Среди стен белых теплится надежда

Стрела с хрустом натягивает тетиву и трибуны замолкают. По лбу плечистого парня стекает капелька пота. Последний выстрел, который определит победителя. Фэн Синь чувствует, как в области горла постукивает сердце. Сейчас важно поймать это биение, получше прицелиться и выстрелить. На словах просто, а на деле волнительно.       В ряд с ним стоят ещё четверо юношей, которые так же максимально сосредоточены. Каждый ожидает свистка ведущего.       Тысячи глаз так же замерли во внимательном ожидании. Му Цин, который обыкновенно не выражал особых эмоций по отношению к спорту друга, всё же напрягся всем телом. Он знал, как никто другой, что эта победа действительно нужна Фэн Синю, чтобы двигаться вперёд. Если сначала он отпирался приглашению Се Ляня посетить эти соревнования (по причине того, что стрелок чаще раздражал его, нежели вызывал дружеские чувства), то сейчас на самом деле был рад, что пришёл, чего нельзя сказать о самом инициаторе.       Се Лянь сидел с идеально ровной спиной на неудобном холодном стуле. Лицо его не выражало никаких эмоций, а взгляд был устремлён в никуда. Невзначай взглянув на него, можно было подумать, что на сиденье покоились с десяток канцелярских кнопок, и парень просто умело скрывает боль. Поддержать друга он хотел, но вот сейчас подсознание медленно и болезненно надкусывало его, твердя о том, что мысли вертятся никак не вокруг стрельбы Фэн Синя. — Се Лянь? — Му Цин пихает его в плечо и тут же вздрагивает от неприятного свиста ведущего.       Этот звук возвращает обоих к реальности, заставляя волей-неволей всё же смотреть именно на стрелков. Се Лянь пару раз моргает и мысленно ругает себя за то, что позволил себе расстроиться по личным причинам в общественном месте.       Зрелище было поистине красивым и завораживающим. Как солдаты, юноши синхронно отвели плечи в сторону, прицелились и отпустили стрелы. Те со свистом, режущим воздух, устремились вперёд ровными путями, мечтая достигнуть центра мишени. Острый металл врезается в разукрашенные круги древесины, после чего слышится голос комментатора, чей микрофон неприятно шипел. Толпа невольно поёжилась. — Невероятная синхронность! Сегодня поистине завораживающая схватка стрелков, последний раз подобная феерия была в две тысячи пятнадцатом году на кубке префектуры.       Другой комментатор с ровно такими же помехами в микрофоне воодушевлённо перебил его. — И всё же, несмотря на эту синхронность, нашим судьям приходится нелегко оценить меткость с первого взгляда. Вы только посмотрите, они задействовали независимого эксперта, чтобы уточнить, имелись ли отклонения!       Пока судьи действительно переговаривались и решали что-то посредством дискуссии, зрители с широко распахнутыми глазами и ртами внимательно уставились на мишени. Все четверо участников попали точно в центр. Невооружённым глазом было трудно установить, имелись ли отклонения. Соперники перекинулись между собой нервными взглядами. Они сами не ожидали подобного исхода. — Дорогие зрители и участники! Пока наши великодушные судьи с экспертами замеряют абсолютную точность выстрела, предлагаем вам вспомнить лучших стрелков этих стен за последние три года…       Се Лянь наконец-то нашёл среди участников Фэн Синя, который стоял третьим в ряду. Он не сомневался, что тот попадёт точно в цель, однако сердце тревожно сжалось: а нет ли среди соперников более меткого? Сейчас разница была в миллиметрах. — Будет весело, если этому придурку не хватит каких-то единиц, — усмехнулся Му Цин. — Кстати, что с тобой случилось? Ты будто выпадаешь из реальности. — Всё в порядке, — отвертелся Се Лянь. Не будет же он говорить о том, что не следил за ходом соревнований. — Ты в любом случае найдёшь повод усмехнуться над ним…       Парень буднично жмёт плечами, выдавливая самодовольную улыбку. — И то верно.       Ещё какие-то десять минут волнения, и шум толпы вновь заглушается. Оглашение результатов. Фэн Синь чувствует, как кровь стынет в венах, а в ушах предательски начинает звенеть.       Вступительные слова ведущего, обыкновенно, содержали в себе много ненужной информации, дабы оттянуть момент истины. Желание запустить в него стрелу возникало не только у участников, но и у зрителей. Кто-то поодаль от друзей недовольно цокнул, нарочито громко возмущаясь: — А ещё подольше можно?       Его пассивная агрессия, видимо, коснулась ушей богов (вероятно, им тоже не хватало терпения слушать это более), и вот мужчина в строгом костюме прокашлялся в сторону и более торжественным тоном проговорил: — С отрывом ровно в три миллиметра Фэн Синь обходит других участников, занимая первое место.       Трибуны взрываются одобрительными криками и аплодисментами, в то время как сам победитель не верит в реальность происходящего. По правилам чести и спорта, его соперники поочерёдно подходят к нему, благородно пожимая руку. Один из них прилагает столько усилий, будто желает сломать кости в ладони, дескать больше не выстрелишь так метко.       В особом волнении парень вскидывает голову вверх, ища взглядом сектор, где должны были расположиться его друзья. Долго высматривать не пришлось: Се Лянь активно махал рукой и что-то кричал, облокотившись о перила. С такого расстояния не было видно его лица, но Фэн Синь был убеждён, что тот сейчас улыбается во все тридцать два. Рядом маячил напряжённый силуэт Му Цина. Скорее всего, он отчитывал друга, чтобы тот не высовывался так сильно, ведь зная его поразительное везение и неуклюжесть, была велика вероятность его полёта за пределы трибун.       Всё уже позади. Нужно лишь забрать медаль и поскорее унести свои трясущиеся ноги прочь со стадиона.       Сентябрьская вечерняя прохлада отрезвляет голову юноши, и вместе с довольным лицом Се Ляня всплывает осознание того, что главное соревнование, к которую он готовился всё лето, наконец-то подошло к концу, да ещё и с победой. Тонкая рука друга протягивает ему свёрток бумаги для выпечки, внутри которого, очевидно, покоятся несколько кружков печенья собственного производства. — Отлично постарался, Фэн Синь! Мы и не сомневались в тебе, правда? — он мягко пихнул Му Цина в плечо, на что тот закатил глаза. Нечего тут обобщать. — Продолжай стараться, и в следующий раз поедем на международные.       Стрелок принял печенье и уловил злорадствующий взгляд Му Цина. Дело в том, что эту выпечку Се Лянь пихал им при любой удобной возможности, и один раз они попались на эту ужасную уловку. По неосторожности, парни отправили в рот неровные печенюшки, после чего жевали их со слезами на глазах, поскольку выплюнуть было неприлично, да и друга расстраивать не хотелось. Кулинарные изыски не были оценены по достоинству, и поэтому они со всей мягкостью и тактичностью постарались объяснить, что сладость ручной работы не пришлась им по вкусу. Се Лянь, будучи оптимистом, не подумал опустить руки, продолжая с особым усердием выпекать печенье. Если терпение Му Цина позволило ему всё же честно сказать, что вкус стал ещё хуже, то Фэн Синь промолчал. Вероятно, поэтому сейчас за победу его наградили очередной порцией десерта.       Для приличия следует отметить, что на самом деле печенье не имело плохого вкуса. Скорее, его просто не было. И всякий раз оно выходило либо очень сухим, либо с мягкой сердцевиной. Сам Се Лянь не мог оценить своего кулинарного творения, поскольку к еде не был привередлив, да и никогда не любил сладкое до звёзд в глазах. Выпечка вообще стала его недавним вынужденным хобби: нужно было куда-то девать свободное время, которого теперь стало чересчур много.       Пока трио медленно двигалось к домам, на небо, что и без того было тёмным, набежали грозовые тучи. Фэн Синь с Му Цином по своему обыкновению сцепились в глупом споре, а у Се Ляня не было ни сил, ни желания разнимать их, поскольку его застала очередная отрешённость. И хотя он искренне радовался за друга, из его головы всё никак не уходили мысли о том, что он потерял такую же нить адреналина. Казалось, ещё хуже быть не может, но его так же грызла совесть, ибо из-за внутренних противоречий он не мог быть тем же хорошим другом, что и раньше. — Се Лянь? — вновь позвал его Му Цин. — Нет, ты сегодня точно сам не свой. Ты чем-то расстроен?       Только обернувшись на чужой голос, до Се Ляня дошло, что друзья остановились у его дома, а сам он ушёл вперёд примерно на десять шагов. Не окрикни его сейчас, он бы так и отдалялся. Парень вымученно улыбнулся, качая головой из стороны в сторону. Причин для беспокойства действительно не было. — Вот ты там трясся в зале, а он так же выпадал из реальности, — пожаловался Му Цин. — И всё уходит от ответа.       Скрестив руки на груди, Фэн Синь спокойно сказал: — Да он просто не хочет делиться проблемой с тобой, потому что ты как обычно цокнешь языком и скажешь, что это глупости. — Что?! — юноша тут же вскипел. — Когда это я обесценивал его проблемы? — Да будет вам, — Се Лянь всё же подал признаки жизни, предотвращая ругань. Он довольно резко шагнул и ощутил дискомфорт в колене, однако сохранил на лице ледяную маску спокойствия. — Просто устал, вот и всё.       Парни переглянулись и сошлись в немом согласии. Вот, в чём дело. — Если нога опять даёт о себе знать, следует сходить в больницу, — сухо утвердил Фэн Синь.       Му Цин молча кивнул. Добавить было нечего, поскольку данная тема достаточно сильно задевала их друга и добавлять масла в огонь излишне.       Се Лянь опешил, мгновенно меняясь в лице. Тучи с неба плавно опустились на его голову. Неужели его мысли настолько очевидны, что его так быстро прочли? И хотя последняя фраза была сказана с заботой, нисколько не желая уколоть его, внутри закипала ярость на самого себя: нельзя быть таким беспомощным. Парень сглотнул ком, подступивший к горлу, и крепко сжал кулак, но лишь на пару секунд. Не стоит показывать друзьям то, как сильно его задела их забота. В привычной манере Се Лянь мягко улыбается и лишь машет рукой, заверяя: — Всё под контролем. Если бы сильно заболело — я бы обязательно пошёл. Говорю же, просто устал, ничего более.       Ему не верят, но не озвучивают этого. И всё же парни прощаются, после провожая быстрыми взглядами силуэт товарища, будто ожидая того, что ещё есть шанс на раскаяние с его стороны. Се Лянь закрывает дверь, предварительно махнув ладонью, и оставляет друзей без дополнительной информации. — Поведём его за руку, в случае чего? — выгнув бровь, интересуется Му Цин. — Однозначно.       Они редко сходились во мнениях, но в вопросах, касающихся Се Ляня, были солидарны в большинстве случаев. Пожалуй, единственным звеном, на котором держалось общение этих двоих был именно он. В противном случае — уже давно бы убили друг друга при первой стычке в коридоре школы.       Обзавестись занятием на внеурочное время Се Ляню советовал каждый второй чуть ли не каждый день, но мало кто понимал, как трудно найти новую опору под ногами, если однажды её внезапно вытащили. Раньше проблем с избытком свободы не было, но сейчас пристанище ему было действительно необходимо. Уверенно держа статус прилежного ученика, юноша увлекался чтением, но даже оно порой не спасало от нагнетающей меланхолии. Он стал замечать, что глаза механически прочитывают текст, а мысли в это время живут своей жизнью.       Именно из желания найти новое хобби, на свет стало производиться домашнее печенье. Каждый раз, смотря на кислые мины друзей, Се Лянь всё больше сомневался в своих кулинарных способностях, однако, был человек, который оценил данную выпечку по достоинству. То была женщина преклонного возраста, работающая библиотекарем в школе. Её виски покрывала благородная платина, а на тонкой спинке носа покоились очки с массивными стёклами и позолоченной оправой. И хотя возраст был действительно стоящим уважения, бабуля была, как говорят в простонародье, живчиком. Спина её не сгорбилась, а блеск в глазах не мерк ни на секунду. Больше своей работы она любила только Се Ляня, которого называла своим внуком. На самом же деле никаких родственных связей они не имели вовсе, но женщина никогда не упускала возможности потрепать за розовую щёчку этого юношу, что так часто брал новые и новые книжки.       Было стыдно признавать, что в былые времена Се Лянь посещал библиотеку на ежедневной основе, а сейчас прежняя скорость чтения осталась позади, ровно как и желание узнавать что-то новое. Его никогда не упрекали в этом, но чувство вины всё равно одолевало, создавая своеобразную гирю в области груди. — Здравствуйте, — он улыбается, мягко складывая стопку из трёх книг на стойку.       Бабуля поднимает на него взгляд, тут же расплываясь в тёплой улыбке. — А вот и мой любимый внучек, — она забирает книжки и буквально на автомате достаёт из стопки читательских билетов необходимый, чтобы отметить успешную сдачу книг в срок. — Давненько ты не захаживал. Погружен в учёбу? — Да, можно и так сказать, — он говорит тихо, поскольку слышимость здесь невероятная. Малейший шорох отдаётся эхом даже в конце читательского зала. — Теперь буду стараться вернуться в прежний режим. — Не переусердствуй с этим, — библиотекарь вздыхает и отдаёт пареньку билет, чтобы заполучить от него роспись. Обратно ей пододвигают не только листок, исписанный синими чернилами, но и маленький свёрток с печеньем. Женщина буквально светится от счастья. — Как всегда балуешь меня.       Фэн Синю и Му Цину стоило бы пообщаться с ней поближе, чтобы они научились ценить его труд и говорили такие же приятные вещи. Впрочем, он любил своих друзей не за подхалимство, а как раз наоборот за честность. А печенье ведь нашло своего фаната, верно?       Се Лянь всегда знает, что хочет прочесть, поэтому довольно хорошо ориентируется среди высоченных полок с приклеенными на скотч указателями. Он берёт три книги и роняет несколько справочников, неудобно стоящих на верхней полке. Ловит на лету один из них, а вместе с этим и несколько осуждающих взглядов из глубин читательского зала. Мысленно рассыпаясь в извинениях, он неловко ёжится и ставит всё на свои законные места, после предельно тихо удаляясь вновь к стойке у выхода, чтобы оформить книжки и уйти восвояси.       «Чтобы я больше не нарушал тишину этого священного места своей неуклюжестью. Чтобы не мешал остальным…».       Когда парень уже собирался покинуть стены библиотеки, бабуля вновь предприняла попытку вывести его на разговор. — Ах, ты уже уходишь, — начала она, чуть спуская очки вниз, чтобы осмотреть юношу без них. — Когда ждать любимого внучка в следующий раз? — Думаю, теперь я смогу приходить чаще, не волнуйтесь, — он смущённо потёр затылок, отводя взгляд куда-то в сторону. — Если не успею прочесть за неделю, то обязательно зайду, чтобы отдать печенье. — Да Бог с тобой! Я не о печенье веду речь. Я вижу, что твоё личико всё чаще стало иметь грустный вид. Тебе точно нужно отвлечься от большой нагрузки!       Се Лянь хотел бы рассказать истинную причину, по которой он стал реже приходить сюда, однако это всё ещё не укладывалось даже в его собственной голове. Поэтому оставалось успешно оправдывать свой статус прилежного ученика, который погружен с головой в подготовку к выпускным экзаменам. Бабуля приходила в невероятный восторг от того, что действительно остались такие разумные юноши, которые шумным тусовкам предпочтут дополнительное обучение. Однако она не могла не заметить усталости на лице её любимчика. Это тревожило сердце женщины, ведь она и впрямь очень прониклась к нему.       Парень в защитном жесте выставил ладони перед грудью, заверяя: — Дело как раз в том, что я очень много отдыхал в последнее время. Не стоит… — Ах, Се Лянь, опять скажешь мне, что не стоит беспокоиться? А я вот, что скажу: завтра в два часа дня у нас будет мероприятие, посвящённое жанровой внеурочной литературе. Я бы очень хотела, чтобы ты порадовал бабулю своим присутствием. Знаю ведь, что тебе нравится читать фантастику, а обсуждать будут как раз это. Кто знает, может найдёшь новых друзей по интересам.       В длинном коридоре раздалось громкое «Апчхи!» от Фэн Синя, который шёл за Се Лянем. Лёгок на помине, как говорится. — Что ж, раз уж Вы приглашаете меня лично, разве имею я право отказаться? — он улыбнулся, но откровенно хотелось заплакать, ведь сознание напомнило о том, что в случае отказа он всё равно не сделал бы ничего полезного. Мирясь с комом в горле, парень добавляет. — Не могу обещать, что приду вовремя, но обязательно постараюсь. — Непременно буду ждать тебя.       Они напоследок обменялись довольными кивками, после чего Се Ляню уже ничего не препятствовало уйти со спокойной душой. Он оборачивается к выходу и вздрагивает, завидя друга, что грузно опёрся о дверной косяк боком, сложив руки на груди. На его удивлённое выгибание брови, парень лишь качает головой, мол всё в порядке, я просто немного дёрганный сегодня.       Искренне жаль, что учебный день не длится вечно. Стены дома неприятно давят со всех сторон, не давая сосредоточиться вообще ни на чём. Просто неуютно и некомфортно даже в собственной комнате. Усталый взгляд плавно скользит по самодельной полке от отца, на которой во всём великолепии переливаются золотым блеском кубки и висят медали. Тошно. Нужно будет как-нибудь убрать всё это с глаз долой. А сейчас… Сейчас нужно просто пережить остаток дня, чтобы утром снова занять голову мыслями об учёбе. Се Лянь осознаёт, что он достиг той точки невозврата, когда его разбитость замечают вообще все. Мама заботливо поглаживает его по спине, желая добрых снов, а после тихо плачет на плече у мужа за стенкой, наивно полагая, что этого не слышно в соседней комнате.       Однажды у него хватит сил, чтобы перебороть этот период меланхолии и полного отчаяния, но не сейчас. На данный момент он будет улыбаться и врать о том, что всё хорошо. Вот только кому от этого легче? Ответ прост: никому. Да и наплевать.       Обыкновенно после завершения уроков наблюдается столпотворение из учеников на первом этаже. В этот раз основной поток подростков направился напротив наверх, в библиотеку. Удивительно, что мероприятие действительно заинтересовало многих. Существует вероятность, что большинство ребят пошли туда не по доброй воле и искреннему желанию, а под предлогом хорошей оценки, обещанной учителями за посещение. Впрочем, были среди них и завсегдатаи читательского зала, которые и без того буквально жили в библиотеке, так что их вовсе не нужно было заставлять.       В таком огромном потоке Се Ляню оставалось придерживаться за поручень и медленно карабкаться вверх по лестнице в гордом одиночестве. Он предложил друзьям составить ему компанию, но Му Цин спешил на тренировку, а Фэн Синь лучше бы пошёл на расстрел, нежели решился посетить что-то связанное с чтением. — У меня уши в трубочку свернутся, а изо рта пойдёт пена, — сказал лучник. — Я на уроках чуть не плавлюсь, а ты предлагаешь ещё добавить себе страданий? Давай лучше сходим погулять, если хочешь провести время вместе.       Му Цин не упустил возможности уколоть его: — Чтобы внутри головы что-то расплавилось, нужно там хоть что-то иметь. Твоя отговорка очень тупая. — А может это ты тупой, а? И потом, у меня знаний побольше твоих будет…       Нельзя осуждать друзей за несовпадение интересов, ровно, как и винить их за нежелание постоянно находиться подле него. В конце концов, он не немощный. Хотя, признаться честно, помощь одного из них очень бы пригодилась прямо сейчас. Такого наплыва людей никто не ожидал, и поэтому свободных мест столиков не осталось. Имея за спиной два своеобразных шкафа, Се Лянь мог не беспокоиться, что те выбьют место под солнцем. У него самого же не было желания упорствовать, поэтому он деликатно и предельно мягко интересовался о возможности кому-то подвинуться и пустить присесть рядом.       Жестокая правда жизни: никто не будет помогать тебе просто так. Уже смирившись с тем, что придётся присесть на пол где-нибудь в конце читательского зала, ему неожиданно улыбнулась удача. Он завидел абсолютно свободный стол сразу с несколькими стульями рядом и тут же пулей полетел к ним. Довольный своей маленькой победой, Се Лянь хотел было уже опуститься на свободное место, как вдруг осознал: поразительная удача для него обыкновенно оборачивалась крайним невезением.       Над его ухом раздался недовольный бас: — Здесь уже занято, можешь не пристраиваться.       Ох, как же грубо!       Голос принадлежал широкоплечему парню, что был старше его на год и являлся своеобразной элитой среди кругов старшеклассников. Да что там, по нему вздыхала и средняя школа и, по некоторым слухам, даже младшая, но это уже совсем ужасные доводы из тёмных углов сплетен. Се Лянь никогда не общался с ним лично, но стоило увидеть это самодовольное выражение лица, как сразу стало ясно, кто же являлся его собеседником. Пэй Мин. Он же — главный Ловелас этой школы, он же — один из святой троицы опухолей, которые никогда не упускали возможности вступить в прямую стычку с кем бы то ни было. — Занято? Разве? — Се Лянь хоть и мог казаться на первый взгляд беззащитным комком несчастий, но характер тоже имел. — Не вижу здесь никого, кроме нас с тобой. Думаю, нам вполне хватит три стула на двоих.       Ходить по тонкому льду? Запросто. Что он ему сделает? Изобьёт? Нет, кишка тонка. А слов Се Лянь знает точно больше, нежели Пэй, пришедший сюда точно лишь из-под палки. — Ты, видимо, не понял. Я сказал: здесь занято, убирайся. — С какой стати? Здесь не написано, что места заняты. Там, где их нет — сидят люди. Где же твои друзья? Почему ещё не здесь?       Пэй Мин хоть и старался не показывать своего раздражения, внутри всё же кипел. Его либо боялись, либо стелились под ним. Вот так смело не отвечали точно. Стоило венке на ровном лбу вздуться, как второй всадник апокалипсиса показался за его спиной. Вероятно, Ши Уду. Та ещё сомнительная личность. Разозлить его — дело нескольких секунд. Разобрать последствия его гнева — вопрос нескольких месяцев, а то и лет. С его связями по всей школе, можно было смело креститься перед походом в туалет, поскольку если ты попал в немилость этого человека — тебе обеспечена помывка головы в унитазе. — Какие-то проблемы? — спросил он, сразу же неодобрительно смотря на Се Ляня, который довольно уселся на один из стульев.       Следует отметить, что люди, находившиеся рядом, инстинктивно почувствовали угрозу и сделали вид, что не замечают намечающуюся перепалку. — Совершенно никаких, — довольно пропел Се Лянь. — Просто один многоуважаемый не позволил мне присесть здесь. Я считаю, что это абсолютно нечестно.       Будь тут Фэн Синь с Му Цином, у ситуации имелось бы два исхода. Первый: они бы вышли «поговорить» с глазу на глаз с этими парнями, чтобы доходчиво объяснить, что не стоит разговаривать в такой грубой форме с их другом. Второй: не допустили бы Се Ляню попасть в подобную перепалку. — А ты смелый, как я погляжу. Либо тупой, раз не понимаешь слов. Сказано убираться — убирайся. — И не подумаю. Я пришёл раньше вас.       Пэй Мин и Ши Уду не сговариваясь сделали шаг вперёд, и вот тут сердце Се Ляня испуганно пропустило удар. Они серьёзно хотят устроить драку в библиотеке? Парень вздрагивает, но не от выпада в его сторону, а от ощущения чужой руки на своём правом плече. В ней чувствуется сила, но пальцы тонкие. Эта рука не могла принадлежать ни Фэн Синю, ни Му Цину. — О, вот ты где, а я уже потерял тебя, — Се Лянь нервно сглатывает, поскольку голос ему так же совершенно не знаком. Он поворачивает голову, и его глаза ещё более удивлённо распахиваются. Он действительно видит этого человека впервые. А тот, видимо обознавшись продолжает. — Пошли скорее, я занял нам места, — он поймал удивлённый взгляд Се Ляня, но лишь на мгновение, после чётко смотря вперёд и слегка хмурясь. — Хм? Ребят, у вас проблемы? — Проблемы сейчас будут у твоего дружка, который не умеет держать язык за зубами, — твёрдо чеканит Ши Уду.       Парень с абсолютным спокойствием приобнимает за плечи Се Ляня, как бы мысленно говоря «вставай-вставай-вставай», и тот почему-то слушается его. — Да вы что? Не хочу напоминать старшим ученикам о простых правилах поведения в школе, но одно из них чётко прописано в уставе. Оно запрещает любые насильственные действия на территории учебного заведения. Что же это получается, мы можем смело идти к директору с доносом на вас?       Се Лянь всё ещё искренне не понимал, что происходит. Этот паренёк, похоже, был младше не только Пэй Мина и Ши Уду, но ещё и младше него самого. Судя по взгляду, которым он одарил его, он точно не обознался, а намеренно пришёл, чтобы вытащить из этой неловкой ситуации. Вопросов с каждой секундой становилось всё больше и больше, а меж тем к словесной перепалке подключилась ещё и девушка, замыкающая тройку опухолей. Она, благо, обладала большим умом, нежели эти двое и поэтому подоспела как раз кстати, чтобы сгладить нарастающий конфликт.       С ней Се Лянь был знаком. Она являлась президентом школьного клуба литературы и не раз приглашала его туда по рекомендациям бабули. Девушка свела брови на переносице, стоило ей завидеть того, кто защищал мастера вляпаться в неприятности. Паренёк кратко кивнул. Вероятно, тоже знаком с ней. — Замолчите оба, — отрезала Лин Вень, обращаясь к своим друзьям, которые с особым энтузиазмом сыпали угрозы в сторону младших учеников. — Ещё один донос до директора, и я не смогу покрыть вас.       Она многозначительно покачала головой, после смотря на двоих учеников, напротив, намереваясь что-то сказать, но её опередил защитник. — Мы уходим, — он обратился непосредственно к Се Ляню. — Нужно поторопиться, чтобы наши места никто не занял по ошибке. — А… Да, пойдём, — Се Лянь решил, что ему всё же стоит подыграть. Будет грустно, если все старания этого юноши пойдут насмарку.       Наскоро взяв свою сумку, Се Лянь обернулся, так и не решаясь попросить убрать руку со своего плеча. Впрочем, она не сильно мешала, а даже напротив была своеобразным щитом от давления со стороны опухолей. Они отошли на безопасное расстояние, после чего у спасённого прорезался голос. — Спасибо. — Пустяки, — парень улыбнулся, уверенно ведя Се Ляня к противоположному углу читательского зала.       Вопросов стало ещё больше. Разве же там есть места? Людей было столько, что в глазах рябило. — Ты уверен, что тут я никого не потесню? — Уверен, — они петляли меж столиков, медленно приближаясь к тому, за которым было одно свободное место. — Рядом со мной не занято.       Се Лянь на мгновение ока отвлёкся от внешнего мира, чуть прикрывая глаза. Опять нога дала о себе знать, по всей видимости, на нервной почве. В этот момент парень, спасший его, поймал возмущённый взгляд друга. Одними губами он процедил: — Не занято?!       Его возмущение было оборвано быстрым маханием руки «кыш-кыш-кыш». Бледный темноволосый парень закатил глаза и тут же встал со стула. Ну и пожалуйста! Всё равно он пришёл просто так за компанию. — С тебя обед.       На момент, когда Се Лянь вернулся к реальности, юноша убрал свою руку с его плеча, галантно приглашая присесть. Старшекласснику оставалось слабо кивнуть, так же мягко улыбаясь.       Какое-то время они сидели в твёрдом молчании. Се Лянь внимательно рассматривал своего спасителя, в то время как тот был абсолютно отрешён и, казалось, смотрел в никуда. — Что ж… — разорвал тишину любитель попадать в неприятности. — Могу я узнать имя своего спасителя?       Лицо юноши пересекло странное выражение, которое трудно было понять с первого раза. Дело в том, что он не так часто заводил новые знакомства и подобный вопрос весьма удивил его. Более того, было странно, что парень и впрямь его не знал. Это не было высокомерием, потому что на ряду со старшей школой и её золотой свитой так же имелись фавориты среднего звена. Одним из таких был он — Хуа Чен.       Девочки находили его весьма привлекательным, да и многим нравилось то, что он из богатой семьи, поэтому знакомство с ним обещало быть выгодным. Даже если Хуа Чен носил обычную школьную форму, именно на нём она сидела, как влитая, точно пошитая лично под него. Воспитание не позволяло ему грубить кому-то слишком открыто, и от этого он чаще всего казался окружающим хитрым лисом, готовым напасть исподтишка. Если его не интересовали новые знакомства, он предпочитал деликатно проигнорировать собеседника, что лишний раз подогревало интерес к нему. Как и Пэй Мин, он собирал под ногами толпы стелящихся подхалимов, желающих заиметь дружбу с ним. Однако единственным другом он считал Хэ Сюаня, но тот имел особую привилегию: он был с ним с детства.       В эту школу Хуа Чен перевёлся только в этом году, но его без преувеличений знал почти каждый ученик. Только благодаря ему литературный кружок мгновенно восполнился новыми участниками, а в клубе скульптуры наконец-то стало шумно. Опять же, он не верил, что среди них всех нашёлся бы хоть один человек, которого бы не интересовала выгода от этой дружбы.       Се Ляня он видел редко и знал лишь визуально. Чаще всего Хуа Чен наблюдал за неуклюжим силуэтом из-за полупрозрачной стеклянной полки с книгами, когда тот беседовал с библиотекарем. Заметил он его как раз потому что каждый раз появление Се Ляня сопровождалось внезапным казусом в виде полёта книг со стеллажей. Что ж, раз уж вызвался ему помочь, то будет некрасиво проигнорировать более тесное знакомство. Да и тем более, его собеседник не был похож на подхалима, желающего завести дружбу из чувства выгоды. — Хуа Чен. — Очень приятно. Меня зовут Се Лянь, — он улыбнулся слегка вымученно и отчасти облегчённо, поскольку уже начал переживать, что за его вопросом последовала очень длительная пауза. — Спасибо ещё раз.       Хуа Чен кивнул, прикрывая глаза и принимая благодарность. После краткой паузы Се Лянь продолжил выпытывать ответы на свои многочисленные вопросы. — Почему ты помог мне?       Этот вопрос поставил Хуа Чена в тупик. Действительно, почему он просто не прошёл мимо, как и все остальные? Ответ слишком неловкий, чтобы его озвучивать на второй минуте знакомства. — Тебя может не устроить мой ответ. — Пусть так. Я ведь спросил, чтобы узнать причину, не так ли? А какая она будет и как я её восприму — это уже второстепенное. — Я видел тебя в библиотеке раньше, — медленно и вкрадчиво начал Хуа Чен. Се Лянь смотрел на него с широко распахнутыми глазами, внимая каждому слову, будто боясь упустить нечто важное. — Случайно узнал, что за тебя очень беспокоится библиотекарь. Вот я и подумал, что она расстроится, если её внука изобьют прямо в библиотеке. Да и в целом, думаю, ей не понравится факт нарушения школьного устава, потому что ответственность за помещение несёт она… Почему ты…       Се Лянь на середине монолога закряхтел в кулак, стараясь скрыть искренний смех. Ему пришлось чуть отвернуться в сторону, чтобы прикрыть ладонью широкую улыбку и всё же дать себе шанс выпустить эмоции наружу. — Прости-прости, — он глубоко вздохнул, вытирая капельки слёз в краешках глаз костяшкой указательного пальца. — дело в том, что она не моя родная бабушка.       Так странно Хуа Чен ещё никогда себя не ощущал. Он не знал, стоит ли ему тоже посмеяться или же неловко прокашляться. Но ведь он буквально столько раз слышал, что она обращалась к нему, как ко внуку. По отношению к остальным такого не было. Да и в целом этих двоих соединяли достаточно тёплые узы, которые были заметны даже со стороны. Быть не может, что это лишь формальное обращение друг к другу. Завидев замешательство на чужом лице, Се Лянь поспешил объясниться: — Мы действительно обращаемся друг к другу как к бабушке и внуку, но на самом деле никак не связаны вне стен школы. Так вышло, что раньше я часто приходил сюда, чтобы почитать или просто брал большое количество книг. Она женщина старых взглядов, которая ценит любознательность в юных головах, — он осмотрелся по сторонам, после чуть склоняясь вперёд, но говоря тише на пару тонов. — Но я, если честно, думаю, что напоминаю ей её настоящего внука, однако мне стыдно поинтересоваться об этом напрямую. А ещё она любит печенье, которое я пеку! Вот так и сложилось, что мы действительно в тёплых отношениях. Но да, ты был прав: её бы сильно расстроило, избей меня тогда Пэй Мин или Ши Уду. — Оу… Вот как.       Хуа Чен буквально не успевал переварить новую информацию, поступившую в его голову, как Се Лянь добавлял масла в огонь. Видимо, он слишком буквально воспринял фразу «заведи новых друзей по интересам». Умело переходя от неловкой темы, он поинтересовался о том, какие книги нравятся Хуа Чену, какие жанры тот предпочитает, каких авторов он готов боготворить.       Неужели абсолютно любая фраза от Се Ляня будет вызывать такой поток противоречивых эмоций внутри него? Никогда и никто ранее не интересовался такими вещами так досконально при знакомстве с ним, однако беседа и впрямь полилась непрерывным потоком. Уже давно началась конференция и по-хорошему нужно было внимать словам ведущего, но слушать друг друга было куда интереснее. Хуа Чен абсолютно открыто говорил о том, что ему нравится, а что нет, а Се Лянь с щенячьим восторгом кивал каждой фразе. Он не мог даже предположить, что их мнения так сойдутся во многих вещах, касающихся литературы.       Из нескончаемого потока приятной беседы их вырвала внезапная гробовая тишина. Они даже не заметили, что мероприятие было окончено и подростки, что заполоняли библиотеку, уже давно освободили тесное помещение. Забавно, что собеседники не обратили на это внимания. Теперь было понятно, что действительно пришло время прощаться, и если это знакомство изначально выбивало Хуа Чена из колеи, то следующий жест был последней пулей в револьвере.       Се Лянь суетливо рылся в своей сумке, привычно роняя пару ручек на пол. На это он не обратил никакого внимания, пока не нашёл искомое: очень странную закладку с невероятно слащаво-милыми котятами. Он протянул её Хуа Чену с абсолютно серьёзным видом. — Вот. Возьми пожалуйста. Это… За твою помощь мне!       Хуа Чен в полной растерянности принял внезапный подарок. Когда ему вообще что-то дарили, да ещё и так внезапно? Уголок его рта пополз вверх, стоило ему осознать, насколько странная вещь попала к нему в руки. — Котята? — Ну да, — Се Лянь опустился, чтобы поднять упавшие ручки, но сделал только хуже, рассыпая остаток содержимого сумки. — Ох… Вот же.       Пара тонких рук помогла собрать тетради и карандаши, чему мистер неудача был несказанно рад. Они выпрямились, и Се Лянь немного поёжился… Тогда он и не обратил внимания на весомую разницу в росте, но сейчас она была слишком очевидна. — Спасибо, — сказал Хуа Чен. — Она красивая.       Се Лянь просиял: — Согласен.       Наконец распрощавшись, Се Лянь обернулся у выхода из библиотеки, смотря на нового знакомого. — Увидимся завтра!       Он помахал ему рукой, после скрываясь в длинном коридоре. Закладка с котятами излучала ровно такое же тепло, что и её бывший владелец. А нынешний всё ещё плохо осознавал, что вообще произошло.

… Но я нашел оригинал За что спасибо моей музе…