Следуя за ветром

      Какая это по счету кружка с чаем? Четвертая? Пятая? Десятая? Я в полной прострации сидела на кухне и методично вливала в себя горячий напиток. Хотя, если бы это был не чай, а спирт, то я бы все равно разницы не заметила… никакой. Я даже не очень понимала, что вообще произошло. Теоретически, мне бы позлиться, но особо не получалось, состояние «а меня грохнули по башке дубиной с гвоздем» не уходило никуда… совсем. Я даже не знаю, от чего я была больше в шоке: от того, что Ривай по-тихому нас поженил, от того, что он пытался мне об этом сказать уже опосля, кинув в сонную меня документами как гранатою и убежав прочь разнимать ребят, либо от того, что я узнала таки о «счастливом событии» на общем, блять, собрании… да еще и от Эрвина. Пиздец! Полный!       Я уронила голову на стол и пару раз побилась о него, пытаясь прийти в чувство. Не получилось. Диа, сука, ржал как ненормальный, типа так с вами, женщинами, порой и надо. Дубиной по башке — и в пещеру, детей варить, да супы рожать. Шутки у него конечно порой… Иски завела продолжительную тираду на тему «все тлен, мир тлен, все сдохнет и помрет… а жизнь человеческая скоротечна… и бла-бла-бла бла-бла-бла». Не помню уже, на каком месте прекратила слушать обоих горе-комментаторов.       Солдаты пришли на обед, поэтому я выклянчила у поваров сигареты и пошла в небольшой перелесок, выдыхать свои беды вместе с парами никотина. Запах леса, хорошо, я присела и закурила, выпуская дым в холодный воздух. Сразу закружилась голова. Последний раз я курила… в день похищения? Вроде… как. Вокруг царила весна. Снег сошел, весело журчали ручейки и щебетали птички. Лесок живет своей неповторимой и интересной жизнью! Приглядевшись к траве, я обнаружила там стайку ветренниц, склонивших свои изящные кристально белые бутончики к земле. А еще был запах… запах, присущий только ранней весне, переходящую в расцвет сезона: запах морозной свежести от заиндевевшей земли, почвы, аромата мокрых еловых иголок и молодой травки, пробивающейся на поверхность. Мдаа… красота. Кажется, я немного начинаю приходить в себя, связь с реальностью начала потихоньку восстанавливаться… Но все равно ощущаю себя так, как будто меня чем-то тяжелым по голове огрели. Медитировать, в любой непонятной ситуации медитировать!       Мое одиночество и медитацию на природу прервало неожиданное появление Фабиана. Он выглядел взволнованным, но мужчина улыбнулся и присел напротив, потрепав меня по волосам:  — Ну что, малышка, все еще хочешь разнести чью-то морду, али уже и нет?  — Я и не хотела, болван. Точнее хотела, первые минут пять. Или не хотела… я слишком уж охуела, чтобы хоть что-то хотеть. А сейчас я просто в шоке. Признавайся, ты ведь Риваю помогал?  — Только с оформлением документов. Да у меня и в мыслях как-то не было, что он тебе ничего не сказал…  — Воспользовался тем, что мы с тобой в последние дни не виделись… подлюга, — Друг печально вздохнул, — Что, еще и ко мне тебя подослал?  — Никого он не подсылал. Я ему сам посоветовал дать тебе время остыть. Он просто счел мой совет разумным, а сам в это время, между прочим, волновался и втихушку за тобой следил. Но это секрет, как ты понимаешь, — лукаво улыбнулся Фабиан. Мне резко захотелось ему врезать. — Ты хотя бы выслушай, что я тебе скажу. Да, Ривай поступил эээ… плохо, ничего с тобой не обсудив и нормально даже не сообщив ни о чем тебе. Я уж не говорю о том, каким способом, в итоге, ты узнала о столь важном событии в твоей жизни. Но я уверяю, Ривай не ставил целью сделать тебе плохо. Скорее наоборот. Кроме того, что он действительно очень хочет семью, твое похищение и лечение показало ему, что, в случае чего, он не сможет за тебя отвечать, принимать решения в медицинских и юридических вопросах. Точнее может, но крайне ограничено. Любой офицер, старше его по званию, почти что любой высокий чин при дворе может его отменить и продвинуть какие-то свои запросы. В случае чего этим обязательно будут пользоваться, ты не простой солдат. Но как муж, Ривай имеет приоритет в решениях по большинству вопросов. Как его жена, ты тоже. И он хотел, чтобы эта ответственность была обоюдна. И я его в этом абсолютно понимаю и поддерживаю.  — Я теперь тоже, только вот какого хера он мне ничего не сказал? — буркнула я недовольно. Несмотря на логичность сказанного и в то, что действиями Ривая кроме собственнических мотивов проглядывала забота о маленькой злобной эгоистке, то бишь мне, внутри меня рождалось возмущение, стремительно перерастающее в злость. В конце концов я сама хочу решать свою судьбу, а тут вместо меня Ривай все взял и решил, хоть он и любимый мужчина, а не левый хуй с горы Перебляделкино.  — А вот это — тайна за семью печатями, — развел руками друг. — Метод подачи столь прекрасной информации тебе заставил меня скатиться по стеночке в приступах истерического смеха, — С другой стороны, знаешь, Риваю ведь всегда было сложно выразить свои эмоции словами… может в этом проблема? Поэтому-то он тебе пачку документов и подкинул.  — Стоп. Ты говорил, что он за мной следил? И сейчас следит? — рыкнула я, оглядываясь и подозревая в злобном шпионаже каждое невинное дерево.  — Нет, он к Эрвину пошел.  — Конечно же Эрвин… его любимый и драгоценный командоришко, — закатила глаза я. К злости присоединилась черная ревность. Но не ревность к Эрвину как к эммм… партнёру, а ко времени, которое Ривай ему уделяет, вместо того, чтобы уделить время мне на объяснения, а не слушать всяких третьих лиц, которые его тут активно выгораживают. Хотя я и понимала прекрасно, что Фабиана он бы не посылал ко мне, да и никого вообще бы не посылал наши личные дела улаживать. Сам бы пошел, пусть и под угрозой убийства самыми изощренным способом. А скорее сначала бы один посидел и подумал, а потом бы пошел. Фабиан посмотрел на меня и вздохнул.  — Вижу, ты в себя приходишь. Что делать собираешься?  — Разводиться. А сначала забрать свои вещи и переселиться к девчонкам. Видеть этого урода не хочу, — заскрипела зубами я, все больше осознавая ситуацию и свои эмоции.  — Может подумаешь? Он ведь дурного то не желал.  — Да сама ситуация по себе дурная. Понимаешь, он даже не удосужился моего, блять, мнения моего спросить прежде, чем всю эту херню провернуть. Для него я вообще как личность ни хрена не значу. Удобный, на самом деле, не очень удобный, но доставляющий определенное удовольствие и пользу предмет, который ему принадлежит. Говорить с ним необязательно, когда надо — его рядом нет… объективно, это так. Вместо того, чтобы просто меня поддержать, он с этими херовыми бумажками бегал. Кончится все тем, что он вольет в меня какое-нибудь особо злобное снотворное, а проснусь я месяцев через девять уже на сносях, а из меня его уменьшенная копия вылезает. Тьфу на него, — я встала и направилась ко входу, Фабиан последовал за мной.  — В чем-то ты конечно права, — знаю я его эту манеру, сначала согласится, а потом последовательно опровергнуть все аргументы собеседника, — но знаешь…  — Ни хуя я не знаю и знать не хочу! Сам бы как меня на моем месте чувствовал? — парень замялся и отвел взгляд, — Вот и не хер мне тут мозги продолжать ебать. Я злая как черт, — сказала я и остановилась у приоткрытой двери в Риваевские комнаты.       Из двери доносился до боли знакомый мужской голос. Кенни… но вместо положенной радости я испытала лишь раздражение. Все достоинства старикашки иногда с лихвой перебивались его беспардонностью и привычкой лезть в дела племянника, даже если его об этом не просят, и особенно когда его об этом не просят. Ему это двойное удовольствие доставляет. То, что он уже был в курсе нашей ситуации, я не сомневалась ни капли. Пронырливый старикан умудрился сдружиться даже с неприступной Микасой, которая на алтарь под названием «семья» готова была положить собственную голову и сердце. А что Ривай, что Кенни в ее семью входили и регулярно вызывали у девушки беспокойство. Меня Мика приписала к семье еще наверное со времен последнего года кадетки, а тут еще какая радость, меня пришпилили как дохлую муху к великому клану Аккерманов! Да она свадьбы больше всех ждала. Эту радость положено было бы испытывать мне, но извините, не задалось. Июля я ждала чуть ли не с большим ужасом, чем встречи с Прародителем. Единственное, что меня успокаивало — это то, что человеческие свадьбы ненастоящие. Настоящий союз — это бракосочетание через духов, и никак иначе. Именно таким образом происходит реальное венчание, которое дает существенные преференции и связь между мужем и женой. А насчет Мики… не удивлюсь, если подруга специально дядьку вызвала для того, чтобы он помог решить проблемы между нами. Из всех троих Кенни наилучшим образом разбирается в отношениях между людьми и обладает в этом вопросе здравым смыслом… ну хоть каким-то. Ну вот кто, скажите мне, в нормальном состоянии сознания стал бы поступать так, как Ривай?       Я обреченно окинула взглядом, не знающего, куда себя деть, Фабиана и, горестно вздохнув, потянулась к ручке, предчувствуя если не лекцию, то обстоятельный вынос мозга, а точнее сиротливых огрызков того, что от него осталось.  — О, вот и наша женушка пожаловала! Уважь своего дядька, поцелуй в щечку! — это были первые слова, с которыми меня встретил Кенни, вольготно расположившийся на диване. В кресле напротив сидел Ривай. Он кинул на меня настороженный взгляд. Сделать из обоих омлет с четырьмя яйцами и двумя сосисками мне захотелось сразу же. Блюдо назову «Аккерманьи мозги». С трудом подавив столь благостный для себя и общества душевный порыв, я направилась в спальню, сквозь зубы процедив:  — Здравствуй, Кенни.  — Эй, Фабиан, чего это она? На этого стручка до сих пор дуется? — услышала я уже в спальне, закрывая дверь и доставая рюкзак.  — Э… полагаю, да, — замялся друг.  — Кенни, оставь эту тему, я позже сам разберусь, — спокойный голос Ривая был настолько, блять, спокоен, что это бесило до чертиков и появления красных кругов перед глазами. Я швырнула рюкзак на кровать и начала запихивать туда свои вещи, нисколько не заботясь о том, что они будут выглядеть как пережеванные коровой тряпки после их извлечения из сумки. Как же хорошо, что я большую часть вещей из рюкзака даже не вынимала. Быстрее соберусь.  — Как бы твое «позже» не закончилось в итоге «никогда», — внезапно серьезно проговорил Кенни.  — Не лезь, — тон голоса Ривая звучал угрожающе, — Перебесится, тогда я с ней поговорю, — голос был АБСОЛЮТНО, блять, спокоен! Он специально что ли? Или считает, что их через тоненькую дверку не слышно? Хотелось одновременно и швырнуть что-то тяжелое в эту наглую физиономию и сесть разревется. Какой мужчина в здравом уме будет говорить в такой ситуации «перебесится»! Звучит, как будто я на ровном месте завелась и бешусь — якобы это моя блажь! Со злости заскрежетала зубами и уставилась на дверь, надеясь обрести способность прожигать голову оппонента через стены.  — Как крысенышем был, так и остался. Что, думаешь, она там баиньки ложится, али книжку читает? Спорим, вещи собирает? Да к разводу готовится? Нихуя ты женщин не понимаешь, болван! Фабиан, все так, как я говорю?  — Ну да, именно это она и делает, — устало сказал друг. Вещей у меня оказалось не так уж и много, я как раз складывала свои клинки, стараясь не обращать внимание на разговор между мужчинами. Дверь в спальню резко открылась, показался сам виновник праздника всей моей жизни собственной персоной, окинул взглядом меня, доверху загруженный рюкзак, нахмурился. Я ему показала средний палец в качестве показателя всего, что я о нем думаю, и продолжила сборы, закусив губу и стараясь не заплакать.  — Куда?  — Тебя не касается.  — Касается, я твой командир и муж, — я рыкнула и повернулась к заразе, пылая самым настоящим гневом. Вот он уже и начал своим семейным статусом пользоваться! Следующим шагом — запрет меня в духовку и попытается начать делать детей! Там же! Не знаю как, но ОН попытается!  — Может первое и да, но второе точно ненадолго, — сквозь зубы процедила я прямо в его лицо, усиленно изображающее безразличие.  — Давай сделаем ставки, прибьет она его прямо сейчас, или это случится немного позже, — захохотал Кенни, обращаясь к Фабиану. Они и дальше там сидеть будут, наблюдая за шоу?  — Оба НАХЕР ВОН ОТСЮДА, — рыкнул Ривай. Если на Фабиана это и произвело впечатление, и он мигом рванул к двери, то Кенни спокойно положил ноги на столик в намерении и дальше наслаждаться представлением.  — Не, я, пожалуй, пока здесь побуду. Кто ж такое шоу в исполнении двух идиотов то пропустит? — неожиданно серьезно проговорил Кенни. Я рыкнула и закинула за спину рюкзак, пытаясь просочиться мимо Ривая. Просочиться мне не дали, упорно пытаясь схватить за руки. Я уворачивалась, злобно зыркая на преграду и понимая, что пробиваться придется боем.  — Давай поговорим, — тихо сказал мужчина, — Лиса, пожалуйста. Я не должен был все это делать, не посоветовавшись с тобой. И тем более ты не должна была узнавать об этом от Эрвина и тем более на собрании.  — Что, правильные слова Фабиан подсказал? — ехидно спросила я, пытаясь отпихнуть монолитную тушку с дороги. Тушка не поддавалась и как будто приросла всеми конечностями к месту.  — Да, — его прямолинейная откровенность ввела меня в ступор. — Я не понимал, почему тебя это могло обидеть, мы же и так хотели пожениться. Ты сама говорила, что не любишь столпотворений и кучи народа. Если это не так — давай устроим полноценную свадьбу, тем более в нашем случае нам все оплатит королевская казна, — даже не хочу знать почему аж королевская казна нам это оплатит. Но то, что Ривай признал свою ошибку, переступил через себя, приняв совет Фабиану по такому щекотливому вопросу, начинало сводить мою злость на нет… что аж бесит еще больше. Особенно, когда он смотрит на меня вот так… растерянно что ли? Бесит… и одновременно обезоруживает. Ах Лиса, еще чуть чуть — сама в духовку полезешь! Только я была готова согласиться на разговор, как нас опять грубо прервали.  — Эй, голубки херовы! Вы погромче, а то вас ни хуя не слышно! — Я. Сейчас. Убью. Кенни. А. Потом. Ривая. После этого меня прикончит либо Эрвин, либо Микаса, поэтому я справлюсь с повешением себя любимой самостоятельно.  — А ножку стула в задницу не хочешь, дедуля? В качестве нового вида извращений и развлечений. А то я смотрю, тебе скучно живется, если так хочется при чужих склоках присутствовать и наслаждаться столь сомнительными зрелищами, — огрызнулась я. Впрочем, уже без прежней злобы.  — Вы только посмотрите, кто вякать начал! Прогресс, — хохотнул Кенни. Ривай закрыл глаза и с шумом выдохнул, прошептал мне:  — Лис, поговорим? — я молча кивнула.  — Кенни, серьезно, уходи. Мы сами разберемся, — обернулся к мужчине Ривай. Я видела, что он еле сдерживается, чтобы не повысить на дедулю голос.  — Да нихуя вы без дядьки не разберетесь! — мы с Риваем синхронно скрипнули зубами от злости, впервые за вечер достигнув взаимопонимания в едином порыве придушить лишнее в данном разговоре звено.       Кенни к нам подошел, посмотрел обоим в глаза, ехидно хохотнул. Мне кажется, или я от злости покрылась красными пятнами? Щас как возьму и глаза эти наглые выцарапаю! Слов нет! Зачем вообще лезть в чужие разборки? Я даже и забыла о своей злости к Риваю. Судя по тому, как последний сжал зубы и кулаки, тот тоже еле сдерживался от нанесения любимому дядюшке тяжелых телесных повреждений.  — Кенни… — предупреждающе начал Ривая, но был перебит.  — Да в курсе, что Кенни я, мелкий засранец. Ты мне лучше скажи, какой феерический долбоеб мог жениться на девушке, при этом ничего ей не сказав и искренне считать, что она этому должна быть рада и счастлива? А? Где твой мозг, крысеныш? У ленточного червя за кишочки обменял? Еще и от Эрвина узнала… Да я б тебя за такое на бельевой прищепке прицепил на ниточке и подвесил на веревке на милость всем ветрам и пролетающим воронам, — Ривай опустил взгляд куда-то вбок и раздраженно цыкнул. Видимо, он как и я понял, что пока Кенни не выскажется, мы от него не избавимся. Хотя дедуля то во многом прав.  — Так, а теперь ты, мелкая засранка, — указующий перст Кенни почти уперся мне в нос. — Думаешь, ты тут самая жертва? Да как бы не так! Крысеныш конечно хорош, поступил феерически тупо и глупо. НО! Плохого он НЕ хотел, только не для тебя. Мелкий гаденыш дорожит тобой больше, чем собственной жизнью. Не умеет он красиво и складно говорить как я, его дядюшка, — я не могла не отметить потрясающих размеров самомнение у данной мужской особи, — зато он человек слова и действия, — будто я этого не знаю. — Фу, расхвалил я крысеныша, аж противно стало. Короче, выключай в себе дуру. Ты не она. А вы оба миритесь, развели тут детский сад, придурки. Не в том времени живете, чтобы щекотать себе нервы глупыми ссорами и упреками, а тем более из-за какой-то херни расходиться. Кто знает, сколько времени у вас осталось… — грустно покачал головой Кенни, махнул на нас обоих рукой и вышел из кабинета, закрыв за собой дверь.       Я не ожидала таких слов от Кенни, в голове стоял гул. Я понимала, что он был прав. Но на Ривая смотреть пока даже и не хотелось… Даже несмотря на то, что злость на него прошла… а в голове глухо отдавались слова Кенни «Кто знает, сколько времени у вас осталось…». Я стояла, не поднимая глаза, и молча слушала дыхание Ривая. Я не видела лица мужчины, он облокотился о стену, скрестив руки на груди… и молчал. Я не знала, что делать, а тем временем злость уступила место растерянности, а к моему сердцу подступала пустота, чувства больше меня не душили, они медленно гасли… оставляя мне лишь несчастные отголоски былой насыщенности и разнообразия. Почему? Не знаю? Я просто устала чувствовать? Я бережно хранила свои чувства даже в то время, когда надо мной издевались в плену, я хранила свой огонек… Но стоило ему снова разгореться, как он погас, затух… и в этом не было ничьей вины. Я просто перегорела… ко всем и ко всему. Прости, Ривай, Микаса, Жан… ребята. Умом я понимаю, что должна сожалеть, что должна любить. Прости, папа, мама, Рен… ваша Лиса все-таки сломалась, я была плохой ученицей и отвратительной дочкой. Но сейчас… я наконец чувствую ее… свободу. Мне хорошо, у меня как будто вырастают крылья. Я как никогда чувствую энергию воздуха и то, что могу им управлять, наконец-то.       Отец всегда меня учил тому, что жизнь и духи никогда не делают с нами что-то просто так. Мне необходимо было сломаться, чтобы почувствовать воздух, все его ветра и малейшие движения. Я ощущала, как в сотнях километров от нас начинается буря, громыхает раскатами гром, а молнии ветвистыми лучами пронзают облака, освещая неспокойное море.       На юге я чувствовала знойные, палящие пески, по ним шел мужчина… высокий, светлые волосы, крепкое телосложение. Он шел по пескам, белая шапка с какой-то странной белой тряпкой окаймляли его лицо. Я смотрела прямо на него… он поднял на меня карие глаза… «Марк!» — закричала в своем сознании я. Он улыбнулся и как будто посмотрел на меня «Скоро встретимся… опять… Диа, Ария!» Я кивнула, как будто вспоминая что-то безумно важное.       Я как будто перенеслась на восток. В кристальном гробу подо мной лежала девушка… какая красивая… глаза закрыты, странные белые одежды. Когда-то у меня были такие же… только нашивки разные. Внезапно девушка ожила, открыла свои огромные голубые глаза и слеза скатилась по ее щеке. «Клео…» — прошептала я. Как же много я забыла… почему? Не могу вспомнить… я почти никого из них не помню. Кто они? Но каждый их взгляд, каждое слово пронзали сердце болью… «Ария, наконец-то, » — услышала я ее голос в своей голове. — «Как же долго я вас ждала!». Я протянула к девушке руку, но не смогла ее коснуться. Я была бестелесным призраком, подхваченным ветром и вновь устремляющимся в небеса.       Как здесь хорошо… я снова дома. На свободе! В родной стихии… Я радостно вдыхала ветер, развевающий мои волосы и летела, летела, летела… А куда? Я не знаю. Закрыла глаза, а когда открыла - то прямо на меня смотрел огромный белый змий. Он был как будто в клетке из воздуха… добровольное заточение… прямо как Диа? Я… его знаю, из глаз невольно полились слезы. Хаю… он мой… «Ты скоро меня найдешь…» — проговорил он, я же не могла вымолвить ни слова, глядя на стеклянный гроб, болтающийся на цепях под клеткой… «Не смотри туда, Алиса» — проговорил дракон. Я покачала головой и ринулась туда. Девушка… розовые волосы, совсем как живая. Нашивка воздуха… я прикусила губу до крови… рассматривая себя… свое настоящее и свое прошлое. Пазл сложился… Только я почти ничего не помнила из той жизни. «Хаю, » — посмотрела я в глаза дракона, — «Если ты уже проснулся, значит…». «Да, дитя мое, скоро и ты проснешься и вспомнишь, а пока… ты должна вернуться обратно. Тебя ждут». Хаю создал вихрь и носом толкнул меня в его центр…       А сердце начало отстукивать ритм ЕГО имени…       Кто знает, сколько времени у вас осталось…