Сквозь различия и неочевидное

Если уж ты стал нечистью, то это совсем не значит, что все твои проблемы решены. Антон, который едва поверил в то, что можно стать оборотнем, так скоро наивничать не собирался. Как он выясняет, кроме излишней линьки и выносливости ничего не добавляется. Привилегий немного, придётся прокачиваться самостоятельно. Просить наставничества у пацанов вообще не вариант. Позов и так с ним два года провозился как с новорождённым, лучше сам, поотшельничает в лесу, натренируется вдоволь, потом будет чем козырять. Есть в Антоне эта тяга произвести впечатление на тех, кто от него ничего не ожидает. И вроде позёром себя не считает... хотя, если его «отец» Дима, то позёр от Позова недалеко падает. Антон находит идеальное место для тренировок: прекрасно отдалённое от домов и поместий с одной стороны и от глухой чащи с другой. Здесь, чтобы найти его, нужно принюхаться особенно, повсюду лесные запахи, мельтешит мелкая живность и прочие вещи. И хоть много времени поиск не занял, Антон привязывается к этой прогалине и едва удерживает себя от того, чтобы не пометить территорию. Иначе найти его будет проще простого, а перед пацанами краснеть ну совсем не хочется. Первую неделю здесь Антон находит и умиротворение, кучу свободного времени для всех дел, что можно было себе представить, никто под руку не говорит, не подкладывает и уж, тем более, не беспокоит. Шастун уже почти предвкушает, что сможет спокойно провести полнолуние и приступ ярости никого не затронет. Но мечты мечтами, дружба дружбой... а выходит как выходит. Антон прекрасно представляет себе, что куст представляет собой угрозу, кидается на него, откусывает грозди соцветий, мотыляет из стороны в сторону огромную ветку, выдыхает с рычанием, ломает ещё несколько неприятельский отростков и в самый накал эмоций вываливается из листвы... прямо кому-то под ноги. Первое, что приходит в голову, это огрызнуться и прогнать свидетеля важного процесса. Антон в волчьем обличии отряхивается и оглядывает снизу вверх того, кто потревожил его. По запаху не человек, по виду человек. Глаза чуть округлены, в руках книга, рот едва приоткрыт, видны клыки... всё ясно, это один из вампиров. Поз говорит, что в этих краях обитают кровопийцы и предупреждал быть с ними осторожным. Журавль же материт одно лишь упоминание этих существ, бесится так, будто те его семью загрызли насмерть. Андреев сторонится, Макар глумится над их показным аристократизмом, а Джабраилов... у него вообще всё сложно с вампирами. Андрей как-то шепнул слух, что у Игоря бывшая была кровосос, так они только ругались в пух и прах. И никаких Ромео-Джульеттных сюжетов, только разбитое сердце оборотня и раненная гордость вампирессы. И все эти мысли проносятся в голове Антона за секунду, потому что он не знает, как реагировать на встречу с представителем вампирского клана. Поэтому не придумывает ничего лучше, чем встать на все лапы, ещё раз отряхнуться и отойти в сторону. За лапу зацепилась какая-то ветка, Антон её стряхивает и идёт дальше. Наверняка вампир замечает нелепость действия и посмеивается, но Шастун откладывает реакцию на это на потом, сейчас нужно продолжить тренировку. И правильно, что местность не пометил, сейчас наверняка бы орал и огрызался на случайного гостя. Антон продолжает как ни в чём не бывало тренироваться. Он отрабатывает прыжки через естественные препятствия, старательно находя ветки всё выше и выше. Вампир же и звука не издаёт, сидит себе под дальним деревом и читает. И это так странно, ребята Шастуну мысли прополоскали, что как только клыкастый появится в поле зрения, так сразу кинется и разорвёт на куски. А этот сидит, не отсвечивает, ещё и забываешь о его присутствии, дыхания и сердцебиения нет же. Единственное, что как-то напоминает о нём – запах. И не мертвечины гнилой, а вполне себе мороженым с какими-то цветами. Антон задевает животом ветку при прыжке, когда понимает, что ему не противно, не выворачивает, да и вообще приятен запах вампира. Он подходит ближе к читающему, поглядывает с интересом, осторожничает, вдруг в него кинут дерева кусок какой-нибудь, чтобы просвещаться не мешал. Но вампир его не гонит, тоже поглядывает украдкой, похоже он также наблюдает и опасается. Но запах этот... правда вкусный, уютный, такой... будто мама приготовила какую-то сладость, а какую конкретно не сказала. Смутное предвкушение сюрприза, какой-то приятной неожиданности. Антон, зависая, вдыхая чаще, дёргая носом так быстро, что любому другому существу стало бы неловко. – Присаживайся, раз пришёл. В ногах правды нет, – произносит ровно вампир, не отрываясь от чтения. Антон вздрагивает, но приглашение принимает. Он не любитель сравнений с котами, но устраиваться на земле, подбирая под себя лапы – удобно! Да, выглядишь как буханка Дарницкого, но зато все конечности в зоне контроля. Не подходя вплотную, расстояния вытянутой лапы вполне достаточно. Вампир стреляет быстрым взглядом на присоседившегося и... продолжает читать. Возможно Антон должен начать беседу, всё-таки приглашение присесть принято, инициатива с другой стороны проявлена, а значит, очередь отбивать подачу. Выражение это неместное, в каком-то фильме Шастун видел про бейсболистов, оттуда и прихватил выражение. И вроде надо, но с другой стороны, Антону сейчас нужно перебрасываться в человека, а это резкие звуки, схлопывание энергии, ещё и непонятно, в какой позе окажется после превращения. Поэтому Антон заглядывает в книгу и пытается уловить суть истории. Но не успевает и пары строк разглядеть, как страницу переворачивают. Вампир замечает неудобства, поэтому перехватывает удобнее книгу и задаёт вопрос: – Хочешь, я почитаю тебе вслух? И звучит это так робко, будто предложение может ранить. Антон умиляется заботе, приоткрывает пасть, чтобы улыбнуться по-волчьи и кивает. – Хорошо, – приподнимает уголок губ вампир, возвращая внимание к развороту страниц, – «Битва была изнуряюще-долгой, забирала все силы и не щадила ни капли рубиновой крови, что скатывалась с мечей и щитов на усталую землю от быстрых шагов и отчаянного топота копыт»... Антон фыркает, ну правильно, что ещё читать аристократу в тёмную ночь под деревом? Батальные сцены, да ещё и такие возвышенные. – Что? Между прочим, в этой истории достойный сюжетный поворот. Здесь не только для красного словца написано много. Давай лучше любимый момент прочитаю. Антон соглашается кивком. Пусть что хочет делает, не кусается и то хорошо. Пальцы быстро пролистывают больше половины страниц, вампир быстро отмечает номер, скользит по строчкам и, наконец, находит. И всё это время Антон бессовестно залипает на него. – Вот. Слушай «То есть, – удивляется рыцарь, пряча меч в ножны, – ты сделал это ради меня? Король прищуривается, улыбается светло, знать бы ещё, как поведать своему преданному слуге, что давно никому не доверяет, никто не мил его величеству, кроме него. Король пожертвовал своей короной, отдал власть в надёжные руки и это ради того, чтобы быть со своим суженым». А чтобы ты понимал, это не так просто взять и при жизни переложить полномочия на кого-то, кто достоин и не кровный родственник. Антон представляет себе это отчаяние. Насколько же нужно было любить этого уважаемого рыцаря, чтобы выбрать его полностью? И правда интересно. Шастун выставляет лапу перед собой и коротко скребёт по земле. Цели прокопать подземный проход нет, просто захотелось когти размять. Жест расценивают как заинтересованность, вампир щёлкает пальцами, улыбается. – И если ты думаешь, что на этом они жили долго и счастливо, то уверяю, что это середина книги. Обычно последние строки я читаю со слезами. Вот знаешь, мне не совсем понятно, зачем всем умирать в конце? Я за почти три сотни лет насмотрелся на то, как нелепая случайность обрывает жизни и калечит чувства. Антон вдруг весь превращается в слух. Такого откровения от незнакомца он не ожидал, но теперь не упустит ни одной детали, раз оборотню решили довериться. – И да, смертные погибают, но зачем в книге, которая тебе подвластна от и до, делать так больно? И вот за столько лет мог бы и привыкнуть, что только в сказках бывает достойный счастливый финал, но воспринимается всё равно остро. Лишь спустя пару мгновений Антон понимает, что когтистую лапу положил на колено вампиру. Тот смотрит на него, старается улыбнуться, но выходит совсем мученически. А после он оглядывается на небо, словно бы на часы. – Прошу прощения, мой мохнатый друг, дал слабину да ещё и отнял время от вашей тренировки. И всё же позвольте... поблагодарить вас за внимательность и... – Быстрый взгляд на лапу. – Поддержку. Мне пора. Если не успею до восхода, обгорю болезненно. Всего вам хорошего. Антон смотрит вслед стремительно уходящему вампиру и думает, что всё чушь про то, что они сразу же рвутся в бой. Эта черта больше волкам подходит, а может и неправда всё это. Ну про то, что вековая вражда между кланами и братиями? Просто Антон не припомнит, когда была последняя стенка на стенку, так сказать. Вроде живут себе все спокойно, на территории не лезут, избегание – лучшая тактика для выживания. И если сейчас, при условии, что Шастун видел и слышал всё собственными глазами, то... не такие уж и плохие эти вампиры. Луч солнца касается волчьего глаза, когда фигура нового знакомого скрывается за дверью какого-то пафосного особняка. *** Антон старательно продолжает тренироваться, он уже очень хорош в прыжках, бегает быстро и очень точечно может нанести удар по цели как целой лапой, так и одним мизинчиковым когтем. Вампирский знакомый не появляется те три месяца в поле зрения, будто откровенность, на которую он сорвался, оскорбила его честь. Шастун не задумывается, почему так ноет где-то под шерстью в грудине. Да даже если предположить причину волнений, то кажется она совсем нереальной. Антон скучает по вампиру. Оборотень отряхивается весь, вздрагивает и перестаёт перепрыгивать всё подряд. Ну точно, он скучает. Причём так, что готов послушать даже эти вычурные батальные сцены, только увидеть его ещё раз. Первый замечает отстранённость Поз, он не лезет в душу, просто смотрит и хочет понять, что пошло не так. Макар особо разницы не видит, просто в себя ушёл волч, такое бывает в первые несколько лет у оборотней. На своих собратьев Антон решает не полагаться, всё-таки они старше, а значит и живут по старым принципам, не поймут. Если честно, в оборотническую голову приходит только проникнуть в особняк и выкрасть вампира под покровом ночи. Почему-то Антон уверен в том, что есть веская причина, почему клыкастый чтец не выходит из своего заточения. Шастун решается на диверсию, он замечает открытое окно первого этажа и со всей натренированной ловкостью, в волчьем обличии, разумеется, запрыгивает на подоконник и спускается на пол и сразу же к нему прижимается. – ... он же вампир! Вы ничего не путаете? – Голос принадлежит какому-то очень важному человеку с военной выправкой и строгим взглядом. – Сергей Александрович, при всём моём уважении, тем ведьмам нельзя было доверять. Это какое-то проклятье, его ничем, кроме полного покоя и сна не вылечить. Вот как? Антон жмётся к полу, отползает под стол и старается не дышать. Получается, что его новый знакомый плохо себя чувствует и не выходит из замка ровно с того момента, как они виделись последний раз. – Нужно что-то предпринять срочно! Не может наследник клана просто лежать. Арсений должен быть на совете вместе со мной через три дня! Арсений. Антон думает, что этому клыкастому очень подходит такое имя, важное, но при этом нет такого существа, которое это имя хоть раз не слышало. – Я сожалею, но этот совет он проведёт здесь, – врач-неврач ведёт себя странно даже по мнению Антона, не может быть, чтобы от этой хвори не было чего целительного. – Граф Белый, позвольте вас вывести на три слова, – голос главы клана (Антон срастил, не тупой) меняется и становится едва уловимо угрожающим. Значит и он понял, что врач-неврач-граф как-то к этому причастен. И пока вампиры покидают поместье (это название больше подходит сюда), Антон выползает из своего укрытия и плавно, бесшумно продвигается по лестнице на второй этаж. Знакомый запах приближается, но не становится густым. Похоже Арсений и правда ослаб, раз так теряет в аромате. Антон толкает массивную дверь в опочивальню (ну да, находясь здесь, только такие слова и приходят в голову) и просачивается внутрь. На постели лежит вампир, бледнее, чем мог бы выглядеть, дышащий тяжело, хотя ему наверное не нужно, но дыхание помогает облегчить состояние. Шастун помнит это с инструктажа при разгерметизации кабины, главное держать темп и частоту. Глаза Арсения прикрыты и ресницы чуть дрожат, но тот, кажется, бредит. Что же ведьмы сделали с ним, раз он так страдает? – Оставь меня, отец, – тянет слабо Арсений, отворачивая голову в другую сторону от двери, – я не пойду на совет, пусть там все переудавятся. Антон хочет ему ответить, но вдруг вспоминает, что по-прежнему в волчьей шкуре, а значит нужно перевоплотиться. На этот раз спецэффектов меньше, даже странно, похоже эмоциональное состояние влияет на оборотническую силу. Шастун вроде и стеснительный, да и вообще скромный, но дело тут касается измученного неизвестной хворью вампира, а это значит, что Антон обязан помочь. И сам не знает, чем клыкастый заслужил его благосклонность, но следует за своими стремлениями и благородными желаниями. – В таком виде вы точно никуда не поедете, граф. Вам уход нужен. Арсений посмеивается, переводя взгляд на появившегося из ниоткуда гостя. И, кажется, считает его своей галлюцинацией, потому не переживает и шум не поднимает. – Уход в мир иной? – Смеётся слабо и хрипло. – Так я уже давно там. Или вы меня напрямую в небесную канцелярию забираете? Антон не понимает, что тот имеет ввиду, но подходит ближе и кладёт руку на опору. – Так и на что жалуемся, граф? – Антон, конечно, молодец. Ворвался в чужие покои, ходит тут гостем незванным, так ещё и прикидывается видением. – И вы даже «Кто у нас тут больной?» не спросите? Странное вы видение, какое-то человечное, – Арсений щурится с сомнением, но похоже не успевает что-то понять, неизвестный недуг сжимает тиски и заставляет вампира закрыть глаза и откинуться обратно на подушки. – Кто у нас тут больной? – Потакает Антон, подавляя в себе желание подойти ближе. – У кого болит голова и слабость, будто он смертный? – У меня, доктор, – жалостливым голосом сообщает Арсений, но глаз при этом не открывает, – а ещё у меня будто сердце стучит и хочется, чтобы обняли. – Как же вы умудрились, голубчик? – Жалеет в ответ Шастун, решаясь присесть на край кровати. – Поди связались с кем недобрым, на́ руку нечистым? – Виноват, доктор, спутался. Кто же знал, что этот колдун такой... – Ебучий? – Шутит Антон, но смотрят на него в ответ осуждающе. Шастун думает, что за мат, а оказывается... – Ах, если бы, – негодует из имеющихся сил Арсений, – продажный. Уверен, что меня как наследника не приемлют. Даже подумываю, что кто-то из нашего клана хочет место моё занять. – Видал я вашего графа одного, – припоминает Антон, поправляя одеяло, – он точно хочет вас притеснить. – Оно и понятно, – фыркает Арсений, – значит колдун тот науськан против меня. Траванул через кровь, дурно до безобразия. – Вот оно что, вот мы и нашли причину, больной, – радуется Антон, разводя руками в стороны, – мы щас вас мигом на ноги поставим. Знать бы, где в доме вашем зелья целебные. Арсений на секунду моргает, потом трясёт головой из стороны в сторону, снова смотрит на «доктора» и успокаивается, кажется, приподнимая руку в указательном жесте. – Там, за резными дверцами запас лежит. Только, что мы ищем, доктор? – Нам нужно отыскать тот отвар, что выведет магию из тела вашего. Чертополох или же, о! – Антон переставляет склянки и находит весьма интересный экземпляр. – Чесночная водичка? И смеётся громко и складывается пополам. Арсений тоже улыбается, насколько хватает сил. Антону нравится то, что его подопечный проявляет признаки жизни, скорее нежизни, но суть понятна. – Между прочим, действенное средство, – отмечает вампир, постепенно укладываясь обратно. Он каждый раз подскакивает будто, не сидится ему на месте, – оно как гомоэ... гемотог... язык заплетается. Гомеопатия, вот. – Что же вы, граф, выражаетесь? – Антон берёт флакон с помпой, не удерживает смешок в себе. – Неужто в академиях вас не учили этой занятной методике лечения? Антон напрягает весь свой мозг, и вдруг как по волшебству находит знания на этот счёт. И совсем не притворно ахает: – Вы сейчас про лечение ядами в мелких дозах? Ох, по правде говоря, я остерегаюсь этого метода. И как друг ваш... – Полно вам, – тянет бессильно Арсений, – я и так мучаюсь. Метод действенный должен быть. Так что не затягивайте и лечите уже. Шастун повинуется, подходит ближе и распыляет прямо на шею и почти не скрытую воротом кофты грудь. Антон морщится, запах резкий, но знакомый с юности. А ложащийся на вампирский запах чеснок вот вообще не делает хуже. Или делает, потому что зрачки расширяются от того, как это вкусно. Странное сочетание, но такой деликатес Шастун отведал бы. Надо держать себя в руках, а то куснёт ещё, усугубит ситуацию. – Смрадит от меня жутко, – делает вывод Арсений, принимая более страдальческим вид. – Красоты вашей он не затмевает, – сначала говорит, потом уже соображает Антон. – Доктор, да вы что же это, клинья подбиваете? – И как ему, страдальцу, хватает сил кокетничать? Антон только на это и улыбается, и с этой стороны поправляет одеяло. – Помилуйте, по долгу врачебной службы не имею чести. А когда выздоровеете, изволите сами решить, принимать мои ухаживания или нет. Арсений улыбается и что-то совсем размякает, устраивается удобнее и прикрывает глаза. На светлой коже шеи и ключиц проступают розоватость от капель заветной водички. Антон любуется видом, но снова себя заставляет держать себя в руках. Шаги оборотнический слух едва улавливает, он успевает спрятаться за шкафом ровно в момент, когда в комнату заходит глава клана. – Я здесь услышал... о, что это? – Вампир закашливается, отмахиваясь рукой. – Ты что натворил? – Использовал, наконец, чесночную водичку, – Антон видит, как Арсений слабо улыбается и доволен тем, что упомянутое тщательно заметает следы чужого присутствия. – Теперь мне дурно, – возмущается глава клана, прячась под плащом, – надеюсь такие жертвы не напрасны, и ты будешь в добром здравии к совету. Отдыхай. И он удаляется, бесшумно закрыв за собой дверь. Арсений вздыхает облегчённо, закрывает глаза и, кажется, погружается в сон полностью. Антон тоже позволяет себе выдохнуть, кивает сам себе и выпрыгивает из окна на ближайшее дерево, аккуратно спускается и направляется к себе. *** Антон тренироваться не планировал, но пришёл на место всё равно. Ему посетило смутное ощущение предвкушения встречи. Наверняка Арсений прилежно следовал инструкции, гомеопатил себя и точно присутствовал на совете, где изысканно рассекретил и поставил на место тех, кто его пытались убить насмерть. Если честно, Шастуна пугает тот факт, что его не погнали прочь, спокойно доверяли какие-то важные детали про того колдуна ебучего... А ещё, синие глаза с прищуром снились. Только не преследовали, наоборот, показывались на мгновение и испарялись, будто их и нет. Под эти размышления он приходит волком к успевшему заново обрасти листвой кусту и находит там Арсения. Он растерянно выглядит, держит в руке палку, которая чудом не рассыпается от старости и ищет взглядом что-то. Или, как понятно по улыбке, кого-то. – Ты здесь, – он так радуется, Антон снова волчьи улыбается, подходя ближе, – а я думал, что больше с тобой не встречусь. Привет! Антон себя ощущает псом, а не волком, особенно когда его гладят по ушам и чешут шею прохладными руками. – Я тебе такое расскажу, ни в какой книге подобного сюжета не найдёшь! – Радостный и здоровый, почему Антона едва не плющит от понимания этих вещей? – Мне тут совсем плохо было, я потому не появлялся долго. Знаю, виноват, прости. Шастун не знает, за что тот извиняется, но рад, что почёсывания не прекращаются. – Но видения у меня были просто сказочные! Ко мне явился ангельски красивый доктор, поддержал и как осветил мне путь к выздоровлению. Антон замирает и смотрит на Арсения. Да ну нет, красота ему точно привиделась, так-то помог как мог. – Только знаешь, я не понимаю вот чего. Если я, как говорил папенька, подняться не мог с места, то как додумался и сумел взять в руки чесночную водичку? Оборотень прячет взгляд и посмеивается. Со стороны это непонятно как выглядит, Антону ни разу не приходилось смеяться при других по-волчьи. – Думаешь, я вру? Нет ну сам подумай, как так вышло? – Арсений серьёзен, он даже отчётливо уложил руку на лапу, чтобы одёрнуть. – Не мог же этот граф сам меня исцелить? Хотя, это было бы логично, милости бы снискал. Но судя по тому, какие оскорбления он кидал в мой адрес, то совсем невозможно ждать от него помощи. Антон кивает, отряхивается и снова усаживается рядом. Ну не рассказывать же ему, что это всё он сделал. Тем более, образ был смазанным, наверняка там был качок и альфач, явно не хилое тельце, едва обретшее подобие мышц. И это доктор спас вампиру нежизнь, так пусть и остаётся там, в голове Арсения. – Ну да ладно, я найду его, чтобы поблагодарить позже. А пока, покажешь то, чему натренировался? Волк радостно кивает и демонстрирует и прыжки, и подкрадывание, и точечный удар по коре, и даже чудеса маскировки. Арсений довольно хлопает, разглядывая внимательно, а после и вовсе даёт пару советов по группировке. Вот пацаны офигеют, когда Антон продемонстрирует свои новые навыки. *** На первые два месяца лета Антон с братией сваливает на моря. Они дружным кагалом дурачатся как дети малые, топят друг друга, брызгаются, для полной картины не хватало только бесящегося Поза, что гоняется за ними с ссаными тряпками. И этого не происходит, потому что Дмитрий Темурович – мудрый и весьма ленивый главарь, так что кинул на подобии «хоро́ш!», и все сразу сбавили градус беснования. В августе родные пенаты принимают их обратно. Казалось бы, что для жизни в стае неважно место, но оказываясь у куста для тренировок, Антон испытывает то самое чувство привязчивого скучания. Сегодня он будет отрабатывать разные виды перевоплощения. Это время необходимо сократить до минимума. Он тоже хочет как Журавль за три секунды шерститься, разрывая на себе одежду крепкими мышцами! Поэтому Антон терпеливо настраивается на свои обе версии и старается найти баланс. Первый раз приходится попотеть, тело привыкло быть человеком за это время так что шерстью покрываться приходится терпеливо. Где-то к пятнадцатому разу Антон вдруг чует знакомый запах. Он как раз отработал лёгкое переключение на цвет глаз, осталась самая малость. И как только запах ощущается достаточно близко, Антон резко из волчары перекидывается в себя родимого и поворачивается точно на ошалевшего вампира. – Ну, как тебе? – Говорит Антон, довольно улыбаясь. – Думаю, ты достаточно обо мне знаешь, чтобы увидеть воочию. Только Арсений не спешит протягивать руку для окончательного знакомства. В его взгляде что-то невнятное, такое недоверчивое, он подходит на шаг ближе и рассматривает во все глаза, отблёскивающие лунным светом. – Условимся только: про то, как я люблю почёсывания за ушами, знаем только мы с тобой, договорились? – А? Да. Разумеется, – растерянность Арсения вызывает странное чувство удовлетворения, но это трудно объяснить словами, потому Антон и не пытается, – заберу эти знания себе. Арсений. Рука протянута, теперь оборотень может со спокойно душой представиться. – Антон, – коротко и ясно, больше не будет никаких попыток придумать ему кличку, а то это графьё как-то пыталось, ему в отместку опасно щёлкнули пастью. – Рад знакомству с твоей человеческой версией, Антон. Рука холодная, как и у всех вампиров, наверное, но Шастуну приятно охлаждаться. Потная ладонь, Арсению вряд ли понравится, и снова... почему предположения не оправдываются? Вампир держит его за руку, смотрит изучающе, что-то ищет взглядом. – Всё в порядке? – уточняет Антон, и взгляд сразу же отводят в сторону, смущённо? – Да, просто. – Руки расцепляются. – Просто не предполагал, что ты такой... высокий. – Неудобно? – Антону смешно, будто он, получив ответ, сможет стать ниже. – Нет, что ты, – смеётся Арсений, вдруг отрываясь от земли и зависая чуть выше, ровняясь взглядом, – это всегда можно поправить. Шастун восхищённо лыбится. Вампиры на порядок изящнее со своими способностями, чем волки. Антон делится этими размышлениями, когда оба устраиваются под деревом. Арсений слушает его так внимательно, что становится неловко немного. – Знаешь, думал, стану волком, буду сильным и неотразимым. Арсений будто отмирает и, посмеиваясь, говорит: – Тогда за неотразимостью нужно было к нам. Антон похихикивает, и правда, к клыкастым за аккуратностью и манерами. – По правде говоря, я тоже так думал раньше. Если уж стал нежитью, то считай твои проблемы решены. – Как так, у вас есть недостатки? – Шастун отшучивается. – У всех магических существ есть. Например, смена деятельного времени с дня на ночь. Он же джетлаг. Но страшнее всего понимать, что все, кто тебе дороги, рано или поздно умрут. Антон не сдерживается вновь кладёт ладонь на колено сидящего рядом. То же ощущение было от слов про плохие финалы в книгах. Звериное внутри отзывается, подвывает знакомо, тихо, беззвучно для других. Антон себе не даёт расслабиться, понимание, что его семьёй останется стая, приободряет, но не успокаивает тоску по прошлому и возможному будущему. И чувства такие острые рядом с Арсением, что, кажется, только присутствие вампира усиливает их действие. – Но есть и плюсы. – Арсений поглаживает по лежащей на колене руке. – Помимо тебя есть те, кто могут разделить с тобой большу́ю часть нежизни, так что отчаиваться некогда. Антон кивает, принимает попытку порадоваться тому, что это так. По крайней мере, у него теперь есть Арсений. *** Вампир не исчезает на следующий день, и до конца августа упорно помогает с тренировками оборотню. Из «программы» на последний день лета приходится особенно тяжёлый момент – всплеск ярости. Антон наизусть помнит рассказы про то, как каждый из собратьев переживал это явление. Из основных пунктов обычно: головокружение, желание всё крушить, завалить дикого зверя, избавиться от противника, сожрать все запасы еды, сцепиться с вампирский кланом и в конечном итоге умереть от переизбытка ярости. Последнее происходит крайне редко, но не исключает вероятности. Если не соблюдать баланс между звериными инстинктами и человеческим разумом, то да, под ближайшим кустом можно будет найти труп полуволка получеловека. Шастун делится этим с Арсением и просит его держаться в стороне, возможно из поместья не выходить. Вампир умиляется и уверяет: – Брось, Антон, ты мне не причинишь вреда, – ещё и отмахивается, смотри на него, – тем более, я хочу узреть, каково терять человечность. Я такое у себя помню только на моё трёхлетие вампирской жизни, и то вовремя себя остановил, чтобы не испить трактирщика. – То есть, ты остаёшься? – Антону эта уверенность не по душе, но Арсений какой-то невообразимо убедительной улыбкой добивает. – Да, и если что, проконтролирую, чтобы ты не убился. Сам рассказывал, что любишь геройствовать. Это правда, истории про лётные времена Антон рассказывать любит. От Арсения вообще сложно что-то скрывать, он настолько внимательно слушает, дополняет весело, поддерживает, что невозможно держать в себе все эти жизненные истории. К тому же... По телу прокатывается холодок, Антон сутулится и оглядывается вокруг. Сердце стучит быстрее, ощущается даже то, как сужаются зрачки в собственных глазах. Одно мгновение – Шастун стоит на двух ногах и часто дышит, в другое – прижимается к дереву пушистым боком. А ещё он рычит, его так раздражает что-то, присутствие кого-то, что происходит? – ...я здесь, – доносится голос словно через толщу воды, – всё хорошо, слышишь? Вместо согласия вырывается хрипящий рык. Ему совсем непонятно, почему так неприятно, некомфортно, грустно и оттого больно даже где-то у сердца. Выть хочется, биться головой и её же посыпать пеплом. Нужно унять эту тоску, иначе ещё минута этих мучений, и он порешит себя сам. И сквозь непроглядный мрак смутных болезненных видений прорывается восхитительное чувство прохлады. Волк открывает глаза и видит, что вампир обнимает его двумя руками, гладит по голове, что-то неразборчиво шепчет. Этой заботы так много, что зверь скалится, заваливает на землю вампира, нависает над ним угрожающе. Но враг не напуган, он улыбается, мягко говорит: – Сам ранишь, сам вылечишь, доктор. Образ резко меняется, Антон осознаёт, понимает, что происходит. Человечность возвращается медленно, собирается в картинку, которая сияет в лунном отблеске глазами синего цвета: Арсений помнит Антона, не какую-то странную галлюцинацию с качковыми руками, а именно Шастуна. – Ваши подбивания клиньев ещё в силе или мне забыть вас навеки? – Шёпот срывается горячий, прямо на губы, Арсений успел придвинуться вплотную, вжать в себя тяжело дышащего оборотня. Какой же Антон глупец! Разглядывания, вслушивания и наблюдение за ним было для того, чтобы увериться в существовании той самой галлюцинации. Шастун выравнивает дыхание зря, от осознания, что под ним лежит невозможно притягательный мужчина, хочется ещё сильнее втянуть полюбившийся запах цветочного мороженого через нос. – А вы, в трезвом уме и здравии, как я погляжу, – окидывает взглядом с ног до головы лежащего Антон, сгибая обе руки в локтях, это сократит оставшееся расстояние между их телами до нуля, – так и что вы решили? – Я принимаю это, – и льнёт к губам, которые едва не отпустили очередной рык на волю. Только теперь собственнический. *** – То есть ты думаешь, что я ворвался бы в чужой дом, потому что знал, что ты там живёшь, подслушал бы разговор отца и графа, чтобы узнать, что происходит с новым знакомым, прокрался бы к нему в комнату и предложил вылечиться зельем? Арсений выглядит растерянным, Антону нравится так делать со своим парнем. Клыкастым, манерным, наглым даже, но таким чувственным парнем, что Шастун из прошлого наверняка позавидовал бы. – Да, именно так я и сделал. Просто мне катастрофически повезло, что «Чесночная водичка» отбивает всякий пёсий запах. Так твой папенька не смог меня засечь. – Ты пахнешь приятно, не наговаривай себя, – что Арсений умеет делать филигранно, не оставаться в долгу. Поэтому он коварно обнимает своего волка, пока тот пребывает в растерянности и умилении.