Война света и тьмы

      2940 год Третьей эпохи, октябрь       Малиэль вздохнула и перевернула ещё одну страницу книги, пытаясь отвлечься от мыслей об отце, как она всегда делала, когда его не было. Огни на столе замерцали от ночного ветерка, ворвавшегося в открытое окно гостиной её родителей. Несмотря на все попытки, разум Малиэль отказывался сосредоточиться на словах в книге, лежащей перед ней, и вместо этого погружался в размышления о том, что происходит.       Малиэль уже привыкла к тому, что отец куда-то уходит, но никогда ещё его отсутствие не было таким мучительным, как сейчас. Конечно, он ей ничего никогда не рассказывал и не хотел, чтобы она беспокоилась об этом, но она привыкла замечать, куда он уходит. Его встречи с дедушкой участились, как и работа в ночное время.       Часто Малиэль просыпалась среди ночи и, войдя в гостиную, видела, как отец в тусклом свете от свечей просматривает бумаги. В такие моменты он только смущённо улыбался ей и собирал свои вещи, прежде чем подвести её к себе и посидеть с ней некоторое время, дабы убедиться, что с ней всё в порядке. Те минуты, когда она оставалась с ним наедине ночью, откинув голову и прижавшись к его плечу, стали для неё самыми дорогими сердцу.       Ей никогда не казалось, что она видит его достаточно, хотя она знала, что его ночная работа вязана с тем, что он предпочитал проводить вечер с родными, вместо работы в это время. Он предпочитал отказаться от сна, но то небольшое количество времени по вечерам посвятить своей семье. И Малиэль всегда была уверена, что мама заботится об отце и следит за тем, чтобы он не слишком перенапрягался.       Малиэль тихонько усмехнулась, вспомнив, как однажды мать сочла, что отец слишком много работал в течение определённого периода времени. Это был один из редких моментов, когда она проявляла свой характер, и в тот раз это привело к тому, что она кричала на дедушку, который, конечно, воспринял все очень спокойно с извиняющимся тоном. Трандуил забрал с собой бумаги сына, велев ему спать, но в этот момент Малиэль увидела в нём ту же усталость, то же напряжение.       Балрог, даже её дядя, казалось, был более измотан, чем обычно, а он даже не был воином. К счастью, Кирион сменил брата в политических вопросах, так что Леголасу не нужно было посещать так много заседаний совета. Однако, это время заполнилось дополнительными патрулями и разведкой.       Сильный ветер ворвался и задул пламя свечей, погрузив комнату в полную темноту, и только слабый свет проникал из окна — надвигалась буря.       Малиэль вздохнула и села на диване, откладывая книгу на стол, чтобы встать. Она подошла к окну и посмотрела на раскачивающиеся тёмные деревья леса. Ещё один приступ беспокойства охватил её при мысли о том, что отец на улице в такую погоду, хоть она и знала, что он способен сам о себе позаботиться.       Тряхнув головой, чтобы отогнать плохие мысли, Малиэль закрыла окно и отступила к дивану. Усевшись, она зажгла одну свечу, а затем и все остальные от неё.       Едва зажглась вторая свеча, в комнате раздался громкий треск. Малиэль вздрогнула, её сердце бешено заколотилось от шока и страха. Она быстро обернулась, увидев фигуру в плаще, выходящую из потайной двери позади стола её отца. Фигура, спотыкаясь, дошла до стула и ухватилась за него, не в силах остановить падение на колени с глухим стуком.       Секунду ничего не двигалось, и единственным звуком в комнате было хриплое и болезненное дыхание. Малиэль застыла в шоке, не в силах осознать то, что увидели её глаза. Это не мог быть её Adar… Он не мог быть ранен… Она бы что-то почувствовала.       Однако Малиэль была вынуждена признать это, когда фигура подняла голову и сапфировые глаза встретились с её широко раскрытыми голубыми глазами. Казалось, будто тонкий стеклянный барьер, который обычно сдерживал все эмоции отца, разбился вдребезги, и поэтому Малиэль могла ясно видеть боль в глазах, но в то же время в них было собранное спокойствие.       — Малиэль… — отец вздохнул и ухватился за стол, чтобы подняться. Тут же в его глазах промелькнуло ещё больше боли, и он невольно застонал, снова падая на колени.       Стон отца, наконец, вывел из оцепенения. Малиэль бросилась к нему, опустилась на колени рядом и нырнула под него, положив одну руку ему на спину, а другой держась за руку, которую он положил ей на плечи. Как только её правая рука легла на спину отца, её глаза расширились, почувстовав влагу, которая, как она знала, была причиной всепоглощающего запаха крови.       С её помощью отец сумел подняться на ноги, и они, пошатываясь, подошли к дивану, на который она опустила отца. Он поморщился и крепко зажмурился. Прошло мгновение, и отец дрожащей рукой стянул с головы капюшон.       Малиэль испуганно сглотнула и посмотрела вниз, видя, что её правый рукав пропитан кровью, опускаясь на колени рядом с отцом и складывая руку ему на колено.       — Ada? — глухо выдохнула она дрожащим голосом.       Сапфирово-голубые глаза Леголаса распахнулись при звуке голоса дочери, и через несколько мгновений он пристально посмотрел на неё. Он слегка улыбнулся ей и хотел было погладить рукой её щеку, как вдруг заметил, что она тоже вся в крови, так как он несомненно пытался ею оказывать давление на рану на спине. Леголас снова опустил руку и наклонился вперёд, закрывая глаза и соприкасаясь лбом с дочерью.       Малиэль чувствовала, как отца начинает слегка лихорадить, и, пока шли секунды, а Леголас продолжал молчать, она боялась, что он может потерять сознание.       И тут его глаза снова открылись. Крупица силы вернулась к нему после того, как он собрался с силами во время этого небольшого момента отдыха. Он поцеловал её в лоб и отодвинулся, чтобы посмотреть на неё, грустно улыбаясь слезам, катящимся по её щекам.       — Малиэль… Мне нужно, чтобы ты нашла дедушку… и Эсфена. Убедись, чтобы никто, кроме них двоих, не знал, что я ранен… Потом иди к маме и оставайся… с ней.       — Что ты такое говоришь? — застонала Малиэль. — Я не могу оставить тебя сейчас, Ada.       Из-за страха, что он сейчас упадёт в обморок в момент её невнимательности, она боялась даже моргнуть. Конечно, она и раньше видела отца раненым, но никогда так, без посторонней помощи, и никогда прежде целители не бежали к нему в первую очередь.       Отец собирался что-то сказать в ответ, но дрожь боли пробежала по его телу, и он зажмурился, слегка наклонившись вперёд, пока его голова не оказалась на плече дочери.       — Ada? — испуганно спросила Малиэль и положила руки ему на плечи. С этого места она смогла увидеть большую дыру в его плаще, пропитанном почти коричневого цвета кровью.       — Сделай, как я сказал, пожалуйста… — выдавил Леголас сквозь стиснутые от боли зубы.       Именно в этот момент Малиэль услышала шаги за потайной дверью и испуганно вскинула голову, уставившись на пустой дверной проём.       — Ada, кто-то идет… — прошептала она.       Леголас мгновенно напрягся и выпрямился. Он протянул руку и вытащил из-за пояса свой длинный нож, одновременно прижимая дочь к дивану так, чтобы её не было видно из-за двери. Все мышцы его тела были готовы действовать в надвигающейся угрозе, и на мгновение, казалось, вся его боль отступила, оставив его глаза совершенно непроницаемыми и резкими.       Шаги приближались всё ближе и ближе к комнате, пока кто-то не ворвался в неё. Леголас был в одной секунде от того, чтобы метнуть нож в вошедшего, когда понял, кто это, и сдержал порыв, снова сутулясь от боли и усталости.       — Гурон… — готовый оттолкнуть дочь в безопасное место, Леголас застонал и убрал от неё руку.       Малиэль тут же снова подошла и стала поддерживать его, пока он покачивался на месте. Гурон немедленно бросился к дивану, упал на колени рядом с ним, протягивая руку и нащупывая пальцами пульс на шее её отца. В глазах эльфа читалось безудержное беспокойство и страх за своего командира.       — Леголас, что, балрог подери, случилось? — слегка паникуя, спросил Гурон. — Мы разделились на мгновение, и следующее, что я помню, — это то, что я не могу найти тебя, кровь в штабе и в ведущем в твои покои тоннеле.       — Тоннель в безопасности?.. — в голосе Леголаса звучала боль. — А штаб?       — Они не тронуты. — Гурон быстро поднялся на ноги. Он подошёл к потайной двери и плотно закрыл её, заперев каким-то механизмом, и она снова стала невидимой невооруженному глазу.       Леголас повернулся к дочери.       — Малиэль, делай, как я велел, — сказал он слабо, тем не менее, не оставляя возможности выбора. Его глаза, смотревшие на неё, были одновременно нежными и твёрдыми. — Я теперь не один. Обещаю, что со мной всё будет в порядке…       Малиэль, подавив рыдание и ища утешение, крепко обняла его. Она чувствовала, как нежная аура отца сливалась с её аурой, как всегда при близком контакте, и это успокаивало, как ничто другое. Леголас поцеловал её в макушку и мягко оттолкнул.       Она поднялась на ноги и посмотрела на Гурона, который слегка кивнул, занимая место перед её отцом и потягиваясь, чтобы расстегнуть его плащ, без сомнения, желая проверить рану на спине.       Её ноги налились свинцом, когда она повернулась и поспешно вышла из комнаты. Стены кружились перед глазами, пока она торопливо шла по коридору в кабинет деда. Несмотря на поздний час, она знала, что он там, а не в покоях.       Валар… её отец был так бледен… Она не видела раны, но по количеству крови, пропитавшей его плащ, поняла, что ситуация серьёзна. На этот раз он не смог скрыть боль ни бесстрастным выражением лица, ни напускным спокойствием в голосе, как это бывало раньше.       Двое стражников у королевского кабинета подняли головы, когда она подошла, но не попытались преградить ей путь или как-то иначе помешать.       Малиэль слышала голоса из кабинета деда, но не могла медлить, поэтому ворвалась внутрь с широкими от потрясения глазами. Трандуил немедленно замолчал и посмотрел на незваного гостя из-за стола. Двое советников — Аррон и Иолон — также подняли головы со своих мест перед королём.       — Малиэль, не могла бы ты немного подождать? — её дед вздохнул и жестом указал на дверь, снова поворачиваясь к советникам. Она видела усталость в его глазах.       — Нет, — выдохнула она. — Дедушка, мне нужно с тобой поговорить наедине.       Трандуил, очевидно, услышал отчаяние и страх в её голосе, потому что в следующее мгновение он резко поднял глаза на неё, убеждаясь, что с ней всё в порядке. И когда взгляд опустился на её рукав, пропитанный кровью, его глаза расширились от ужаса, заставив Малиэль вздрогнуть. Она дёрнула руку так, чтобы та скрылась в складках платья, не давая увидеть кровь советникам.       — Прошу прощения, милорды. — Трандуил понял необходимость секретности. Он виновато улыбнулся Аррону и Иолону, выражение его лица было совершенно нечитаемым. — Мы прервёмся на этот вечер и продолжим завтра, сейчас уже поздно.       Лорды встали и, поклонившись королю, направились к двери. Они ненадолго остановились, склоняя головы в сторону принцессы, а затем, проходя мимо, вышли из кабинета.       Как только за ними закрылась дверь, дед оказался рядом с внучкой. Он взял её за руку и осторожно закатал рукав с обеспокоенным взглядом.       — Это не моя кровь. — Малиэль поперхнулась и тут же упала в крепкие объятия деда. Трандуил, не теряя ни минуты, обнял её и крепко прижал к себе.       — Чья это кровь, Малиэль? — мягко, но властно спросил Трандуил, заставляя её быстро отвечать.       — Это кровь Adar.       Эффект был мгновенным. Трандуил напрягся и отодвинулся от неё, смотря слегка расширенными глазами. С её губ в тоже мгновение сорвался всхлип, а от испуга слёзы покатились по щекам. Она снова обняла его, и он не останавливал её. Малиэль начала рассказывать, что случилось.       Трандуил отреагировал спокойно, когда она закончила рассказ. Он осторожно помог ей сесть на диван и позвал по имени одного из стражников за дверью.       — Мой король, — входя, стражник поклонился.       — Отправляйся к Эсфену. Скажи ему, чтобы он пришёл сюда и принёс медикаменты, — авторитетно распорядился Трандуил. — Никому ничего не говори, просто приведи его сюда. Я надеюсь на твоё благоразумие.       — Конечно, мой король, — стражник поклонился, лицо его стало серьёзным. — Я всё сделаю, — прочитав на лице короля необходимость в срочном выполнении приказа, он вышел из комнаты и быстро пошёл по коридору.       Когда стражник ушёл, Трандуил опустился на колени перед внучкой и с сожалением посмотрел в её полные слез голубые глаза. Он протянул руку и успокаивающе провел пальцами по волнистым каштановым волосам, так похожим на мамины. Она превратилась в идеальную смесь Леголаса и Фанес, унаследовав отцовские глаза, его улыбку и алебастровый цвет кожи, а от матери — волосы и румяные щёки.       Глаза Трандуила горели любовью к внучке, но в глубине души он беспокоился за сына. Судя по тому, что описала Малиэль, Леголас сейчас истекал кровью.       — Малиэль, ты хочешь, чтобы я остался с тобой, или я могу уйти и проверить Леголаса? — мягко спросил Трандуил. — Если ты будешь здесь, то скажи Эсфену, куда ему идти, а затем возвращайся к маме, как сказал тебе Леголас. Она сейчас с Хитель и некоторыми придворными дамами.       Малиэль кивнула, хотя её тело всё ещё слегка дрожало. Она одарила дедушку лёгкой улыбкой.       — Со мной всё будет в порядке… Это Adar нуждается в помощи.       Трандуил кивнул и поднялся на ноги, целуя её в лоб и покидая комнату, шурша своей мантией и спеша к комнатам сына.       В кабинете мгновенно стало холодно и пусто, и Малиэль подтянула ноги к груди, обняв их и положив подбородок на колени. Она чувствовала беспокойство, не зная, что происходит вокруг отца, и почему он вообще был ранен. Гурон упоминал что-то о разделении с ним…       Отец и Гурон вместе выполняли задание. Они отсутствовали два дня, но не ушли достаточно далеко, чтобы отец не смог вернуться с ранением, которое он получил, а это означало, что они, вероятно, следили за какой-то определенной целью. Цель эта была где-то рядом с Дворцом и штабом, о местонахождении которого никто не знал.       Это было то, что Малиэль знала на данный момент, о чём она могла догадаться из той информации, которой располагала. Но всё же она хотела бы знать больше, она хотела помочь, но она хотела не задаваться этими вопросами постоянно…       Малиэль была так поглощена своими мыслями, что не услышала, как вошёл Эсфен, и не заметила его присутствия, пока он нежно не положил руку ей на плечо. Почувствовав прикосновение целителя, Малиэль вздрогнула и резко подняла глаза, её нервы всё ещё были на пределе от шока, полученного этим вечером.       — Ты ранена? — мягко спросила целитель, разглядывая пятно крови на рукаве.       Малиэль покачала головой, глядя широко раскрытыми умоляющими глазами. Тем не менее целитель распознал в ней признаки шока и открыл свой мешочек, доставая траву.       — Пожуй это, — сказал Эсфен, протягивая траву ей. Малиэль сделала, как он сказал, и медленное успокаивающее чувство начало распространяться по всему телу. Девушка глубоко вздохнула.       — Мой отец ранен, — сказала она. Глаза Эсфена заострились и пристально посмотрели ей в глаза. — Я не видела саму рану, но она у него на спине и сильно кровоточила. Король и Гурон сейчас с ним, но я думаю, что тебе следует поторопиться.       Эсфен встал, кивнув.       — Что-нибудь еще, принцесса?       — Мой отец просил хранить это в полной тайне.       Эсфен улыбнулся:        — Я понял это по поведению королевского стражника. Он не сказал мне ничего, кроме как взять медикаменты и пойти за ним, — он наклонил голову к ней. — Я должен идти.       Когда целитель повернулся, чтобы уйти, Малиэль не удержалась и схватила его за руку. Эсфен снова повернулся к ней, и она посмотрела на него умоляющими глазами.       — С ним ведь всё будет в порядке, правда? Ты поможешь ему?       Эсфен вздохнул, но всё же слегка улыбнулся ей.       — Я ещё не видел раны, поэтому не могу сказать наверняка, но я знаю, что твой отец невероятно упрям, и что он очень хорошо восстанавливается. Доверься ему.       Малиэль резко кивнула и отпустила руку Эсфена, понимая, что целителю важно как можно скорее добраться до отца. Она уже чувствовала себя виноватой за то, что удерживала его так долго. Эсфен поднял свою сумку и, ободряюще улыбнувшись, поспешил к двери.       Малиэль не увидела, как выражение его лица стало озабоченно-хмурым.       Когда он ушёл, Малиэль встала и прошлась по кабинету. Она перемещалась по полу бесконечными шагами и поворотами, но это никак не успокаивало её мысли, они всё вертелись в её голове, пока она не поняла, что не может больше это выносить. Голова была занята только одной мыслью — ей нужно знать, всё ли в порядке с отцом.       Малиэль тут же открыла дверь и снова вышла в коридор. Она рассеянно кивнула стражникам снаружи кабинета деда, возвращаясь в родительские покои.       Подойдя ближе, она замедлила шаг и подошла к двери, прислонившись к косяку, чтобы слышать, что происходит внутри.       — Леголас, я сказал, сядь! — раздражённо говорил Эсфен, его голос был напряжённо-приглушённым.       Послышалась какая-то возня, а затем низкий стон боли. Это был первый признак того, что отец жив, и, хотя он не был убедительным, Малиэль всё же почувствовала облегчение внутри себя. Она медленно соскользнула вниз по дверному проёму, пока не оказалась на полу рядом с дверью.       — Я заметил… — Леголас замолчал, хрипя от боли, — двое из них отошли в сторону… в конце их встречи… Но я не видел их лиц, так как скрывался за деревьями… так что я не мог слышать всё… что они говорили, но…       — Леголас, тебе не обязательно докладывать всё прямо сейчас, — прервал его дед с беспокойством в голосе.       Прошло мгновение, и Малиэль поверила, что отец последовал совету деда, но затем он снова заговорил, и его голос всё ещё был напряжен от боли.       — Нет. Тебе нужно это услышать… прежде чем я потеряю сознание… Они говорили об… их Хозяине… — отец остановился на мгновение, шипя и ругаясь от боли. Резко вздохнув, он продолжил. — Я не смог понять… кто это был… Но, Ada… Я уверен, что это как-то связано с Дол-Гулдуром, — в голосе чувствовалась серьёзность, перекрывавшая боль.       В комнате воцарилась тишина, и Малиэль почувствовала, как её глаза расширились от острого предчувствия и страха, поползшего по спине при упоминании Самого Тёмного имени. Испугавшись, что они могут услышать её, то ли из-за боязни, что их подслушивают, то ли из-за опасений, что за ними наблюдает какое-то мерзкое существо, она подняла руки и прижала их ко рту, пытаясь подавить дыхание.       — Что?.. — вздохнул Трандуил. Ужас и тяжесть запечатлелись в выдохе. Малиэль почти могла представить себе выражение его лица, едва расширенные обострённые глаза и внезапную бледность. Её собственное сердце билось в груди, и она прижимала руки крепче ко рту.       — Я чувствовал в них… — продолжил Леголас слабым голосом, — …Тьму. Это были эльфы, но они казались… Искажёнными. Искажёнными тем же присутствием… что и атаки… Я чувствовал это.       — Они были полностью поглощены Тьмой? — спросил Гурон.       — Леголас, будет больно, — мягко встрял Эсфен, и следующее, что Малиэль услышала, был приглушённый стон, как будто отец пытался заглушить звуки боли, уткнувшись лицом в подушку.       Её глаза наполнились слезами, на мгновение перехватило дыхание, и Малиэль почувствовала, что не может вдохнуть воздух.       — Нет… — пробормотал отец через мгновение в ответ на вопрос Гурона, — они, кажется, только частично тронуты ею… но я боюсь, что это …может измениться… со временем… Валар, Эсфен!       — Я предупреждал тебя, — сухо ответил Эсфен. — Может быть, в следующий раз тебе стоит постараться избегать того, чтобы тебя практически распарывали пополам. А теперь не мог бы ты так расслабиться, чтобы я смог наложить швы?       Отец пробормотал что-то невнятное, но поскольку Эсфен больше не протестовал, Малиэль решила, что он последовал указаниям целителя.       — Как тебя ранили? — мягко спросил Трандуил.       Малиэль услышала, как отец судорожно вздохнул, начав говорить:       — Они просто внезапно… посмотрели на моё укрытие… Как будто их предупредили о моём присутствии… Как будто кто-то говорил им… через их разум.       — Через барьер это невозможно… — пробормотал Трандуил. — Ты был вне барьера?       — Прямо за его пределами…       — Разве ты не установил барьер для охраны себя? — спросил Гурон. — Ни один эльф не должен был почувствовать твоего присутствия.       — Кто-то, кто сильнее, смог… — прошептал отец. Его голос звучал совершенно опустошенным и измученным, сердце Малиэль снова сжалось. — Я думаю… это Дол-Гулдур.       Следующие несколько минут снова прошли в тишине, единственными звуками оставалось напряженное дыхание отца.       — Как он? — Малиэль услышала обеспокоенный голос деда.       — Ослаблен, — ответил со вздохом Эсфен. — Он потерял много крови. Тем не менее ему повезло, что оружие не попало в позвоночник, иначе этот разговор был бы совсем другим. Поскольку это всего лишь телесная рана, она не должна заживать долго. В данный момент меня беспокоит только потеря крови.       — Я всё ещё здесь… — послышался слабый ответ отца.       — Ненадолго, если впадёшь в шок, — послышался ответ Эсфена, но в голосе звучали тревога и суровость. — Гурон, разожжёшь огонь в камине? И принеси одеяло, чтобы укрыть его по пояс, пока я закончу накладывать швы.       Не прошло и несколько минут, как свет, пробивающийся из-под двери, усилился. Малиэль посмотрела, как он слегка освещал подол её платья там, где тот был близко к просвету под дверью. Казалось, это наконец-то помогло ей немного успокоиться, и она опустила руки ото рта, сжимая их перед грудью.        — Я знал, что им… нельзя позволить… узнать… кто их видел, — продолжал шептать отец. Малиэль пришлось прижаться ухом к двери, чтобы слышать. — Поэтому я попытался убежать через… деревья… Я среагировал… слишком медленно, потому что… Я не думал, что… они могут узнать о моём присутствии. Один из них бросил… тесак в меня… ударив меня в спину…       — Как же ты после этого смог сбежать? — с недоумением в голосе спросил Гурон.       — Бежал… сквозь деревья… — бормотал отец. — Они не смогли догнать… Когда я оказался внутри барьера… деревья помогли мне… Они дали мне силу… и скрыли следы моего ухода.       Глаза Малиэль расширились от удивления и благодарности, нахлынувших на неё. Она закрыла глаза и поднесла сжатые в кулаки руки ко рту, мысленно вознося благодарность деревьям, которые помогли отцу.       — Такая травма должна была привести как минимум к потере сознания или параличу, — сухо прокомментировал Эсфен. — Сколько времени прошло между получением травмы и возвращением во Дворец?       Не было слышно, чтобы отец ответил Эсфену. Малиэль ещё раз прижала ухо к двери, думая, что голос отца стал ещё слабее, но всё равно ничего не услышала. Сердце снова забилось в груди.       — Леголас? — откликнул Эсфен. Малиэль ещё больше запаниковала от беспокойства и тревоги в его голосе.       — Что?.. — слабо прохрипел отец, в его голосе слышались смущение и боль.       — Похоже, я прибыл вскоре после него, так что, скорее всего, прошло около часа, — спокойно ответил на вопрос Эсфена Гурон.       — С тобой всё в порядке? — тихо спросил дед, и в его голосе послышалось беспокойство.       Сердце Малиэль вновь заколотилось в груди, и она почти перестала дышать в страхе, что пропустит ответ отца.       — Мне холодно…       Его голос был таким слабым, что ей было почти физически больно просто слышать его. Она так привыкла к тому, что отец всегда показывает себя сильным… До сих пор она думала, что это просто его естественная реакция на всё, но теперь она точно знала, что есть определенные эльфы, в присутствии которых он готов ослабить свою бдительность. Интересно, подумала она, что было бы, если бы она была там с ним?..       — Гурон, принеси ему ещё одеял, — прозвучал властный голос короля. — Эсфен, не мог бы ты поторопиться с бинтами, чтобы мы могли полностью прикрыть его?       — Конечно, мой король.       Малиэль услышала, как послушно произнёс слова Эсфен, и почти могла видеть, как целитель ускоряет свои движения в ответ на приказ короля. И в дедушке, и в отце чувствовался несомненный авторитет. Тот, который Малиэль никогда не надеялась получить, или тот, который, она была уверена, невозможно получить путём обучения. Это было что-то, с чем они родились, что-то, что было вложено в их голоса и само присутствие.       Она услышала тихий шёпот, но не смогла разобрать слов. К счастью, она была не единственной.       — Что ты сказал, Леголас? — мягко спросил дед.       — Гурон…       В комнате послышались шаги, а затем серьёзно прозвучал голос Гурона.       — Да, мой принц?       — Обеспечь безопасность штаба… — прошептал отец. Малиэль пришлось прижаться ухом к двери, чтобы услышать его. — Это очень важно… чтобы он оставался… скрытым.       — Будет сделано, — спокойно согласился Гурон.       — Хорошо… — отец вздохнул, и вскоре из комнаты донёсся болезненный стон.       — Оставайся в лежачем положении, — резко сказал Эсфен, но затем его голос снова смягчился, хотя и оставался суровым. — Будешь шевелиться — травмируешь рану. Я почти закончил, — и через несколько мгновений добавил, — вот. Было бы хорошо, если бы ты сейчас отдохнул. Я думаю, что травы скоро подействуют и снимут часть боли, так что ты сможешь уснуть.       — Спасибо, Эсфен, — вместо отца ответил дед.       — Мне послать кого-нибудь, или ты сам присмотришь за ним, мой король? — спросил Эсфен.       — Я присмотрю за ним. Сегодня вечером у меня больше нет никаких дел, — ответил дед. Несмотря на эти слова, Малиэль слышала усталость в его голосе.       Прошло мгновение, прежде чем Эсфен неохотно согласился.       — Я буду приходить и проверять его время от времени.       — Спасибо, — сказал дед. Тон его голоса слегка изменился, и он продолжил. — Иди сейчас, Гурон. Если группа искажённых эльфов обнаружит штаб, то они получат доступ к тропе, ведущей прямо в чертоги дворца. Этого не должно случиться.       — Я уже укрепил его, когда проходил мимо, но я вернусь и прослежу, чтобы к нему не вело никаких следов. В конце концов, деревья не будут продолжать скрывать знаки бесконечно.       Вскоре из комнаты донеслись два негромких щелчка, и Малиэль поняла, что они принадлежат потайной двери за столом отца.       Эсфен снова заговорил:       — Что ж, я пойду…       — Подслушиваешь?       Малиэль с криком вздрогнула. Она была настолько погружена в слушание тихих голосов, доносившихся из комнаты, что полностью потеряла бдительность по отношению к остальному миру.       Её сердце бешено колотилось в груди, и она резко повернула голову, чтобы увидеть мать, присевшую рядом с ней со смесью суровости и веселья в глазах. Однако вскоре выражение её лица сменилось беспокойством, когда она увидела покрасневшие глаза дочери.       Малиэль тут же всхлипнула и обняла мать, ища утешения. К счастью, вскоре руки матери нежно обняли её, и она начала что-то успокаивающе бормотать на ухо. Какие-то слова, которые не имели большой цели и ничего не значили, но всё же были чем-то, что сумело успокоить Малиэль и привести ее сердечный ритм в норму.       Когда Фанес почувствовала, что дочь расслабилась и успокоилась, она отстранилась, чтобы слегка улыбнуться ей, вставая на ноги и отряхивая платье.       — Поднимайся, Малиэль, — мягко сказала она и помогла ей встать.       — Nanа… — задыхалась Малиэль, — Ada… он…       — Он ранен. Я знаю, — спокойно ответила Фанес. — Я чувствую.       В этот момент дверь мягко открылась, и Эсфен слегка улыбнулся им, придерживая дверь, чтобы они могли пройти. Стало понятно, что и он, и дед слышали их за дверью, и Малиэль покраснела от смущения, что её застали за подслушиванием разговора, в котором она не должна была принимать участие.       Её мать начала разговор с Эсфеном о состоянии отца, но все это, казалось, отошло на второй план, когда взгляд Малиэль упал на фигуру отца, лежащего под грудой одеял на диване.       Волнение, которое поднялось в ней, когда она увидела его бледное и осунувшееся лицо, было достаточным, чтобы рассеять смущение, и Малиэль обнаружила, что приближается к дивану торопливыми шагами.       Дед стоял на коленях на полу возле дивана, и как только она опустилась рядом с ним, он обнял её за плечи и притянул к себе. Несмотря на это, она не сводила глаз с лица отца. Он лежал на животе на диване, очевидно из-за раны на спине, и был ещё бледнее, чем когда она видела его в последний раз. Его глаза были закрыты…       — С ним всё будет в порядке, — мягко сказал дед, сжимая Малиэль в объятиях. — Твой отец сильный. Он скоро поправится. Прости… мне не следовало оставлять тебя одну в кабинете. Это было необдуманно с моей стороны.       Малиэль покачала головой, положив её ему на плечо, не чувствуя желания говорить, но всё ещё не желая, чтобы он думал, что он в чём-то виноват. Она знала, что он просто хотел убедиться, что с его сыном всё в порядке.       Малиэль протянула руку и осторожно погладила отца по щеке. Её прикосновение было лёгким, как перышко, словно она боялась нарушить его покой нежностью. Его кожа была холодной даже на ощупь, и это заставляло волноваться, давали ли одеяла ему тепло.       Дверь в комнату закрылась, и, хотя звук был не таким громким, Малиэль вырвалась из своих мыслей и отдёрнула руку от щеки отца. Она попятилась к деду, даже не успев подумать об этом.       Трандуил вздохнул и крепче прижал к себе внучку, заметив в ней признаки шока. Это было неудивительно, после того как она увидела своего отца в таком состоянии… Трандуил вспомнил, как сам впервые увидел раненого отца, прежде чем целители занялись им и скрыли раны за бинтами. Он вспомнил ощущение крови отца на своих руках…       — Дедушка… — шёпот Малиэль вывел его из задумчивости и заставил посмотреть ей в глаза. Ледяные голубые глаза внучки, так похожие на глаза сына, смотрели на него со страхом. — Началась война?       Услышав этот вопрос, Трандуил отвёл взгляд и устало вздохнул, не сводя глаз с распростёртого на диване сына:       — Пока нет, милая, пока нет.