Искусство вампирского флирта

Рошешуар проснулся среди ночи по вполне естественной причине – слишком много было выпито за ужином. Уставился в темноту, малодушно раздумывая, не повременит ли неудобство до утра, но с комфортом расположившийся на нём Камерун, который не слишком сильно, но настойчиво давил на живот, не оставил ему никаких шансов. Решившись, Рошешуар потрогал Камеруна за плечо. Тот поднял голову и сонно уставился на него. – Мне нужно в туалет, – признался Рошешуар. Камерун молча скатился с него, завернулся в одеяло, как в кокон, и явно собрался спать дальше. – Пойдём со мной, – жалобно попросил Рошешуар. Камерун передёрнул плечами и закутался в одеяло ещё плотнее. – Ну пожалуйста, я боюсь один. – Под кроватью есть горшок, – буркнул тот. – Но я не хочу на горшок, – в отчаянии произнёс Рошешуар. Спина Камеруна безмолвно сообщила в ответ, что есть пределы тем безумствам, которым он готов потакать, и они проходят где-то здесь. Рошешуар тяжко вздохнул и выбрался из постели. Побродил по комнате, горестно вздыхая и набираясь храбрости, а заодно надеясь, что друг размякнет и передумает. Подошёл к окну и распахнул ставни. Луна, почти вошедшая в полную силу, щедро освещала всё вокруг, придавая мрачному безмолвному пейзажу какую-то потустороннюю красоту. Рошешуар полюбовался водопадом, низвергающимся со скалы вдалеке, потом загадочно светящимся озером. Высунулся по пояс из окна, всей грудью вдыхая свежий ночной воздух и из любопытства ища глазами гаргулью. Подумал, что, может быть, и зря он боится, может быть, стоит просто выйти из комнаты – и никто его не съест, ведь они здесь уже три дня и до сих пор… На него налетела целая стая нетопырей, лупя почём зря крыльями, вцепилась в одежду и даже в волосы, и выволокла из окна. Душераздирающий вопль мигом поднял Камеруна на ноги. Он подскочил на месте – Рошешуара нигде не было – потом к распахнутому окну, вгляделся в ночь… только чтобы увидеть, как тревожное чёрное облако из мельтешащих крыльями летучих мышей уносит его лучшего друга прочь, а тот орёт и брыкается, из-за чего облако двигается дёргано и зигзагами, каждую секунду рискуя выронить добычу и расшибить её о камни. Камерун молча метнулся вглубь комнаты. Рошешуар орал и брыкался. Орал во всю глотку и изворачивался так, будто его тащат прямиком в зловеще мерцающее око якоря. Даже перспектива разбиться не пугала его так, как это трепещущее и шуршащее кожистое месиво, вцепившееся в него со всех сторон. Честно говоря, он об опасности грохнуться оземь и не думал, поглощенный ужасом без остатка. Стремлением, всецело им завладевшим, были попытки освободиться любой ценой. Со стороны замка, загадочно мигнув в лунном свете пузатым боком, прилетел ночной горшок и врезался прямиком в мышиную кучу-малу. Те с писком разлетелись в разные стороны, а немногие оставшиеся не смогли удержать здоровенного эльфа на весу и начали резко терять высоту. Побарахтавшись в воздухе ещё какое-то время, Рошешуар шумно плюхнулся в озеро. Посрамлённые мыши слетелись в кучу на берег и слились в одну рассерженную и очень хорошо знакомую вампиршу. Она обернулась и пристыженно рявкнула на Камеруна, высунувшегося из окна: – Ты дурак?! Там же рыбы-убийцы! Его сожрут щас! – Если я спущусь, а его не будет на берегу, – изменившись в лице, крикнул в ответ Камерун. Глаза у него начали выцветать в желтизну. – Я тебя утоплю в этом же озере! По частям! А потом и правда спустился, причём очень быстро. Из окна и с помощью веревки, впрочем, сомневаться в том, что агент разведки не позаботится о таких мелочах заранее, было бы, по меньшей мере, наивно. Когда он примчался к озеру, насквозь промокшая и порядком потрёпанная Гвендис уже выпихивала такого же мокрого Рошешуара на берег. Выглядел он неважно, дрожал и был порядком покусан, но хотя бы шёл сам. Одна из рыб-убийц до сих пор висела у него на ноге, накрепко вцепившись в голень зубами и не желая разжимать хватку даже на воздухе. Сердито мотавшееся из стороны в сторону длинное и почти прозрачное рыбье тельце мягко сияло ровным, спокойным светом, исходившим откуда-то из глубины. Рошешуар сделал ещё пару шагов навстречу Камеруну, потом ноги у него подломились и он неловко шлепнулся на задницу. Казалось, только сейчас увидел рыбину, глаза у него расширились. Камерун подскочил к нему, немного повозившись, заставил рыбу разжать челюсти и за хвост закинул её обратно в озеро. – Я… Я не… – пробормотал Рошешуар, съёжившись и обхватив себя за плечи руками, нервно растирая их. Стекавшая с него вода, смешиваясь с кровью, уже образовала под ним небольшую темную лужицу. – Я не знал… – Хорошо. Всё хорошо, – принялся успокаивать его Камерун, внимательно осматривая укусы. – Всё закончилось. Сейчас мы тебя подлатаем. А Гвендис закинем обратно в озеро. Он недобро посмотрел в её сторону и застыл. Гвендис стояла, сгорбившись, не поднимая головы. Укусы на ней почти затянулись, но и черты лица заострились, под кожей проступили темные вены. Она поднесла к лицу пальцы, испачканные в Рошешуаровой крови, задумчиво понюхала их. И облизала. Потом посмотрела в сторону источника этой лакомой крови. Глаза у неё начали разгораться голодным красным огнём. – Гвендис, нет, – Камерун встал между ней и Рошешуаром, пытаясь переключить её внимание на себя. – Не вздумай. Но Гвендис вряд ли его услышала. Она смотрела только на Рошешуара и боролась с собственной природой, но неумолимо проигрывала. – Лечись. Живо, – медленно потянувшись к рукояти кинжала, скомандовал Камерун уже Рошешуару. Тот действительно попытался колдовать, но руки у него дрожали и целебная магия рассеивалась без всякой пользы. Гвендис облизала губы и задумчиво посмотрела на Камеруна, примеряясь, как бы половчее с ним управиться. Тот в ответ стиснул пальцы на рукояти, готовясь в любой момент выхватить кинжал. Напряжение, повисшее между ними, казалось, можно было руками потрогать. – Гвендис! – от прозвучавшего властного окрика присели все. Граф был здесь, и он был очень зол. Куда только подевался всегда мягкий и предупредительный аристократ – при взгляде на этого Верандиса хотелось немедленно склонить голову и уползти в какую-нибудь нору, надеясь лишь, что не ты объект его недовольства. Из-за исходившей от него почти физически осязаемой силы у Камеруна волосы на загривке встали дыбом и захотелось испуганно зарычать даже в эльфийском обличье, и он впервые задумался о том, с кем они имеют дело на самом деле. Казалось, что даже луна избегает к нему прикасаться и вокруг клубится первозданная тьма. Гвендис испуганно взвизгнула и дала дёру. За ней никто не погнался. Граф подошёл ближе – и наваждение спало, никакой тьмы или чего-то там, это снова был всего лишь Верандис, который с очень виноватым видом склонился над Рошешуаром. Тот замотал головой и пополз от него спиной вперёд, прямо как сидел. – Мне очень жаль, что так вышло, – брови графа страдальчески сошлись на переносице. – Я обещал вам свою защиту – и не сдержал обещание. – Хотите сожрать – сожрите уже! – почти истерически выкрикнул Рошешуар, когда берег закончился и отползать было уже некуда, разве что обратно в пасть к рыбам-убийцам. – Сколько можно издеваться?! – Я не хочу вас жрать, – тихо и очень печально произнёс Верандис. – Я хочу вам помочь, – и протянул Рошешуару руку, больше, однако, не приближаясь. – Вы позволите? Рошешуар с сомнением на него посмотрел, колеблясь. Он промок, его трясло то ли от холода, то ли от потери крови, а следы от укусов немилосердно болели. Его только что протащили по небу, чуть не скормили стае зубастых рыб, а потом и одной очень зубастой вампирше, и больше всего на свете ему хотелось забиться в какой-нибудь тёплый угол с бутылкой крепкого алкоголя и не вылезать оттуда, пока все треклятые вампиры мира не обратятся в прах. Но тёплый угол на протяжении многих миль, в котором его готовы были бы принять, был только в замке графа, и напиться он мог тоже только там. А ещё граф умел исцелять и – о, Восемь! – как это было кстати! А ещё Верандис, похоже, не испытывал никакого гастрономического интереса ни к самому Рошешуару, ни к льющейся из него крови, выглядел и впрямь огорченным, и очень просто было поверить, что он действительно хочет всего лишь помочь. Рошешуар подумал: к даэдра всё, пусть жрёт, лишь бы в тепле – и протянул руку в ответ. Граф помог ему встать и поддержал за локоть. Рошешуар с сомнением посмотрел в сторону замка: ковылять и ковылять, интересно, что раньше закончится, силы или кровь в нём, и спросил: – Опять будут мыши? – но граф отрицательно покачал головой и сотворил обычный портал. Махнув задумчиво глядящему на них Камеруну, Рошешуар без колебаний, прихрамывая, вошёл туда.

***

В этот раз граф, для разнообразия, перенёс его не в столовую, а в свой кабинет, но Рошешуар всё равно по привычке взгромоздился на стол – к тому же, его всяко проще будет потом отмыть, чем кресла. Не успел он усесться, как его тут же окутало согревающее заклинание, от одежды повалил пар. Правильно расценив голодный взгляд в сторону хозяйской коллекции алкоголя, Верандис без лишних слов мимоходом подал ему одну из бутылок и стакан. На стакан Рошешуар размениваться не стал и приложился сразу к бутылке, одобрительно хекнув – бренди графу поставляли порядочный. – Эта одежда дорога вам? – Верандис щелкнул ножницами. – Или будем резать? – Резать, – кивнул Рошешуар. Ни отстирывать кровь, ни латать дырки у него не было никакого желания. Он послушно вытянул ноги, попивая бренди из горла, и с отстраненным спокойствием наблюдал, как расходятся штанины, одна за одной – граф обращался с ножницами очень ловко, резал быстро и аккуратно, стараясь не тревожить раны без лишней надобности. Заодно и понял, почему перестал ощущать истечение из себя крови: она действительно больше не текла, удерживаемая в ранах неведомым заклинанием. Наколдовать подобное вот так запросто, в темноте, без осмотра и зрительного контакта с ранами – это было сильно, Рошешуар оценил. Но даже ради этого вампиром становиться всё-таки не стоило. Когда со штанами было покончено, они вдвоём склонились над укусами, разглядывая плачевный результат спонтанного ночного купания. – Полагаю, этот? – граф указал на особенно смачный ряд проколов на левом бедре. Разглядывая ногу, Рошешуар ещё подумал: повезло, что ни один из действительно крупных сосудов не был задет, и Гвендис подоспела раньше, чем рыбы осмелели и принялись рвать его всерьёз. – Ваше экспертное мнение? – Да, с него и начнём, – кивнул Рошешуар, расслабился и отдался во власть целительной магии Верандиса. Которой, к слову, тот владел в совершенстве, пожалуй, даже Рошешуару было чему у него поучиться. Чувствуя, как потихоньку уходит боль, а ранки щекотно затягиваются, Рошешуар с трудом подавил желание блаженно зажмуриться. Вместо этого он наблюдал за графом, гадая, насколько того волнует близкое присутствие свежей крови. Внешне, вроде бы, нисколько не волновало, он был предельно сосредоточен на лечении и очень серьёзен, не отвлекался, не принюхивался и пальцы в рот не тянул. Но кто его знает, может, специально бдительность усыпляет. Следом пришла очередь рубашки, и она тоже пала жертвой целительных мероприятий. Когда с лечением было покончено, Рошешуар отставил в сторону ополовиненную бутылку, рассеянно почесал зудящую от засохшей крови кожу и слез со стола. Стягивая останки одежды, краем глаза уловил странный взгляд графа – впрочем, тот почти сразу же отвернулся. Пришёл Каллин, принес с собой таз с тёплой водой, халат и полотенце, оставил всё это им, молча поклонился и ушёл. Рошешуар справедливо решил, что это ему – а даже если и нет, всё равно ему, он лицо пострадавшее и поднабравшееся, так что может делать, что хочет, а хочет он смыть кровищу и допить бренди, но сначала всё-таки смыть кровищу. Поэтому он по-свойски намочил полотенце и принялся им обтираться, напрочь игнорируя тот факт, что неуместно фланировать в трусах в хозяйском кабинете, да ещё и в присутствии самого графа. Воровать людей из окна посреди ночи так-то тоже невежливо. Повисла гнетущая тишина, разбавляемая только тихим плеском. Рошешуар с независимым видом наводил чистоту, граф, пребывая в на редкость подавленном расположении духа, задумчиво тёр перепачканные в крови пальцы. – Мне очень жаль, – наконец, виновато повторил он. – Никто из моих подопечных никогда бы… – Не решил, что я просто изнываю от желания полетать в ночи, исцарапанный нетопыриными когтями? – язвительно уточнил Рошешуар, отжимая полотенце. – И это тоже, – Верандис опустил голову. – Не причинил бы вам вреда. – А вот это мне тогда померещилось? – Рошешуар обличительно помахал окровавленным полотенцем. Ему показалось, что при взгляде на эти красноватые разводы в глазах графа промелькнуло ещё что-то, помимо вины, да и уставился он на него как-то уж слишком пристально. Всё-таки вампирскую сущность не скроешь! Рошешуару стало не по себе, и он поспешил закончить с водными процедурами и запрятать себя в халат, чтобы лишний раз не напоминать, откуда можно добыть ещё кровушки, если вдруг какая оказия. – И вампирша, которая чуть мной не подлечилась? – Нет, – совсем поник Верандис. – Поэтому я и не могу больше настаивать на том, чтобы вы остались. Отныне вы свободны ото всех обязательств. Разумеется, я напишу письмо верховному королю о том, что с работой вы справились блестяще, и буду рекомендовать вас к награде. Нахлынувшее было облегчение – наконец-то домой! – быстро сменилось возмущением. И Рошешуар, никогда не отличавшийся осмотрительностью, а сейчас – так тем более, молчать не стал. – Кстати, о работе. У ваших крестьян нет никаких болезней, кроме анемии – полагаю, потому что именно там кормятся обитатели замка, когда не уезжают на всякие «охоты» – старческого радикулита и обычных сезонных болячек. И вы прекрасно об этом знаете. Так какого скампа вы разыграли весь этот цирк? Зачем я вам понадобился? Выдав столь пылкую тираду, Рошешуар подхватил со стола бутылку – во-первых, чтобы допить перед смертью, а то будет как тот айлейд, во-вторых, ей и обороняться можно, потому что увиденное ему подсказывало: магией от такого искусного колдуна не отбиться. Впрочем, даже разоблачённый, граф не спешил нападать. Наоборот, растерялся. Отхлебнув как следует, Рошешуар сморщился и уткнулся носом в кулак, а потом обличительно ткнул пальцем в Верандиса и грозно добавил: – И учеником вашим или наследником, или что вы там ещё задумали, я становиться не намерен, так и знайте! Не дам я себя обратить! – Да с чего вы это взяли?! – по крайней мере, удивление, граничащее с негодованием, у графа вышло изобразить вполне искренне. – С того! Заманили меня сюда, подарки всякие, прогулки, ужины – задобрить меня пытаетесь, - Рошешуар наконец-то вывалил на графа все подозрения и страхи, что смутно ворочались в голове, и на душе стало на удивление легко, хоть пути назад теперь и не было. – Зачем всё это?! Я простой целитель, с меня и взять-то нечего. С чего бы целому графу так вокруг меня выплясывать? – Потому что вы мне понравились! – невольно вырвалось у Верандиса. Теперь уже пришла очередь Рошешуара ошарашенно на него взирать. Увидев, какой эффект произвело его признание, граф с досадой отвернулся, потом вовсе встал и пошёл перебирать какие-то безделушки на столике. – Да, понравились. Что, по-вашему, такие чудовища, как я, и чувств не могут испытывать? – он так и стоял вполоборота, избегая смотреть на застывшего столбиком Рошешуара. Добавил горько. – Подумать, что я мог бы кого-то обратить… Надо же. Я учу жить с этим проклятьем, а не множу его. Рошешуар всё пытался уложить в голове сказанное, но ни бренди, ни неожиданность правды этому не способствовали. – Там, в Шорнхельме, мне показалось, что мы поладили, и я подумал, что если бы у нас было побольше времени и поменьше неотложных дел… – продолжил говорить Верандис, бездумно вертя в руках статуэтку Святого Пелина. – Да, я скрыл свою истинную природу за иллюзией, но понадеялся, что она не станет таким уж препятствием. Но, видимо, стала… Он опустил плечи и замолчал. Рошешуар поморгал и захлопнул рот. Ухаживания. Это всё были ухаживания! А он не заметил. Впрочем, заметил бы, если бы не был так занят ежеминутным спасением собственной жизни от надуманных и не очень страхов. Рошешуар не удержался и пьяно фыркнул, думая о собственной глупости. Подумать только, три дня! Три дня он бегал по окрестностям в панике, вместо того, чтобы прекрасно проводить время с изумительным эльфом, как изначально и намеревался – пока, собственно, не узнал, как этого эльфа зовут. От мыслей о том, сколько времени он упустил и до чего они с Верандисом успели бы дойти, стало до жути обидно, и у Рошешуара руки зачесались немедленно всё поправить. Наверное, для начала надо было что-то сказать. Вид у графа был на редкость несчастный, даже со спины. Рошешуар отставил бутылку, подошёл к нему, вернул статуэтку на место и взял Верандиса за руки. – А если мы сейчас возьмём – и сделаем вид, что все ваши ухаживания удались? – спросил он, доверительно глядя прямо в глаза. – С чего вдруг такая перемена? – спросил граф, с подозрением глядя ему в лицо, но рук отнимать не спешил. – Кто это тут только что трясся за свои кровь и честь? – Точно не я, – поспешил откреститься Рошешуар. Он горделиво повел плечами, приосаниваясь, полы халата заманчиво разошлись на груди, и взгляд Верандиса невольно перетек туда. – Я очень храбрый! Может, вы слышали, недавно я победил армию скелетов с помощью одной только банки с огненной солью. – Точнее, безнадежно испортили архитектурный памятник айлейдской культуры, – наставительно поправил его граф. Впрочем, убедительность сентенции была здорово подпорчена тем, что глаз от Рошешуаровой груди он так и не оторвал. – Подумаешь, чуть-чуть подкоптил пару залов. Зато Хай Рок теперь может спать спокойно! – Даже не знаю, чего мне больше хочется, – протянул Верандис, всё-таки подняв взгляд и посмотрев ему в глаза. Очень многообещающе посмотрев. – Выяснить, что происходит или поцеловать вас. – Ничего не происходит. Ну разве что я безбожно вас домогаюсь, пользуясь вашей добро… – ещё успел произнести Рошешуар, а потом граф, приняв решение, ухватил его за отвороты халата, притянул к себе и впился в губы долгожданным поцелуем. Польщённый тем, что его приставания настолько удались, Рошешуар отбрыкиваться не стал, наоборот – приобнял Верандиса. Одним поцелуем дело, конечно же, не ограничилось, и двумя тоже, дорвавшийся до сладкого граф и не думал останавливаться, Рошешуар тоже не на шутку увлёкся, и даже клыки его больше не пугали, даже при непосредственном, кхм, контакте. Он даже начал всерьёз задумываться о том, что на столе, в принципе, удобно не только сидеть, и тут в дальних комнатах что-то грохнуло и прокатилось. Раздался тоскливый вой. Навскидку это мог быть Каллин, воюющий с саблезубой жабой, Гвендис, уронившая на ногу декоративный доспех, Адуса-даро, решившая попрактиковаться в пении, Камерун, предчувствующий скорое полнолуние, некроманты, наносящие ответный удар – и аэдра знают что ещё, это ведь Ривенспайр, владения Рейвенвотчей! Верандис с Рошешуаром посмотрели друг на друга. – Нам нужна комната, – произнёс Рошешуар. – С крепкой дверью и хорошим засовом. – И ставнями на окнах, – согласился Верандис. – Возможно, даже под магическим куполом. – Найдётся такая? – Думаю, мне есть, что вам гостеприимно предложить, – пообещал Верандис. – Опять портал? – просияв, спросил Рошешуар. Граф улыбнулся – немного более коварно, чем следовало бы.

***

Камерун поднимался наверх, когда мимо него, громко вопя, пронёсся Рошешуар в облаке летучих мышей. Правда орал он в этот раз скорее с энтузиазмом, да и – Камерун втянул воздух носом – источал совсем не страх, а вовсе наоборот, поэтому Камерун хмыкнул, справедливо решил, что его помощь здесь больше не требуется, развернулся и пошёл искать Гвендис. Та нашлась неподалёку от замка, за оградой. Она сидела на земле, подпирая спиной дерево – вид отсюда открывался неплохой, но смотрела она себе под ноги. Камерун, как ни в чём ни бывало, подошёл ближе и молча протянул ей фляжку. Гвендис хмуро посмотрела на него и ультимативно заявила: – Я не буду с тобой трахаться, даже не думай. Камерун недоумённо вздёрнул одну бровь, фляжки, впрочем, не убирая: – Я чего-то не знаю о брачных ритуалах бретонцев? Простое предложение алкоголя – уже призыв уединиться? – Нет, но ты мог хотя бы сделать вид, что тебе это интересно, – скисла Гвендис. Камерун деликатно потряс фляжкой в воздухе. – Что ты суёшь-то её мне? – Вы с Адусой срезали все нашивки, но форма всё равно узнаваемая. Как давно ты не была на родине? Гвендис сдалась и выхватила у него фляжку. Вынула пробку и с наслаждением втянула воздух носом. – Да-а-а-а, – протянула она, зажмурившись. – Бретоны тоже не дураки выпить, но с настоящим ротметом ничто не сравнится, – она задумчиво поболтала фляжкой, но так и не решилась отхлебнуть. Вместо этого с грустью сказала. – Я же на всё ради него готова. Но он как будто не замечает ничего… или не хочет замечать. А тут, стоило только появиться какому-то столичному хлыщу – и все должны вокруг него плясать! Ну как так-то?! – Знаешь, – Камерун, прекрасно поняв, о ком речь, сел на землю рядом с Гвендис, – иногда другим просто не нужно то, что мы можем им предложить. Не потому, что мы делаем что-то не так, просто так сложилось. – Да ты прям философ, – скривилась Гвендис, но как-то беспомощно. – Ну или ты всегда можешь утешить себя тем, что он не спит с воспитанниками, – не остался в долгу Камерун. – Или с женщинами. Или с босмерами. Или… – Так, всё, стоп! – она сунула ему фляжку обратно. – На, лучше выпей. – Зачем? – Хочу поностальгировать, – туманно отозвалась Гвендис. – Ты ж развлекать меня пришёл, пока твой дружок там с графом кувыркается, чтобы я им не мешала. – Узнаю доминионскую разведку, – усмехнулся Камерун и отсалютовал ей фляжкой. Гвендис и правда с такой жадностью следила за тем, как он пьёт, морщится и занюхивает ротмет рукавом, как будто ничего лучше давно не видела. – Так ваш граф… – Камерун вспомнил ощущение той мощи, которой его окатило, и невольно передёрнул плечами, – не совсем обычный вампир, верно? Гвендис многообещающе оскалилась: – Ты даже не представляешь себе, насколько!