Не будет трусостью отказаться от поставленной задачи. Трусостью будет не делать ничего.
***
— Вы шпионите за Мадарой-сама, — ледяной холодок от рук резко перебрасывается на спину, жадно впиваясь своими клыками в позвоночник девчонки. — Я слышал ваш разговор с отцом… — пытка взглядом продолжается, путая мысли в голове в одну огромную, плохо пахнущую, кучу. Придуманный ранее план рушится, словно у карточного домика выбили основание. С другой стороны всё и так пошло по…. Опускать руки уже поздно, поэтому будем дожимать до последнего. — Если слышал, то включи голову, — сжимая кулак рукой, стиснутой ледяной хваткой, отвечаю на зрительный вызов Хагоромо. Или мозги тебе даны для утяжеления конструкции? — Просить понять не буду, — одно резкое движение освобождает из плена. — И верить мне или нет решишь сам, — свободной рукой потираю запястье, косясь в сторону. — Перед арестом могу побыть наедине с собой? — задаю риторический вопрос, в наглую разворачиваясь на месте и уже хочу уйти, как тело одним движением разворачивают обратно, заставляя впечататься лицом в мужскую грудь. От неожиданности даже не сразу соображаю, что произошло, пока широкие ладони беспардонно прижимают тельце девчонки ближе. — Прошу, не плачьте, — недоумение растёт в геометрической прогрессии, в то время как пытаюсь выпутаться из совершенно неуместных сейчас объятий. Попытки терпят сокрушительное фиаско, так как Хагоромо в силе превосходит доходягу Сенджу. Приходится отчаянно впиваться ногтями в грубую ткань, в надежде достать до кожи паренька. От резкого движения оружие на поясе Кэтсу весело бренчит, разбавляя спёртый между двух тел воздух. — Ваши слёзы ранят острее любого клинка. — Да отпусти! — наконец-то выпутавшись из рук паренька, громко вскрикиваю, одаривая его взглядом широко распахнутых глаз метающих молнии. Не собираюсь я реветь, ещё чего не хватало. Эта функция исключительно принадлежит бывшей хозяйке, которая, по всей видимости, не перестанет подставлять меня даже после своей смерти. — Ты дурак что ли?! — растерянность так и сквозит от охранника, беспомощно протягивающего руку к пунцово-красной Химе. Тут же со всего размаху бью по ней, вынуждая Кэтсу отшатнуться на шаг назад. — Руки! — поучительно махаю пальцем находясь на безопасном расстоянии от паренька. — Прошу прощения, госпожа, — словно побитая собака он склоняется, оставаясь в таком положении. — Я видел ваш инцидент с Мито-сама, — злость опять сменяется непониманием. Может ещё что-то, чего я не знаю? Всё-то он видит и слышит, а главное везде вовремя появляется, скользкий уж. — И что? — искренне не понимаю беспокойства из-за женской версии обмена любезностями. Щелканули друг другу и разошлись, при чём тут слёзы? Если б Учиха не вмешивался вопрос спора бы явно разрешился в мою пользу. И вообще, вроде бы ушёл гордой походкой победителя с этого поля битвы идиотизма. Ещё и основателя деревни послал. В общем сорвал полный зал оваций. — Думал, вам нужна поддержка, — из-за амигасы невозможно было разглядеть выражения его лица, однако крепко сжатые кулаки говорили ярче любых эмоций. — Я не вправе говорить такое, но Мадара-сама не обязан любить вас, — кажется, шестерёнки в моём мозгу начали крутиться. Бедолага решил для себя, что Тачибана расстроилась из-за поведения муженька. Удивительный человек. — Вы поступаете так лишь из-за своего эгоизма, однако счастье одного человека не должно быть превыше жизни многих, — интересное замечание. Может, он воплощение моей совести? Той, что в прошлой жизни была задушена в зародыше. — Кажется, ничего ты не слышал, — едва заметное отрицание, приглушаемое шелестом листвы. Внутри всё переворачивается, заставляя две половины сознания схлестнутся в смертельной схватке. Одна упорно настаивает на том, чтобы довериться пареньку, рассказывая истинные мотивы, другая же категорически против таких радикальных шагов, объясняя тем, что он с малолетства служит Мадаре, а значит может передать тому о разговоре. — У меня не было выхода, — горло предательски пережимает, в который раз наблюдая вспышку воспоминаний. — Если бы осталась в доме отца меня бы убили, поэтому посчитала нужным защитить себя сама. А не будь от этого брака никакой выгоды он бы не согласился, — из-за такой откровенности впервые ощущаю себя абсолютно голым. Сердце заходится бешенным ритмом, воздуха не хватает. Откровенность даётся слишком тяжело, отчего приходится беспокойно заламывать руки, блуждая взглядом по чернеющей лесной чаще. — Оба клана упорно твердят о мире, пытаясь всеми возможными способами уничтожить друг друга, — усмешка усталая, слишком болезненная. — Это всё, теперь решай, что делать дальше. Беззвучный всплеск воды в сознании, погружающий в вязкое бессилие под нечитаемый взгляд Хагоромо. Из-за девчонки я стал слишком мягким, доверяя тем, от кого следует держаться подальше. Её ощущения, её чувства, мешаются с моими, путая и без того абсурдную реальность. Будто специально, стоит начать приближаться к намеченной цели, как вспышки прошлых воспоминаний ослепляют. Эмоции только мешают, а когда они усиливаются ещё и посторонним человеком выдержать это становится крайне сложно. Сливающиеся с окружением ониксовые глаза Кэтсу не выражают ничего, вызывая глухую зависть. Решать чью-то судьбу, даже если в открытую этого не говорить, тяжело. Ну же, чего медлишь? — Почему не сказали сразу? — первые секунды не понимаю услышанного, одаривая непоколебимое лицо Хагоромо удивлённым взглядом. — Помните нашу первую встречу? — он смотрит мягче, не отводя глаз. Словно дали второй шанс начать знакомство не со лжи. — Вы можете мне доверять, — заставляю себя кивнуть, всё ещё не веря. — Не хочу повторять ошибок своего клана и, если потребуется, я готов пройти этот путь с вами до самого конца. — Доверять тому, кто так легко может предать своего господина? — сощурившись, кидаю Хагоромо подходя ближе. Вот так просто, взял и согласился работать против своего хозяина? Нет, в сказки я не верю. — Не предаю, — непоколебимость в словах паренька заставляет усомниться в своих рассуждениях. — Большинство людей в клане устали от непрекращаемых войн, они согласятся на всё, лишь бы сохранить мирное время для своих детей, — он выпрямляется, вскидывая голову. — Я готов довериться вам, потому что считаю, ваше виденье будущего способно изменить жизнь многих. Если же это ошибочное мнение и Мадаре-сама будет угрожать опасность..., - неестественный блеск зрачка заставляет сглотнуть, и без продолжения понимая окончание фразы. — Опять подписываюсь на то, что может убить меня, — просто потому что выбора нет. Как и всегда в общем-то. Со стороны Хагоромо звучит тихий смешок, впервые приоткрывающий завесу безэмоциональности паренька. — Смешно тебе? — на брошенную короткую фразу смех Кэтсу звучит громче, вынуждая сдерживать расползающиеся в улыбку губы, оставаясь серьёзным. Благодаря случаю, который изначально казался провалом всего, я, совершенно неожиданно, обзавёлся сильным союзником.***
Полгода пролетают слишком незаметно. Незаметно, но плодотворно. С приходом зимы, когда первый снег едва заметной сетью накрывает землю, путём долгих, порой изнуряющих до потери сознания, тренировок Тачибана владеет контролем чакры выше среднего. Начало получатся взбираться по стволу дерева без помощи рук, а также разрезать лист. С хождением по воде дела обстоят хуже, хотя казалось бы опыт концентрировать чакру на стопах есть. Физические тренировки бегом вырабатывают в Химе не только хорошую структуру тела, но и твёрдый стержень. Начальная подготовка в сравнительно лёгких медицинских техниках проходит худо-бедно, но главное что это возможно. При поддержке Хагоромо наконец-то разбираюсь в мешанине терминов и обозначений, отчего дальнейшее обучение становится легче. Хотя, если уж говорить начистоту, ум явно не его стихия. Зато сражения. Из всех проведённых спаррингов ни один не закончился победой Сенджу. И дело даже не в различии сил. В бою этот парень преображается кардинально, становясь необъяснимой тенью, способной в любую секунду вытворить что-то невообразимое. Непримиримая война с младшим из скрытого соперничества плавно перетекает в открытое противостояние. Мальчишка Изуна при любой удобной возможности пытается задеть Тачибану колким словцом, а если не получается в ход идут грязные приёмы. В топе опасных для жизни розыгрышей стоит тот день, когда мне чуть не оторвало руку взрывной печатью, спрятанной в обучающем свитке. Тогда от потери конечности спасла невероятная реакция Кэтсу, вовремя отбившего свиток в воду. Этот говнюк всё ждёт когда же Химе побежит с жалобами к муженьку, чтобы признать себя победителем. Знамо, был у нас такой в организации, всё добивался расположения босса пустым трёпом и подставами. Так что Учиха просто меркнет на его фоне. И если раньше я старался на подобные шалости по возможности не обращать внимания, то сейчас пришло время поставить сосунка на место. И ещё. На одной из тренировок Момоко так выбесила меня, что в порыве злости я попытался столкнуть её в воду одним точным ударом. Удар-то прошёл, только вместо погружения она зависла в крайне неестественной позе, хлопая своими оленьими глазами. Это состояние длилось недолго, буквально несколько мгновений, после чего девушка полетела в воду, однако событие запомнилось всем и надолго. Во-первых, было непонятно что это. Во-вторых, как получилось. В-третьих, возможно ли повторить. Как показала практика — нет. Сколько бы попыток не было ничего подобного больше не происходило. Даже когда пытался сконцентрировать чакру в ладонях ничего, кроме едва заметного свечения, не выходило. Странно в общем.***
Время тренировок, независимо от погоды или состояния Учихи, не сбивается ни на секунду. На задуманное мероприятие беру с собой только Хагоромо, так как Момоко с её эмоциональностью может создать лишний шум. После откровенного разговора появилась возможность посвящать в свои планы кого-то, кроме служанки, что существенно расширяло влияние. Заранее обговариваем план, в котором он не будет предпринимать никаких действий, только если Химе не будет угрожать смертельная опасность. И в случае потери сознания не потащит её в поместье, чтобы не запалить контору видом девчонки. Несмотря на долгие препирательства всё же доказываю нужность этой встречи. Иначе мальчишка и дальше продолжит создавать проблемы, да и Мадара после каждой такой шуточки начинает относиться к супруге заметно холоднее. — Гири но-сама, — Учиха щурится, искусно скрывая удивление. — Позвольте пойти с вами. — Зачем ты мне там нужна? — сохранять спокойствие, думаю про себя, бесшумно выдыхая. Если бы такие упражнения помогали развивать контроль чакры, Тачибана была бы уже гуру в этом деле. — Многие говорят что вы превосходный боец. Мне бы хотелось понаблюдать за вашими тренировками, если позволите, — он косится на охранника удерживающего полнейшую невозмутимость. Долго, слишком заметно, однако Кэтсу этим не пронять, благо есть пример похуже в лице Мадары. Там мимику выдрессировали на высшем уровне. — Я не помешаю вам, гири но-сама. — Только не плачь, если задену, Сенджу, — плюётся ядом маленький змеёныш и, не дожидаясь ответа, уходит вперёд. Переглянувшись с Хагоромо иду за Учихой, морально подготавливаясь. Удивительно, как много красивых мест может находится в стране Огня. Вместо привычного озёрного стекла, переливающимся на солнце забавным перламутром, вокруг расстилается пуховый снежный ковёр. Тысячи мелких снежинок пытаются забраться под подол, в надежде пощекотать лодыжки, но не достигнув цели покорно склоняются под ногами идущих. Поляна просторная, без единого деревца, будто кто-то специально оставил пустой пятачок земли. — Гири но-сама? — паренёк неохотно, вполоборота, кидает на Химе незаинтересованный взгляд, в котором так и читается «Да, Сенджу?». — Вы же мастер иллюзий? — самодовольная ухмылка тут же расплывается на его лице. — А без своих особых глаз можете сражаться? — губы в момент вытягиваются в одну тонкую линию, задевая гордость. — Заключим пари? — на этом моменте Изуна даже успевает удивится такой наглости. — Что? — весь его вид говорит о том, что он не понимает что происходит. — Бой, — абсолютно серьёзно выдаю свою мысль, чтобы через мгновение услышать раскатистый юношеский хохот. Нервы итак на пределе, а эта наигранная самоуверенность лишь добавляет дрожи. — Сразимся. Без чакры, оружия и техник. Самая обычная драка. — Сенджу, ты головой не билась? — на секунду в образе усмехающегося Учихи проступают черты Мадары, отчего приходится мотнуть головой развеивая ненужный морок. — Какая ещё драка? С девчонкой? — С девчонкой, — здесь что, эхо? Улыбка мальчишки кривится от нервной судороги, перекашивая миловидное личико. Взгляд опять долгий, испытующий, будто надеется углядеть в глазах Химе подвох. — Брат не будет тебя жалеть, — упоминание Мадары хлёстко напоминает о себе полыхнувшей щекой, отчего уверенности в задумке лишь прибавляется. — Какие условия? — Закопаем топор войны, — сокутай летит на снег, отчего Хагоромо сглатывает, что уж говорить о Изуне. Проконтролировать расползающуюся красноту по всему лицу не удаётся даже великим, когда хакама оказывается там же, открывая нижнее одеяние Химе. Тёмное, из плотного материала, не стесняющее движения кэйкоги. Бабуля Сугавара как всегда на высоте, выполнила условия заказа с точностью до мелочей всего за ночь. — Если выстою против вас — забудете о своей неприязни, — последний штрих, тонкая лента туго стягивает копну непослушных волос девчонки, показывая полную готовность. — Начнём? Несмотря на мерзопакостный характер мальчишка медлит, всё ещё не до конца осознавая всю серьёзность момента, одними глазами следя за действиями Химе. Возможно это иллюзия, навеянная наивностью девчонки, однако в ониксовых зрачках заметно застывшее беспокойство. Даже зная своё превосходство в предстоящей схватке он напряжён, выдают скованные плечи, подрагивающие пальцы рук. Наверняка Тачибана выглядит не лучше. Чёткое ощущение дрожи во всём теле, выступающая у корней волос испарина, сухость во рту. Не помешает ли это, пытаюсь сообразить, не выпуская Учиху из поля зрения, как раз вовремя чтобы отскочить в сторону от прошедшегося вскользь удара. Мысли отходят на второй план, сменяясь бьющим по вискам адреналином. Вперёд-назад, вперёд-назад. Стойка для шиноби непривычная, сбивает Учиху с толку, давая временное преимущество Сенджу, которым тут же пользуюсь одним точным выпадом впечатываясь кулаком в бровь парня. Слишком слабо, он едва отшатывается назад, отчего досада накрывает сознание мутной пеленой, заставляя пропустить удар в плечо. Неприятный щелчок, времени размусоливать нет, так что скорее собираюсь и тут же пригибаюсь от летящей навстречу ноги. Изуна быстрый, сложно уклониться от всех ударов, не спасают даже выставленные вовремя блоки. С каждой следующей атакой боль усиливается, расширяя площадь пылающих очагов. Темп нарастает, не давая возможности выровнять сиплое дыхание. Учиха хоть особо и не пострадал от атак Химе, красуясь единственной рассечённой бровью, всё же вымотался. Несмотря на непродолжительный бой. Очередной замах припечатывает Сенджу к земле, отчего тело с громким вскриком выгибается дугой, а перед глазами взрывается сноп искр. И прежде чем успеваю что-то понять, грубая хватка за ткань одежды дёргает вверх, буквально вздёрнув Химе на жёстком воротнике. — Знаешь, за что ненавижу тебя, Сенджу? — нити трещат под сжатой до побелевших костяшек рукой, острый взгляд, наполненный злостью, в которой можно захлебнуться. Свободной рукой стараюсь оттянуть треклятую ткань, но ничего не выходит из-за препятствующей руки Учихи. — Ты лгунья. Обманываешь брата, притворяясь невинностью, — налитые кровью глаза мальчишки косятся в сторону Хагоромо, вырисовывая на лице усмешку. — А на самом деле — грязь, — последнее слово особенно чётко выделяется, прилетая в лицо Химе хлёсткой пощёчиной. Как в тот день, на свадьбе Хаширамы. В одно мгновение жизнь вокруг умирает, лишаясь звуков, цветов, запаха. Что-то внутри, в застывшей тишине, с громким хрустом надламывается, перекрывая физическую боль, не давая выход жгучему чувству бессилия. — Такая жалкая, — прорезается насмешливый голос Учихи содрогающийся от каждой следующей упавшей на его руку слезы. Он расслаблен, совсем не ожидает удара, прилетающего в грудь и заставляющего выпустить тело Химе из плена.«Жалкий…» — вгрызается в сознание смех падальщика Санады.
Остекленевшие глаза Йоширо топят остатки разума в неконтролируемой ярости, вынуждая сжать окровавленные кулаки сильнее. Уничтожающее слово заевшей пластинкой полосует по старой ране, бередя спрятанные глубоко внутри воспоминание, а пульсирующая во всём теле боль лишь приближает неконтролируемую истерику. — Жалкий здесь только ты, Учиха! — черта сдержанности стирается в момент, срывая всё спокойствие и рассудительность с лица девчонки одним резким движением. Солёные ручейки скатываются на подбородок, прижигая разбитую губу. Рвущиеся наружу истошные крики утопают в кровавой слюне от прокушенной с внутренней стороны щеки. Тут же сплёвываю, желая избавится от горечи во рту. — Скинуть свои ошибки на кого-то гораздо проще, чем признать их, — кидаюсь навстречу, без разбору отвешивая удары, от которых мальчишка с лёгкостью уклоняется. — Ставите себя выше других, смердя хуже последнего проходимца! — атака наконец достигает своей цели, сгибая ошарашенного Изуну пополам. Очередной кровавый плевок под ноги Учихи, распускающийся алым бутоном на снегу, грудь сдавливает от коротких вздохов. — Только смыть грязь проще, чем кровь. Удар. Совершенно незаметный, неуловимый, вынуждающий пошатнутся и упасть на замёрзшую под ногами землю. Последнее, что запоминает уплывающее сознание, прежде чем погрузиться во тьму, разъярённого Учиху с окровавленным шаринганом.***
Возвращаться в реальность тяжело, неприятно и не очень-то хочется. Не потому, что тело болит как после избиения толпой, дело не в этом. Переоценив свои возможности, не учтя военный опыт мальчишки, я, в который раз, позорно проиграл. Изначально казалось, что ему будет вполне достаточно напрямую выместить свою злость на Химе, но всё оказалось гораздо хуже. Таким уничтожающим взглядом не награждаются даже самые заклятые враги. Может, у него какая-то личная неприязнь? Что я упустил? — Кэтсу, — по звякнувшему оружию понимаю, что он тут же подскочил на месте, слыша хрип со стороны девчонки. — Не могу поднять руку, — сил действительно нет, веки и те едва поддаются на команду подняться. — Положи ладонь на голову, — парень послушно накрывает своей огромной ладонью голову Химе, вызывая раздражение. — Мою руку, Кэтсу. Мою, — после секундного замешательства чувствую смену конечностей, после чего полностью погружаюсь в контроль чакры. — Вы так и планировали? — от холодка разливающегося по телу отвлекает мерный голос охранника. — Не совсем, но думаю после добровольной сдачи он потеряет ко мне всякий интерес, — постепенно становится легче, шум в голове заглушается, боль в теле потихоньку отходит на второй план, дозволяя полноценно открыть глаза. Хагоромо сидит чуть поодаль, смотря на девчонку лежащую в тени дерева. Хаори снято и судя по ощущениям находится под Сенджу, не давая замёрзнуть. На плечах непривычная тяжесть ткани сокутая, едва сдерживающая испаряющееся от Химе тепло. — Даже самые отъявленные садисты отстают, стоит дать им полный карт-бланш, — повернув голову в сторону паренька, пытаюсь улыбнуться, но тут же корчусь от режущей боли. — Как я выгляжу? — Благодаря жизненной силе Сенджу лучше, чем могло быть, — ониксовый взгляд внимательно следит за манипуляциями рук. — Для этого вы изучали исцеляющие техники? — отрицательно мотаю головой, помогая себе приподняться и сесть повыше, опершись о ствол дерева. — Сколько есть времени до возвращения в поместье? — состояние действительно улучшается. Медленно, но это лучше чем ждать пока всё само пройдёт. И после того, как Хагоромо сообщает что есть больше половины дня, прошу не беспокоить и опять целиком погружаюсь в контроль.***
Возвращаться пришлось позднее обычного. Способность к лечению у Химе не самая лучшая, да и залатать самого себя не так-то просто, потому что внутренние ощущения то и дело сбивают с концентрации. Пока проходили лес была возможность висеть на плече Хагоромо, облегчая себе передвижение, но ближе к деревне, с особым усилием, всё же заставляю себя идти сам, стараясь не выдавать болезненными шагами. Ничего, терпеть можно, главное дойти до покоев, а там уж продолжу с лечением. Сегодня, надеюсь, у Мадары появятся дела, не требующие отлагательств, и он будет отсутствовать в спальне. Стоит вспомнить Учиху, как замечаю его спину, а за ним подозрительно знакомый силуэт. Ничего выдающегося в темноте разглядеть не получается, однако волосы, завязанные в высокий хвост, могут быть только у одного клана. Мадара отходит в сторону, приглашая гостя в дом и, прежде чем зайти, тот поднимает взгляд, будто зная о том, что за ним следят.Шикацу?