Зелёный — мой любимый цвет

Забини сел так близко к Миранде, что прищемил её бедро. Она с силой ударила его одолженным у Снейпа трактатом по зельеварению, заставляя отодвинуться. — Какая грубая! — Какой придурок, — парировала девушка. — Если у меня на бёдрах синяки из-за тебя будут… — Что я слышу! — к дивану, в котором расположились друзья, подошла Паркинсон. — Какое распутство… — Не надо только с больной головы на здоровую, Пенси, — закатила глаза Миранда. — И мне вовсе не хочется знать подробности твоей постельной жизни. — Стрелки переводишь, Фелтон. — Кто бы говорил, Паркинсон. — Тише-тише, девочки, — Блейз поднял руки в примирительном жесте. — Миранда, я вовсе не против воплотить в жизнь… — Помалкивай, — книга в руках Миранды захлопнулась. Она положила её на свои колени и посмотрела на одногруппников: — Не думаете, что вам стоит уединиться? Воплотить все фантазии в жизнь, так сказать. — Вот ещё! — Паркинсон скрестила руки на груди, но Миранда заметила интерес в её глазах. — Ну, Малфой тебе больше не даст, так что стоит рассмотреть вариант… — девушка пожала плечами. — В смысле «больше не даст»? — в компании появился Нотт. — Тедди, ты что, не знал? Пенси уже давно сорвала цветочек… — Блейз криво улыбнулся. — Вы такие придурки! — тяжело вздохнула Миранда. — Блейз, хватит уже подкатывать, ты ведь прекрасно знаешь, что у нас ничего не выйдет. — Знаю, — легко согласился юноша. — Ну так какого хрена? — Нравишься ты мне, что ж поделать? — он улыбнулся. — Ой да господи, хватит придуриваться, — Миранда хлопнула друга по плечу и посмотрела на время. — Мне надо идти. — А Драко никто не видел? — поинтересовалась Пенси. — Он, как и всегда, шастает под стражей Кребба или Гойла. Сказав это, Миранда встала. Где-то в Хогвартсе прямо сейчас должна ходить Тонкс — разбитая и опечаленная. В её жизни не только Тёмный Лорд сеет хаос, но и безобидный на первый взгляд Римус Люпин. Кажется, книга, которую ему подарила Миранда, совсем не помогла — мужчина так и не набрался уверенности в себе. Закинув в комнату трактат по зельеварению, Миранда пошла шастать по коридорам Хогвартса, уверенная, что рано или поздно встретится с кузиной. И она была права — через полчаса она оказалась в одном коридоре с обесцвеченной метаморфкой. У Тонкс посерели глаза, волосы, кожа — весь её облик говорил о внутреннем раздрае и полной печали. — Тонкс, — проговорила Миранда, покачав головой. Руки слизеринки были опущены, и она просто смотрела на Нимфадору, не в силах подойти. Видеть обычно жизнерадостную девушку в таком состоянии было больно. Да и сама Миранда сейчас чувствовала нечто схожее, только её проблемой был Билл. Конечно, драма Миранды не шла ни в какое сравнение с тем, что переживала Тонкс — как минимум Билл даже не знал о чувствах слизеринки, которые наверняка ещё и не взаимны. — Ми-ира, — несмотря на вялость, метаморфка в мгновение оказалась рядом и крепко обняла девушку. — Ну, ну, — Миранда погладила Тонкс по спине. — Чего ноешь, а? Всё наладится, просто нужно подождать… — Он сказал категорическое «нет»… — А я когда-то была категорически сквибом, — Миранда отстранила от себя девушку. — Но смотри — вот я в Хогвартсе, умею колдовать. — Если бы всё заканчивалось так же. — Ничего ещё не закончилось, — строго проговорила Миранда. — Ничего ещё даже не началось. Всё только впереди. — Ты всегда такая уверенная, — Тонкс несколько раз сморщила нос, будто на него села бабочка или муха. — Стало полегче? — Нет, но я определённо не намерена дальше накручивать на кулак сопли. Надеюсь, меня не утянет в пучину ещё больших страданий. — Не утянет, или ты не Тонкс! — заявила Миранда. — А теперь избавь меня от этой серости. И что с твоими волосами — как сопли висят! Тонкс рассмеялась. Ей не хватало прямолинейных замечаний Миранды. Гарри наконец понял всё. О крестражах. Точнее всё возможное. Хотя кто знает, может, Дамблдор снова поведал ему только часть информации, оставив основное на потом? И всё же… теперь многое становилось ясным. — Значит, если уничтожить все крестражи, Во­лан-де-Морта всё-таки можно будет убить? — Думаю, это так, — ответил Дамблдор. — Без сво­их крестражей он превратится в простого смертно­го с изуродованной, ссохшейся душой. Не забывай, однако, что, хоть душа его и повреждена настолько, что ее уже не поправишь, мозг и магическая сила Во­лан-де-Морта остаются нетронутыми. Чтобы убить такого волшебника, даже ли­шившегося крестражей, необходимы редкостное ис­кусство и редкостное могущество. — Но у меня ничего этого нет! — выпалил Гарри, не сумев вовремя остановиться. — Вот именно, что есть, — сказал Дамблдор. — Ты обладаешь могуществом, которого у самого Во­лан-де-Морта никогда не было. Ты способен... — Да знаю я! — нетерпеливо воскликнул Гарри. — Я способен любить! — и еле-еле удержался от того, чтобы прибавить: «Большое дело!» Эта шарманка профессора о любви… Да разве же простое чувство может победить сильнейшего тёмного волшебника всех времён? Бред! — Да, Гарри, ты способен любить, — произнес Дамблдор, и по лицу его было видно: он в точности знает, что именно чуть было не ляпнул Гар­ри. — И это, если вспомнить всё, что с тобой слу­чилось, великая и знаменательная способность. Ты просто слишком юн, чтобы понять, насколько ты необычен, Гарри. — Выходит, пророчество, говоря о силе, кото­рой не будет знать Тёмный Лорд, подразумевает все­го-навсего любовь? — спросил несколько обескура­женный Гарри. — Да, всего-навсего любовь, — ответил Дамбл­дор. — Но только не забывай о том, что сказанное в пророчестве лишь потому исполнено значения, что им его наделил Волан-де-Морт. Я уже говорил тебе это в конце прошлого года. Волан-де-Морт вы­брал тебя, потому что ты представляешь для него на­ибольшую опасность, а сделав это, сам же тебя в та­кого человека и превратил! — Так ведь оно всё к тому же и сводится... — Нет, не сводится! — теперь уже нетерпеливо оборвал его Дамблдор. И, ткнув в Гарри почернев­шим пальцем, сказал: — Ты придаешь пророчеству слишком большое значение! — Простите, — залепетал Гарри, — простите, но вы же сами говорили, что пророчество означает... — Если бы Волан-де-Морт ничего о пророчест­ве не узнал, могло бы оно сбыться? Значило бы хоть что-нибудь? Конечно нет! Ты думаешь, каждое пред­сказание, что хранится в Зале пророчеств, непре­менно сбывалось? — Но ведь вы сами сказали мне в прошлом году, — возразил сбитый с толку Гарри, — что одному из нас придется убить другого... — Гарри, Гарри, так ведь это лишь потому, что Во­лан-де-Морт совершил серьезнейшую ошибку, на­чав действовать, полагаясь на слова профессора Трелони! Если бы Волан-де-Морт не убил твоего отца, разве он поселил бы в твоей душе яростное жела­ние отомстить? Разумеется, нет! Если бы не вынудил твою мать умереть, спасая тебя, разве получил бы ты магическую защиту, преодолеть которую он не в силах? Разумеется, нет, Гарри! Ты понимаешь? Гарри было жутко соглашаться с этим. Ведь это так… глупо? Так по-идиотски! Неосторожное предсказание уничтожило его жизнь? Лишило родителей? — Во­лан-де-Морт сам создал худшего своего врага, как делают и все остальные тираны! Ты хоть представ­ляешь, до какой степени боятся тираны тех, кого они угнетают? Каждый из них сознает, что рано или поз­дно среди множества их жертв наверняка появится тот, кто восстанет против них и нанесет им ответ­ный удар! — Гарри посмотрел на старика, и ему почудилось, что рядом с директорским креслом стоит Миранда — так речи этих двоих были схожи. И снова ему стало не по себе. Мудрость Дамблдора оправдана годами, а что тогда с Мирандой? Почему она оказывается правой? Почему она способна размышлять столь здраво? Она вообще человек? — И Волан-де-Морт ничем от них не отли­чается! Он вечно настороже, вечно высматривает того, кто бросит ему вызов. Он услышал о проро­честве и начал действовать, и в итоге не только сам подобрал себе врага, который способен прикон­чить его, но и снабдил этого врага смертоносным оружием! — Но... — Очень важно, чтобы ты понимал это, Гарри! — сказал Дамблдор, поднимаясь из кресла и начиная прохаживаться по кабинету взад и вперёд. При каж­дом шаге полы его поблескивающей мантии взме­тались, легко шелестя. Гарри никогда ещё не видел старого волшебника таким взволнованным. — Попы­тавшись убить тебя, Волан-де-Морт сам избрал уди­вительного человека, сидящего сейчас передо мной, и сам дал ему средства для борьбы, которые позво­лят ему сделать свое дело! Это промах Волан-де-Мор­та. Он наделил тебя способностью проникать в его мысли, в его стремления и даже понимать змеиный язык, на котором он отдает приказы, и всё-таки, Гар­ри, несмотря на полученную тобой привилегию, на умение постичь самую суть мира Волан-де-Морта, Тёмные искусства ни разу не показались тебе притягательными, ты ни на се­кунду не выказал желания стать одним из последо­вателей Волан-де-Морта! — Еще бы я его выказал! — гневно воскликнул Гарри. — Он же убил маму и папу! — Так ведь это и говорит о том, что тебя защищает твоя способ­ность любить! — громко произнес Дамблдор. — И это единственная защита, которая способна противосто­ять пожирающей Волан-де-Морта жажде власти! При всех выпавших тебе испытаниях, при всех страда­ниях сердце твоё осталось чистым, таким же, каким было в одиннадцать лет, когда ты взглянул в зеркало, отразившее твои сокровеннейшие желания, и оно показало, что стремишься ты не к бессмертию, не к богатству, но лишь к тому, чтобы преградить путь лорду Волан-де-Морту. Ты хоть понимаешь, Гарри, как мало на свете волшебников, которые могли бы увидеть в этом зеркале то, что увидел ты? Волан-де-Морту стоило бы уже тогда сообразить, кто ему про­тивостоит, да он не сообразил! Но теперь он знает это. Ты проникал в разум лор­да Волан-де-Морта без всякого вреда для себя, а вот он не способен овладеть тобой, не испытывая при этом смертной муки, что он и обнаружил тогда, в Ми­нистерстве. Не думаю, что Волан-де-Морт понима­ет, в чём тут причина. Он до того спешил изуродо­вать свою душу, что ни разу не остановился, чтобы задуматься над тем, какой силой обладает душа не­запятнанная и цельная. — И тем не менее, сэр, — сказал Гарри, прилагая героические усилия, чтобы не выглядеть вздорным спорщиком, — разве всё это не сводится к одному и тому же? Я должен попытаться убить его, иначе... — Должен? — воскликнул Дамблдор. — Разумеет­ся, должен! Но не потому, что так говорится в про­рочестве! А потому, что ты, ты сам, не будешь ведать покоя, пока не предпримешь такую попытку! Мы оба знаем это! Вообрази, прошу тебя, только на миг во­образи, что ты никогда о пророчестве не слышал! Какие чувства ты питал бы сейчас к Волан-де-Мор­ту? Подумай! Гарри смотрел на расхаживающего по кабине­ту Дамблдора и думал. Он думал о матери, об отце, о Сириусе. Думал о Седрике Диггори. Думал обо всех известных ему страшных деяниях лорда Волан-де-Морта. И ему казалось, что в груди его разгорается, доставая до горла, пламя. — Я хочу, чтобы с ним было покончено, — не­громко сказал он. — И хочу сделать это сам. — Ещё бы! — вскричал Дамблдор. — Ты понима­ешь? Пророчество не означает, что ты обязан де­лать что бы то ни было! А вот лорда Волан-де-Мор­та пророчество заставило отметить тебя как рав­ного себе... Иными словами, ты волен сам выбирать свой путь, волен повернуться к пророчеству спиной! А Волан-де-Морт так и будет руководствоваться про­рочеством. Он по-прежнему будет охотиться за то­бой, а отсюда с определенностью следует, что... — Что одному из нас придётся, в конце концов, убить другого! — подхватил Гарри. И всё же он наконец понял, что пытается втол­ковать ему Дамблдор. Разницу между тем, что тебя выволакивают на арену, где ты должен лицом к лицу сразиться со смертью, и тем, что ты сам, с высоко поднятой головой, выходишь на эту арену. Кое-кто, возможно, сказал бы, что вы­бор тут невелик, но Дамблдор знал, а теперь знаю и я: в этой разнице вся суть и состоит. И после этого разговора Гарри как никогда понял свою странную слизеринскую подругу. Не потому Миранда всегда отмалчивается, не потому она не делится своими видениями, она просто знает к чему могут привести её неосторожные слова. Она уважает выбор, выбор их всех. И страдает в одиночестве, зная о возможном исходе, но не имея возможности что-то изменить. Гарри почувствовал себя жалким. Он не обладал той волей, что и Миранда. И той смелостью, как бы не претила подобная мысль истинному гриффиндорцу. И Гарри совсем не умел справляться со всем в одиночестве, его взгляды совершенно отличались от взглядов Миранды. Впрочем, это не делало кого-то из них хуже или лучше. Билл в очередной раз чувствовал себя придурком. Если не хуже. Решил ведь для себя уже всё… Но не-эт, стащил у матери колдографию Миранды. Такая красивая, в этом своём платье с открытыми плечами. Билл разглядывал острые ключицы с нестерпимым желанием провести по ним пальцем. Они ведь для того и созданы, чтобы Билл касался их? Фантазирую над колдографией школьницы. Охеренно. Он сжал зубы и в последний раз посмотрел на её подпрыгивающие из-за движения кудри. На прикроватной тумбочке хранилась книга, в которую мужчина и спрятал свою фантазию. Она целовалась с этим мешком блевоты. А я просто свалил, как ссыкло, распустил сопли. Капец. Какого, вообще, хера? Уебать этого мелкого пожирателя и всю его семью — и не париться. Ведь это ждёт Малфоев в итоге — смерть или Азкабан. Зачем Миранде такие знакомства и привязанности?.. Билл до хруста сжал кулаки. Мерлин, какое же я завистливое чмо. Миранда открыла глаза и уставилась на полог своей кровати. О-о, сегодня ей снилось множество снов, но вспомнить их всё никак не получалось. Кажется, она целовалась с кем-то (с замиранием сердца Миранда понадеялась, что это было предсказание, и, конечно, её партнёром будет Билл. Мечты-мечты), ещё на ладонях было странное чувство, словно она погладила нечто чешуйчатое, а во рту вертелось странное слово. Сирусета, мертусепра… что-то про секту или семпру. Надо будет изучит словари, не просто же это так?.. Умывалась она долго. Сначала держала руки в ледяной воде, потом тёрла до красноты лицо. В забрызганном зеркале отражалась всё та же девушка, только заклинание, сохраняющее её волосы в адекватном виде, успело прохудиться. Сейчас привычные всем глянцевые прямые локоны были распушены и немного завиты. — Вот и сходство с мамочкой, — Миранда криво улыбнулась себе. Да, если задуматься, её волосы были очень похожи на те, что красовались на голове Беллатрисы Лестрейндж — визитная карточка сбежавшей из Азкабана сумасшедшей. Забавно. Миранда оттянула нижние веки и внимательнее всмотрелась в свои глаза. Чёрные, как и всегда. А какие у Беллатрисы? А у Рудольфуса? — По крайней мере мне не передались её дурацикие тяжёлые веки, иначе бы с подбором макияжа были проблемы. Первым уроком были заклинания, на которых Миранда села перед Золотой Троицей. Обеспечив полную конфиденциальность разговора и наплевав на важность проходимой на уроке темы, Гарри рассказал о своих невероятных подвигах. Надо же — выудил из Слизнорта воспоминания о Томе Реддле. А потом и Дамблдор рассказал ему про крестрежей более подробно. Миранда едва не закатила глаза. Разве профессор не мог сказать ей, что один из крестражей — Кольцо Мракса — он уже уничтожил? Она ведь говорила про очевидную связь между дедом Реддла и всем происходящем, а Дамблдор даже намекнуть не удосужился об уничтоженом крестраже. Старый интриган! На обеде Рон поведал всем, что Джинни рассталась со своим парнем, и Миранда с умилением уставилась на Гарри. На лице парня была такая гамма чувств, что и словами не передать. Бедняжка стоял перед выбором «любовь или дружба», совершенно не подозревая, что никто выбирать и не требует. Мальчик-который-выжил, как обычно, сам придумывал себе трудности. Но не только это было радостной новостью — Кэти Бэлл, та самая девчонка, что была проклята ожерельем с опалами, выздоровела. Впрочем, она не имела ни малейшего понятия, кто был виновником её несчастий. Гарри вновь начал своё любимое — рассуждать о причастности Малфоя, и тогда Миранда решила попрощаться с ребятами. Она-то знала, что Гарри прав, потому ей было тяжело видеть метания друга. Но и правду говорить она не была намерена. Всё само разрешится. — Королева снизошла до нас, — несмотря на язвительный тон, Блейз был несказанно рад. — Приходится иногда, чтобы вы не забывали, кто главный, — фыркнула девушка и подмигнула Паркинсон, которая уже намеревалась возмутиться. — Что, дорогие мои, начали уже притирку? — Что? — не поняла Пенси. — Ну, я ведь вам столько пространства дала. Хоть целовались? — О чём ты? — возмутилась Пенси. — Да! — хором с ней ответил Блейз. — Поздравляю, — искренне сказала Миранда и снова улыбнулась уголком губ: — Правда, я не знала, кто кавалер. Был вариант с Ноттом, но ты, Блейз, уже развеял мои сомнения. — То есть ты просто спровоцировала нас? — возмутился парень. — Тебя! Я молчала, — Пенси скрестила руки на груди. Несмотря ни на что, Миранда ей всё равно не нравилась. И плевать, что она вполне милая. — Так разве парочки не всё делают вместе? — Блейз поиграл бровями. — Фу, прекращайте эти слюни, сейчас вывернет, — Нотт поморщился. Несмотря на свои слова, есть он не прекратил. — Ты бы тоже себе кого-нибудь нашёл. Близняшки Кэролл довольно-таки милые, — намекнула Миранда. Какой ужас, кажется, она превращается в сваху. Надо ведь ещё с Роном поговорить и навести его на мысль о том, что Гарри — лучшая партия для Джинни... — Предлагаешь замутить сразу с обеими? — Нотту явно понравилась эта мысль. — А справишься? — Миранда хмыкнула. — Обижаеш-шь, — протянул парень и с интересом посмотрел на близняшек, сидящих с другого края стола. Миранда посмотрела на стол преподавателей и увидела Снейпа. По спине пробежался неприятных холодок, но она отогнала это чувство. Нет-нет, всего и за всех бояться просто нельзя. Она ведь не хочет сойти с ума? — Том, — подозвала она первокурсника. Немного пообщавшись с маленьким кузеном, она смогла успокоиться. Хотя бы мелкий в безопасности… Прохладный ветерок приятно щекотал щёки, и Миранда вполне комфортно чувствовала себя на трибунах, наблюдая за квиддичной тренировкой гриффиндорцев. — Да хватит уже со стороны смотреть, пора уже и самой попробовать! — Джинни подлетела ближе. — Пока не изучу весь принцип работы — на метлу не сяду, — качнула головой слизеринка. — Да мы подстрахуем! — крикнул Гарри. — Не в том дело. Мне нужно понять всё от и до, я не хочу этих неуклюжих первых попыток. — Да может тебе вообще не надо на метлу? — предположила Гермиона. — Надо, — Миранда была непоколебима. — Да пусть отсиживается! Вспомните трансгрессию — лучший результат, сданный на отлично экзамен. И всё с первого раза! Думаю, Миранда сама знает, как ей лучше. — Спасибо, Ронни, — девушка улыбнулась другу. — Эй, чего вы опять расслабились. Хватит трепаться, середина тренировки! — Кэти, кажется, не ты здесь капитан, — буркнул Рональд. — Но вы же не хотите продуть орлам, а? Так что отлепитесь от своей зелёной подружки и марш на позиции. — Она права, — шепнула Джинни и полетела на центр поля. — «Зелёная подружка»? Не слишком ли грубо? Она уже забыла, кто спас её тогда? — Да ладно тебе, Герми, хоть не змея подзаборная, и на том спасибо, — Миранда улыбнулась Грейнджер. — Кстати, ты посмотрела для меня литературу? — Посмотрела! — спохватилась гриффиндорка. — Но я всё ещё не понимаю, зачем тебе это. Ты ведь на мракоборца идёшь, а не на целителя. — Да просто интересно… — Миранда приняла из рук подруги несколько книг. На самом деле она уже не особо нуждалась в информации. Очевидно, Беллатриса, будучи беременной, пила зелья и кровь Волан-де-Морта, усиливая плод, зачем копать дальше? И всё же Миранде хотелось узнать побольше об этом. На что конкретно пыталась повлиять Беллатриса, помимо магического потенциала? А способность к прорицанию, эти странные видения?.. Зачем Беллатрисе (или Волан-де-Морту?) нужен был свой предсказатель? Чтобы знать всё наперёд и иметь возможность влиять на будущее?.. Незнание так раздражает.