Практическое применение труб

Отхаркиваясь кровью, нечестивой, насколько можно пропащей, легче было сказать что не умерло внутри, органы отказали и сердце бьется в последней надежде, надежде сделать то, о чем предупреждали тебя мудрецы, коих ты наслышалась нечетное количество. Люди не понимают как устроена вселенная, не сказать что и родная мать, что руководит жизнями как пылью. Всё настолько неважно, что смерть такой незначимой фигуры никто не заметит. Последствия что будут после её смерти – страшнее, это пройдет обычными гонениями близкого ей человека, того алмаза, который нельзя держать в руках и любоваться им как игрушкой. Девушка осмотрелась вокруг, дорогая квартира в Майами, она радовала душу своей бывшей атмосферой. Вокруг летала пыль, щепки и чувствовался запах водостока. Перевернувшись, альбиноска заметила огромную дыру рядом с её столом, она уходила настолько глубоко, что оттуда отголосками слышались крики, о которых она подозревала. Девушка не чувствовала ничего в своем теле, глаза еле открывали веки, пальцы бились в слабых конвульсиях, но даже это хватило чтобы сползти и упасть на пол, подальше от дыры. Камни и щебень впились в бок, от чего беловолосая невольно застонала, она впервые ощущает боль так четко, впервые ощущает на себе позывы смерти. Её слабые ноги не справлялись полноценно с грузом её малого веса, она призвала главный козырь в рукаве, то что станет её прощальным подарком для «мамы». Её улыбка, ехидная и мстительная, глаза угасли с жизнью, но тело держала опора, а опора было то, чем можно назвать… меч? Сгусток темно – фиолетовой энергии что хаотично переливалась основанием, рукоятка представляла из себя черные кристаллы, они держали эту энергию в узде, образовывая слабую форму меча. Запекшаяся кровь на зубах довольно противно смотрелась, она оглядывала из под век на интерьер, проговаривая себе некие руны под нос. Спустя довольно короткое время ей хватило духа закричать. «Вы что, уебки, думаете я уйду тихо?! Ебать вас в рот, идиоты, держите вашу финиту ля комедию!»; Выдернув «меч» и перетянув его на тыльную сторону, лезвием вперед, та прицелилась на фотографию семьи в отдыхе, альбиноску посетили ужасные воспоминания о семейный годах, что оказались просто предательством. Взмах, рассечение, она рассекла эту фотографию; Где то за гранью мирозданий, то что называется «видимой вселенной», скоплением всего что существует, началось раздвигаться. Через ткань всего, начало прорисовываться знамение, это знамение выглядело ровно так же как и линия разреза фотографии, все начало разделяться, взрываясь и уничтожаясь, разрез выглядел как огромная «галочка». Вселенная, скопление вселенных рассеклись на две части, в этих двух частях появилась жизнь, погибли не то что сотни миллиардов, не то что десятки тысяч триллионов, погибла половина жизни, давая пробраться новой жизни и осуществиться. Альбиноска упала, замертво, последний стук в её сердце отдался звоном в ушах бедолаги, что бесконечно путешествует по собственной тюрьме, не зная что происходит во всем мире. «И тогда, глядя в глаза, он не боялся улыбаться, его смерть означала величайшую любовь к человечеству, его любовь и означало – смерть». Молодой, недавно прорезавшийся голос, зачитывал великие слова что трактовались в «Исемъ Бога, Исъем о Боге», его не интересовала такая литература в общем, он просто наслаждался ощущениями, что приносили пересказы цитат оттуда. Он стоял у зеркала, ранее утро ознаменовало старт новой жизни, нового дня – новой жизни. Парень глядел в собственные серые глаза, успокаивая внутреннее напряжение от того, что кто то пристально и без цели смотрит на тебя, поедает твою душу. Обмыв недавно голову, он просушил её феном, для таких черных и густых волос требовался ежедневный уход. Почистив зубы, не переставая смотреть на свои же глаза в зеркале, даже сплевывая. После всех процедур, он затянул волосы в косичку, позволяя кончикам сбоку падать к скуле. Он тщательно ощупывал шею и подбородок, оценивая нужно ли ему бриться. «Сойдет, сойдет, заебательски!» - гляделки закончились, ведь снизу послышался мягкий голос, по настоящему материнский, уютный и высоковатый. «Джакомо, любимый, спускайся!»; Марино, такова была фамилия Джакомо, все время боялся потерять единственную кровь в своей семье, причем потеря бы была для него невыносима и он обещал себе, что поднимет всю мафию Италии за уши, если они тронут его маму, хоть раз, хоть обычные угрозы. И это напрягало парня, ведь они шли на мероприятие к семье брату его отца, брат как и отец – давно почили, уже не сказать как, Джакомо помнит что в детстве мать очень сильно горевала и пыталась справиться со всем сама. Дядю Джакомо помнит отчетливо, его образ надолго застыл в его голове, поэтому может не особо сознательно, но Марино стал подражать ему, в выборе образа, чего стоят только длинные волосы в косичке, до поведения, которое у него было очень скверное, за что он получил прозвище «Нож безумной крови”; Страшнее всего в жизни мальчика было то, что он ненароком ощущал в голове свою фальшивость, характер имел частички чего то чужого, иногда он просыпался с осознанием, что он решал что то – не по своей воле, непонятно по чьей, как раз создавалось гало неизвестности и паники, над всем этим действием для него. Не особо обращая на нахлынувшие мысли, герой спустился в маленький коридор перед выходом, где его в белом наряде, ожидала женщина лет сорока пяти, она держала цветы и ласково улыбалась, глядя на парня перед ней. Он напоминал ей отца в более молодые года, так же его схожесть с братом – Рено. Она поцеловала его в лоб, на что Джакомо отмахнулся, слегка покраснев от такого неожиданного принятия. Они оделись в вечерние наряды. Джакомо надел на себя пальто отца, бежевое и из шерстяного текстиля. Агостина выбрала дорогой наряд, что подарил ей сын, когда заработал первые деньги в каких то «криминальных» делах, о которых ни разу не говорилось. К девяти часам, на автомобиле их довез личный шафер. По приезду они приехали в имения Конте, единственное что их связывало, это дружба в детстве между родителями, и Марино решила поздравить «близкую к себе» подругу, где не понаслышке творился ужас и хаос, желающий устраниться сам по себе. Джакомо открыл дверь и пропустил мать вперед, неспешно заходя и оценивая окружение, которое он видел ни один раз. Вокруг слышался скрежет и смех. Помещение представлял из себя обширный гардероб из кучи одежды, непонятно гостей или нет, десятки обуви и шарфов развешанных и разбросанных повсюду. Дверь вдалеке слева говорила о своей важности, светские беседы, дым от сигарет и легкий желтый цвет выходил оттуда. Марино кивнул матери, провожая её к «ключевой» двери, за которой она исчезла. Ему нужно было навестить одного человека, для прояснения деталей следующей «сделки», о которой ходило много слухов – но по факту, ничего из этого и не сбылось ни в одной из жизней, о коих герой размышлял лежа в постели. Нужная комната располагалась намного правее от бесед людей которые пытаются успокоить свои нервы деньгами и «знакомствами», жизнь складывается так, что родители и дети далеки от своих идеалов, они конфликтуют и не могут состроить себе образы которым придерживаются в голове. Недо – наемник, лишь постигающий основы этого мира, имел очень грубого и странного по характеру информатора, который не особо церемонился с пояснениями, обосновывая это: “Если я начну говорить откуда, ты не выйдешь до вечера»; Ведь наверное это и есть суть информатора, уметь болтать когда надо, выискивать нужную информацию тяжелыми путями или вовсе случайно, наверное. Из двери вышел вспотевший мужчина, затягивая, неудачно, ремень на брюках, он паниковал и пытался уйти отсюда как можно скорее. Джакомо поймал его между лучевой и предплечьем, прижимая его к своему плечу. Он начал дергаться и начал бить в бок, настолько слабо, что Марино даже не двигался, а просто смотрел на дверь. - Там? – зажатый мужчина ничего не понял, его мычание не давало ответов совсем. Парень схватил его за воротник, в ту же секунду выгибая руку и откидывая неизвестного на расстояние вытянутой руки, не отпуская хваткой. - Ч – что? – Марино замахнулся, кулак остановился прямиком у носа. Неизвестный испугался, пригнувшись под сопротивлением. – Да! Да! Она там, что тебе надо, блять, парень, отпусти! – Джакомо не раздумывал над этим долго, откинув его в стену и пройдя на кухню. Он увидел то что не особо хотел. Девушка, довольно молодая, что было заметно по мягкой и розоватой коже, её «стрижка до ключиц» растрепалась и сама она сидела под столом, раскуривая сигарету. На ней было красное, тонкое платье без выреза, с поломанными каблуками. Она не плакала, просто сидела и смотрела в одну точку, изредка сбрасывая пепел справа от себя. Джакомо Марино обеспокоено заглянул под стол, пригнувшись и опустившись в полу-присядь. Его глаза оббежали по её полному виду, чтобы подметить удары или синяки. - Что… - детский голос монотонно, без малейшей эмпатии словно следовал диктату, четко выговаривая каждое слово – Ты тоже хочешь? Я и так устала уже… Джакомо постоял без любых эмоций еще секунд десять, раздумывая над всем что здесь произошло. Он засмеялся, громко и звонко, крутя головой из стороны в сторону. - Инес, блять, что ты тут под столом забыла? Ты что, блять, гномик, или еще какая нибудь низкосортная, языческая хуета? Да и слушай, я тебя коснусь после того, как ты всех докторов пройдешь и себя каменной щеткой вытроишь, да и если уж так хочешь меня, то вырасти для начала, а? Ну сломались каблуки, ну чего ныть то, я тут по делу, а ты из себя принцессу строишь. – девочка закатила глаза, показывая своему «напарнику» средний палец. Не желая встречаться с пронзительными глазами «наемника», Инес Конте выползла, став еще ниже без обувки. Её не особо внушительный рост совсем погас перед Джакомо, который уходил близко к двум метра. - Спасибо за твой необычайный сарказм, я впечатлена таким… ладно, не думай об этом. Что надо, Марино? – мужчина пожал плечами, может ему не хотелось начинать резко, после такой атмосферы, говорить о делах. Девочка подошла к столу, нащупала стакан водки, опираясь на ребро спиной и выпила его залпом, морщась и кашляя. Они смотрели друг на друга молча, не особо желая стартовать, создавая настолько неловкую тишину, что «НЕЛОВКАЯ» в контексте означает малую долю. Какое то время, где они соревновались в профессиональном молчании друг на друга, в комнату вошла леди Конте, рассматривая с презрением Джакомо за спиной. Наемник дернулся, услышав еле заметные шаги и повернулся назад, увидев легкую улыбку женщины, она хоть и была в возрасте, но выглядела довольно симпатично. - Джакомо, мальчик мой, зашел навестить Инес? Я так рада этому долгожданному событию, ведь знаешь как тяжело переживать смерть Рено. Слава богу что семья его брата до сих пор чтит память о нем – Конте хотела обнять его, но тот провернулся по оси, завернув плечом ей за спину и подтолкнув её чуть вперед ладонью в затылок. - Ага. – проговорил на всю кухню Джакомо, этим было все сказано, иногда женщина осознавала что этот молодой человек ощущает ненависть к нему, не давая её проявлять или иронизировать над ним. Инес не смотрела в глаза родной матери, стараясь спрятать бутылку водки за спиной, пока Марино выходил по тихой из кухни, махая рукой на прощание. - Марино! Стой, б…черт возьми! – Конте младшая увидев поспешную ротацию парня, занервничала будто от этого зависела её жизнь. Конте Сати, так звали мать Инес, увидев ситуацию целиком, постаралась помочь Джакомо уйти отсюда, оставив её наедине с дочерью. - М? – удивленно, словно не ожидая такого порыва эмоций, выдавил из себя Марино. Рука что остановилась на груди, надавливая пальцами, была откинута и юноша пригнувшись, вошел обратно на кухню, подходя к информатору вплотную. – Ну? Девочка подозвала его указательным пальцем, указывая на ухо. То что по итогу прошептала Инес Джакомо, поразило его и заставило его лицо удивиться. «Ну и хуйня» - подумал про себя Марино старший, отходя от Инес. Повернувшись к леди Конте, тот пожал плечами и начал диалог самостоятельно. - Леди Конте. Сломались каблуки. Я и Инес починим их. – это всё что смог произнести с вопиющим «интересом» наемник, подавая руку своему информатору и пытаясь не подавать виду на все это безумие. - Плохая причина для такого поступка, Джако, починить каблуки в разгар памяти о ди Уго? Ты же не думаешь что я отпущу свою прекрасную дочурку с высоким, опасным мужчиной? – Джакомо Марино хватило целых пяти секунд этого разговора чтобы морально умереть, перестав чувствовать хоть что то в этой ситуации. Проведя Инес через её мать, он остановился и медленно повернулся. - Думаю. – коротко и четко произнес свои последние слова Марино, выводя девочку из этого места «пассивной холодной войны», где убивают не физически, а морально. Они уединились в какой то подсобке для швабр и вещей для уборки, состоящей из кучу мыл, порошков и тряпок, пока в их спины упирались деревянные ручки и пространства для поворота особо и не было. - Лучше места не нашел? Черт возьми, да даже с самым жирным ублюдком из семьи Моса я себя чувствовала менее стесненно – Инес Конте старалась не особо смотреть на своего «напарника», вычитывая состав порошков на полках перед ней. - Если хочешь на вестибюль и коридор кричать имена тех, кого я хочу уебашить – пожалуйста, только потом ЗА ТВОЕ физическое здоровье я не отвечаю, и не собираюсь. - Мы могли просто шептать друг другу информацию, чтобы нас не услышали, дурная твоя голова! Почему теперь я тут должна с тобой коленями толкаться, ради твоих странных фетишитских наклонностей на замкнутые, мать его, пространства. - Знаешь, я был в безлюдных больницах Сицилии и скажу, что огромное пространство, где нету никого, кто смог бы ржать сильнее твоего тупого племянника, очень заебато передает даже шепот, и будет какой нибудь Альберто Дифиченто выходив из толчка слушать наши: “Вот этот Аустье Сидорено теперь проживает на Бенито де Рефрено и готов чтобы ты пришел и разъебашил ему лицо», Инес, мы бля не в светском кругу девственниц, тут каждый второй мафиози который поддерживает, блять, ЕБУЧЕГО ФАШИСТА, который готов кожу содрать с тех кто ему помешает. – на ругань она свойственно отмахивалась хмыканьем и «угуканьем», не желая вдумываться в слова единственного друга в такой сфере. - Почему ты вообще не связался со своим наставником? Он как бы хоть и не отца, но с ролью «недо-родителя» чуть справляется. Спроси у него что и куда по этому поводу. Джакомо истерично замотал головой, у него затряслись коленки и кажись пошла капля маленького пота, которую он демонстративно стер пальцем, Инес и правда не особо понимала их взаимоотношения, они казались ей крайне нестабильными и очень агрессивными, что не подходит под роль «наставник-ученик», если постараться можно и перекалечить на лад «отец-сын». - Я к этому ебанутому не обращусь в жизни с простой просьбой, его исполосованное ебало с банданой на голове я даже видеть не хочу. Какую он там роль исполняет? А! А! Вспомнил, выполняет роль ебучего маньяка, который пытается меня прикончить, прикончить каждый раз, когда мы с ним видимся, ибо это входит в его моральную хуету в виде «КРУГ СИЛЬНЫХ», о котором он нихуя не объяснил, а вот мне шрам на губе оставить смог по его причине. – Марино пытался дать несколько ободрительных пощечин миловидной подруге, но она вцепилась не особо острыми зубами в ладонь, от чего стараясь не выдернуть зубы, парень начал ею болтать из стороны в сторону, бережно оттягивая к себе. Спустя пять минут глупых дурачеств, они наконец то успокоились, насмеявшись вдоволь. - И по итогу? Мне куда надо? – отдышавшись Конте младшая поправила швабры за её спиной, при этом доставая записку, которую благополучно передала. - Пьемонт, попробуй начать с контактов в Верчелли, говорят что он сокрыт там и не выходит на связь уже долгое время, он слышал о тебе и что ты положил на него глаз, скорее всего из за твоего наставника. Марино точно потерял дар речи, поскольку он не знал Пьемонт, не имел там связей, то в его мысль закралась так идея, что не может прийти здравому человеку в голову – НАЙДИ. ЧЕРТОВОГО. СТАРИКАНА; Точнее он и не старикан в целом, просто уж сравнивая с собой, он казался наемнику всегда стариком, что просто в очень хорошей форме, прямо таки ИДЕАЛЬНОЙ. Разговор с Инес пошел о своих делах и мыслях, отходя от основной темы. Джакомо Марино шагал вверх по асфальту, зная его участь и неотвратимую встречу. Солнце светило ему в глаза, намекая об отступлении, но отступать далеко и некогда, уже поздно отказываться от важного в его жизни заказа, который покроет все расходы за год и наконец заставит забыть о вечной борьбе, хотя бы на короткое время и провести время с семьей и товарищами. Дорога окончилась у гладкого спуска вниз, но перед лицом открылся довольно обширный дом из трех этажей, он был в ужасном состояние и не особо походил на жилой комплекс, перед его глазами открылась дверь. - Ладно. Начали. – внутри ничего не было, её открыла пустота, которая резко нанесла удар ножом по спине. Джакомо схватил запястье нападавшего, откинув его руку с ножом, резко оборачиваясь. Никого не было за спиной, удар нанес фантом, который мигом исчез. Через пару секунд он среагировал на выпад ногой сверху, что то врезало по его рукам, которые закрыли голову, пяткой. От рук отскочили прыжком и приземлились уже двумя, уронив Марино на землю спиной, он освободил одну руку и схватил за ботинок нападавшего прижатой рукой, замахиваясь для удара по ней. Свободная нога противника выбила из хватки свою ногу в «ловушке», отбивая последующий удар Джакомо по ступне. Его занесло, удар пошел уже по телу нападающего, но тот как всегда исчез из поля зрения, оставив от себя лишь неприятное ощущение ботинок на теле. Джакомо резко вскочил, но тут же был сбит с толку, когда удар пришелся по левому боку и в ту же секунду, ему пришлось блокировать удар по уху, парируя для контратаки. Контратака провалилась, руку схватили и вывернули, Марино понял моментально к чему это ведет и сам ударил по своей руке, выбивая её из хватки, ушиб лучше перелома. Его зрение не успевало заметить наставника, который все таки вышел из тени зданий, указывая пальцем на своего «ученика». Он выглядел слегка уставшим, нижнюю часть лица как всегда закрывала ткань, а на голове сияла желтая бандана, которая подчеркивала два шрама у глаз. Наставник молчал, не уводя пальца от Марино, не раздумывая над тем что происходит для него. Наставник выбросил нож, вставая в боевую стойку и вытягивая один кулак дальше другого, расставляя ноги шире. Джакомо вышел из стойки, увидев то что наставник перешел в на кулаки, его сердце дрогнуло, он понял что нужно доставать свое основное оружие, чтобы не умереть в этой схватке. Марино посмотрел на трубопровод у здания, подошел к нему и выбил одну из труб, оценив её массивность - она подходила. Медленно развернувшись, парень перешел на линию к наставнику. - Ладно. Еще один. Поехали. – пробубнил под себя наемник, вытягивая трубу в сторону мужчины. Наставник не двигался, не подавал даже признаков жизни, пока удар слева по виску, удачно заблокированный Джакомо не рассеял лживое изображение. Марино старший не ждал и сделал рассекающий выпад в сторону учителя, резко переводя его в удар по кругу, чтобы сразу ударить себе за спину. Наставник увернулся от кругового удара, перепрыгнув его и опираясь на юношу, опустился к нему за спину. Джакомо резко обернулся в сторону наставника, но его не было за спиной, тот уже ударил кулаком с другой стороны, целясь в шеюа, Марино подставил трубу назад, что не особо смягчило удар, но он избежал перелома. Отлетев в мусорку, наемник оттолкнулся и перевернулся в воздухе, вставая на ноги. Наставник уже ожидал этого и сделал подсечку, на что ученик просто ответил прыжком, зажимая голень под сапогом и замахиваясь трубой для удара. Учитель выбил ногу Джакомо своей и резко поднялся на ноги, запрыгивая моментально Марино за спину. Удар пришелся в лопатку. Наемник знал о таком фокусе и решил использовать финальный удар. Парень отпустил трубу, отскакивая от удара в сторону, удар пришелся на трубу и она разломалась, прогнувшись пополам. Удар был острым и точным, прямо в спрятанную челюсть учителя, это было настолько быстро что он не смог нормально заметить смену позиции. От такого резкого поворота, Наставник использовал стойку защиты, о которой говорил очень мало и держал это секретом. Удар слово остановился и извернулся, он захватил руку наемника и зажал её правой, левой же тот замахнулся в кадык. Джакомо растерявшись, очень сильно разозлился и с криком ударился лбом в кулак, ощущая на черепе булыжник. Лоб и кулак отскочили от друг друга, и Марино притянув учителя врезал ему в нос лицом, тот снова исчез из поля зрения, освободившись от хватки. В ухе зазвучал шепот, точнее одна фраза. «Урок» В плечо вонзился камень, глубоко, доставая до кости, Марино закричал и рукой размахнулся в сторону откуда вонзили и снова ничего, этот круг исчезновений неслабо нервировал юношу, он не понимал как он это делает, и скорее всего не смог бы. Позже, когда рану промывал его знакомый врач, который не так давно окончил училище, на пейджер пришло сообщение от младшей Конте. Матерясь на Гудио Герра, не поврежденной рукой парень нащупал ручку и записал адрес, к которому нужно подойти. Сама подпольная больница находилась примерно там, куда нужно было пойти, само место где творились «дела», представляло из себя сборище неформалов и маргиналов, что шли по своему заведомо обреченному пути. Спустя полчаса, Джакомо спокойно подошел к кабаку, где шла вечеринка и играла оживленная музыка, с танцами и плясками. Войдя, он поздоровался с охраной, чтобы те его запомнили, это чуждый район, наполненный испанцами и мексиканцами, что депортировались сюда по разным причинам. И ведь бар был хороший, освещен и тесен, вокруг витал приятный запах, стулья и столы были покрыты шерстяными и большими подложками. Парень искал Инес, и в этом безумии нашел её, она танцевала с толпой, хлопая и вытанцовывая ритм, бодро дрыгая ногами. Наемник выказал слабую улыбку, наблюдая за происходящим, это немного веселило. Он встал у толпы наперекор, и Конте - младшая заметила его, немного засмущавшись от того что он видел сие действие, но не переставая улыбаться, её глаза искрились хитростью и понимание что сейчас что то будет. Приятная, бодрая музыка классических гитар, чечеток и хлопков со стороны навивало настроение ранних лет, еще этому способствовал знакомый голос, который Джакомо не рассчитывал еще услышать лет десять. Из верхней части, где обычно располагались ящики с вином, кричал юноша с русыми волосами, смешной маленькой бородкой и острыми чертами лица. Толпа увидев его, начали окружать Марино, Инес в это включилась, обворачивая вокруг него круги и хлопая ладонями в такт песне. - Джакомо! Мальчик мой! – мальчишка встал на край верхнего склада, скрещивая три пальца и обильно жестикулируя – Как же я тебя давно не видел, что то затесало тебя в этот район? Ох! Давай же поприветствуем друг друга! – Дарио Сантьяго, так звали бывшего напарника Джакомо, он, звонко засмеявшись, спрыгнул вниз, войдя в круг из толпы, что закрыла их двоих, не давая им выйти. После того как они встретились лицом к лицу, толпа стала энергичнее, они начали подтанцовывать в ритм, сама музыка стала быстрее и ярче. - Инес. Ты. – Наемник стал смотреть на информатора, что завороженно наблюдала за этой встречей, закусив губы. Дарио стал обходить своего друга, на что Марино ответил, они стали идти синхронно музыки вокруг, по обратному отсчету от толпы. Сантьяго распустил руки, не сводя глаз с брюнета. - Рассказывай, что же ты такого упустил? Что обратился к этому месту вечного веселья? – Джакомо казалось это неким сюрреализмом, это выглядело так необычно, будто все здесь знали к чему идет этот вечер, договариваясь об этом заранее. Наемник скрестил руки у груди, медленно продолжая такт Уробороса . - Ты. Что здесь делаешь. Ответишь? – вместо ответа прилетел стакан, Дарио вытянул из рук толпы и бросил его в лицо, Джакомо поймал его двумя пальцами, аккуратно поставив на пол. - Давай веселиться! – Дарио подскочил к Джакомо, ударив двумя быстрыми джебами, руки Марино разошлись в стороны и схватили его за голову, упираясь в виски. Наемник с размаху ударился лбом в нос, осознавая, что эта техника вполне успешна, Дарио упал и перед падением вытянул ногу вперед, носком вбивая челюсть бывшему напарнику, от чего тот сделал кувырок назад и упал на спину. Плечо ужасно начало болеть, не подавая виду Марино аккуратно встал, подзывая Сантьяго на еще один танец, тот в свою очередь, держась за нос, улыбнулся, пока кровь стекала ему в рот, окрашивая зубы в темно-красный цвет. - Хорошо! Хорошо! – кружась и пытаясь сбить с толку наемника, Дарио начал маленькими прыжками подходить к товарищу, сбивая его с толку. Резко прыгнув с выпадом, Сантьяго не ожидал что его руку поймают, вывернут и будут тянуть к низу, он попытался вырваться, но Джакомо притянул его к себе, по инерции Дарио думал уйти, резко опустившись, но брюнет так не считал, он взял его за воротник и притянул к себе. - Что?! Снова?! - последнее что он видел – безумная улыбка наемника, что соприкоснулось с его и так уже разбитым носом, русый упал на пол с грохотом, заканчивая удачно такт, прямо в последний удар барабанов и хлопков. Музыка затихла, толпа перестала танцевать и встала наблюдать за исходом, не особо показывая разочарование или недовольство, наоборот! Им понравилось и из толпы пошли бурные аплодисменты этому короткому выступлению, когда владельца заведения избивает его давний друг. Когда толпа расползлась по кабаку, то троица, включая Джакомо, Инес и Дарио, уселась за одним столом. Но их будущий разговор прервали, как всегда, нечто не хочет случиться очевидному, ни один из присутствующих не могли объяснить это как «явление», словно это прошло на грани их разума. Дверь сверху открылась и кажется только один Джакомо мог осознать движение, это не буря, это маленький шторм что бушевал в потоке сознания, что то выдернуло его из контекста, где обычные переговоры о наемниках, сменились на обязательную часть. По лестнице тихими шагами, как кот, ступала нога человека, если можно так назвать его сущность, что был ровесником Джакомо, это понятие «ровесник» не совсем подходило, но являлось очевидным. Это был альбинос, парень, на нем вплотную сидело белое пальто, из под которого выходили обычные джинсы, пока на ногах сверкали глянцевые кроссовки. Он потирал свою шею, переходя к ключице, смотря на наемника, но никто не смотрел на него, время не остановили, или даже если остановили то Марино не смог бы это опознать, это некая черта недозволенная людям. Он шагал как открытое презрение ко всему, что здесь твориться. - Ты – его голос троился в голове, он был удивлен и поражен, открытая и слегка детская радость проскакивала в нотах, пока глаза мертвой концентрацией высматривали детали. – Ты живой и существуешь? Я думал это мифы. Джакомо хотел что то ответить, но был слишком слаб, горло не слушалось, пока тело да. Он даже не был испуган, просто с ничего белобрысый привлек внимание, не давая отпускать, даже иногда подталкивая на переживания на счет ориентации, хотя это высокомерная повадка только выбивала наемника в тошноту. Брюнет отчаянно пытался обратиться к друзьям, но они игнорировали, переговариваясь о своем. Белый подошел и стал смотреть свысока, ухмыляясь и пытаясь пальцем подцепить подбородок юноши. Джакомо огрызнулся и отбил чужую руку подальше от себя, показывая пальцем и слегка выгибаясь. - Если ты и правда живой, то ничего не помнишь и не знаешь, как и я… А ведь меня считают безумцем, знаешь, осколок? Хотя мы оба осколки, я не знаю кто ты, я не знаю что ты, я чувствую о твоем значении в моем контексте… Я даже был вынужден появиться, оцени это! – Марино младший вообще перестал осознавать, словно слова проходили мимо него, но альбинос решил оставить ему подарок, ласково дав имя этому подарку, это маленький кинжал с броским именем «Китьяк», не размышляя над тем что наемник и не знал ничего об этом оружии, ни о его богатой родословной, ни о характере оружия. Белый заметил, что наемник не в состоянии отвечать, поэтому пожал плечами, разводя руки в стороны. - Знаешь, я буду заходить во снах, сначала мы обсудим всё там… позже я зайду в твою реальность, буду глумиться над ней, но я выясню то, что связывает меня с тобой. Кроме какого - то нарочито высосанного противостояния. Ой, да ладно, технически ты еще не привык к такому состоянию, я сам с собой словно говорю. Всё начало двигаться с привычной скоростью, не казалось теперь, что весь мир ждет кого то, или что то? Голова наемника ничего не помнит, очертания и свои мольбы к друзьям, не услышанные никем кроме него и существа. Товарищи стали вопросительно смотреть, не понимания причины такого испуга и пота, что маленькой струйкой шел со лба. Дарио тронул Джакомо за руку, и тот заорал, отмахиваясь и прерывисто дыша, захлебываясь воздухом. Ему поднесли стакан воды, как Марино выгнул руку чтобы взять его, в кармане толстовки он почувствовал покалывание, что то тыкало ему в пупок, с тряской в руках, достал кинжал, не понимая откуда у него он взялся. Начав мычать, юноша отбросил этот кинжал на стол и упираясь локтями в стол, схватился за голову. Он ощущал полнейшее отчаяние и непонимание, словно его обманули сотню раз, а он думал, что вся эта «ложь» была «правдой», чувство потерянности и обреченности преследовали его душу. Сантьяго не ожидал такого ежесекундного помрачнения, от чего немного занервничал. Взяв Марино – младшего за лицо, стал хлопать по щекам, надеясь, что это вернет в себя, выкрикивая имя друга. Инес наблюдала за этим, не особо подавая вида, но внутри неё разжигался огонь паники. Для них это выглядело как шторм, когда друг недавно после легкой ухмылки, через секунду помрачнел, ушел в пот и резко закричал, задыхаясь. Дарио поглядывал на Конте - младшую, но она неряшливо пожимала плечами, не понимая в чем проблема. Наемнику заказали выпивки, успокоили в спокойных песнях, что пошли за счет заведения, одаривая уличных артистов лишними лирами, которые те жадно засовывали в карманы. Спустя полчаса, Джакомо осознал свое положение и очнулся, сидя за столом с пьяным хозяином заведения и Инес, что потихоньку хлебала сока, отказавшись от очередной порции алкоголя. Заметив, что Марино стал подавать признаки вменяемости, девочка поперхнулась, поставив стакан и обхватив его плечи маленькими ладонями. - Господи! О господи! Ты как, ты нас с Сантьяго до чертиков напугал? Все хорошо, к мозгоправу не стоит идти? – Джакомо раздраженно, в принципе что не выходило из рамок его поведению, убрал руки информатора, разглядывая кинжал на столе, но в этот раз без особого транса. - Когда я его подобрал? Ты помнишь чтобы я ходил с ним? – Конте засмущалась, отводя взгляд на пьяного Дарио, что мирно храпел. Уйдя от Марино, та села обратно на свое место. Она водила ногтем левой руки, по ногтям правой, не особо обращая внимание на то, что каждый из них был треснут. – И что это за молчание? - Я у тебя в карманах не шарилась, ты вообще за кого меня принимаешь?! – обиженно рявкнула девочка, перестав трогать ногти и принявшись за стакан недопитого яблочного сока. Джакомо хотел пошутить, но осознал что перегнет черту, внутри остановив себя. - Да вы тут на взводе все? Один набухался, ты вообще как то агрессивно себя ведешь? Что тут вообще было, почему всё веселье пропустил? – поправив волосы за уши, наемник положил выкинутый кинжал обратно, не особо желая этого делать, но внутренний голос подсказывал ему о «верном» решении. Парень потянулся к носу информатора и, не прилагая усилий, сжал его, потянув в сторону и выпустив, так он всегда возвращал подругу в норму. Она с жалостью в глазах глянула на Джакомо, она знала об этом приеме и ничего с ним не могла поделать, это выглядело для неё жестом «примирения», от которого нельзя отказываться. – Я на самом деле не особо врубаюсь о том, что здесь происходило. Такое впервые, но я не особо парюсь, может в свои мысли ушел. Конте младшая замерла, думая о «мыслях», что могли ему прийти в голову, от которых он закричал. Подавив в себе размышления, она нахмурилась и стала постукивать по пустой рюмке. - Мы очень сильно переживали, точнее, нет, не переживали, беспокоились. Я уж думала ты тут «всё» - Марино рассмеялся, ударив по столу ладонью и удивленно поглядывая на Инес. - Я? Нет, я конечно не против выпить, но не до такой же степени, чтобы я тут «всё». Выдумывать то не надо уж, накрутили по херне мысли, и думаете, что же так неспокойно. – девочка задумалась над словами, придавая себя рассуждениям о его характере, мол: «Вдруг он просто меняется»; От рассуждений, она невольно обронила рюмку на пол, разбив её, резко пробудившись. – Ты сама то выключаешься, когда думаешь, а тут вдруг я? Ну и что? Тебе бы эту привычку убрать уже, а то выглядишь как робот. Она пришла в маленькое смущение, на этот раз слегка кивнув, не отрицая данную черту. - Я не знаю, меня это пугает все временами, с клиентами очень трудно работать на самом деле, единственное что их держит от меня – ты, поверь, про твоего учителя никто не знает, но даже так, ни один в здравом уме, не хочет видеть тебя в своем проходе. Я видела один раз твоего наставника, я чуть в штаны не напустила, блять, и я иногда думаю, а что если и ты таким станешь? – Джакомо почесал усики, пожав плечами. Конте тряхнула головой, стараясь выбить тяжесть в ней. - Не стану таким я, с чего? Опять сеансы психотерапии с тобой? Я еще молод, Ин, мне вообще неважно, как мне дальше жить, буду гасить идиотов, подражать Клинту и выпивать в компаниях, что может пойти не так? – данная позиция всегда удивляла младшую, такая невежественная и простая, хотя парень по её мнению рос в очень ужасных условиях, что ставили под вопрос его жизнь ни раз. От его рассказов становилось очень плохо, словно читать биографию жертвы, переживших покушения. Сам же Марино спокойно, иногда даже с апатией, описывал детали жизни, пропуская их в своей голове и не задумываясь что с ним произошло, и как он дошел до такой жизни. Девочка улыбнулась, доверившись словам друга, она кивнула в сторону двери и они вместе вышли на улицу. Было уже темно, лишь тусклый свет фонарей освещал всю дорогу, он знал что не стоит задерживаться на улицах в такое время, ибо местные группировки любили заниматься делами, что точно не входят в моральный принцип обычных людей. Политические ситуации лишь становились хуже, народ возмущается, не бунтуют, крушат все изредка и посредством других рук, кому это выгодно. Родные и узкие улочки всегда радовали глаза, поэтому они отошли к стене, с такой стороны, что можно было увидеть всю улицу до верхнего круга, выходящего к дороге. Инес приобняла наемника за руку, прижавшись лбом и немного похныкивая. Джакомо чувствовал себя неудобно из - за этого, хотя понимал чувства подруги, точнее, её пьяное состояние. - Я напилась… блин… - она испытывала стыд за все это, сердцем не отвергая такой исход событий, не особо раздумывая о своей работе. Сложные дружеские отношения всегда приводят к таким сценам, по крайней мере с посторонним наблюдателем, где оба не могут его увидеть, от чего «он» умилялся, насмехаясь над их потугами и чувствами, что застряли где то в конце. – Я положила Дарио лир за всё что было, давай ко мне домой, у меня поспишь? Её карие глаза блеснули, заглядывая в первые без страха, без единого сомнения, в чужие серые. Она старалась выглядеть не пьяной, но это не получалось, поэтому Конте немного и неуверенно ухмыльнулась, заставляя Марино невольно засмеяться от такой картины. - Я думаю Сант скорее, м, обидеться на то, что ему не удалось со мной выпить и подраться, чем с тем, что я с его баром натворил и настроение испортил. Лучше бы сохранила себе их, не? – он насмехался над её пьяным состоянием, проговаривая каждую фразу с ехидностью. - Ох… не знаю, не знаю. Я его не понимаю, да и связаны вы с ним тупо, эх. Мы когда детьми были, он даже не подходил к тебе, ни привет, ни пока… ты думаешь это какой то вид дружбы? – Марино пожал плечами. Для него Дарио являлся очень близким напоминанием, что не стоит отказываться от семьи, может он и носил другую фамилию, но он был идеологическим потомком ди Уго, как - бы не хотелось признавать наемнику о сходстве оного, более чем он хотел быть сам. - Это ладно. По поводу приглашения – задумчиво проговорил наемник, задаваясь вопросом о надобности такого. – Если тебе так уж хочется, чтобы я пошел, то ладно. Все равно уже слишком поздно для выезда в Пьемонт, от тебя выйду до дома, там переговорю с матерью. – парень взял за руку информатора, спокойной пошагав до её имения, стараясь не перегонять её. Они стали спускаться вниз, не боясь о машинах на дороге, что заходило в узкие проходы и ломанной структурой выводила на главную дорогу, к которой все время мешали пройти всякие магазинчики, что по утрам и дням заманивали зайти, находясь в стенах. Молодежь тратит свое время на прогулки здесь, отсыпаясь и выпивая для сна, прячась в редких местах и закоулках. Пройдя пару сотен метров они вышли на улицу Святого Петро, где начал процветать местный офис недвижимости, и обойдя его, свернув на левую часть развилки, начали спускаться по подъемной дороге, выходя на автобусную остановку. Они остановились, Марино махнул головой в сторону остановки и стал глядеть на девочку. - Поехать может, по расписанию последние ездят еще часа…два? Если память не подводит. Ты себе ноги на каблуках сломаешь, если так до Валекки идти. Конте младшая пнула коленом в икру наемника, приподнимая ногу и снимая первый каблук, выбрасывая его автобус, повторив тоже действие, она начала тыкать пальцем в грудь парня. - Ты меня за кого принимаешь? Давай уже дойдем до дома, я так хочу спать – чем дольше она прибывала в активности, тем сильнее выпитый ранее алкоголь давил ей на голову, что и речь её была слегка пьяная к этому моменту. - Я тебя принимаю за того, кто не умеет пить ни водку, ни пиво в обычных кабаках. Господи, зачем девочке дали с такими запретными вещами играться? – Инес покраснела от злости и пару раз со всей силы ударила Джакомо в руку, но тот не обратил на это внимание и просто пошагал дальше на спуск, пока не вышел с ней на полу – лесной участок, где можно было видеть маленькие магазинчики и домики, но ничего более, изредка укрывая всё это за деревьями. От места к месту это уходило в парки, тихие места для парочек, старые и заброшенные сады, что бросали после местных волнений. Их путь завершился на более пустых участках, что уходили под строение жилых домов более «современного» типа, оставаясь с большим имением на опушке, что пестрило своей «древностью», оттого и значимостью. Инес завела Марино в тот же самый гардероб, что являлся прихожей, с тем же самым запахом и темнотой, которую освещали редкие свечки на столиках и стенах. Это смешило юношу, так как он считал это глупой традицией, присущей лживым аристократам, что отрицают понимание того, что у них есть лампы на стенах. Они тихо, не привлекая внимания у пустоты, поднялись на второй этаж, остановившись на нем у шпонированной двери из ольхи. Первая вошла дитя Конте, открыв перед взором аристократическую, может в кавычках, может без них, комнату. По размеру она напоминала не такой большой чердак, с оливковыми обоями и ковром на весь пол, где в стене параллельно двери расположился настенный шкаф, выглядящий как книжная полка, что было обманом, справа от шкафа у окна располагался маленький письменный стол из темного клена, на котором были разбросаны кучу тетрадок и карандашей, с фотками и кассетами от диктофона, стул на колесиках от него был откачен к углу комнаты. В правом углу располагалась скромная (по меркам богатых семей) кровать полуторка, по виду можно было понять что данная стационарная кровать имеет крепкий каркас, который Инес безуспешно пыталась расшатать, с деревянными ламелями. На стенах висели плакаты разных актеров, Доминик Санда, Летиция Роман и постер к фильму «Следствие по делу гражданина вне всяких подозрений». Она выказывала глубокие девичьи симпатии к Клинту Иствуду, что делали многие в эти года, но не особо задумывалась над значениями личностей в культуре, выказывая интерес лишь по внешностям, стараясь походить красотой и любовью. Заведя внутрь парня, она отошла к шкафу, приказав Марино отвернуться, что он и сделал. Переодевшись в обычную сиреневую майку, что свободно шаталась на ней, девочка запрыгнула на кровать, доставая из под неё бутылки вина, похлопывая на место рядом с собой. - Тебе же прилетит, разве нет? – на секунду в голосе Джакомо послышалось волнение, но Конте младшая не заметила его. – Я думал ты тут на поводке коротком, а? Информатор отвернулся, длительно промолчав и проглотив слова. - Все в порядке, знаешь как я к этому времени устаю? Уже пять месяцев меня морально насилуют, не тебе с этим, знаешь ли, разбираться. – он послушал, пожав плечами и запрыгнув с разбега на кровать, приземлившись на спину. – Ты единственный кто может вытащить меня из этой крыши, хоть на что то ты годишься, кроме неудачных попыток в поддержу. - С чего бы ей бояться так меня? Из – за уважения к отцу? Да не думаю, что он настолько имел сильное влияние на твое семейство. – открыв бутылку, Инес передала её парню, надеясь на его положительную реакцию. Он без эмпатии посмотрел на пробку внутри, вздохнул и начал пить, сделав всего три глотка. - Видишь, не так трудно расслабляться? Да? – с насмешкой сказала Конте младшая. - Очень трудное желание, желание тут находиться с твоими насмешками, дура ты. – без обиды пробубнил Джакомо. - Я и так тут у «себя», где мною командует бешенная стерва, которая думает, что раз родила меня, теперь я личная игрушка и солдатик, а не личность отдельная от неё. Дай хоть раз побыть сукой. - Мне казалось у тебя и до этого прекрасно получалось, думал что ты просто переигрываешь в «нормальности»? – парень поднял бровь, задавая вопрос. - Ха – ха, очень смешно, если бы не шутил ты Джакомо. Я и так на вечной струнке, что шатают клиенты и другие мудаки, что докапываются до меня. Не будь у меня друга детства, что сильнее чем tamarri местная, это раздражает лишь, пришлось бы подчиниться кому надо, а я ненавижу это все, с собой бы кончила. - О, мой, Бог. Ты раза четыре или пять начинала диалог этот, лишь за год, я не упоминаю другие времена. То что я щемлю всякую bambocci, не есть суть твоего чудесного спасения, ты вот не пробовала для начала, ну, например не лезть во всякую криминальную и быдлянскую культуру, отучилась бы как умничка и сосала бы хуй статного мужчины. Точно не я причина твоего положения. - Ты точно не причина моего положения – повторил информатор сам себе, желая удостовериться что она поняла это как надо – Но ты хотя бы это положение делаешь легче. – перехватив бутылку, та начала из неё активно пить, немного морщась. - Да ты себя подруга обманываешь, очень легко говорить из самого дна, что тебе скинули стеклянную веревку, у меня шансов прожить дольше тебя – крайне малы, зная мою работу. Во, подумай, что будет если меня расстреляют и хоронить от меня? Девочка не отдала бутылку, сделав еще пару глотков. - Ты себя не обманывай, ты никого не возьмешь даже в заложники, ты никого не пощадишь. Я и беспокоюсь что ты будешь как твой наставник, я не знаю осталось ли в нем хоть что то от человека? – волнение было настоящим, что глубоко в душе обижало Джакомо. - Знаешь, если мне надо убивать, чтобы жить, лучше я стану таким, но я не стану, вот и погибну. Мы как с детства дружили, ты и знаешь, да? – девочка с непониманием смотрела на Марино, который отобрал бутылку и сам выпил, глубоко вдыхая носом. – Может у наставника ни осталось никого близкого, за которого можно глупо умирать. А за тебя, как мне помниться, я один раз ринулся в рой ос, чтобы показать им что я их не боюсь, от чего меня потом весь день отец ругал… или не он? Какая нахер разнциа? Мне приходило в голову что когда нибудь, рой ос будет с оружием, а мне не до шуток и ругательств родственников. - А ты вообще замечаешь, например, что у тебя характер меняется как лампочка? – Конте младшая наконец смогла выцепить эту тему, что трогала её слишком давно, еще когда ему стукнуло двенадцать лет, а ей было лишь десять. – Может это связано с отцом, кхм… но, когда ты говоришь так, как сейчас – это вроде нормально, только вот бывают моменты в твоей речи, словно подражаешь наставнику. - Это как? - Обрывисто, четко, без дополнительных эмоций, словно тебя что то блокирует от них, как перехватывают контроль над тобой. – прошла неловкая пауза, пока парень перебирал у себя такие моменты, которые пытались ему запомниться. - Ничего не помню из сегодняшнего, в голове туман, даже не от алкоголя, видимо встреча с наставником сильно отразилась на мне. Это всегда большой стресс, знаешь ли? Инес встала с кровати, указав пальцем на ожидание, её выражение лица показывала некое озарение. Подойдя к столику, она стала разбирать фотографии и позже, спустя минуту поисков, достала конверт с подписью, её невозможно было разобрать, кто – то спешил написать его и имя нельзя опознать. - М? – вопросительно глянул парень, наблюдая за тем, как девочка вернулась на свое место и подарила письмо. Ожидая увидеть нечто удивительное, воображение было сразу отлуплено метафорической решеткой, поскольку вместо чего – то невероятно каллиграфического, письмо было написано серой ручкой и с кучей помарок, не говоря уже о красных пятнах на нем.

«хорошо, я начну отсюда, и буду крайне строга и пряма в твоих, возможно не осознанных качеств, в плане того, что ты не понимаешь устройство мира как таковое. я надеюсь твоя «Золотая» подруга не прочитала его, чтобы тебе не докучать, и я знаю что скорее всего не будет, ты не дашь. нельзя просто так писать, в годы таких непонятных мне событий, хотя мне кажется ваши потуги в устройстве общества – крайне скудоумными, поскольку находясь в таком рае, нельзя ожидать того, что какие то ненормальные будут пытаться все испоганить. они проверяют это все, и наверное будут ждать тебя возле заказа всегда, так что я буду вынуждена послать тебя к нему, к этой ошибке природы, что возомнила себя личностью и «охотником», хотя он просто хер ебанный ржунемогу. по факту, сосунок, он единственный кто ограничит потуги этих деградантов от получения тебя и твоей, по всему видимому, драгоценной жопы. технически мой друг, для меня все уже произошло, я слишком сильно это все продумала, когда ты закончишь свой балаган с этим, поистине ужасающим делом, что для меня кажется слишком низко, то я буду ждать тебя там, куда тебя заведет твой же хранитель, он хоть и не ангел, но и ты, блять, лучшего не заслуживаешь. проследив за твоей линией, в плане не времени, а просто за тем, как ты живешь в этом недоразумении, я приняла факт почему ты такой слабак, что вряд ли может даже меня побить, а я ведь девушка, эх. тебе пора уже перестать надеяться что ты спокойно проживешь в эти года, я исправлю многое что ты натворишь или натворил, просто дай мне удостовериться что ты опять не станешь алкоголиком, чертов идиот. по поводу заказа, тебя наебывают, причем сильно. Доверься тем людям что твой наставник приведет, а еще твоего загадочного «дружка» за собой приведи тоже, не знаю как, но уж постарайся. и да, мое имя для тебя секрет, наверное, но если что, мое имя Юнеро Энгельс, уже старшая по счету, но да пох. даже не пытайся эту потаскуху втаскивать в твои дела, кчел? она ничего не узнает про меня, даже если попытается перетрахаться с половиной вашего тупого государства, как оно бля ваще? итолия? звучит, черт возьми, как макароны дешевые, ох. я серьезно, разве детям нельзя ваще влезать в такие криминальные и опасные дела? я думаю нет, дай ей хотя бы восьмой закончить, если у вас ваще есть столько, я наобум сказанула. так же по поводу оружия…. только попробуй ко мне явиться с ебучей трубой, обычной, вырванной из стены или ещеоткуда, я тебе её в зад запихну, дебил. я понимаю что отголоски побуждают тебя это делать, но чел, ты даже не ЧЕЛ, ты ваще кто?? просто раздобудь какой нибудь пыряльник хороший, ты понял?? P.S. господи, кто так волосы прилизывает, ты че, гей???»

- Я ничего не понял, что такое «кчел»? – обратившись к Конте младшей, он не получил ответа, снова вглядываясь в письмо, испытывая смутные ощущения ненависти и унижения. – Что? Что это вообще? Откуда у тебя оно? - Если честно, я не хочу особо рассказывать как его нашла, это было мерзко и страшно. Я до сих пор боялась тебе об этом зарекаться. – чем дольше продолжалось молчание, тем больше юноша приходил в ярость, он не понимал от чего, просто злость приходила из ниоткуда, пытаясь забить его сердце. – Ладно! Ладно! Не корчи рожу. Я была с клиентов в переулке, делая работу, клиенту, бля, мозги расшибли, а меня схватили сзади и придушили - я проснулась с письмом на груди, бац. Я позвонила Роберту, но он не отвечал, Сантьяго тоже пропал, а ты был тогда на деле, и вернулся лишь под утро. - Аргх! Хорошо, надо будет с этим утром разобраться, у меня слишком болит голова для такого. Слушай, еслиб я хотел того, что меня будет какая – то девочка из письма унижать – я уже напрашивался бы к тебе, для вербальной посылки «нахуй» через записку. - И что теперь? Мне его положить обратно? – увидев утвердительный жест, Конте пошла и положила письмо на самое видное место. Утром его ждала не та судьба, но об этом позже. Молодые вернулись к личным беседам, что явно не стоит упоминать здесь, поскольку они не несут ничего, ну может быть… кроме информации об отношении между родителями, о которых они оба переживали. Очень ранним утром – они заснули, от алкоголя и утомительных (хоть и интересных) бесед. Джакомо Марино предстояло пройти нелегкий путь, продумывая свои шаги наперед, избегая страданий и смерти. Сны и предвестия били по его осознанию, даже сейчас: грубые, кровавые, жестокие и отравляющие – так можно описать то, что испытывал парень в эту ночь, барахтаясь и сбивая подругу руками и коленями. Так. Что. Насчет. Утра?