Летиция

Каллены обещали прибыть ночью, но Феликс нашел нас быстрее. Когда Элис подтвердила, что он настигнет нас раньше, Деметрий только коротко выдохнул; меня же будто окатило ледяной волной. Бледное, негреющее северное солнце висело низко над горизонтом, отсчитывая минуты до того, как Деметрий выйдет навстречу Феликсу, а я никак не могла подобрать слов. В голове царила полная неразбериха. Я пыталась представить какого это, спустя долгие столетия оказаться по другую сторону закона, но не могла. Что значила для него служба Вольтури? Были ли у него друзья? Когда пришло время, Деметрий повторил то, что я знала и так: — Не выходи из комнаты. Дождись Калленов и используй информацию, чтобы обеспечить себе защиту. Я испуганно уставилась на вампира; все внутри побуждало к действию, но от нахлынувшего ужаса невозможно было даже вздохнуть. Деметрий казался собранным и сосредоточенным; он задержал взгляд на несколько мгновений дольше необходимого и вышел из комнаты человеческим шагом. Таким он и останется в памяти? Холодным, отстраненным, погруженным в себя… Я судорожно вздохнула, отгоняя неуместные мысли, и попыталась успокоиться. Спустя несколько минут в попытках притвориться, что тревога, клубящаяся, словно дым, не наполняла все мое существо, я набрала номер Элис. — Мы будем через час, Летиция, — произнесла она в трубку после первого же гудка. Ее было плохо слышно из-за ветра на фоне, она будто говорила высунувшись из окна автомобиля на полном ходу, но, конечно, дело было в вампирской скорости. Каллены приближались быстро, но недостаточно, чтобы подстраховать Деметрия… — Я не вижу, чтобы Феликс нападал на тебя, но, пожалуйста, будь осторожна и не выходи из здания. — Ладно, — выдавила я. — Что… что с Деметрием? Ты видишь что-нибудь? Элис молчала достаточно долго, чтобы заставить меня занервничать еще сильнее. — Видения слишком непостоянны… Прости, Летиция. — Судя по тону, она понимала, какую боль причиняют ее слова. — Эдвард отправился вперед, но… я не вижу ничего определенного. Она замолчала. — Ладно, — голос звучал странно надтреснуто, но я заставила себя продолжить. — Спасибо, Элис. Сбросив звонок, я сжала в руках ни в чем не повинный телефон. Ненависть к собственной слабости и вспыхнувшее в мозгу жгучее сожаление испугали меня саму. Я жалела, что Деметрий не обратил меня?.. Я была права, когда говорила Элис, что это невозможно не заметить. Строгий ошейник противоестественной связи наконец натянулся; острые шипы вонзились в горло, мешая дышать. То, что должно было стать влюбленностью и привязанностью обернулось почти невыносимой болью потери. Будущее — любое, человеческое ли, вампирское — черным, жирным прахом крошилось в пальцах, оставляя на языке привкус горечи. Белла рассказывала, как мягко и постепенно развивались ее чувства — но будто в расплату за долгую отсрочку меня накрывало черной пеленой ужаса и боли. Словно проведя всю свою жизнь во тьме, я на миг увидела солнце и ослепла от его яростного света. Наверное, у меня был совершенно безумный вид, когда в комнату ворвалась Эсме. — Что с ним? — я вцепилась в холодный мрамор рук, слишком вымотанная, чтобы испугаться внезапности ее появления. Эсме перехватила мои ладони, мягко прижимая к себе: — Остальные отправились к Деметрию. Они должны успеть. Он ушел заранее, но я не знала насколько, и с того времени прошел целый час… неужели у нас было это время? Едва ли вампирский бой занимал дольше нескольких минут… Голова кружилась от всепоглощающего отчаяния, в висках шумело, а сердце гулко стучало, грозя раздробить ребра. Сцепив зубы, я заставила себя глубоко вдохнуть и выдохнуть через нос, затем еще раз. Я могла предположить, что происходило… Некоторое время я носила на запястье резинку, боясь повторения панической атаки. При начале приступа нужно было оттянуть ее и отпустить, концентрируясь на ощущениях, и это должно было вернуть сознание в реальность. Чем дальше оттягиваешь резинку — тем болезненнее она жалит запястье. Чем дольше оттягивалось становление связи, тем больнее сейчас. Но первоначальная боль утихнет, — я не хотела даже думать о том, что будет, если нет, — а с тем, что останется после нее, уже можно будет жить дальше. Деметрий сильный, опытный боец. Он должен был продержаться. Он не мог оставить меня! Прохладная рука Эсме гладила по спине, помогая сосредоточиться на реальных ощущениях, и через несколько минут я уже могла соображать трезвее. — Кто пришел с вами? — Карлайл, Эдвард, Элис и Джаспер. — Эсме провела рукой по моей щеке, внимательно вглядываясь в лицо. — Эдвард быстрее, он оторвался от остальных, чтобы не терять время. Я медленно кивнула. Эммет и Розали, должно быть, остались с Беллой. — Спасибо. Но, конечно, для сострадательного сердца Эсме было невдомек, как можно поступить иначе. За доброту я собиралась отплатить, разбередив старые раны и, возможно, приведя к смерти ее детей. Хорошо, что разум сейчас не мог вместить больше боли и тревоги. Выбора не было. Казалось, мне удалось совладать с собой, но когда раздался звонок, все внутри будто оборвалось. Я не смогла поднять трубку, за меня это сделала Эсме. — Они идут сюда. — Она подняла на меня янтарный взгляд. — Все живы. — Все? — я не вполне понимала это абстрактное слово. Эсме чуть нахмурилась, уже положив трубку. — Не Феликс. Он… Я раздраженно выдохнула. Кого волнует Феликс? — Деметрий справился с ним до прихода Эдварда. От облегчения я издала нервный смешок, хотя казалось, что из тела вынули все кости, и оно превратилось в желе. Преодолевая нахлынувшую слабость, я потянулась к вешалке. — Дорогая, не стоит… — она замолчала; на красивом лице отразилось понимание. Сил на объяснения не было, поэтому я продолжила одеваться, влезла в сапоги и спустилась вниз, на ходу застегивая куртку. Хозяина гостиницы не было видно, но дверь была заперта только на засов. Во дворе меня нагнала Эсме, показывая направление — на то, чтобы подумать об этом заранее, тоже не хватило сил. Мы шли по просеке, видимо, служившей дорогой для редких здесь машин, и только поэтому я могла передвигаться самостоятельно. Эсме пару раз удерживала меня от неловкого падения, но не задавала вопросов. Уличный мороз, щипавший кожу, приводил в чувство получше психологических потуг; я буквально чувствовала, как выветривается горечь страха. Внутри распустил лепестки цветок радостного предвкушения, и я довольно улыбнулась за мгновение до того, как увидела его. Деметрий остановился в паре метров и, кажется, собирался что-то сказать. Вид у него был мрачный, и моя улыбка увяла губах, но я остановилась, только оказавшись к нему вплотную. Нашла наощупь его ладонь и сжала ее в своих руках. От его дыхания взлетело облачко пара. Кажется, Эсме прошла дальше, навстречу отставшим Калленам, — я не видела ничего, кроме его лица… Живой. В темных глазах не плясали черти — в них развел костер сам дьявол, и в этом костре сгорала вся боль, страх и ярость последних часов. Сознание будто разделилось надвое. Часть меня желала прикасаться к вампиру, раствориться в его присутствии, которое и без того наполняло восторгом. Другая — гораздо менее убежденная в собственной правоте, но такая же настойчивая — судорожно повторяла все, что могла припомнить о разрушительном влиянии наркотиков. Именно их действие напоминала реакция на партнера, а бесконтрольная эйфория вряд ли могла служить подтверждением разумности принимаемых решений. Между тем именно сейчас холодный рассудок был жизненно важен. Нечеловеческим усилием воли я переборола сопротивление первой, завороженной части, отчего разлом между ними немного сократился. Медлить дальше было опасно. Предстояла еще одна битва, не менее важная, но я хотя бы не сходила с ума в одиночестве. Первое, о чем я спросила, выслушав рассказ Деметрия прошлой ночью — как ему удалось скрыть это от Эдварда. Но, вообще-то, можно было догадаться и самой — тысяча лет службы сильнейшему из известных телепатов определенно учили осмотрительности, особенно в мыслях. Каллены уже ждали неподалеку, но с этого расстояния трудно было расшифровать выражение лица Эдварда. Даже когда мы подошли ближе легче не стало. Эдвард молчал, внимательно глядя на меня — возможно, Деметрий продолжал скрывать мысли, и я была единственным источником информации. Это неважно на самом деле. Они узнают все через несколько минут. Я оглянулась на Деметрия, больше чтобы убедиться, что он в порядке, чем за разрешением говорить. — Летиция, — приветствовал меня Карлайл. — Я рад, что ты цела. Элис и Джаспер замерли по другую сторону от него и Эсме. Если глава ковена и чуял неладное, это никак не отразилось на его радушии. — Карлайл. — Я глубоко вдохнула. Не было смысла растягивать и без того болезненный разговор, оставалось говорить прямо и надеяться сорвать пластырь с раны быстро и этим немного облегчить шок. — Есть кое-что, что вы должны знать. Он чуть наклонил голову, вглядываясь в мое лицо. — Я слушаю. — Это касается не только меня… — Эдвард прищурился, но молчал. Хорошо, потому что я не была уверена, что смогу продолжить, если прервусь сейчас. Но лучше так, чем позволить говорить Деметрию. — На самом деле, это касается ваших друзей. Денали. Несколько веков назад Сашу, создательницу ковена, казнили Вольтури. — Она обратила дитя, — удивление на лице Карлайла сменила скорбь. — Нарушила закон. Если тебя тревожит, что Денали захотят отомстить Деметрию за участие в суде… — Саша не создавала бессмертное дитя, — перебила я. Карлайл умолк, его взгляд метнулся к Деметрию. — Вся ее вина заключалась в даре — не очень полезном, по правде говоря… Она могла сопротивляться внушению. — Я чуть повысила голос в попытке отвлечь его внимание на себя. И действительно, Карлайл медленно кивнул, подтверждая и побуждая продолжать. — История началась с вампира по имени Люка́. Он продолжал поддерживать отношения со своей человеческой семьей и собирался обратить двоюродную внучку, когда та достигнет совершеннолетия. Аро прочел его мысли и узнал об этом, а также о том, что девушка была невероятно талантлива — еще в человеческой ипостаси у нее проявился сильный защитный дар. Люка не хотел проблем с Вольтури и не препятствовал Аро, когда он изъявил желание взять ее на службу. Была только одна загвоздка — она уже была парой вампирши. Саши Денали. Эдвард буравил меня разгневанным взглядом, но явно пытался держать себя в руках. Он уже знал. — Люка перехватил Сашу в первую встречу и не позволил похитить девушку. После столкновения они объяснились и Саша согласилась дождаться запланированного обращения партнерши, продолжая наблюдать за ней издалека. Глаза Эсме расширились в неверии, полные боли и сожаления. — Если бы не ее дар, Аро привязал бы к себе обеих вампирш с помощью дара Челси, но… с Сашей дар не работал, а против партнерских связей Челси бессильна. По лицу Карлайла сложно было что-то разобрать. — Ты хочешь сказать… — Суд был фикцией. Единственным шансом обезопасить партнершу и остальных Денали было признание вины. Саша пошла на это, пусть это значило смерть для нее и жизнь во лжи для ее детей и Ренаты. Имя стало ударом для Карлайла, и я понимала почему. Верность Ренаты лично Аро, взращённая Челси, превосходила допустимые границы. Долгие столетия девушка служила личным телохранителем повелителя и была настолько привязана к нему, что скорее умерла бы сама, чем допустила, чтобы Аро причинили вред. Элис тихо зашипела сквозь зубы, и я невольно сдвинулась ближе к Деметрию, который тут же выступил вперед, оставляя меня за плечом. — Я был там, — тихо сказал он. — Но узнал правду позже, когда мне приказали устранить Люку. Он рассказал о Саше в надежде на пощаду. Я… выполнил приказ. — Таня и ее сестры уверены, что их мать казнили справедливо, — процедил Эдвард. Он подошел ближе к Карлайлу и сжал его плечо в жесте поддержки, но и сам выглядел не менее потрясенным. — Ренату обратил убийца ее партнерши и заставил служить ему. Это продолжается столетия. — Я не горжусь тем, что совершил. — Голос Деметрия звучал глухо. — Но и не стану врать, что попытался бы помешать казни, если бы знал правду. «Челси влияла и на него тоже». Я поежилась от острого взгляда Эдварда, но не опустила глаз. Это правда. Деметрий провел тысячелетие во власти ее дара. Кроме того, несправедливо считать жизнь Саши ценнее тысяч других, которые отнял Деметрий, только оттого, что она была вампиршей. Попустительство Деметрия чудовищно, но мы не могли изменить случившееся, как не мог и он. Я понимала, почему это ранило Эдварда сильнее остальных — он лучше знал, какого́ это, когда твой партнер человек. Но и Деметрий тоже знал — воздаяние настигло его спустя века. Эдвард яростно выдохнул и повернулся к отцу. — Карлайл… Глава семьи медленно обвел взглядом жену и детей. — Таня, Кейт и Ирина узнают об этом. Мы же должны решить, как действовать дальше. — Последовала пауза, но никто не шевелился. Карлайл посмотрел на Деметрия. — Я подтверждаю соглашение. Летиция может рассчитывать на нашу защиту. Деметрий молча наклонил голову и отступил на шаг. То, что он успел выторговать желаемое, было для меня сюрпризом, но хорошим. Карлайл продолжал изучающе смотреть на него. — Что будете делать вы? Я оглянулась на Деметрия; тот сильнее сдвинул брови. — Я сжег мосты. Карлайл помедлил и кивнул. — Вы можете пойти с нами, если готовы… действовать. Деметрий чуть повернул голову — возможно, чтобы видеть меня боковым зрением — но я молчала. Пусть Карлайл и говорил «вы», но по-настоящему подразумевался только Деметрий. Даже пройди я обращение, пользы от меня в бою против Вольтури будет не больше, чем от пушечного мяса. — Мы идем, — проговорил Деметрий. ***