Среди стен белых теплится надежда

      Оставалась неделя до условной свободы для Се Ляня. Сейчас особенно много времени уделялось лфк и прочим процедурам, так что Хуа Чен всё чаще был предоставлен сам себе в этой светлой палате. — Когда я вернусь, проверю твои задания. Постарайся всё успеть. — Хорошо, — буднично пролепетал Хуа Чен, поскольку задания из школы он делать не хотел вовсе. Но другу об этом знать не обязательно. — Может, лучше я провожу тебя? — Нет, — твёрдо отрезал Се Лянь, но тут же смягчился. — Я справлюсь.       Причиной такого резкого отказа было вовсе не желание нагрубить Хуа Чену и не гордыня, твердящая «я достаточно самостоятелен, чтобы сделать это сам». Дело было покрыто пеленой нежелания, чтобы друг видел его слабым и шикающим от боли при выполнении, казалось бы, простейших действий. Впрочем, Се Лянь так же не сомневался, что если бы тот и увидел это, то никогда бы не сказал ничего дурного. Вообще, они старались обходить тему процедур в последнее время. Зачем памятовать о прошлом, если с каждым новым шагом всё становилось лучше?       Меж тем, из головы Хуа Чена всё никак не шёл тот самый незавершённый разговор, который был нахально оборван. У них было предостаточно времени, чтобы вернуться к нему, но почему-то никто так и не начинал. Вероятно, потому что неловко. Да и от одной скользкой мыслишки о том, что именно осталось недосказанным, Хуа Чен мгновенно забывал, как дышать. Значит, пока следует молчать об этом. В конце концов, назвать свои чувства одним конкретным словом до сих пор было трудно. Лучше будет сделать это, когда в собственной голове прекратится балаган.       Когда Се Лянь ушёл, тихонько шкрябая подошвами белых тапочек по коридору, Хуа Чен решил, что учёба на сегодня может подождать. Сейчас он сделает то, за что, вероятно, потом будет стыдно. Он свято верил каждому слову Се Ляня, но одна фраза плотно отпечаталась в корке мозга, изредка щекоча нервишки. Неужели он и впрямь когда-то не был неуклюжим?       Найти интересующую информацию для юноши не составило труда: всего-то нужно было просмотреть десяток сайтов с танцевальными коллективами их префектуры. Искал щебёнку, а нашёл настоящее золото. Фотографии, доска почёта (где Се Лянь был ещё совсем маленьким, кажется, в возрасте десяти лет) и самое важное — видеозаписи самых масштабных выступлений.       Дыхание спёрло от волнения, будто Хуа Чен сидел не возле монитора, а в самом концертном зале. Дрожащими пальцами, он смог нажать на кнопку проигрывателя, и его взору предстала красивая сцена, украшенная красными лентами. Вскоре заиграла музыка и на площадку ровными и чёткими шагами вышли танцоры. Сначала Хуа Чен расстроился, не сумев узнать среди них знакомую ему фигуру, но стоило немного подождать, как он вновь забыл, что для жизни необходим кислород. Се Лянь был действительно прекрасен. Ровная спина, уверенные движения. Всё было так, как тот и рассказывал. Внимательно смотря за ним, создавалось впечатление, что он живёт ради того, чтобы его лицо освещали софиты. Нет, не так. Он был создан для восхищения.       Одного выступления было мало. Хуа Чен смотрел ещё и ещё. С сайта он перебрался на видео платформу, где опять же наткнулся на очередной сундук с сокровищами в виде блога одного из участников их труппы. Тот показывал закулисье, рассказывал о грядущем грандиозном выступлении и просто подходил к людям с просьбой помахать ручкой в камеру. Сердце Хуа Чена налилось неописуемой теплотой, когда он увидел того, ради кого он всё это искал. Се Лянь улыбался ровно так же, как и сейчас, но его взгляд был гораздо живее. Забавно, что жестикуляция с годами стала только ярче. — А это гордость нашего коллектива, смотрите, — оповестил автор ролика, наводя камеру на Се Ляня, который тут же смутился такой официальности. — Я уверен, если мы все будем ровняться на него, то однажды сможем приблизиться к его успеху.       Се Лянь не успел ответить, как к нему тут же подлетел какой-то парень, перекидывая руку через его плечо. — А ещё он у нас скромник, да, Се Лянь? — Вовсе нет… — Да-да, уж мы-то знаем. — Парень, ведущий репортаж возомнил себя интервьюером, беря в руки бутылку воды и поднося её к лицам этих двоих, будто микрофон. — Скажите пожалуйста, в чём секрет вашего успеха, господин Се Лянь? Вероятно, вы очень много тренируетесь? Или это дарование природы?       Се Лянь, неловко почесал затылок, стараясь не смеяться. Он знал, что этот парень не будет тратить время на монтаж, поэтому, чтобы избежать публичного позора, нужно держать себя в руках. — Да-да, — отозвался парень, всё так же висящий на его шее. — Поделись секретом.       Немного подумав, гордость коллектива театрально откашлялась в сторону, после чего спокойно вещала: — Думаю… У меня нет никаких секретов. Мне просто нравится танцевать, вот и всё. Я даже… Не прилагаю особых усилий, мне даётся это достаточно легко.       Парень, прежде висящий на нём, наконец отпрянул, закатывая глаза. (Хуа Чен подумал, что хотел бы так же непринуждённо вести себя по отношению к Се Ляню). — Говорю же, скромничает, как всегда.       Ведущий же подхватил. — Просто величайшие таланты не раскрывают секретов на весь мир. — Ох, чувак… У тебя всего десять подписчиков. Какой там мир? — Как грубо, — поёжился Се Лянь. — Цзюнь У, ты никогда не верил в меня…       На пару минут внимательный зритель остановил видео, чтобы раскопать в чертогах подсознания информацию об этом имени. Благо, он вспомнил. Этот самый Цзюнь У тогда показался Хуа Чену очень подозрительным, но стоило сказать об этом Се Ляню, как тот заверил, что человек проверенный.       Хуа Чен фыркнул в полголоса: — Ещё бы…       Внезапно юного поисковика осенило. В сети точно должно было остаться видео с тем самым роковым для Се Ляня выступлением. Вот только… Стоит ли его смотреть здесь и сейчас?       Будто чувствуя грядущее, дверь в палату отворилась, заставляя Хуа Чена вздрогнуть всем телом. — Я вернулся, — довольно протянул Се Лянь. — Сегодня мне отменили пару процедур, потому что в них больше нет необходимости, ведь я стремительно иду на поправку, и поэтому я закончил раньше. Ты успел сделать задания? — Я… — он принялся судорожно закрывать все вкладки и молниеносно чистить историю браузера. — Я очень рад, что теперь тебе нужно проходить меньше процедур. Через неделю уже забудешь о них навсегда.       Се Лянь сначала довольно хмыкнул, кивая головой, а потом настороженно посмотрел на друга. — Хуа Чен… Ты перевёл тему. Что там с уроками? — чтобы придать своим словам должной строгости, он уставил руки в бока и подошёл к Хуа Чену, заглядывая в монитор, будто учитель со стажем. — Интересно…       Благо неродивый ученик успел замести все следы преступления и открыть вкладку с заданиями по математике. Ему в очередной раз крайне повезло: задания, которые были выданы на сегодняшний день были действительно сложными. — Се Лянь… — он состроил самую страдальческую мину из всех возможных. — Я ничего не смог решить. Эта тема такая сложная.       Учитель-самородок не на редкость удивился такому заявлению. Он объяснял этот материал Хуа Чену два раза. Обычно тот всё очень быстро понимал и математика для него не была непосильной ношей.       Прекрасно зная, за какие ниточки нужно потянуть, Хуа Чен продолжил. — Ты так старался, объяснял мне, но я не справился с заданием.       На самом же деле Хуа Чен понял тему с первого раза. Он попросил Се Ляня рассказать ему повторно лишь потому что ему нравилось смотреть за тем, как тот увлечённо, но в то же время серьёзно, объясняет что-либо. А сейчас… Сейчас это было ничем иным, как простой отговоркой. Причём настолько ужасной, что самому Хуа Чену хотелось засмеяться с этого.       Се Лянь же со всей ответственностью и серьёзностью посмотрел в монитор, глубоко вздохнул и быстро в голове прикинул план рассказа. Он подумал о том, что, вероятно, дело в плохом объяснении с его стороны. Проще говоря, они говорят на разных языках. Поэтому, припоминая манеру преподавания учителя из их средней школы, он начал объяснение материала вновь.       Слушал ли его горе ученик в этот раз? Нет. Ну как можно думать о математике, если рядом сидит Се Лянь. С идеально ровной спиной, как и прежде. С той же мягкой полуулыбкой и мимическими морщинками у краешков глаз. Он говорил своим обычным голосом, но для Хуа Чена это было сродни мурлыканью котёнка. Когда требовалось, слушатель кратко кивал и бросал краткое «ага, понял», но это не отменяла факта, что он по-прежнему не слушал поступающую информацию.       И всё же в голове не укладывалось, что рядом с ним сейчас сидит тот самый грациозный парнишка, которому так легко давались танцы. Его прежняя неловкость и скованность в движениях совсем не вязалась с тем, что осталось запечатлённым на видеозаписях. Но больше всего Хуа Чена восхищало совсем не это. Этот скорый вывод пронзил его насквозь острой стрелой, заставляя всё тело покрыться мелкими мурашками. Сколько же сил покоилось внутри Се Ляня. Он ходил прямиком по грани, но всё же после того, как оскользнулся, вновь распрямил спину и пошёл дальше. Воистину поступок, достойный восхищения.       И ладно — пережить. Теперь он спокойно рассказывает об том, после вновь озаряя этот мир своей ярчайшей улыбкой. Хуа Чен твёрдо решил: он должен сделать всё, чтобы уголки рта Се Ляня больше никогда не опускались вниз.       И хотя мысли были крайне приятными, лицо его выглядело так, будто защемило нерв. От его сложного взгляда Се Ляню стало не по себе, и он прекратил объяснения. Хуа Чен же этого не заметил, продолжая высматривать в друге каждый сантиметр. Даже когда старший вопросительно вскинул вверх бровь и неловко хмыкнул, тот не отозвался. — Хуа Чен? Ты слушаешь меня?       Друг молчал, и к тому же тяжело дышал. А ещё продолжал пилить взглядом. Это начинало пугать. — Хуа Чен, ты чего? Я что-то не так сказал?       Связь с миром была бы окончательно потеряна, если бы Се Лянь пару раз не щёлкнул возле чужого лица пальцами. Хуа Чен помотал головой, быстро моргая и пытаясь прийти в себя. Не успел он осознать, насколько всё было плохо, как стало ещё хуже.       Се Лянь положил руки на плечи друга, страдальчески вздыхая и опуская голову вниз. У того душа в пятки ушла от подобного жеста. Кровь моментально прилила к щекам, окрашивая их в цвет бутонов розового шиповника. Казалось, связь с миром снова потеряется, но тут из-под опущенной головы послышалось обречённое бурчание. — Хуа Чен… Я уже не знаю, как тебе объяснить… Плохой из меня учитель. Давай я просто решу твоё домашнее задание, и мы его отправим?       Не зная, смеяться ему, плакать или продолжать умирать от смущения, Хуа Чен осторожно отцепил чужие руки от своих плеч, перехватывая их в области ладоней. — Не нужно. Я всё понял. Просто долго переваривал информацию.       Се Лянь поднял голову и облегчённо вздохнул. — Ты так меня напугал!       После он сам заметил то, в каком положении теперь находились его руки и заметно стушевался. Мысленно он говорил себе: нельзя такому смущаться, это совершенно нормально! Однако… Почему-то Фэн Синь и Му Цин никогда не держали его руки в своих.       Замечая чужое смущение, Хуа Чен поспешил ослабить хватку, одной рукой неловко почёсывая затылок. — Прости. — Нет-нет, что ты. Я совсем не смутился, если ты об этом подумал!       Если встаёт выбор быть хитрым лисом или нет, то Хуа Чен, разумеется, выберет первое. Мысленно ухмыльнувшись, он лишь слабо улыбается и выдаёт: — А? О чём ты? Я извинился за то, что плохо слушал тебя.       Се Лянь подумал о том, что лучше бы он не пережил тогда наркоз.       Итак, последняя неделя плавно подходила к концу. Се Лянь с облегчением вздохнул, складывая свои новенькие, уже прочитанные книги, в сумку, а после с горечью подметил, что Хуа Чен стал странно себя вести.       Он стал чаще оставлять его одного, ссылаясь на дела. Разумеется, в это охотно верилось, однако к собственному удивлению Се Ляня, без него стало так пусто. И скучно… И вообще тошно. Нельзя же, в самом деле, так легко привыкнуть к отсутствию того, кого видел каждый день! Всё же возмущаться об этом было бы верхом неприличия. Жизнь Хуа Чена не ограничивается стенами палаты, да и у него наверняка есть другие друзья. Эти мысли успокаивали ровно до тех пор, пока его отсутствие не стали замечать другие.       Фэн Синь откинул голову назад, довольно улыбаясь и хрустя костяшками позвоночника. Удачно потянувшись, он окинул взглядом помещение. — Ух, удобный стул. Хочу такой себе домой.       Му Цин усмехнулся, складывая руки на груди: — Я не буду отвлекать персонал, чтобы ты мог его стащить.       Се Лянь посмеялся в кулак. — Даже, если бы решил отвлечь, я бы не разрешил вам сделать этого. — Это почему ещё? — Потому что этот стул принёс Хуа Чен.       Фэн Синь с Му Цином в унисон фыркнули. — Кстати говоря. Что-то он стал реже нам глаза мозолить, — задумался стрелок. — У него что-то случилось? — Да небось устал на твою недовольную рожу смотреть, вот и ушёл, как узнал, что мы придём навестить Се Ляня. — Ты свою рожу видел? Будто запор третью неделю мучает. — Ах ты! Вот подожди, выйдем из больницы, придурок! Я наконец-то тебе наваляю. — Ребята… Успокойтесь… — Ты всегда только обещаешь, а у самого кишка тонка! Вместо того, чтобы болтать, взял бы и ударил разок! — Ребят… Прекращайте, — прокашлялся Се Лянь. — Вот сейчас как ударю, и забудешь о моей милости!       Се Лянь, не в силах выносить эту перебранку более, подошёл к ним, вставая аккурат между. — Если вы опять начнёте драться у меня на глазах, я перестану с вами дружить. — Се Лянь… Нам не по пять лет вроде, — остыл Му Цин, который уже успел замахнуться. — А ведёте себя именно так. Мы просто про стул говорили. Как вы вообще начали ругаться?       Он грустно вздохнул, возвращаясь на своё место, от чего друзьям стало совестно за своё поведение. Они извинились, возвращаясь к теме. — Ну так, что с ним? — Просто дела… — Ты так погрустнел из-за его отсутствия, — подметил Му Цин. — Он тебя не обижал? — Если обидел, я подпорчу его смазливое личико, — заверил Фэн Синь, получая одобрительный кивок от друга. — Я буду его держать, а ты колотить.       Они синхронно хлопнулись в ладоши. Се Лянь только в этот момент осознал, что рядом с ним всегда были две сатаны. — Он никогда меня не обижал, прекратите ухмыляться… Его бить нельзя!       Друзья заметно расстроились из-за запрета заранее спланированного мордобоя, а Хуа Чен на другом конце города звонко чихнул. Вот уж помянули добрым словом…       Заметно нервничая, юноша всё же распрямился, входя внутрь огромного здания с панорамными окнами, завешанными роскошной шёлковой тканью.       Он бы и сам хотел проводить весь день около Се Ляня, как и раньше, однако его голова просто не давала ему покоя.       Дело в том, что он всегда искусно складывал два и два. Вот и сейчас, внимательно изучив весь имеющийся у него материал из прошлого Се Ляня, он заметил одну странную деталь, которую необходимо было либо подтвердить, либо опровергнуть. Никто не знает ситуации лучше, чем люди, напрямую связанные с тем временем, а это значит, что нужно было «самому подойти к горе».       Неожиданно для самого себя, Хуа Чен нашёл смелости и сил на то, чтобы записаться на занятия в танцевальный коллектив. Первые несколько занятий он был сам не рад, что решился на это. Но мысль о том, что Се Лянь когда-то выносил такой титанический труд с улыбкой на лице и полной удовлетворённостью собой, грела душу и заставляла приходить туда вновь и вновь. Наконец, ребята из коллектива перестали смотреть на него волком, решаясь заговорить.       С предельной осторожностью Хуа Чен вытаскивал из них нужную информацию по крупинке. Из этих крупинок складывался неплохой пазл, который оставалось лишь подкрепить нерушимыми фактами.       Вскоре к уже имеющейся информации добавилась новая, добытая прямиком из уст преподавателей. В стороне оставался лишь тот, на кого были обрушены все подозрения. Цзюнь У либо старательно изображал слепого, либо тупого, раз игнорировал присутствие Хуа Чена. Они встречались взглядами, но не разговаривали. Оно и понятно, ведь по лицу бывшего товарища Се Ляня было видно, что он не в восторге от расширения коллектива. Он в целом создавал впечатление скользкого человечка.       Все дороги сводились к Цзюнь У, однако Хуа Чену всё ещё не доставало конкретных фактов, чтобы подвести чертой это дело. И если судьба действительно была благосклонна к младшему, то она в очередной раз дала своё дозволение залезть тому в очередной тёмный омут с головой. Впрочем, его бы не остановили пара неудач, раз уж на то пошло.       Пожелав Се Ляню доброй ночи, Хуа Чен по своему обыкновению пошёл пересматривать уже засмотренные до дыр видео. Ему правда нравилось наблюдать за тем, как красиво двигался его друг. В такие моменты он будто был на его месте и получал такое же удовольствие от процесса. Собравшись спать, он внезапно обнаружил для себя ещё одно видео, которое ему заботливо порекомендовали в графе «похожее». Кажется, это то самое роковое выступление, но снятое с другого ракурса на телефон трясущимися руками. Хуже оно от этого не стало, однако нервный тик заработать было можно. Хуа Чен намеревался было выключить видео, потому что видеть момент падения Се Ляня всё ещё было невыносимо больно, но вдруг он увидел то, что заставило каждый волосок на его теле встать дыбом.       Сначала он не поверил своим глазам, пытаясь оправдать увиденное усталостью. Но интерес взял верх, заставляя перемотать дорожку проигрывателя. Ещё и ещё. На падение Се Ляня со сцены было так же тяжело смотреть, однако… Это было то, что он так долго искал!       Всё это время он ходил вокруг ужасающей правды. Виновником испорченной карьеры Се Ляня был Цзюнь У, заботливо сделавший очень подлую вещь. Будто лукавый лис, тот медленно крался к зайцу и когда настал нужный момент, совершил нападение исподтишка. Что же сделал этот гнусный негодяй, искусно прячущийся под маской доброжелателя? Как бы не было банально, он просто подтолкнул чужую пятку, которая на мгновение была приподнята. Обычно, так развлекаются дети в младшем звене школы. Устраивают подобные подлянки своим друзьям. Вот только в школе это не более, чем детская шалость, а в спорте подобный жест может стоить всего.       Праведный гнев наполнил грудную клетку Хуа Чена. Круг его поисков замкнулся на точке, что была отправной. Значит, и тогда возле школы Цзюнь У сделал тоже самое, ему не показалось. Выходит, способность читать людей всё же была присуща юному Шерлоку.       Хуа Чен возжелал придушить этого человека собственными руками при следующей встрече, однако этого было бы просто недостаточно. Слишком лёгкая смерть для такого подлеца. Одно он решил точно: за Се Ляня он отомстит. А месть, как известно, блюдо, которое подают холодным.       О, дорогой Цзюнь У, тебя ждёт самый приятный ужин в своей жизни. Впрочем, как и Хуа Чена. Вот только… У второго намечался ужин поприятнее. — Ты всё собрал? — поинтересовался Фэн Синь, поднимающий сумки с вещами.       Удивительно. Ехали они сюда экстренно, налегке, а за какие-то две недели в палате появилось столько вещей, сколько у него в жизни не было. — Ага. Остались только книжки, но их возьмёт Хуа Чен.       Фэн Синь кивнул. В палату вошла радостная мадам Се. На эмоциях она размахивала бумагами о выписке и улыбалась всем самой искренней улыбкой. — Молодёжь! Не поверите, какое счастье!       Му Цин улыбнулся в ответ, подхватив её радость. — Поверим. Се Лянь наконец-то возвращается домой. — И не только это, — она не стала дожидаться вопросов, а просто продолжила мысль. — Когда я забирала документы, мне сказали, что все расходы на операцию и реабилитацию покрыла страховка.       С её уст сорвался удовлетворённый смешок. Голос понизился до заговорщического шёпота. — А наша страховка истекла ещё полгода назад. Но они об этом знать не должны.       Фэн Синь присвистнул, а остальные одобрительно закивали. Вот уж действительно — везение. Один Се Лянь растерянно посмотрел на мать. Пару дней назад ему отдали бумаги с кругленькой стоимостью всего лечения и попросили оплатить их до выписки. — Видели, какие мы везучие? Ха-ха, вот с этого дня начинается светлая полоса нашей жизни, сынок, — продолжала радоваться мадам Се.       Хуа Чен, что прежде сидел отстранённым, тоже заулыбался. Он восхищался вместе со всеми до тех пор, пока Се Лянь не ущипнул его за бок. — Объяснишь мне это? — Ммм, простое везение?       Се Лянь вздохнул. Вот уж действительно, большим везением было тогда познакомиться с человеком, не считающим деньги. — А то, что мед сёстры очень шумно обсуждали новый телефон — «подарок от юноши из девятой палаты», тоже называется везением?       Тут Хуа Чен стушевался и слегка покраснел. — Это… Это за то, что они позволили мне быть здесь больше положенного времени.       На такой радостной ноте они простились со стенами больницы. Мадам Се пригласила всех на праздничный ужин и каково было её разочарование на отказы со стороны Му Цина и Фэн Синя. Они и сами были не рады такому раскладу, но, увы, тренировки никто не отменял. Женщина с надеждой в глазах посмотрела на Хуа Чена. Тот согласился, хотя ему и было крайне неловко, ведь теперь из друзей остался он один. А это получается, что ему придётся присутствовать на чужом семейном ужине.       Впрочем, все опасения были напрасны. Усомниться в мастерстве готовки от мадам Се было настоящим грехом, который нельзя было искупить до конца жизни. Говоря простым языком: каждое блюдо имело потрясающий вкус. Всегда. А особой пикантности придавала командная работа. Парней впрягли на помощь в очистке и нарезке овощей. Здесь Хуа Чен столкнулся с ещё одной проблемой, ведь таким он не занимался ранее никогда. Какое счастье, что его никто не осудил. Се Лянь просто смиренно дочищал за ним морковку и делился отрезанными кусочками. — Ай-яй-яй, сейчас кусками наедитесь, и за столом не захотите, — пригрозила мать поварёшкой. — О, нет, мама, мы съедим всё и попросим добавки, правда ведь, Хуа Чен?       Тот побыстрее прожевал морковку, чтобы ответить. — Правда.       За ужином они избегали темы болезни, отдавая предпочтение в сторону разговоров о погоде, праздниках и всяких незначительных мелочах. Комфортно, уютно и просто приятно. За всем этим они не заметили, как время уже давно пересекло рамку «дозволенного». Это был первый раз, когда Хуа Чен задержался настолько долго. — Что ж… Ещё раз спасибо за ужин, мадам Се, — улыбнулся он, помогая протереть тарелку, которую только что помыл Се Лянь. — Было приятно провести с Вами время, но мне действительно пора.       Женщина бросила взгляд на часы и ахнула. — Ах, как же так вышло… Возвращаться домой одному после полуночи очень опасно. Может, тебя подвезти?       Парень смутился, сразу же отказываясь. — Нет-нет, не нужно. Вы устали, я не должен вас утруждать ещё и этим.       Он хотел сказать о том, что он и не собирался идти пешком, ведь для таких случаев есть такси. Но была в мадам Се черта, которую невозможно победить — настойчивость. Она умело давила на людей, поскольку знала, что её «красивым глазкам» мало кто сможет отказать. Более того, Хуа Чен находился в абсолютно невыгодном положении: любое его «нет» могли расценить как неуважение.       Они поспорили в весьма учтивой форме ещё пару минут, после чего женщина пожала плечами и буднично предложила: — Раз не хочешь ехать, оставайся у нас?       В этот момент Се Ляня и Хуа Чена одновременно прошибло током. Они замерли, не шевелясь пару секунд, после чего первым ожил сын. — Мам… Это поставило его в очень неудобное положе…       Хуа Чен остановил его речь, кладя ладонь на чужое плечо. — Останусь. Спасибо большое за предложение, — он собрался было поклониться ей в знак благодарности и уважения, но женщина фыркнула, говоря, что это лишнее.       Се Лянь пребывал в растерянности, а вот внутри Хуа Чена зарождалась буря из бабочек, что вырывались из живота наружу и волнения, которое тянуло его вниз, заставляя бледнеть. Почему он так легко согласился? Да потому что сам этого хотел, но боялся себе признаться. Почему-то такого рода мысли всегда казались чем-то из разряда фантастики, но сейчас оказались близлежащей реальностью. Подумать только… Провести целую ночь с Се Лянем… Сумасшествие. — Се Лянь, — обратилась мать к сыну. — Справишься с тем, чтобы создать гостю комфортные условия? — Д-да? — Вот и славно.       Мадам Се явственно ощутила, как из её головы вырастают рожки, которые задевают привычный нимб. Признаться честно, она была в восторге от нового друга Се Ляня. И то, что он пошёл ей навстречу, только подогревало эту симпатию.       Сам Се Лянь тоже был отчасти рад этому, однако и на редкость смущён. Ему доводилось оставаться на ночёвку у друзей, но вот у себя он никогда никого не принимал. Да и вообще… Они с Хуа Ченом будут в такой неформальной обстановке…       Как только мать скрылась за пределами кухни, Хуа Чен поспешил извиниться. — Прости, я не думал, что тебя это так шокирует.       Характер Се Ляня взял верх над неловкостью. Он поставил на стол последнюю чистую тарелку и гордо вскинул вверх голову. — И вовсе меня это не шокировало. Всё в порядке. — Правда? — Ага, — сказал он, хотя щёки всё ещё полыхали смущённым румянцем. — Хорошо, — ответил тот, хотя на самом деле ничего не было в порядке. (Помогите!!! У мальчика реальная паника!!!)       Все формальности были строго соблюдены и пришло время готовиться ко сну. В конце концов, им крайне не повезло, что выписка выпала на воскресенье. Это означало то, что утром им предстояло пойти в школу. Вместе. Ну, а ещё с ними будут Фэн Синь с Му Цином, ведь их ежедневного присутствия никто не отменял.       Как гостя Хуа Чена отправили первым на водные процедуры, после которых Се Лянь всячески старался подавить в себе нарастающий шквал эмоций. Во-первых, футболка, которую он заботливо выдал тому, оказалась слегка маловата (и это с условием, что выбор пал на самую большую из имеющихся). Во-вторых Се Лянь первый раз увидел творческий беспорядок на чужой голове. Ранее он всегда наблюдал идеально ровные и послушные волосы друга, но как оказалось… Они очень любят влажность и от этого слегка вьются и лежат абсолютно небрежно. Умиление граничило с неловкостью, однако отвести взгляд было выше сил. — Что-то не так? — спросил Хуа Чен, промакивая кончики волос полотенцем. — Ты похож на мокрого котёнка, — улыбнулся Се Лянь, не боясь смутить таким заявлением друга. — Они так забавно торчат.       Хуа Чен был вынужден признать, что в данный момент его маленький комплекс переиграли так, что ему самому показалось, будто его волосы выглядят хорошо. Обычно он тратит приличное количество времени на то, чтобы сделать их послушными. Ну, а завтра придётся явить миру своё гнездо на голове. Говорить о том, что это немного больная тема, он, разумеется, не будет. Вместо этого парень улыбается в ответ и хитро интересуется: — На котёнка, как с твоих закладок? — Ммм, да. Но только симпатичнее, — он прыснул тихим смешком, уходя в душ и оставляя Хуа Чена одного в полной растерянности.       Это был флирт или плохая шутка? Не важно, но это вогнало в краску.       Дожидаясь друга из ванной, Хуа Чен был отягощён мыслями о том, с чего начать разговор. По правде говоря, обуреваемый различными эмоциями в один из вечеров, проведённых у себя дома, он смастерил для Се Ляня новый кубок (спасибо школьному кружку скульптуры за подобные умения). Это должна была быть награда в честь его главной победы — над болезнью, отягощаемой привычную жизнь. Вручить лично в руки не хватит смелости, поэтому он просто скромно поставил самодельный трофей на полку возле старых кубков. Авось Се Лянь его заметит. Пусть через время, но заметит же. А к тому времени обсудить это будет не так стыдливо.       Хуа Чен так же думал о том, стоит ли говорить другу о его недавнем открытии, касательно Цзюнь У, но, как только тот вновь появился в его поле зрения со своей прекрасной лучезарной улыбкой, сразу стало понятно: говорить об этом сейчас не нужно. — Я так устал за сегодня, хотя последние две недели ничего толком и не делал, — он юркнул к циновке, параллельно зевая. — Ты не против сразу лечь спать? — Не против, — улыбнулся тот.       В очередной раз сойдясь во мнениях, они решили не растягивать этот день более. И хотя легли они спать спинами друг к другу, на утро Се Лянь проснулся в чужих объятиях. Первой эту занимательную картину удалось лицезреть мадам Се, что заботлива пришла разбудить их. Так вышло, что обычно время её выхода из дома совпадает со временем подъёма сына в школу. Ах, как не хотелось сейчас рушить эту идиллию. — Молодёжь, пора вставать, — тихонько сказала она, подсматривая за теми через приоткрытую дверь. Она сочла неуместным войти внутрь. — Завтрак на столе. Будете долго лежать — остынет.       На Се Ляня данный метод пробуждения подействовал моментально: во-первых он привык к подобному, а во-вторых он всё ещё помнил о том, что спал не один. А перед гостем не очень хорошо лениться. Кстати о нём… Это что, его рука? Несколько удивившись такому, он попытался максимально осторожно выпутаться из хватки, однако Хуа Чен спал очень крепко и от лишних телодвижений только крепче прижимал к себе. Таким образом, Се Ляню оставалось смириться со своим положением подушки для объятий. Впрочем, он был и не против.