les Misérables (Отверженные)

Эпонина крепко держала Регулуса за руку, когда они вышли из чайной, оставив Эрнеста позади. Девушка была вне себя от восторга, вырвавшись из неловкого положения, хотя все еще была потрясена тем, что Регулус был ее спасителем, особенно после того, как она говорила с ним перед тем, как убежать. Он ничего не сказал, когда они вышли на улицу, но как только они оказались на достаточно безопасном расстоянии от «Чайного пакетика Розы Ли», он быстро начал вытряхивать свою руку из ее. Эпонина была совершенно сбита с толку, когда отпустила его руку. — Ч-что ты д-делаешь? — спросила Эпонина, следуя за ним, смущенная его действиями. Конечно, мальчик не стал бы спасать ее в чайной, только чтобы вывести наружу и не обращать на нее внимания. Если только он действительно не был таким же больным и жестоким, как те, с кем он общался в школе. Он не ответил ей, продолжая идти вперед сквозь толпу людей. — Извини, я задала тебе вопрос… Внезапно Регулус обернулся, и на его лице не было и следа улыбки, когда он встретился с ней взглядом. — Я не хочу, чтобы ты чувствовала, будто тебя водят за нос. В конце концов, ты же сама это сказала, не так ли? Ты вполне способна ходить самостоятельно. Устремив взгляд в землю, Эпонина сжала губы, когда Регулус взял на себя смелость использовать ее слова против нее. Она ничего не сказала сразу, но чувствовала, что спасение было не настоящим актом, а способом втереть ей в лицо собственные слова, даже когда у него не было для этого никаких оснований. — Если ты искренне веришь, что между нами все будет хорошо, после всего, что ты там наговорила, ты глубоко ошибаешься, — сказал он, и все, что Эпонина могла услышать, было эхом ее собственных слов, звенящих в ушах. — Я не стану держать за руку человека, который заявил, что предпочел бы жениться на предателе крови из-за чего-то, что не было полностью моей виной! Нижняя губа Эпонины ужасно дрожала, но она не могла заставить себя плакать в присутствии Регулуса. Она уже потратила достаточно слез, делая это, но с тем, как шли дела с тех пор, как ее родители высадили ее в доме Блэков, девушка чувствовала себя невероятно подавленной, стоя перед некоторыми магазинами. Все, чего она хотела, — это вернуться домой, и не только на площадь Гриммо, но и к себе домой, где были ее родители и лошади. Она могла бы пережить еще одно лето, прячась среди прилавков или закрыв лицо книгой. Это было бы гораздо лучше, чем та ситуация, в которой она находилась сейчас, когда над ней практически издевались на улицах Косого переулка. Слезы уже жгли ей глаза, угрожая пролиться, если она не сделает что-нибудь, чтобы позаботиться о них. Она быстро вытерла глаза рукавом, открыв рот, чтобы просто сказать Регулусу, чтобы он ушел, как вдруг голос окликнул парня, от которого у нее кровь застыла в жилах. Когда Регулус обернулся, Эпонина подняла голову и увидела, что к ним направляется Андрас Эйвери. В его компании был Бран Малкибер, так как зло всегда ходило по двое. Она нервно сглотнула, жалея, что не может на время стать невидимой, или желая, чтобы Регулус никогда не пришел ей на помощь снова. Ей будет лучше в обществе Эрнеста Нотта, чем двух мальчишек, которые безжалостно насмехались над ней в школе. — Регулус, что ты здесь делаешь? — спросил Андрас мальчика. — Школьные покупки? — Э-э, нет, — ответил Регулус, — мои родители встретились со старым другом и решили позволить нам с Эпониной провести целый день. Как только Регулус упомянул ее имя, оба парня посмотрели прямо в сторону Эпонины, отчего ее ноги задрожали. Она чувствовала себя такой невероятно слабой, когда столкнулась лицом к лицу с теми, кто издевался над ней, и, судя по улыбкам, появившимся на их лицах после того, как они заметили ее, они, вероятно, чувствовали запах ее страха. — Это Эпонина?! — со смехом заявил Андрас, подходя к ней. Она тут же попятилась, как и тогда, когда Эрнест подошел к ней. Только на этот раз она наткнулась на женщину, несущую сову, которая врезалась в клетку и опрокинула птицу, бешено хлопавшую крыльями. Женщина бросила на нее укоризненный взгляд, велев ей внимательно следить за окружающим, прежде чем оставить Эпонину наедине с парнями. — Ты только посмотри, Андрас, — ухмыльнулся Бран, — у нее все это время было лицо. Какой сюрприз! — Расскажи нам свой секрет, любовь моя, — сказал Андрас, подняв руку и коснувшись ее щеки. Эпонина резко откинула голову в ответ на его прикосновение и с отвращением посмотрела в сторону Регулуса, который продолжал стоять. Несмотря на то, что на этот раз он не улыбался, он не спешил защищать ее от своих друзей, что было именно тем, на что она указала ранее. Оттолкнув руку Андраса от своего лица, Эпонина направилась к Регулусу, и, к собственному разочарованию, уже чувствовала, как слезы текут по ее лицу, когда она стояла перед ним. — Именно поэтому я все равно вышла бы за него замуж, — прошипела она, — по крайней мере, у него есть порядочность, чтобы противостоять другим. Ты просто трус. Она резко повернулась к Брану и Андрасу с тем же холодным выражением лица, с которым нанесла последний удар Регулусу. — Что касается вас двоих, то вы никогда больше не должны прикасаться ко мне своими грязными грязными пальцами! Неудивительно, что мое лицо было испещрено ужасными отметинами, это было от того, что я была вокруг такой грязи, как вы! Вы просто ужасные, неуважительные и, возможно, самые невежественные люди, которых я когда-либо знала за всю свою жизнь. Вы позорите свои семьи одним своим существованием, и мне было бы жаль их, но, с другой стороны, именно они воспитали вас и не сделали выговор никому из вас за ваше поведение. Не сказав больше ничего мальчикам, Эпонина снова зашагала прочь, совершенно взбешенная. Конечно, Регулус даже не потрудился прийти к ней с извинениями, только повторил то, что она сказала ему раньше. Он был трусом, который даже не потрудился бы высказать свое мнение перед своими друзьями, и все же он утверждал, что не хочет, чтобы между ними были враждебные отношения. Как они могут быть не враждебными, если он даже не мешает своим друзьям смеяться над девушкой, на которой ему суждено жениться? Просто стоять здесь, как будто ничего не происходит, кроме случайного разговора, заставляло гнев Эпонины закипать. Затем, когда один из них действительно коснулся ее лица, как будто у них было разрешение сделать это, она потеряла его. Она полностью потеряла его до того момента, когда фактически покинула Косой переулок, не заботясь ни о чем в мире, куда она направлялась, но просто чтобы сбежать из этого района, чтобы не рисковать снова столкнуться с Регулусом и его друзьями. Это означало, что ей придется оказаться среди маглов, что было совершенно чуждой территорией для защищенной девушки, но она честно не заботилась об этом в данный момент, потому что ее толкнули близко к краю. Отчаянное желание сбежать от таких, как Регулус и его друзья, заставило ее покинуть Косой переулок и войти в магловский мир. Оглядевшись вокруг, она задалась вопросом, сколько людей, мимо которых она проходила, на самом деле были ведьмами и волшебниками, ходящими в масках. У нее не было ни малейшего намека на то, где она находится, кроме очевидного утверждения, что она где-то в Лондоне. Единственное, что у нее действительно было с собой, — это деньги, которые Орион дал ей и Регулусу, чтобы потратить их в магазинах, и ее волшебная палочка. Но ее палочка была практически бесполезна вне школы, так как ей не разрешалось пользоваться до совершеннолетия. Однако, пройдя некоторое время и немного повернувшись, она задумалась, использовать ли ее или нет. Она не могла просто подойти к кому-то и попросить о помощи, главным образом потому, что не знала, как описать, как вернуться в Косой переулок, не попав в беду. Найдя небольшое местечко на обочине, она села и огляделась. Улица, которую она выбрала, была невероятно тихой, так как, казалось, это была только дорога для грузовиков, которые доставляли пакеты для местных ресторанов. Ей хотелось домой, но если она появится дома, то наверняка рассердится на мать. В конце концов, Эпонина призналась обоим родителям, что ее ужасно дразнят в школе, и единственным решением было просто исправить ее лицо, вместо того чтобы идти к источнику проблемы. Не то чтобы ее родители не знали родителей Эйвери и Малкибера и не знали, где они живут. Но вместо этого они ясно дали понять, что сначала должны исправить Эпонину, а не реальную проблему. Когда Эпонина сказала матери, что Регулус был одним из тех парней, которые смеялись над ней, мать ответила ей, что это был способ Регулуса сказать ей, что она ему нравится, не говоря этого. Эпонина вообще не понимала такой ментальности, потому что в ней не было абсолютно никакого смысла. Если ей кто-то нравился, она не собиралась из кожи вон лезть, чтобы быть с ним злой, это совсем не поможет. Если она вернется домой, вина за случившееся ляжет на ее голову, а не на кого-то другого. И снова она почувствовала себя невероятно пойманной в ловушку ситуации, в которой оказалась, потому что, как бы громко она ни кричала, всегда найдется кто-то, кто заставит ее замолчать. Когда ее рукав упал на руку, Эпонина подняла руку, ту самую, в которой держала волшебную палочку. Через несколько секунд она вздрогнула, когда прямо перед ней из ниоткуда появился большой фиолетовый трехэтажный автобус. Не в силах переварить то, что только что произошло, девушка продолжала сидеть на обочине, приоткрыв губы в благоговейном страхе. Она никогда раньше не видела ничего подобного, это приводило ее в замешательство, но в то же время завораживало. Однако, оглядев автобус сбоку, она нахмурилась, увидев название «Ночной рыцарь». В то время как это был ее первый раз, когда она видела автобус лично, это был не первый раз, когда она слышала о нем. Среди ее семьи и других, связанных с ней, автобус «Ночной рыцарь» часто высмеивался. Многие чистокровные семьи протестовали, когда автобус был впервые представлен, главным образом потому, что он черпал вдохновение из магловского транспорта. Однако министерство утверждало, что им нужно придумать более безопасную альтернативу, чем иметь волшебников и ведьм, зависящих от метел. В конце концов, автобус появился, но чистокровные семьи отказались использовать его, предупредив своих детей и других, чтобы они никогда не стояли на обочине и не поднимали палочку в воздух, ведь именно так вызывался автобус. Конечно, Эпонина совершенно забыла об этом и, поправляя рукав, случайно вызвала автобус. Внезапно двери открылись, и оттуда вышла ведьма, улыбаясь и протягивая руку. — Привет, милая, готова к посадке? Нерешительность промелькнула на лице девушки, поскольку все, что она когда-либо слышала о автобусе, было негативным, но это исходило от ее родителей, и они были теми же самыми, кто защищал действия Регулуса по запугиванию. Ведьма казалась достаточно доброй, на ее мантии была маленькая бирка, на которой значилось имя: «Эмси Шанпайк». — К-куда вы можете меня отвезти? — спросила Эпонина. — Куда хочешь, — улыбнулась Эмси, — конечно, если у тебя хватит денег. — У меня их много, — заявила Эпонина, думая о том, что те деньги, которые ей дали на книгу, стоит потратить точно не на нее. Это, казалось, очень обрадовало кондуктора, когда она снова протянула руку, чтобы помочь девушке подняться на ноги и помочь ей сесть в автобус. — Регулус! Это очень серьезно! — Орион сердито фыркнул, когда парень встал перед ним вместе со своей женой, стоявшей в стороне. — Что значит, ты не знаешь, куда она ушла? Она должна была оставаться в твоей компании на весь день! — Я же сказал, она убежала! — Регулус попытался защититься. — Она расстроилась из-за Эйвери и Малкибера, а потом ушла. — Ты не женишься ни на одном из них! — Орион сплюнул. — Эпонина станет твоей женой, когда ты покинешь Хогвартс, а ты просто позволил ей, расстроенной и беззаботной, сбежать? Регулус, я знаю, что мы с твоей матерью воспитывали тебя лучше. Я не властен над такими, как Эйвери и Малкибер, но я знаю тебя лучше и знаю, что научил тебя хорошим вещам. Ты хочешь выставить меня дураком? — Нет, сэр. Регулус опустил голову. Он стиснул зубы от досады, что попал в беду из-за бегства Эпонины. Но в тот момент он не знал, что делать. Он не смеялся ни над чем из того, что говорили Эйвери и Малкибер, и все же она все еще находила в нем недостатки. Все еще желая затеять ссору, что она и сделала, а потом велела всем им оставить ее в покое. Если бы он пошел за ней, то наверняка столкнулся бы с еще большим сопротивлением. — Тебе лучше надеяться, что с ней все в порядке, — сказал Орион, выглядя вне себя от ярости после того, что он узнал. Он чувствовал напряжение между ними и думал, что оно сможет исчезнуть, если он позволит им провести хороший день вместе, свободно тратя деньги на покупку вещей, которые они хотели, и просто наслаждаясь компанией друг друга, но казалось глупым полагать, что это будет так легко. Очевидно, между ними было много плохого, что заставило Эпонину сбежать, и мужчина не мог игнорировать, как несчастно она часто выглядела в их доме, когда они были там. Он понимал, что браки по расчету не всегда были самыми легкими, и хотя он полюбил Вальбургу, он был свидетелем многих других браков, которые потерпели неудачу или закончились тем, что погрязли в чистом страдании, пока все не закончилось. Он не хотел этого для своего сына, и Эпонина казалась ему достаточно милой девушкой, чтобы он не хотел этого и для нее. Но им обоим предстояло проделать большую работу, если они когда-нибудь захотят заключить брак, в котором оба будут счастливы. — Верно, — сказал Орион, пощипывая переносицу, так как в данный момент не мог смотреть на сына. Девушка пропала, и если ее родители узнают об этом, он никогда не услышит конца. Не говоря уже о том, что его первоочередной задачей было убедиться, что с Эпониной все в порядке. — Мы с тобой и твоей матерью возвращаемся домой, а потом я вернусь сюда и поищу ее. Не было смысла тратить больше времени на крики, прекрасно понимая, что он просто теряет время, которое мог бы использовать в поисках девушки. Вальбурга тоже была явно расстроена, но она еще не сказала ни слова по этому поводу, предоставив мужу разобраться с этим до того, как они отправятся домой. Регулус просто ждал дальнейшего наказания, когда отец схватил его за руку для трансгрессии. Однако, когда они все немного отошли и направились туда, они ясно увидели Эпонину, сидящую на крыльце дома в компании Кикимера.