Сильные люди не любят свидетелей своей слабости.
***
Это невыносимо. За последние месяцы от непрерывных тренировок, успех в которых признавал даже Кацуби, отвлекал деспотирующий больше прежнего муженёк, наседая на соклановцев с каждым днём с одной единственной мыслью — полное подчинение интересов Учих. Беспрекословное повиновение, готовность умереть за идею, отречение от самого себя. Мадара уничтожал сам себя, утаскивая за собой всё своё окружение. Причина тому — женщина. От такой приторно сладкой мысли свело зубы, заставляя поёжиться, от чего пришлось тут же сплюнуть. Даже думать не хочу в этом ключе, представляя Мадару размазнёй из-за какой-то женщины. Хотя, назвать Мито «какой-то» язык не повернётся, кто бы мог подумать, что величайшим камнем преткновения может стать именно этот фактор, потому как башню адекватности у Мадары сорвало после известия о скором пополнении в семействе Хаширамы. Он не проявлял открытой враждебности, однако судя по всё большей отстранённости, которую заметил даже младшенький, готовилось что-то грандиозное. Грандиозное и непоправимое. Пришлось скооперироваться с Изуной, чтобы совместными усилиями образумить Учиху, а заодно дать установку Кэтсу следить за состоянием лидера. Быстрая оценка котацу, на котором расположились скудный ассортимент закусок и алкоголь в количестве четырёх бутылок саке. Маловато, критично подмечает сознание приблизительно оценивая силы Учихи в этом нехитром деле, но бежать за добавкой уже поздно. С минуты на минуту муженёк должен был вернуться, чтобы, как и всегда молча прошествовав вглубь комнаты, улечься на футон, забываясь беспокойным сном. Младшенький суетится, перекрывая моё беспокойство нервными смешками, ещё раз спрашивая всё ли получится. Правда, самоуверенное заявление, что всё находится под контролем Химе, ничуть его не успокаивает, но делать нечего, потому как звук приближающихся шагов заставляет паренька свинтить из спальни через внутренний двор. Благо навыки позволяют. Не проходит и пары минут, как в дверях появляется Мадара, источающий чернеющую с каждой секундой ауру, замечая незапланированную ночную посиделку. Вопрос в его глазах понятен без слов. — Садитесь, — без прелюдий, достаточно уверенно, указываю в сторону котацу, за который Учиха с неохотой плюхается. Подмяв под себя дзабутон, наполняю две чашки до краёв саке, ставя одну перед Мадарой, следящим за махинациями рук Сенджу с полнейшей отрешённостью. И, пока он решает для себя что-то, опрокидываю горячительный напиток, обжигающий глотку приятной горечью. Прищуриваюсь, довольно выдыхая, однако Учиха, вместо повторения действия, продолжает сидеть неподвижно, одними глазами следя за Сенджу. — Теперь вы, — игнорирование Химе вызывает в душе раздражение, отзываясь ругательствами в сознании. — Как знаете, — следующая порция алкоголя оказывается в чашке. Если он думает, что его будут уговаривать пить, то он крупно ошибается. И, прежде чем успею опустошить и её, Учиха залпом выпивает, вызывая довольную усмешку. Приходится отставить свою чашку в сторону, чтобы обновить напиток главе, под его испытующий взгляд. — Что? — Не отключись после третьей, — усмехается, оголяя хищные резцы, на что лишь недовольно цокаю, поднимая чашку. Будь это моё пропитое тело мы бы ещё поборолись за самого стойкого алкоголика этой деревушки, мысленно успокаиваю себя. Он отзеркаливает, не дожидаясь опрокидывает в себя порцию горячительного напитка нисколько не поморщившись. У Химе же так легко повторить фокус не получается, от чего щурюсь, заедая полыхающую горечь остывшей бутабарой*. Правда, его расположение пропадает так же быстро, как и появилось, сменяясь прежней отрешённостью. — К чему это всё? — Расслабьтесь. В последние дни вы так усердно работаете, что совсем забываете отдохнуть, — немного заботы, пусть и фальшивой, которую Учиха вполне вероятно чует за версту. Женская часть моего существования подсознательно жалеет его, глядя на подавленность и, к моему же сожалению, поделать с этим ничего нельзя, но не позволять размазывать себе сопли я всё же могу. Учиха, тем временем, щуриться, пытаясь прожечь в фигурке Химе дыру одним взглядом. Приходиться опять отвлекать его горячительным напитком, который стремительно заканчивается. — Можете расслабиться, — громкое хмыканье выбивает из равновесия, заставляя выгнуть бровь. — Я говорю что-то смешное? — Нисколько, — опять издевается, растягивая губы в довольной ухмылке. Если так посудить, то на подобные разговоры мне идти не менее тяжело. И эти его подстрекательства не настраивают на нужный лад. Поэтому не дожидаясь Учиху выпиваю подряд две полных чашки, от чего сознание на мгновение успевает поплыть, возвращаясь лишь усилием воли. — Можем открыто поговорить, — наконец-то подступающее опьянение придаёт уверенности и наглости, позволяя ощутить себя на равных с самим главой клана Учих. И судя по его посерьёзневшему выражению лица мне это вполне удалось. — О чём? Хочешь разузнать больше о дальнейших планах? — неприкрытый намёк на то, что Мадара в курсе моих доносов отцу оценивается правильно, от чего сглатываю, пытаясь увлажнить пересохшее вмиг горло. — Пока вполне достаточно, — балансировать на грани безумной самоуверенности и леденящим страхом, опираясь лишь на такого ненадёжного товарища как саке, безрассудно. Глупо. Ещё глупее поджать хвост, чтобы ему было легче ударить в спину убегающему трусу. — Вы бывали за пределами деревни? — простецкий вопрос ставит мужчину в тупик, о чём красочно говорят блестящие чёрные глаза. — Не по поручению, просто так. — Зачем? — к паре опустевших бутылок присоединяется третья, которую Мадара опустошил в одиночку за какие-то секунды. — Разве это не интересно? — поджав губы смотрю на муженька окосевшими глазами, понимая, что картинка расслаивается на хмельное марево. Чудаковатые мысли, кружащиеся в голове причудливым хороводом, вызывают неконтролируемую улыбку, достаточно кривую, чтобы услышать в лицо смешок Учихи. — Опять смеётесь? — Ты разве не за этим здесь? — он улыбается шире, совсем несвойственно, от чего неподдельные эмоции лидера выглядят дико. По сравнению с Химе Мадара трезв и свеж, однако блеск одурманенных глаз выдаёт его. — Развеселить меня. — Пф, я шут? — слова вырываются неосознанно, потому как саке давно сорвало все возможные ограничители на сознании девчонки, поэтому запоздалой реакцией успеваю залепить ладонями рот только после сказанного. Вряд ли он знает значение этого слова. Секунда, заполняющая спальню тягучим молчанием и по комнате прокатывается волна смеха, на который, сквозь прислонённые к лицу ладони, тут же отвечаю, словно заходящемуся в хохоте человеку показали палец. — Видите? Все свои обещания я выполняю, — и на отвешенный поклон, заканчивающийся ударом лбом об поверхность котацу, Мадара лишь громче гогочет, облокачиваясь спиной о стену. — Хватит, — но на вялую попытку успокоиться девчонка лишь заходится в нервном хихиканье. Развозит слишком быстро, быстрее чем муженька, хотя изначально всё это планировалось для него, поэтому предусмотрительно оцениваю опустевшую посудину с его стороны и со второй попытки всё же хватаю чашку, чтобы наполнить. — Отдай, — бутылка с саке оказывается в руках Учихи, который одним грубым движением выхватывает керамику из ослабевших пальцев Сенджу, при этом раздражённо цокнув, за что тут же получает удар кулаком в плечо. — Эй! — и фыркает так, словно ощерившаяся кошка. — А что? Мы же обмениваемся ударами, так? — на такое замечание награждаюсь лишь взглядом широко распахнутых глаз, после чего он плюхается на пол, разливая часть саке. — Э-э-э, аккуратнее, — покосившись в сторону Химе, Учиха не раздумывая прикладывается к бутылке вызывая во мне бурю недовольства, сопровождающуюся ожесточённой борьбой за несчастные остатки алкоголя. — Да вы животное, чес слово, — глядя на выцедившего всю бутыль довольного Мадару, выдыхаю, разочарованно тряся пустую тару. Пара капель сиротливо капают на подставленную ладонь, от чего досадно причмокиваю. — Самое настоящее, — серьёзный тон Учихи вырывает из весёлой эйфории. И судя по стеклянному взгляду, нацеленному на Химе, алкоголь всё же подействовал на него. Сильно сжатую челюсть выдают выпирающие скулы, будто кто-то резко отчертил грубую прямую линию. Сейчас он как никогда выглядит потерянным в жизни человеком, завязнувшим посреди затягивающего всё глубже болота. — Боишься? — отрицательно мотаю головой, за долгое время привыкнув к выходкам Учихи. Хотя, внутри поджилки всё ещё трясутся, стоит ему остаться один на один с Сенджу. Эта устрашающая аура никуда не денется, являясь его частью и вызывающая ужас у врагов. — Этот брак, — чернеющий зрачок скрывается за наверняка отяжелевшими веками. — Ты действительно так хочешь мира? — Кому интересно, что я хочу? — вопрос хотелок не ставится в приоритет, когда в любой момент ты можешь попасть под замес сильнейших шиноби и отдать не так давно обретённые концы по новой. Тут бы выжить, а уж как — дело второе. Мадара молчит, ожидая продолжения. — Разве плохо это? — слова завязают на языке, путаясь под воздействием алкоголя. — Живём один раз, — усмехаюсь, оценивая своё нынешнее положение, от чего свои же мысли звучат бредово. — Кому-то хочется воевать… — А тебе? Чего хочется? — разговор, нацеленный на Мадару, почему-то поменял ориентир полностью переключаясь на Сенджу, однако я уже был в таком состоянии, что остановить эмоциональную демагогию было нереально. — Мир, — бровь Учихи ползёт вверх, красочно вырисовывая на его лице недоумение. — Весь. В мире столько интересного, а мы тратим время на такую чепуху, — печально осознавать это после своей смерти. — Есть множество неисследованных мест, знаний, существ, — появись я в теле кого-то, не связанного с историей Конохи, определённо так бы и сделал. Отправился бы в какое-нибудь путешествие, пока где-нибудь на кривой дорожке меня бы не прикончили. Зато эта жизнь была бы в удовольствие, а не погоней за спасение чьих-то судеб. — Будучи свободной я бы ушла из деревни, но, — Учиха встрепенулся, проморгавшись, будто ото сна. — Не могу. Моё место здесь, — натянутая улыбка не вызывает у лидера никакого ответа, исчезая так же быстро как и появилась. — Принесу ещё саке. — Я сам, — неожиданно синхронный подъём на ноги, затёкшие конечности реагируют не так, как надо, от чего сталкиваюсь с Мадарой, да и того пропитанное алкоголем тело не слушается. Среагировать тоже не получается, реакция у обоих заторможенная, поэтому падаю на мягкое место, оказываясь придавленным к стене массивной тушей Учихи, от чего пара позвонков издают пугающий хруст. Тяжело, жарко и нечем дышать. Приходится упираться в плечи Мадары, пытаясь хоть чуть-чуть сдвинуть его с себя, но он как назло не торопится. Нависает над фигуркой Сенджу, не оставляя вокруг кислорода из-за своего горячего дыхания. Мысли в голове путаются, то ли из-за алкоголя, то ли из-за незапланированной близости. Голова Учихи опущена, от чего могу довольствоваться лишь обрывками его тяжёлого дыхания, после чего маячившая перед глазами смоляная макушка сменяется такими же чёрными глазами. Слишком близко. Тело реагирует неосознанно, подчиняясь природным инстинктам, уши закладывает бешенный стук сердца и совершенно неясно чьего именно. Слишком жарко. Кожа полыхает, красными пятнами клеймя обнажённые участки, когда его лицо оказывается совсем близко к лицу Химе. Почти задыхаюсь под оглушительный щелчок в голове, когда тонкими девичьими ручками обхватываю широкую спину Мадары, обжигая щёку о его шею. Вздыбившаяся вена ненормально пульсирует, не успевая перегонять кровь. — Это действие алкоголя, завтра всё забудется, — голова Учихи безвольно свисает, давя на хрупкие плечи. Приходится впиваться ногтями в ткань на спине, чтобы хоть как-то расшевелить мужчину. Ноль эмоций. Ощущения щекочущих кожу топорщащихся во все стороны волос вызывают волну мурашек, от чего хочется дёрнуться, но тяжёлое тело сверху не позволяет этого. — В клане много девушек способных дать вам утешение, — не успеваю даже закончить фразу, как чувствую приятное облегчение, потому что Учиха тут же подскакивает, скидывая с себя руки Сенджу, отводя взгляд. Неловкость. Слишком явно ощущающаяся, заставляет нервничать ещё больше. — Сейчас принесу ещё саке, — и быстро выхожу из спальни, стараясь вычеркнуть из головы это происшествие. Беременность не навсегда, вскоре Мито вернется и всё встанет на свои места. Осталось продержаться всего ничего. На кухне оказывается лишь полторы бутылки, но этого хватит, чтобы залить неприятный инцидент. Однако вернувшись не застаю в комнате Мадару. Лишь гуляющий ночной воздух сквозь открытые на задний двор фусуми…***
Конечно же нихрена не забылось, каждый раз припоминая о происшествии кошмарами от которых приходилось просыпаться посреди ночи в холодном поту. А потом долго прожигать взглядом пустую постель Учихи, который после инцидента практически переселился в переговорную. Правда, его пыл в отношении соклановцев поутих, что уже можно было расценивать как победу. Стал больше времени проводить с особо приближёнными людьми, в число которых каким-то чудом попал Шикатцу. Это не единственное событие, случившееся за такой короткий срок. Прошла неделя с того дня, как Изуна был отправлен на какую-то особо важную миссию. Лично Мадара делегировал его от клана, когда Хаширама попросил о помощи. Было оговорено заранее, что задание крайне сложное, возможно потребуется подкрепление, которое Хокаге клятвенно обещал предоставить при первом же сигнале. И чем дольше затягивалось выполнение, тем неприятнее были ощущения, зарождающиеся у меня в душе. Каждый лишний день, каждый час, минута. Кацуби это видел, но ничего не говорил, видимо ощущая напряжение без слов. Приходилось выкладываться на двести процентов выполняя самые простые упражнения, потому что из-за нервов контроль скакал как ненормальный. Посещать родной дом каждый день, чтобы следить за Тобирамой, не представлялось возможным, но здесь помогла Момоко. Благодаря её связям со слугами Сенджу я точно знал, что альбинос пределов деревни не покидал, а это снижало шансы на смерть младшего Учихи именно от его руки. — Госпожа, — несвойственно тихий голос Хагоромо резанул по ушам, вырывая из шаткой дрёмы. Встрепенувшись и не до конца вернувшись в реальность, Химе лениво проморгалась, цепляя мутным взглядом охранника. — Вам прислали, — и протянул увесистый свиток с печатью клана Сенджу. С первых строк стало понятно, что письмо было от Хаширамы. Как всегда в сдержанном стиле, минимум информации. Говорилось, что нужно обсудить предстоящее празднество в честь рождения наследника. За пределами ворот уже ждал паланкин, заметив который я напрягся, потому что поездка в этом чудо-средстве была лишь одна и та в день свадьбы. Во все остальные дни до поместья мы добирались пешими прогулками, расстояние было не критично огромным, так что его появление не предвещало ничего хорошего. Второй момент испытания на выдержку нервной системы был, когда Хагоромо сказали что он останется у Учих. Надо отдать ему должное, протестовал он до последнего, пока в спор не вмешался сам Мадара. Причин не доверять Хокаге у него не было, хотя я всеми силами пытался выторговать у муженька «своё» сопровождение. Учиха даже на секретные подмигивания не отреагировал, предпочитая оставаться верным своему неизменному пустому взгляду. Единственное, что позволили присланные Сенджу, так это взять с собой служанку. Сидя внутри я старался мониторить идущую следом Момоко, в окружении четверых мужчин, лица которых были скрыты масками. На мою натянутую улыбку служанка лишь смиренно опускала глаза вниз, будто в тропинке был весь смысл её существования. А может потому что она знала этих людей, раз для простой прислуги предоставили такое усиленное сопровождение. Чем больше думал об этом, тем больше погружался в какое-то непонятное плавающее состояние, расслабляющее скованные напряжением мысли. Так спокойно, умиротворённо и нет никакого желания думать о чём-либо. Веки постепенно тяжелеют, погружая в зыбкое ничто. Пытаюсь сопротивляться, но всё тщетно. Из последних сил тянусь к окошку, чтобы попытаться позвать Момоко, только вместо ожидаемого хвата пальцы едва ощущают под собой гладкую деревянную поверхность и мир вокруг погружается во тьму. Чертовщина какая-то…***
Приходить в себя край как неприятно. Лучше было, когда после драки тело ощущало слишком явственную боль, чем сейчас. Вокруг темнота, запах сырости и чего-то сладкого. Хочется стошнить недавний завтрак, что и делаю, давясь тошнотворным ароматом помещения. Стерев слюну пытаюсь оглядеться, приблизительно ориентируясь на выход и небольшое окошко под самым потолком, через который сочится бледный свет луны. Но ведь Сенджу забирали Химе, когда ещё и полудня не было. Я помню это, потому что в тело буквально въелся тот жуткий зной, а ещё спертый воздух в нагретом паланкине. Сколько же прошло времени, заторможено подкидывает идею шатающееся сознание, будто кинули в центрифугу. Встать на ноги получается не сразу и мысль о том, что девчонку могли травануть уже не кажется такой абсурдной, как минуту ранее. Все симптомы налицо, а место лишь добавляет этой догадке веса. Короткими шаткими шагами всё же дохожу до двери, которая, вот так неожиданность, оказывается заперта. Со другой стороны звякает, говоря о наличии тяжёлого замка и полной безнадёге выбраться без посторонней помощи, однако дверь неожиданно распахивается, заставляя отшатнуться на шаг назад. Ярко, жмурюсь, сквозь тонкие щели пытаясь разглядеть маячившие впереди силуэты, но не успеваю, падая от прилетевшего спереди чёрного комка. Это нечто шевелиться и только привыкнув к свету понимаю, что это служанка. Держится за кровоточащий живот, плотно стиснув зубы. — Госпожа, — её яркий голос звучит так бесцветно, что не понимаю чего пугаюсь больше — её вида или же непонимания ситуации. Большие оленьи глаза едва ли реагируют на скачущие огоньки, пытаясь выловить лицо Химе. — Простите… — Что…? — чувствую, как пачкаюсь ещё тёплой вязкой кровью, прижимая ладонь к ранению максимально плотно. Мысли со служанки резко перескакивают на фигуры за дверью, всё ещё молча наблюдающих за происходящим в камере, заставляя взглянуть на них. — Нии-сан? — появление Хаширамы должно прояснить хоть что-то. — Что происходит? — позади него зачем-то стоит лисица, не без интереса наблюдая за корчащейся на полу умирающей служанкой. А рядом тот, кто вызывает праведный ужас одним лишь своим присутствием. — Ото-сама? Я не понимаю… — Ты молодец, Тачибана, — его улыбка, натянутая тысячами заржавевших механизмов, вызывает на лбу испарину. В горле пересыхает, взгляд старается не упустить такого опасного противника из виду. — И хотя основную работу сделал твой брат, я горжусь тобой, — перевожу непонимающий взгляд на Хашираму, сгорбившегося под гнётом отцовского присутствия. — О чём вы? — Момоко заходится громким кашлем, пачкая ткань хакамы чёрными сгустками, от чего приходится сильно прижать её к себе, чтобы она не захлебнулась. — Как ты и планировала мы ударили в слабое место Учих. Не без твоей помощи, — картинка в голове складывается, царапая острыми лапами спину скатывающимися каплями пота. Изуна. Где альбинос, запоздало понимаю, оглядывая затравленным взглядом присутствующих. — Посидишь здесь, — отец всё улыбается, топя в ужасе реальности, указывая пальцем себе в центр лба. — Мало ли, — по инерции повторяю за ним, понимая, что скрывающей Бьякуго повязки на месте нет и печать видно. — А ты, — Момо сжимается, цепляясь пальцами за ткань одежды Химе, пытаясь отодвинуться от фигуры Буцумы как можно дальше. — Сама выбрала свою судьбу, когда попыталась призвать помощь. Я говорил тебе, Хороми**, не пытайся меня обмануть. Иначе… — дверь с громким щелчком захлопывается, не давая возможности дослушать фразу Сенджу до конца. Взгляд непонимания перемещается на свернувшуюся в комок девчонку, захлёбывающуюся собственной кровью и, не взирая на услышанное, применяю лечебную технику, стараясь наскоро заштопать серьёзное ранение. — Не надо, госпожа, — на её вялые попытки убрать руку лишь сильнее надавливаю, отчего девчонка обессиленно шипит, корчась от боли. — Хороми значит? — она дёргается, порываясь отползти, но эти отказы только больше злят, так что лечение проходит крайне болезненно о чём красноречиво говорит её лицо. — Плевать мне на твоё враньё, — ложь, конечно же, но пусть думает так. И чтобы не было повода усомниться, надавливаю на свежую рану, от чего с её губ слетает болезненный стон. — Так просто ты не умрёшь, — и это обещание звучит крайне убедительно, когда рана на её теле затягивается, скрывая следы недавнего ужаса. Значит, Тобирама всё-таки напал на Учиху, сверля взглядом забившуюся в угол служанку, соображаю про себя, попутно оглядывая окно находящееся слишком высоко. — Подсади, — приказ исполняется тут же, отбрасывая в сторону недавнюю ложь, однако она даже не успевает подойти, когда дальняя стена с грохотом осыпается, открывая вид на непроходимую лесную чащу. В клубах оседающей пыли виднеется знакомый силуэт человека, от которого на лице против воли вырисовывается улыбка.Как раз вовремя, дружище…