Quod hodie non est, cras erit

      Эрик сидел за столом, поддерживая седую голову и явно задумавшись о чем-то, что давно терзало его. Чарльз степенно ждал, пока тот соизволит сделать свой ход в их шахматной игре и культурно, что было ему вполне свойственно, молчал. Однако ему уже наскучило скрывать свою взволнованность по поводу состояния дорогого ему человека, и Ксавье уже был готов что-то сказать, как его неожиданно прервало передвижение фигуры по полю, та быстро двинулась и скинула с шахматной доски пешку телепата. — Я же просил тебя не разбрасывать шахматы по полу? Кто их убирать потом будет? Я на своей коляске или ты со своей больной спиной?       Чарльз всегда любил повозмущаться по поводу и без, его бурчание раньше раздражало, а теперь казалось его неотъемлемой и такой же любимой, как и все остальные, частью. Но сейчас его прервал пронзительный взгляд уставших глаз, цвета осмия, которые ничуть не поменялись с тех пор, как они только познакомились. — Что? Что тебя тревожит, Эрик?       Разумеется, он мог просто заглянуть в его голову, но обещание, данное давным-давно не позволяло ему этого сделать, ведь он был человеком слова. Да и не в этом вовсе было дело, он просто не хотел расстраивать Леншерра, которому страх как не нравилось такое к себе обращение. Но сейчас его взгляд будто молил об этом, видимо, то, что он хотел сообщить, было сложно проговорить вживую. Эрик выжидал, но телепат не предпринимал попыток и вскоре он сдался. — Твой ход, Чарльз.- Будто все так и должно быть, медленно, растягивая его имя, проговорил металлокинетик, а когда Ксавье сделал быстрый, почти необдуманный ход, продолжил. — Я все думаю о времени, которое мы потеряли. — Тебе не стоит переживать по этому поводу, главное, что мы вдвоем хотя бы сейчас. — Но мы стары! — Пробурчал, отнюдь не грозно, Эрик и чуть тише добавил. — И многое упустили. Я никогда не смогу сходить с тобой в парк, держась за руку и поесть мороженого, мы никогда не устроим свадьбу и никогда не полетим в Лос-Вегас, чтобы проиграть все деньги и возможно твою школу в казино. Мы не сможем дурачиться и, в конце концов, прыгнуть с парашюта. — Бог мой, Эрик, я бы даже в молодости не согласился на парашют. — Это ты сейчас так говоришь, раньше ты знаешь, какой безбашенный был? Пил в барах безбожно, предавался разврату, веселился… — Все это я делал до того как стал прикованным к коляске, если помнишь. — Знаю, и я уже никогда не прощу этого себе, можешь не сомневаться в моих душевных терзаниях. — По-моему, дорогой мой, ты гиперболизируешь. — Ох, Чарльз, избавь меня от своих нелепых терминов и послушай же меня, наконец! — Эрик взмахнул рукой.- Я всего лишь хочу провести с тобой больше времени! — Да, но ты хочешь при этом быть молодым и совершать нелепейшие действия. Знаешь, мне кажется, ты на самом деле хочешь, чтобы я не отлипал от этой штуковины, — он постучал по металлическому колесу, — Ибо все, что ты перечислил, могло стать причиной инвалидности. — Даже мороженое? — А если бы я простудил блуждающий нерв? — Боги! Это уже на грани фантастики, до чего же глупо. Чего я вообще с тобой разговариваю?       Чарльз сдавленно выдохнул, через силу заставляя себя замолчать, и посмотрел в глаза Эрику. Тот облизнул пересохшие, уже начавшие трескаться, губы и продолжил, когда понял, что его, наконец, готовы выслушать. — Помнишь, ты говорил о способностях Китти? Мол, она их развила и теперь может перемещать сознания в прошлое? — Я, кажется, начал понимать к чему ты клонишь… — Ты не подумай, что я, такой вредный старикашка, хочу променять тебя на более молодую версию. Я просто хочу связаться с собой в прошлом и вправить себе мозги на место. — То есть без перемещения сознания? — Желательно, это возможно? — Не знаю, Эрик. Я думаю, что она сможет поднять свои силы и до такого уровня, но на это уйдут годы. — Нет у нас этих лет, Чарльз. Быть может, ты сможешь объединить свои силы с ее, используя мощь церебро? — Не уверен, что оно в силах помочь, но обещаю сделать все возможное для этого, перестань волноваться, у тебя слабое сердце.

***

      Чарльз катил свою коляску по коридору, выискивая Китти, та, услышав ментальный зов, обещала прийти как можно скорее, но все еще не появилась. Когда из-за двери появилась хрупкая фигурка, он уже вновь собирался позвать ее. Телепат нежно улыбнулся одной из своих любимых учениц и пригласил ту в свой кабинет, где были удобные диванчики и куча конфет, обожаемых Эриком, хоть об этом никто и не знал. — Что вы хотели, профессор? — Поинтересовалась девушка, пытаясь найти ответ в голубых глазах, засевших в глубоких морщинах. — Как твои способности? — В порядке, вчера я смогла отправить Бобби и Блинк на целый год назад! — Очень хорошо, скажи мне, пробовали ли ты перемещать человека не в его сознание?       Девушка покраснела и потупила взгляд. — Мы просто веселились! Да и ничего страшного с Бишопом не произошло, подумаешь, очнулся в теле девушки… — Я не собираюсь ругать тебя, милая. Просто спрашиваю, возможно ли это. Как на счет того, чтобы попробовать переместить сознание человека проекцией его тела в сознание того же человека в прошлом? — Я боюсь, что не совсем поняла вас, профессор. — Словно стыдясь своего непонимания, сказала она. — Ничего, я объясню. Допустим, я хочу что-то сообщить себе в прошлом, но, не находясь в его теле, не управляя ним, скорее просто попасть в сознание и попытаться сообщить кое-что очень важное. — Что-то случилось? Нам угрожает опасность? — Заволновалась брюнетка готовая вскочить и тут же ринуться в бой с невидимым врагом, но была остановлена рукой Чарльза на плече. — Успокойся, просто считай это исправлением некоторых ошибок молодости. — Я не знаю, смогу ли это, я боюсь не оправдать ваших ожиданий. — Я думаю, мы можем потренироваться. — Конечно, я всегда готова учиться! — Хорошо, я очень благодарен тебе, Китти, беги на урок, я не смею больше тебя задерживать, а то старый чертяка снова будет вредничать, что задержал его лучшую ученицу. — До свидания, профессор!       Чарльз вздохнул, ожидать чего-то такого не стоило, однако, учитывая таланты девушки, план Эрика не такой уж неосуществимый, как казалось изначально. В любом случае попытаться стоило, хоть на обучение и понадобится много времени.       Он откатил коляску поближе в столу, и посмотрел в окно. На улице было солнечно, хоть время и близилось к закату, деревья, на которых только начали распускаться первые листочки, немного клонились от легкого ветерка. Он все думал о словах Эрика. Сколько же времени они потеряли? Чарльз понимал, почему Леншерр так желает изменить прошлое, ведь он сам хотел быть с ним куда дольше, чем несколько лет до смерти от старости. Но был ли он готов внезапно проснуться, с осознанием того, что прожил с Эриком всю жизнь? Да и возможно ли это с таким человеком?       Эрик, по его же словам, всегда любил Чарльза, но это никогда не мешала ему бросать его снова и снова, а потом как ни в чем не бывало возвращаться и шептать извинением, чтобы потом снова уйти, не сказав ни слова. Эрик был таким человеком, и изменить его было не под силу даже Чарльзу, да и не хотелось, ведь тогда это был бы уже совсем не тот человек, которого он полюбил на всю жизнь как в диснеевском мультике. Он сам выбрал его, и он принимал его любым.       Эрик почти не изменился с того времени, нет, конечно, он сильно постарел, но был все таким же волевым, только вот уходить больше не собирался и хотел продлить их совместною жизнь на куда более длительный срок, по крайней мере так думалось телепату.       Чарльз в последний раз глянул в окно и, улыбнувшись играющим детям, которые не увидели адресованной им улыбки, поехал к Эрику. Его поиски не были сложными, и для них даже не требовалось применение сил. Просто он всегда в такое время ждал его на ступенях, куда не совались ученики, с шахматной доской. — Ты чего лежишь на плитах? — сказал Чарльз, едва завидев Эрика. — Тебя жду. — У тебя же больная спина, прекращай немедленно.- Приказным тонам проговорил Чарльз. Он всегда так говорил в молодости, и это заставило Эрика улыбнуться ему.- Я поговорил с Китти. — И что же она сказала? — Мы будем тренироваться, я уверен, что у нее все получится. — Твои методы всегда были слишком медлительными. — Не торопи ее, дай сосредоточится и развить свои силы, тем более она и сама пытается помочь, так что не думаю, что она затянет с этим. Китти всегда любила учиться. — Я знаю, но… — Я буду тренироваться с ней, а ты продумай свою речь. — Нет. — Нет? — уточнил Чарльз, приподняв одну бровь вверх. — Я же знаю себя, я почувствую, что говорю по бумаге. — Но ведь эти слова от этого быть правдивыми не перестанут.- Чарльз положил руку на щеку, тут же прижавшегося к ладони в ответ, старика. — Да, но я был крайне не доверчив тогда. — Ты и сейчас таков. — Тогда не доверял никому, а теперь я доверяю тебе. — Скажи мне, уверен ли ты в том, что любил меня и тогда? Захочешь ли ты тогда, даже если вы поговорите, быть со мной? — Не сомневайся, тем более, уговаривать я умею. — Скорее манипулировать. — Называй, как хочешь.- Он совершенно по-детски фыркнул и откинул резким поворотом головы шершавую руку.- Но я хочу вывести тебя из того состояния в которое ты себя загнал. — Все было в порядке.- Себе под нос пробормотал Чарльз. Он не любил когда кто-либо упоминал об его бывшей зависимости, в особенности, когда об этом говорил Эрик. — Ничего не в порядке, Чарльз! У тебя до сих пор остался шрам на вене от этой дряни. Зачем ты вообще брал такую огромную иглу? — Голос Эрика немного подрагивал, выдавая нотки переживания, которые он пытался скрыть за раздражением. Сокрытие эмоций и чувств-еще одна характерная его черта, к которой, открытому миру телепату, пришлось долго привыкать. И он привык, со временем. Привык и перестал замечать ее, когда заметил как Эрик, несмотря на злое выражение лица и сдвинутые брови, ластился к нему. — Субстанция сыворотки была слишком густой, а разбавить ее не было возможности, мы не знали, как бы она тогда подействовала. — Не вздыхай мне тут так, будто это не важно. — Но это действительно не важно, по крайней мере, сейчас. — Вот! Вот оно!       Чарльз непонимающе взглянул на него. — Это не важно сейчас, но было важно тогда! Я должен был быть рядом с тобой! — Послушай меня, дорогой, это маленький, незаметный шрам… — Огромная дырка на вене. — Кхм, так вот этот шрам уже зацелован тобой вдоль и поперек. И знаешь, твои зубы принесли моей руке куда больше проблем, чем игла. — Бред.       Они оба отвернулись, не сговариваясь к уже почти скрывшемуся за деревьями, но все еще дающему тепло, солнцу и замолчали. Даже тишина рядом была комфортной, хотя раньше, в молодости, они проводили за разговорами каждую секунду своего времени, желая узнать друг о друге как можно больше. Даже такой скрытный человек как Эрик, желал поделиться с ним своими мыслями, что Чарльз считал наивысшим проявлением его любви.       Кромки кроны окрасились в бардовый цвет, и вскоре светило полностью скрылось, постепенно погружая мир во тьму. Смотря на небо, все еще окрашенное в оттенки желтого и красного, Чарльз вспоминал, как они смотрели на звезды, пытаясь отгадать созвездия, подсвечивая карту звездного неба в атласе едва горящей свечой, ведь никто из них не разбирался в астрономии. Ксавье мысленно передал это воспоминание Эрику и тот на секунду перестал дышать. — Давай останемся здесь, Чарльз. Сейчас конец августа, самое время звездопадов. — Верно, но нам нужно принести пледы, плитка очень холодная, не хочу, чтобы ты простудил суставы.       Эрик усмехнулся и пробормотал что-то неразборчивое про совместные прогулки и двойное инвалидное кресло. Чарльз закатил глаза и поехал в дом, в комнатах которого постепенно зажигался свет, видимо, дети начали возвращаться с улицы. Он мог позволить проявлять характер только с Эриком, оставаясь для учеников примерным профессором с улыбкой, заставляющей старческое лицо выглядеть добрее и моложе, как утверждали многие ученики.       Звездное небо было прекрасно, пока он нашел все пледы и вернулся обратно, звезды уже появились на небе. Он затаил дыхание, он уже и позабыл как хорошо из этих мест, далеких от городских огней, видна длинная полоса Млечного пути. — Я успел позабыть, как прекрасно здешнее небо в ночи. — Ты озвучил мои мысли, дорогой. Присаживайся, я принес тебе горячий шоколад.       Эрик усмехнулся, только Чарльз знал о его пристрастии ко всему сладкому и горячему. Видимо, он, поэтому и влюбился в него, ведь тот был именно таков. Эрик перенес телепата на покрывало, которое они расстелили на земле, и накрыл дрожащие плечи Чарльза клетчатым шерстяным пледом, который, несмотря на легкость, был невероятно теплым. Тот лег и обратил взор к далеким небесным светилам. Эрик грел руки о напиток, из которого исходила едва заметная дымка пара, устремляющаяся в небо и медленными глотками пил излишне сладкую жидкость. Она была слишком сладкой даже для него, но он никогда не скажет об этом Чарльзу, ведь знал с какой любовью и заботой тот готовил его каждый раз. Загадкой было лишь то, как он до сих пор умудрился не заработать сахарный диабет.       Первая звезда упала совсем скоро, рассекая темное небо продолжительной сияющей полосой, а за ней «посыпались» и другие. И Эрик просил каждую из них об успехе плана, осуществления которого он желал больше всего на свете.