Кто расскажет тебе?

Мандалорец развернулся к панели управления нового корабля, вздохнул и снял шлем. Он поморщился и потёр раненое плечо. Должник, за которым Дин охотился пару дней назад, мастерски владел кинжалом. Он явно намеревался перерезать ему горло, но тонкий клинок скользнул по бескару и попал точно в щель между нагрудной пластиной и наплечником. Правда тви’лек слишком обрадовался маленькой победе и тут же пропустил удар под дых. Больше проблем с ним не было. Мандо вернулся к работе охотника за головами после того, как джедай забрал малыша. Сначала он не находил себе места. Напивался, чтобы забыть, лишь бы не было так больно. Кара несколько дней бросала на него сочувственные, но хмурые взгляды и, наконец, на правах старого друга, заставила себя выслушать. Дин никогда раньше не слышал, чтобы она так говорила (вернее почти орала на него). Да и сама Кара вряд ли смогла бы это повторить. Она будто окатила его по меньшей мере бочкой ледяной воды. Мандо был невероятно зол, но одна её фраза, сказанная тем вечером в трактире на Неварро, крепко засела в голове. А кто расскажет малышу, если даже ты забудешь? Дин никогда не думал о том, что будет, когда Грогу вырастет, и тогда до него внезапно дошло, что младенческие воспоминания редко сохраняются. Малыш просто не вспомнит о мандалорце, который бросил всё ради него, хотя наверняка вспомнит джедая, ведь тот будет с ним гораздо дольше. Но даже он вряд ли доживёт до момента, когда Грогу станет взрослым. Ему уже больше, чем Дину, и он до сих пор младенец. А значит… Значит ни сам Дин, ни Кара, ни Гриф Карга физически не смогут ему рассказать. И эта мысль терзала не меньше, чем расставание. После разговора с Карой Мандо лежал на койке в корабле и, как обычно, не мог уснуть. Он всё крутил в руках металлический шарик, а на груди словно стояла огромная каменная глыба, мешая дышать. Так не должно быть. Как Вселенная вообще допустила это недоразумение? Обычный человек-мандалорец и ребёнок-джедай, который, вероятно, будет жить сотни лет. Тогда и появилась та мысль. А когда взбешённый тви’лек почти дотянулся до его горла, Мандо понял, что откладывать больше нельзя. Каждый день он рискует не дожить до вечера. Сейчас или никогда. Дыхание сбилось, а к горлу подступил ком. Дин взъерошил волосы и чуть дрогнувшей рукой нажал на кнопку записи. — Привет, приятель. Он неуверенно улыбнулся. — Если ты это видишь, значит ты уже взрослый, и кто-то всё-таки сохранил эту запись. А ещё я, должно быть, давно умер. Дин сглотнул и буквально заставил голосовые связки работать. — Не представляю, как ты сейчас выглядишь. Вырос ли хоть немного? Хотя, даже если нет, вряд ли кто-то решит охотиться за тобой. Ты джедай и сам можешь себя защитить. Я тебе больше не нужен. Он опустил голову и на секунду зажмурился, пытаясь взять себя в руки. — Данк феррик! Помнишь ли ты хоть что-то обо мне? Потому что я никогда не смогу тебя забыть, малыш. Я даже не знаю, как ты там. Я говорю всё это и могу только надеяться, что сделал правильный выбор, отпустив тебя. Что мне не нужно было забрать тебя и улететь как можно дальше от того корабля. Но если и так, я не смог, да и не успел бы воспитать тебя, как нужно. Прости меня… Последняя фраза прозвучала так тихо, что микрофон вряд ли запишет её. Звенящая тишина наполнила корабль, а мандалорец до боли сжал в кулаке ручку от рычага. Он смотрел в чёрный объектив камеры, но видел знакомые карие глаза. — Будь сильным, малыш, и ничего не бойся. Я верю, что ты со всем справишься. И я никогда не умел говорить, как нужно, но… Грогу… Я просто хочу, чтобы ты знал, я… Слова камнем застряли в горле. — Ты лучшее, что случилось в моей жизни, ad’ika. Я люблю тебя, малыш.