он, нежно соприкасаясь с ее лбом, не в силах оторваться от пронзительного взгляда волшебницы. — Вот ты где! — прощебетала подбежавшая Джинни, утягивая не успевшую ответить Гермиону на танцпол к остальным девушкам. Гриффиндорка пожала плечами, глядя на опешившего Драко, но ничего не могла сделать, вышагивая рядом со своей неугомонной подругой. К Малфою тут же подошел Блейз, отводя его в сторону своей компании, предлагая бокал с шампанским, пирамиды из которых находились на столиках по всему периметру праздничного зала. — Ты все же пришла с ним? — спросила миссис Поттер, но успела Гермиона открыть рот, как рыжая бестия сама же себе ответила. — Я тебя понимаю. Такого красавчика нельзя упускать. Грейнджер обернулась, чтобы посмотреть на Драко, который сейчас смеялся над шутками Блейза, и делал это так искреннее, что заряжал ее позитивом даже через расстояние. — Мне не важен внешний вид, — смело ответила гриффиндорка, — главное, что внутри, и то, как он, не стесняясь других, показывает свои чувства. — Я знала, что ты так ответишь. Нравится обстановка? — задала вопрос Джиневра. — Ты бы видела лица всех гриффиндорцев, когда шляпа прокричала Гарри: «Слизерин». Я думала, что умру от смеха в тот момент. Было похоже на второе пришествие Волдеморта. Гермиона улыбнулась в ответ, осматриваясь, отмечая организацию вечеринки. — Это здорово, лучшее рождество в моей жизни, — сказала Грейнджер, оглядывая зону для танцев, разделенную на две части. Одна была более светлой с красиво свисающими с потолка ледяными фигурами елок и других деревьев. И если в Большой зале снег шел сверху вниз, то здесь все поменялось местами. Белый паркет был похож на воздушные облака. И как только пара ступала на него, чтобы потанцевать, вокруг них начинали кружиться снежинки, поднимаясь, чтобы осесть на скульптуры. Когда на них падали проекторы, маленькие кристаллики блестели, отражаясь на стенах помещения. Вторая напоминала современный маггловский клуб. Своей атмосферой, темнотой, яркими лучами прожекторов, множеством тел, двигающихся в унисон с модным направлением музыки. Здесь присутствовал диджей, а также барная стойка вместе с барменом. И если в первой блоке мелодия начинала появляться только, когда пара ступит на пол, то во второй она играла все время. Они не смешивались благодаря особой магии, создавая подходящую атмосферу внутри невидимого купола. Впереди виднелся банкетный зал с едой и напитками. Круглые столики, покрытые белоснежными скатертями, были разделены в зависимости от количества персон. По центру стоял золотой канделябр с шестью свечами. Огоньки на них, казалось, приплясывали в такт музыке, создавая свой собственный танец. За одним из столов сидела Лаванда в платье под стать своему имени. Она выглядела раздражительной, оглядывая помещения, выискивая кого-то взглядом. Где же ее муж? Как это Рональда не было рядом с едой? Его любви к шницелям и ростбифу можно было позавидовать. — Идем танцевать! — прокричала сквозь громко звучащую песню Джиневра, отрывая Грейнджер от наблюдения. Миссис Поттер задорно приплясывала в такт мелодии, заряжая своей позитивной энергетикой всех стоящих рядом ребят. Гермиона пыталась расслабиться, чтобы получить удовольствие от танца, но мысли ее находились далеко отсюда. — Где Гарри? — спросила она, приблизившись к подруге. — Вон там, рядом с Рональдом, — ответила Джинни, указывая на мужа и брата, которые о чем-то разговаривали, и судя по жестикуляции одного и хмурым бровям другого, беседа превращалась в спор. — Вот вы где! — воскликнула Луна, подстраиваясь под ритм музыки. — Как здесь здорово! Почему Министерство не устраивает такие вечеринки? — Гарри говорит это из-за того, что они боятся появления скрывшихся Пожирателей смерти, — задорно ответила Джиневра. — Как жарко! Идем за напитками. Она потянула девушек к барной стойке, где сама же для них выбрала коктейли, пока подруги описывали свои впечатления от этой вечеринки. — Он безалкогольный? — спросила Гермиона, принимая бокал с голубой жидкостью и украшением в виде дольки апельсина. — Не хочу сегодня напиться до беспамятства. — Не волнуйся, — уверила ее Джинни, — я помню про твою проблему. Она посмотрела через плечо гриффиндорки, а затем, улыбнувшись, произнесла: — Драко волнуется. Малфой стоял, держа в руках хрустальный бокал, наполненный игристым шампанским. Гермиона приподняла свой фужер, словно чокалась с ним. Он повторил ее жест, улыбнувшись, но лишь губами, серые глаза излучали серьезность и обеспокоенность. — Мисс Грейнджер? — обратился к ней бармен. — Вам записка. Он протянул сложенный вчетверо кусок пергамента. — Да, это я, — удивилась волшебница, принимая письмо и тут же вскрывая его. «Я сказал бармену, чтобы он не наливал тебе спиртного». Она попросила перо, а когда получила желаемый предмет, то написала ответ, подписав его ниже фразы, которую прочитала. Гриффиндорка положила письмо на ладонь и с помощью магии заставила самолетик очутиться у отправителя. Драко поймал послание до того, как оно само приземлилось у него на ладони, чтобы быстрее прочитать содержимое: «Так вот почему этот божественный напиток не вкусный. Недостающий ингредиент найден». Малфой посмотрел на Гермиону, которая именно в этот момент делала глоток из своего бокала, задорно подмигивая ему через весь зал. Лучезарная улыбка, осветившая лицо слизеринца в этот момент, могла поспорить в яркости светодиодных ламп, включенных в этом зале. Джинни переглядывалась с Полумной, блистающей в своем бирюзовом платье, которое переливалось розовым перламутром, подчеркивая нежность и чувствительность миссис Лонгботтом. Все наряды девушек имели волшебные свойства, которые наложила Пэнси. Она в совершенстве владела заклинаниями, которые приходилось задействовать чуть ли не каждый день в сфере ее бизнеса. Поэтому от Джинни исходили языки пламени, добавляя образу яркости. Они не обжигали кожу, но обладали неким согревательным элементом, когда она касалась руки или тела близкого человека. Со шлейфа платья Гермиона падали маленькие дождевые капельки, исчезая после соприкосновения с полом, не оставляя после себя следов. Она олицетворяла собой водную стихию, хотя никогда не любила сырость, грязные лужи, мокрую одежду, а еще хуже того, спутанные волосы, которые после прогулки под ливнем, превращались в скользкие водоросли. Ей больше по душе всегда был снег, холод и морозная свежесть. Но Пэнси наотрез отказалась от идеи снежной королевы, потому что синее платье так походило на экзотический цветок, выбранный волшебницей. Сама миссис Забини стояла рядом с мужем и Драко, отпивая из своего бокала красное вино. Ее темное облачение доходило до пола, а два прямых разреза давали возможность любоваться стройными ногами. Тонкую чуть длинную шею украшало массивное ожерелье серебряного цвета с множеством темных камней. Короткие завитые локоны обрамляли лицо, а возле уха красовалась вколотая черная роза. Вокруг слизеринки развевалась белая дымка, что придавало загадочности ее и так заметной фигуре среди всех участников встречи. Серьезные зеленые глаза глядели на всех с ноткой презрения. Сейчас и не скажешь, что рядом находится человек, сменивший сторону, который любезным образом помог собраться на вечеринку, при этом ничего не требуя взамен. Взгляд снова наткнулся на Драко. Ему так идет синий цвет, подчеркивая бледность кожи, оттеняя платиновые волосы, белее которых разве что облака на небе. Он смеялся над тем, что говорил Блейз, и эти эмоции показывали его истинное лицо, подчеркивая остроту скул, демонстрируя чистоту серых глаз, цвет которых можно было сравнить с расплавленным серебром. Малфой заметил, что за ним наблюдают, а когда увидел кто именно, то наградил Гермиону своей очаровательной улыбкой. Джинни опять звала танцевать, а сердце Грейнджер отчаянно рвалось в противоположную сторону — к Драко. Сопротивляться напору Джиневры не было сил. Миссис Поттер отчаянно хотела, чтобы ее подруга веселилась, что она и делала, повторяя движения за пламенной девушкой. Незаметно к ним подобрались и парни. Гарри обнял жену со спины, сжимая руками ее талию. Невилл нежно взял руку своей дамы и поцеловал, как настоящий джентльмен. Рон пришел один без Лаванды, он стоял в стороне, прожигая своим взглядом фигуру Гермионы. От такого натиска хотелось спрятаться, сбежать, лишь бы на тебя не смотрели. На помощь пришли сильные руки, легкими касаниями дотрагивающиеся до плеч, съезжая вниз до самых кистей. Горячее дыхание опалило голую кожу, где не были собраны волосы. Но эффект превзошел ожидания и вместо огня, она почувствовала волну дрожи, сосредоточенную внизу живота. Гермиона тут же откинулась назад, зная, что там стоит Драко. Музыка перестала быть плавной, но предоставляла возможность легко раскачиваться в такт мелодии. Ладони волшебницы оказались в белых волосах, ощущая их мягкость, сдвигая зачесанную челку на бок, как ей уже полюбилось видеть. Его губы оказались в месте, где прощупывался зашкаливающий до предела пульс. Грейнджер осматривалась вокруг, замечая, что Гарри страстно целует Джинни, бесстыдно сжимая через платье ее грудь на глазах у всех, а Невил прижимал к себе Полумну, блуждая руками по желанному телу. Только Рон танцевал один. Его закрытые до этого момента глаза распахнулись, но кроме злости, в них ничего нельзя было рассмотреть. Нахмуренные брови, создавали складку на лбу, придавая образу Рональда серьезности. Нет. Она не должна давать ему влиять на себя. Ни сейчас, ни сегодня, никогда. Гермиона резко повернулась к Малфою, впиваясь в его губы неожиданным поцелуем, требуя поддержки и защиты. И он ответил. Быстро. Сразу. Тотчас. Засовывая язык в приоткрытый рот девушки, изучая его, наслаждаясь им, пытаясь испить ее эликсир. И именно в этот момент мимо них прошел Рональд, намеренно больно задевая плечо Драко, бросая из-за спины еле слышную фразу: «Извините». Глаза Малфоя тут же сузились, словно щелочки у змеи, а руки сжались в кулаки. Он разрывался от появившегося порыва догнать Уизли и ударить его в лицо. Гермиона видела эти терзающие душу эмоции и всеми силами пыталась предотвратить конфликт. — Не нужно, Драко, не сейчас, — умоляла она, поворачивая ладошкой его лицо к себе, чтобы он сменил направление взгляда. — Пожалуйста. Слизеринец оторвался от уходящей фигуры рыжего ублюдка, все еще пытаясь не сорваться. Глаза Грейнджер наполнились соленой жидкостью, поэтому он наклонился, чтобы поцеловать ее с силой сжимая глазницы, причиняя себе намеренную боль. — Потанцуем? — спросила она, кивая в сторону белого пола — воздушной подушки, соприкасаясь с ним лбом, тяжело дыша от очередной волны возбуждения. — Только если у тебя нет других предложений, — улыбнувшись, ответил он, нежно целуя ее там, где оставила свой след сошедшая слеза.