les Misérables (Отверженные)

Гет
Перевод
R
В процессе
264
переводчик
Автор оригинала: Оригинал:
Пэйринг и персонажи:
Размер:
планируется Макси, написано 106 страниц, 18 частей
Описание:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
264 Нравится 46 Отзывы 115 В сборник Скачать

Глава 12

Настройки текста
Эпонина была бы первой, кто признал бы, что она не танцовщица, она не была наделена способностью двигаться в ритм музыки, и каждое ее движение считалось бы только неловким. Однако то, что Регулус действительно пригласил ее на танец, поначалу застало ее врасплох, и она не смогла удержаться, чтобы не сказать «да». Она только надеялась, что он попросил ее об этом сам и что это не было результатом того, что кто-то из взрослых подтолкнул его к этому. Тем не менее, все взрослые казались слишком занятыми своими собственными разговорами, чтобы даже потрудиться посмотреть в сторону этих двоих. Так что, возможно, это было не просто принятие желаемого за действительное, Регулус взял на себя инициативу пригласить ее на танец, что быстро вызвало легкую улыбку на ее лице. Однако улыбка исчезла, когда Регулус повел ее на танцпол, где другие раскачивались в такт музыке, только потому, что она не хотела выставлять себя дурой. Поскольку танцевало всего несколько человек, было совершенно очевидно, что она понятия не имела, что делает. Внезапно ее руки сжали руки Регулуса, заставив его повернуться к ней с растерянным взглядом, он мог видеть страх, запечатленный на ее лице, когда ее глаза осматривали комнату. Он осмелился спросить, что ее беспокоит, когда она начала отстраняться от него. Он не мог не задаться вопросом, что он сделал не так в тот раз? — Что с тобой? — спросил он, чувствуя легкое разочарование. Он пригласил ее на танец, она согласилась, и за этот короткий промежуток времени не произошло ничего плохого. Почему она вдруг пошла на попятную? Ее нервный взгляд переместился на него, прежде чем она опустила глаза на свои туфли. — Мне жаль, Регулус, это просто… Я не лучшая танцовщица, — прошептала она ему. — На самом деле, я вообще не умею танцевать. Я не хочу тебя смущать. Он на мгновение замолчал, пытаясь осмыслить то, что она сказала, задаваясь вопросом, правильно ли он ее расслышал. Она беспокоилась о том, что поставит в неловкое положение его, а не себя? Вот где были ее приоритеты в данный момент? Неужели именно так ее воспитывали родители? Ставить других выше себя таким образом, что не имело значения, выставляла ли она себя дурной, пока не выставляла дурной других? — Ты не поставишь меня в неловкое положение, — наконец ответил Регулус, — Я тоже не очень хорошо танцую, но я думаю, что мы сможем сделать всего несколько шагов на месте, верно? Мы просто будем следить за тем, что делают другие, это не кажется таким уж трудным. Снова посмотрев в ее сторону, Эпонина все еще казалась ужасно взволнованной, поскольку она кусала внутреннюю часть нижней губы, глядя на других людей. Внезапно Регулус почувствовал себя неловко даже за то, что пригласил ее на танец, поскольку это, казалось, оказывало на нее такое сильное давление, даже если это было вне ее зоны комфорта. — С-с другой стороны, — начал он, — мне действительно не хочется танцевать. Мы можем сделать что-нибудь еще. — Например, что? У него не было ни малейшего понятия, но он знал, что должен что-то быстро придумать. — Мы могли бы прогуляться снаружи, — предложил он. — Сегодня отличный день, если только ты не предпочитаешь остаться здесь? Эпонина перевела взгляд в сторону родителей, все еще желая подойти и поприветствовать их, но Эрнест стоял рядом с ними и первым поймал ее взгляд, она быстро крепче сжала руку Регулуса и кивнула головой. — Выход на улицу звучит здорово! Ее внезапный энтузиазм смутил Регулуса, пока он не заметил Эрнеста вдалеке. Эпонине больше не нужно было объясняться, когда он вывел ее из комнаты, и они вдвоем вышли через заднюю дверь в сад. Он практически слышал, как девушка вздохнула с облегчением, как только они оказались снаружи, на безопасном расстоянии от мужчины, который, казалось, никогда не оставлял ее в покое. Отпустив ее руку, они продолжали идти бок о бок, спускаясь по каменным ступеням. — Почему Эрнест Нотт проявляет такой интерес почти ко всему, что ты делаешь? — спросил ее Регулус, краем глаза наблюдая, как она вздрогнула при одном упоминании имени этого человека. — Я не знаю, — честно ответила она, — несмотря ни на что, он никогда не оставляет меня в покое, если он находится в том же месте, так было с тех пор, как я встретила его, когда была младше. Сначала я подумала, что он просто слишком добр, потому что он хороший друг моего отца, но есть же черта между дружелюбием и. и. — Жуткостью? — закончил за нее Регулус, заслужив решительный кивок Эпонины. Он сразу же заметил, как ее большой палец вернулся на другую руку, ту самую, на которой он заметил красное пятно в первый день, когда она приехала погостить к семье. Раздражение давно прошло, но, казалось, она вот-вот снова начнет раздражать кожу. Регулус снова протянул ей руку, чтобы не как в тот раз, когда он просто схватил ее за руку без разрешения. Она взглянула на его руку, прежде чем на несколько секунд снова сосредоточиться на своей. Это выглядело так, как будто она боролась с собой, чтобы освободить собственную руку, прежде чем снова потереть ее до крови. Наконец Эпонина сдалась и приняла предложение Регулуса, снова взяв его за руку. — Я просто хочу, чтобы он оставил меня в покое, — призналась она. — Так почему бы тебе не сказать ему, чтобы он оставил тебя в покое? — О нет! Я не могу этого сделать, — она начала качать головой, — я не могу. Мои родители будут в ярости. Он не сделал ничего плохого, они бы просто обвинили меня в том, что мне неудобно. И это даже в том случае, если они потрудятся выслушать. Они больше не слушают меня, они разговаривают со мной только тогда, когда я делаю что-то не так, чтобы я могла исправиться. Регулус вспомнил ту ночь, когда Эпонина воспользовалась Каминной сетью, чтобы связаться со своим отцом, умоляя его приехать и забрать ее, чтобы она могла вернуться домой. Она рассказала ему, как ей неуютно в доме, как она несчастна, и все же ее отец пропустил все мимо ушей. Он просто сказал ей, что она должна быть благодарна за предоставленную ей возможность, прежде чем отпустить ее, чтобы он мог присутствовать на званом обеде. Похоже, именно это они любили делать довольно часто — отмахиваться от Эпонины, если она не была полезна или что-то в этом роде. Он знал, что если бы кто-то заставил его чувствовать себя неловко, все, что Регулусу нужно было сделать, это сообщить родителям, и они бы сразу же об этом позаботились. Если кто-то вроде Эрнеста Нотта заставлял Эпонину чувствовать себя неловко, Регулус помнил, что сказал ему отец. Его долгом будет защищать не только ее имя, но и Эпонину. Не потому, что она была девушкой, а просто потому, что в какой-то момент она собиралась стать его второй половиной. Когда они поженятся, он будет опираться на нее, так и она будет опираться на него. Но он не мог бы этого сделать, если бы не оберегал ее, а прямо сейчас Эрнест представлял угрозу. Он видел, как мужчина смотрел на Эпонину, и хотя пожилым мужчинам было свойственно жениться на молодых женщинах из выбранных семей, они были, по крайней мере, совершеннолетними и взрослыми. Эпонине было всего пятнадцать, ей вот-вот должно было исполниться шестнадцать, в то время как Эрнесту было далеко за тридцать. Она имела полное право чувствовать себя неловко рядом с ним, он переступал черту, и не имело значения, что она не выглядела довольной его обществом. Мужчина не понимал намека. — Что ж, — сказал Регулус, прочистив горло, — тебе больше не придется о нем беспокоиться. Нет, пока ты остаешься с нами. Он не появляется на площади Гриммо, мой отец его терпеть не может. — Почему? Он пожал плечами. — Я не совсем уверен. Мой отец никогда по-настоящему не обсуждал это, я просто знаю, что Эрнест не очень разговорчив, но когда он все-таки вступает в разговор, мой отец не выглядит очень счастливым и не говорит об этом. Эпонина вдруг улыбнулась. — Ну, я думаю, что это делает твоего отца умным человеком, я считаю, что в мистере Нотте есть что-то совсем не то. Он поцеловал мне руку один раз, и, несмотря ни на что, всякий раз, когда он рядом, я чувствую, как это место горит. Все это быстро стало ясно, когда Регулус посмотрел на ее руку, по которой до этого потирал большой палец. Он протянул руку и осторожно схватил ее, подняв вверх. — Эта рука? — Д-да. — Так вот почему у тебя была эта отметина в тот день? Так вот почему ты так беспокоишься об этом? Он задал еще один вопрос и снова услышал тихий ответ: «Да.» — Я ничего не могла сказать против этого, — прошептала Эпонина, — моя мать, вероятно, просто придумала бы оправдание, что он, например, был вежлив. Какой-нибудь джентльмен, и что я вела себя глупо. Но я ненавижу, когда его приглашают, потому что он всегда пытается найти момент, когда я одна. Во время Рождества они приглашают его к нам, и они всегда так заняты другими делами по дому, что я остаюсь с ним и… и… Регулус слышал все в то время, пока она говорила; ее дыхание становилось все более и более учащенным до такой степени, что девушка почти задыхалась. Она резко остановилась и слегка сгорбилась, покачав головой, пытаясь отогнать мысли о предыдущих Рождествах, проведенных в компании этого мужчины. Он даже не осознавал, что это действительно продолжалось так долго, и Регулус предположил, что, поскольку Виктор и Эрнест были давними друзьями, Эрнест, вероятно, общался с ними с тех пор, как они переехали, когда Эпонине исполнилось девять лет. Уже шесть лет, как Эпонину беспокоит этот мужчина, если его ухаживания за ней начались так рано. Регулус содрогнулся при этой мысли, но не мог отделаться от неё, все это… было реально. Из всех красивых женщин, которые были совершеннолетними и одинокими в семьях, Эрнест не проявлял к ним никакого интереса, но он, безусловно, взял за правило искать Эпонину всякий раз, когда она была одна. Регулус нервничал при мысли о том, что произошло бы, если бы этот мужчина действительно был с ней один и рядом не было никого, кто мог бы вмешаться. — Тебе больше не нужно об этом беспокоиться, Эпонина, — сказал он ей, усаживая ее на маленькую скамейку, пытаясь заставить ее замедлить дыхание и вернуть в нормальное русло. Он видел, как от одной мысли об этом у нее на глазах выступили слезы. — Тебе не нужно возвращаться туда на все лето, так что тебе не придется видеться с ним, когда он навещает твоих родителей. И когда наступит Рождество, ты сможешь остаться с нами. Мои родители все равно этого хотят, и я уверен, что твои родители были бы в восторге от этой идеи. — А как насчет тебя? Парень на мгновение остановился на ее вопросе, и она посмотрела на него, когда не сразу получила ответ, она продолжила. — Я думаю, что мы и так делаем достаточно, чтобы порадовать наших родителей, но Рождество должно быть приятным, я могу понять если ты захочешь разделить его со своей семьей наедине. — Я не думаю, что ты понимаешь, Эпонина, — сказал он, садясь рядом с ней, — ты будешь частью моей семьи. Всего через пару лет у нас будет церемония, подобная той, которую мы видели сегодня. В которой ты станешь членом семьи Блэков, станешь моей женой, и тогда Рождество мы всегда будем проводить вместе. Будь то среди моих родителей или твоих, или даже с обеими нашими семьями вместе. Я знаю, что это не то, что мы оба планировали или, возможно, хотели, когда думали о таких вещах. Я уверен, что когда ты была младше, у тебя уже была полностью спланирована свадьба… — Нет, — оборвала она его, — у меня такого не было. Вспомнив, как его двоюродные сестры Нарцисса, Андромеда и Беллатриса однажды устраивали фиктивную свадьбу, когда он был намного младше, он, естественно, предположил, что у большинства девушек все свадебные дни были распланированы заранее. От их платьев до человека мечты, за которого они собирались выйти замуж, он полагал, что Эпонина будет похожа на них, так как она была воспитана в той же манере. Но, очевидно, он ошибался. — Я никогда не мечтала о замужестве, потому что это не должно было быть мечтой. Это должно было произойти независимо от того, хотела я этого или нет, — сказала ему Эпонина. — С тех пор, как я была совсем маленькой, моя мама всегда говорила о том, как важно быть хорошей женой и стать хорошей матерью для моих детей. Я почти ничего из этого не слышала, потому что сама была ребенком и остаюсь им до сих пор. Я не могла мечтать о чем-то таком, что будет создано для меня практически без права голоса в этом вопросе. Итак, я мечтала о других вещах, например, о том, что я буду делать, если мне не придется выходить замуж? Каковы были бы места, в которые я бы отправилась? С какими людьми я бы познакомилась? Что бы я испытала в других местах? Какие продукты я бы попробовала? Это то, о чем я мечтала, это то, о чем я все еще мечтаю. Она не пыталась задеть его чувства, но Эпонина хотела дать понять, что никогда не мечтала выйти замуж. Даже когда было решено, что она выйдет замуж за Сириуса в то время, когда она была младше. В таком юном возрасте ей было наплевать на такие вещи, она просто хотела выйти и исследовать мир, который, как она боялась, она упустит, потому что ей нужно было соблюдать приличия. Давление на то, чтобы выйти замуж, в какой-то момент закончилось бы, но затем давление на то, чтобы иметь детей, сразу же вернулось бы, и давление на то, чтобы правильно их воспитывать, возникло бы позже. Ужас. У нее никогда не будет шанса дышать и делать то, что она хотела в жизни, потому что, как только ее дети вырастут, ей и Регулусу придется практически поставить их в ту же ситуацию, в которой они так долго боролись. Им придется найти кого-то, кого они одобрят, поработать с семьей, чтобы сделать этот брак, и для чего? Однако молчание Регулуса заставляло ее нервничать, заставляя поверить, что она сказала ему что-то не то. Может быть, она сказала слишком много, и это было последнее, что она хотела сделать, так как они действительно немного ладили. — Разве у тебя не было никаких мечт до всего этого или кроме этого? — спросила его Эпонина. — Ты представлял себя занимающимся чем-то другим? Тебе нравится квиддич, ты планировал продолжать и играть профессионально? Ты все еще планируешь это? — Квиддич — это хобби, а не профессия, — начал он, — по крайней мере, так мне говорила моя мама с того момента, как я начал играть. Они говорят, что у меня есть талант, чтобы стать профессионалом, но я знаю, что она была бы в ярости. Мои обязанности связаны с семьей, поэтому, если я хочу получить работу, она должна быть респектабельной. — Я думаю, что Квиддич — это респектабельно. Это требует большого мастерства, концентрации и равновесия, — сказала Эпонина. — Ну, и… я.. я твоя будущая жена, я бы с радостью поддержала это, если бы ты захотел продолжить играть после Хогвартса. Внезапно Регулус рассмеялся и посмотрел вниз. — Ты говоришь это только потому, что я буду путешествовать большую часть года, и тебе не придется меня видеть? — Что?! Нет, я бы не ста… — Расслабься, Эпонина, я просто пошутил. В любом случае, как бы мне этого ни хотелось, я не хочу мириться с тем, что моя мать все время твердит об этом. Ты на самом деле не видела ее с той стороны, когда она не получает того, чего хочет, это может быть довольно страшно, не говоря уже о том, что это раздражает. Я уверен, что смогу найти работу, которая понравится ей и которую я найду привлекательной. Эпонина тихонько вздохнула, казалось, все, что они собирались сделать в своей жизни, будет связано с тем, чего хотели от них родители. Казалось, что единственный раз, когда они действительно смогут жить полной жизнью, это когда они все еще в Хогвартсе. А это означало, что ей придется пробовать что-то новое сейчас, а не позже. С этой мыслью в голове Эпонина вскочила на ноги и протянула руку Регулусу. — Я думаю, что хочу попробовать еще раз потанцевать. — Прямо сейчас? — сказал он с растерянным видом, заметив улыбку, появившуюся на ее лице. Он не мог сказать «нет», пока Эпонина ждала, когда он возьмет ее за руку. Они отважились вернуться внутрь и оказались в толпе еще большего количества танцующих людей, которые отлично закрыли от чужих глаз пару. Не имело значения, сколько раз она наступала Регулусу на ногу, ни разу он ничего не сказал об этом. Главным образом потому, что, похоже, она наслаждалась собой, как только преодолела смущение. Она даже танцевала с Люциусом Малфоем, в то время как Нарцисса попросила потанцевать со своей маленькой кузиной за одну песню. Люциус был намного осторожнее со своими ногами и фактически помог Эпонине выучить несколько шагов, которые она могла повторить, чтобы не наступать никому на ноги. Она снова танцевала с Регулусом, она танцевала с Орионом и даже должна была заставить свою младшую кузину Элизабет немного потанцевать с ней. За все время празднования она ни разу не поговорила со своими родителями, они даже не подошли к ней, чтобы поздороваться или посмотреть, как она себя чувствует, с тех пор как они оставили ее на площади Гриммо. Регулус позаботился о том, чтобы, танцуя с другими, он оставался рядом с Эпониной, так как Эрнест все еще скрывался поблизости. Он не собирался давать мужчине возможность приблизиться к ней в течение оставшейся части дня и вечера. Когда все это, наконец, подошло к концу, Вальбурга и Орион отправились на поиски этих двоих, когда все начали расходиться. Им потребовалось несколько хороших минут, чтобы найти этих двоих; зайди в гостиную, полную тишиной, они увидели что они крепко спали на одном из диванов. Очевидно, они танцевали до изнеможения, Регулус сидел, сгорбившись, опираясь на подлокотник дивана, в то время как Эпонина свернулась калачиком рядом с ним. Ее плечо прислонилось к его плечу, ее лицо было обращено к спинке дивана, а голова покоилась на подушке и частично на Регулусе. — Мы должны разбудить их, пока еще не поздно, — прошептала Вальбурга Ориону. — Я знаю, но они выглядят такими мирными. А еще они не спорят, — усмехнулся Орион. — Давай просто насладимся этим еще несколько секунд.
Примечания:
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.