Сол-3 Обетованная

«Fulfill the prophecy, be something greater! Go make a legacy, manifest destiny […] Burn your biographies, rewrite your history, Light up your wildest dreams! Museum victories every day» — Panic at the Disco, «High Hopes»

Сияло солнце. Кристально-голубое небо чертили инверсионные следы многочисленных реактивных самолетов. Над аэропортом Филадельфии в совершенно обычном порядке снижался частный борт: Gulfstream V «Сиддли», элегантная белая птица. Ничто в его виде не выдавало ни целого арсенала сложнейшей электронной начинки, недоступной гражданским, ни буквально сверхъестественных для такого типа самолета технических возможностей… ни личности пассажиров. От рядов на четырнадцать пассажиров осталось лишь одно рассчитанное на человека кресло; в нем, вальяжно закинув ногу на ногу, расположился джентльмен в расстегнутом пиджаке цвета бордо. Только натренированный наблюдатель углядел бы некую закономерность в том, что не только костюм, но и волосы и аккуратные усы джентльмена были точно того же бордового цвета, а пил он хоть и из стандартного размера баночки, но не пиво или газировку, а густой концентрат, популярный у машин и потому в обиходе шутливо звавшийся «моторным маслом». Джентльмен этот был андроид. Рядом, в широком и плоском, больше напоминающем диван кресле расположился не менее благородного вида джентльмен — спортивный автомобиль-купе, в дизайне которого словно соединились лучшие черты всех машин эпохи ретро. Сизо-голубая с искрой краска, изящные «плавники» на корме, редкие для британца; сияющие хромом детали… Исполненное спокойством и достоинством лицо: на лобовом стекле отображались полуприкрытые зеленые глаза, решетка радиатора напоминала острые усики, твердый пластик переднего бампера переходил в мягкую, подвижную обшивку, способную в полной мере передавать эмоции. Элитный агент 007 Финн МакМиссил мрачно молчал, поджав губы. — Хорошо все-таки, что нас везет Сид, — задумчиво проговорил андроид и похлопал по подлокотнику кресла. — На стандартном рейсе для меня нет мест, а здесь есть. — Ну посидел бы у меня в салоне? — без особого энтузиазма отозвался Финн. — Опять? — Леланд! — Ладно, молчу, — легко согласился тот и задумчиво отпил еще немного «масла». Все эти разговоры напарники проходили уже много раз с тех пор, как агент Леланд Турбо — напарник Финна, когда-то тоже спортивное купе — по их общей вине чуть не погиб и в качестве второго шанса был переформатирован так, как этого требовала на тот момент работа. Да, состояние общества пока не позволяло андроиду вплотную тереться с не-экспонированными, незнакомыми с людьми «тачками». Да, в салоне свободные автомобили возили только детей — юных машинок в сильно уменьшенных, пробных корпусах, и необходимость подолгу прятаться в салоне Финна оскорбляла гордость Леланда — будь Финн хоть сто раз знаменитый 007! Но напарники на то и напарники, что вместе прошли огонь, воду и медные трубы, и такое привычное нытье и было именно что нытьем, неспособным пошатнуть их закаленный секретной службой дух. Перелет из Великобритании через океан в Америку, несмотря на невероятные скорости Сида, длился немало часов, и большую часть этого времени агенты молчали: переваривали неожиданные новости. — Так что Шеф тебе сказал? — наконец спросил нетерпеливый Леланд. — А тебе? — скосил глаза Финн. — Сопровождать, не болтать об увиденном, по прилету слушаться встречающих. — Ну вот и… — Финн, — укоризненно протянул теперь уже Леланд. Автомобиль тяжело вздохнул: — Ты понимаешь, во что лезешь? Какая это ответственность? Оно тебе надо? — вопрос, учитывая темперамент напарника, получился скорее риторический. — Меня посвящают во все, Леланд. Если с Шефом что-то случится, долгих ему лет жизни… Я должен буду стать новым 001. Вот почему я должен знать это место, куда приходить и кому посылать рапорты. Меня желает видеть… Изготовитель, Верховный Администратор, у него много имен. И там, куда я пойду — я бы предпочел, чтобы ты остался снаружи. — Не обсуждается! — мгновенно выпалил Леланд. Финн страдальчески скривился, снова поджал губы, как будто пробуя на вкус неудобные слова: — Я за тебя опасаюсь, — признался он. — А я — за тебя, — Леланд усмехнулся в усы и наклонился вбок, потрепал автомобиль по отполированному крылу. — Потому и пойду с тобой. Больше не разделяемся, приятель. Простой жест напрочь развеял напряжение, неловкость и память о прошедших бедах. Финн невольно прикрыл глаза, расслабился, почти касаясь днищем своего кресла. «Чёрт побери! Почему же так хорошо? Ведь он даже не настоящий человек!» — Как ты думаешь, какой Он? — долетело до него. — Изготовитель? Большой, наверное, — рассеянно ответил Финн. — Иначе про него не говорили бы: Большое Колесо. Колеса Сида мягко соприкоснулись с посадочной полосой. В аэропорту агентов приветствовали… местные, показалось бы даже, что нарочито, потому что возглавлял небольшую делегацию весьма колоритный коренной американец — огромный и совершенно невозмутимый грузовой вертолет, чьи лопасти были покрашены на манер орлиных перьев. Да и крутившиеся вокруг вездеходные автомобили тоже были как на подбор зелено-коричнево-полосатые, как сейчас из леса. — 314 FMCM, — констатировал очевидное один из джипов, на почтительном расстоянии огибая Финна. — Виндлифтер, — так же спокойно отвечал агент, не удостоив джипы никакого внимания: взгляд его был устремлен наверх. Таких вертолетов, «Sikorsky Sky Crane», едва ли нашлось бы полсотни на всей планете. Остроумная игра слов: crane — журавль (их еще называли «тархé», что на языке вендат означало журавля), и подъемный кран… Они появлялись в обычных семьях, называли родителями меньший воздушный транспорт и даже автомобили. И всегда — среди коренных народностей, поближе к природе, к самому устройству мира, который они — пожарные, лесники — охраняли. Знание таких случайных, но приметных фактов и личностей и составляло хваленую эрудицию Финна; присутствие Виндлифтера здесь только подтверждало его догадки, насколько глубоко агентам предстояло проследовать за пресловутым белым кроликом. Каким-то образом бытие шефом британской разведки (или его де факто наследником) было связано с охраной природы, с коренными народностями всех континентов, с их верованиями… Все эти размышления оставались невысказанными, но четко читались в зеленых глазах автомобиля и как будто отражались в карих — вертолета. Кто работал с Виндлифтером постоянно, знал: с ним любая работа превращается в таинство. — Сегодня моя очередь, — загадочно ответил вертолет, как будто эти слова полностью объясняли его присутствие. Взгляд из-под полуопущенных век коснулся сначала Финна, потом его напарника. — Человек? — все так же невозмутимо уточнил Виндлифтер. — 63 TRBO, сэр, — выпалил Леланд и браво козырнул. Его расстегнутый пиджак от резкого движения взметнулся крылом, челка растрепалась, даже усы как будто встопорщились: в общем, вид образовался лихой и придурковатый, как у достойного подчиненного перед начальником. — …О, — вертолет медленно, одобрительно покивал. — Хорошо. Финн МакМиссил, — он произносил привычное имя как-то по-особенному, так, что в нем отчетливо слышалось меткое, но нелепое «плавник, сын ракеты», — Турбо. Дальше вы летите со мной. Лицо вертолета перечеркивала типичная для пожарных черная полоса, но вместо бака для воды и порошка под брюхом у него был прикреплен пассажирский контейнер, легко вместивший всех четверых: и джипов-сопровождающих, и агентов. Под аккомпанемент могучего ротора они снова поднялись в воздух; снова проплывала внизу зеленая, расчерченная ровными полосами дорог, лоскутами полей и городов земля, поблескивали волны океана. Оценить эту красоту из почти глухого контейнера агенты не могли. Возможно, поэтому, когда Финн и Леланд наконец снова ступили на твердую землю… Им показалось, что их привезли в рай: настолько красивым и нереальным оказалось это место. Твердая земля не была твердой, помимо вытоптанной дорожки. Все вокруг буйно зеленело — Виндлифтер и двое джипов совершенно (намеренно!) терялись в этом изобилии, — цвело и благоухало на тысячу ладов. По одну сторону неспешно несла свои воды в океан широкая река, а с другой… возвышалась монолитная, белоснежная стена, сливаясь верхушкой с облаками. Леланд задрал голову, чуть не оступившись; Финн присел на задние колеса, тоже пытаясь если не найти конец этой стене, то понять ее форму, смысл! Изгиб и еле заметные линии заклепок огромного корабля. Аксиома: так гласила гигантская надпись. «Аксиома», прописная истина, которой не нужны доказательства. — Мать-корабль, — изумленно пробормотал Финн. — Неужели… мать-корабль — это правда? — Слушай, а может «он» — это Крайслер-1? — не менее благоговейно шепнул Леланд. Ни Британия в целом, ни напарники-агенты в частности не блистали религиозностью, но католические иконы и картины тоже нашлись бы в памяти любой более-менее эрудированной машины. Величавый круизный лайнер, а на его палубе, на фоне восходящего солнца — гордый силуэт вездехода, неизменный и узнаваемый во все века. «И лодка породила машину…» Нонсенс и небылица, которой к тому же в академии поддразнивали Финна — природный гибрид автомобиля с подлодкой. Нонсенс, или все-таки правда? Может, и Виндлифтер, и провожатые-джипы — не случайные, дети Великой Лодки? Вертолет остался снаружи и не то дремал, не то медитировал, удовлетворенно прикрыв глаза, почти невидимый среди растительности. А напарники-агенты молча следовали за своими провожатыми по коридорам старинного здания и с удивлением узнавали интерьеры самых высокотехнологичных баз, доведенные до совершенства салоны более крупных коллег: самолета Сида, поезда Стивенсона. Прошлое и будущее соединялось здесь. Под стеклянным куполом верхней палубы, насколько хватало глаз, зрели незнакомые виды растений; лифт вознес агентов на высокую, изящную, как стрела, башню. — Где мы? — одними губами произнес Финн. Леланд легонько пнул его по колесу в знак согласия. Им обоим здесь не нравилось: уж слишком напоминало бесконечные закоулки на базе террористов, хотя там было грязно и масляно, здесь же наоборот — стерильно чисто. Слишком много дверей, готовых запереть тебя наедине с… врагом? (Этот горький урок Леланд запомнил навсегда.) Финн замер, скрипнув шинами, кормой еще в лифте, носом уже снаружи, и Леланд полностью его понимал. Они готовы были увидеть что угодно, только не это. — Добро пожаловать на борт Аксиомы, — пропел нежный женский голос. Женщина — человек! — стояла в рубке корабля, откуда такие, как она, испокон веков управляли всем огромным (священным?) существом, окруженная великим множеством кнопок и панелей, и одной рукой опиралась о титанических масштабов руль. «Это обсценно,» отчаянно подумал Финн. Шаг за шагом он на собственной обшивке познавал болезненную связь его народа с людьми: машины, не знающие людей, сопротивляющиеся влечению к ним, служащие добровольно… Руль — позорный атавизм, отвратительно-прекрасный символ повиновения руке! Неужели мы взаправду все собраны такими, неужто сама Великая Лодка служит этой женщине? Не мать машин, но мать рабов, «моторов»?! Вопросы горели на языке, но тренированный агент не выдал себя ни звуком, ни жестом. — К Вашим услугам, — произнес он и учтиво припал на одно переднее колесо, — простите, как Ваше имя? В центре гигантского руля зажегся красный огонек; на секунду казалось: огонек этот и женщина переглянулись… Нет, не казалось! И только теперь Финн заметил, что все экраны и клавиши вокруг выключены, как бы за ненадобностью, а силуэт женщины едва заметно мерцает по контуру. Голограмма! Ловушка? Вся структура «руля» пришла в движение, панели и рукояти гибко перестраивались, как их — агентов — собственные корпуса: перед ними была автономная, живая машина! — Штурвал, — зачем-то выдал импульсивный Леланд, — я вспомнил, у кораблей это называется «штурвал»! — видно, боялся и от страха болтал. — Леланд! — рыкнул Финн, чувствуя, как понемногу сдают и его нервы. Красный огонек смотрел прямо на них: камера, немигающее око древнего, как весь их мир, существа. — Все верно, 63 TRBO, — произнес низкий, электронный голос. И как Виндлифтер возвращал паспортным именам агентов их изначальный смысл, так этот голос произносил неловкие номерные комбинации красивой и четкой скороговоркой, как что-то само собой разумеющееся. — Кто Вы? — прямо спросил Турбо, в облике андроида вовсе не носивший никаких номерных знаков. — Я — Штурвал корабля, привезшего ваших предков сюда… Я сам и есть ваш предок.