Разыскивается худший альфа

День идет за днем, а состояние оцепенения не проходит. Сейнт даже впервые на памяти однокурсников соглашается потусить. Больше всего это напоминает планомерное накидывание алкоголем до состояния невменяемости. Сколько заведений они сменили, когда пришли сюда. Дыра внутри так и не зарастает. Зи ударяется в работу и доводит себя до того, что падает в спасительный сон, когда организм просто больше не может бодрствовать. Только так он обретает лелеемый покой. *** Открывать глаза, шевелиться, что-то делать и куда-то идти — не хотелось от слова не то что «совсем», а от — «ни за что на свете». Настолько хреново себя ощущал организм. Болела, кажется, каждая клеточка, а та, что не болела, готова была взорваться в любую секунду. Рядом простонали и пробурчали «лучше б сдох». Сейчас с этим некто Зи был как никогда согласен. Стоп! Адреналин подскочил в крови. Мозг бешено анализировал от рецепторов инфу. Когда после работы и пробежки в образе зверя он засыпал, Прук точно помнил, что засыпал один. Вроде. Холодная вода ошпарила и добавила бодрости. Регулятор ненависти и вредности вышли из строя и, открывая веки, Панит был готов порвать всех и вся за такое пробуждение. — Значит так, — гордо возвышался сын, — пока не поговорите друг с другом и не помиритесь — не выпустим.- Грозная моська исчезла из вида. Послышался пыхтёж и скрип, а потом — тишина. Только птички поют и дятел долбит. «Эй, мелочь! Чего орешь?» — хотел было крикнуть вдогон, но передумал Прук. Рядом послышалось только хихиканье со стонами. «Вот, не фиг веселиться, когда мне плохо.» — Мрачно заметил внутренний голос. — Знаешь, — до боли знакомый голос заставляет быстро повернуться в его сторону, — я так больше не хочу, — веселость из голоса исчезает. Зи ищет признаки, сам не ведая чего, на усталом и перекошенном от похмелья (запах перегара так и витает, что нос скоро атрофируется) лице. — Я …- в горле пересохло, и что-либо произнести не получается. — Давай, начнем всё с начала. Зи молча кивает и закрывает руками лицо. Тело вздрагивает. — Эй, — Сейнт приподнимается на руках и склоняется над Пруком, — ты плачешь? Поцелуй выходит легким, едва ощутимым, но первым. *** — Нат, так чья была идея запереть нас в домике на опушке, где к обороту готовятся? — допрашивать сына при выборе костюма на его же свадьбу как –то не комильфо, но внутренний зуд неуёмен. — Ну, … ругаться не будешь? — подозрительно косится на отца ребенок. — Нет, поблагодарю, — как можно убедительней заверяет. В конце концов, благодарность разная бывает. — Тогда, ладно. — Ну и чья? — нетерпеливо уточняет Зи. — В общем, дело было так! — рассматривая варианты в каталоге, рассказывает Нат.- Я рассказал Томми о тебе. Дядя побурчал. Он как раз перепить дядю Джимми пытался в баре, что вполне ему удавалось. Тут ему на глаза Сейнт попался и он ничтоже сумняшеся пришел, заявил его друзьям, что похищает и приказал Джимми закинуть вампира на плечо. Дальше пьяного Сарана, который от меня удрал, чтобы напиться из-за того, что… Кхм не имеет значения, в общем-то. Знай только, что тебя тащил Макс. Я вел автомобиль как самый трезвый и адекватный. Томми мне дорогу показывал. — Натасит покраснел от воспоминаний. — Матерился? — с подозрением глянул на мелкого. — Ну, куда уж без этого, — тяжко признался сынок. — Ладно, придумаем, как отблагодарить дядю Томми. — Пару минут помолчав, спросил, — Кажись, видел гормональные в аптечке у тебя, что тебе еще лет пять назад прописывали и что ты после первого же приема не стал принимать, так как все коты за тобой гоняться вздумали. — Так они просроченные. — Еще лучше! Вот и посмотрим: совсем у него всё атрофировалось в армии или еще функционирует? — Может не надо, — заикаясь, пытается остановить отца. — Надо, сыно. Надо. А то они так до великого переселения на Луну будут маяться, точнее Джимми бегать за Томми. А так поможем, а ты перестань терпение Макса испытывать. Сорвется — огребешь. Натасит тяжко вздыхает. — Ему же ничего не нравится. Ни горничной костюм, ни котенка. Да сколько образов уже поменял, а он! — грустно улыбается. — Бедный Макс, — только и может бормотать про себя Зи. — Друг, ты точно не импотент?