Война света и тьмы

      3 июля 2941 год Третьей эпохи (спустя девять дней после битвы)         Сосредоточься, Laiqualassë.         Я сосредоточен!         Леголас поднял свой меч в попытке соединиться с духом праотцев, но охвативший руки шок заставил вспыхнуть боевым инстинктам, а разум мгновенно опустил барьер, разрушая связь с кольцами власти. Постоянные нападки Дол Гулдура в течение многих лет выработали привычку блокировать разум, и избавиться от нее было очень трудно. Прошло уже шесть дней непрерывных тренировок, а принцу всё не удавалось установить связь на продолжительное время.         – Давайте прервёмся, – предложил Элронд. Трандуил кивнул и опустил меч.         – Ещё раз, – настаивал Леголас, вытирая пот со лба. Для него это была сложная борьба, несмотря на то что он имел опыт сражений длиною в жизнь, и отец был не самым сложным противником. Все внутри принца было одержимо желанием закрыть свой разум, не давая поддерживать связь с кольцами открытой. Три кольца одновременно высасывали из него всю энергию.         Нет необходимости так изматывать себя, Леголас, – в голове звучал голос Элронда. – Мы упражняемся несколько часов подряд.         Элронд прав, Laiqualassë – мелодичным голосом проговорила Галадриэль.         Не могли бы вы все просто помолчать? Вы меня отвлекаете.         Морготов лесной эльф, – ворчал Гэндальф. – Весь в отца.         Леголас жестом попросил Трандуила дать ему еще время, а затем закрыл глаза, в попытке сосредоточиться на связи с кольцами, а через них с их хранителями. Каждое кольцо было индивидуально и несло свой неповторимый свет. Сосредоточившись на объекте энергии, принц медленно стал притягивать дух колец, соединяя со своим духом. Ощущение их энергии стало его частью, их пульсация синхронизировалась с его сердцебиением, а их песнь гармонией зазвучала в голове.         Леголас игнорировал связь с хранителями, сосредоточившись на самих кольцах. Связь, которую он устанавливал до этого момента, устанавливалась через Гэндальфа, Галадриэль и Элронда, но теперь он связывал разум непосредственно с кольцами, а уже через них – с хранителями. Принц чувствовал, как что-то незримое внутри него изменилось… как будто душа преумножилась, оставаясь все также цельной…         Кольца образовывали защитный барьер вокруг его разума, но он отличался от того, который принц выстроил сам для отражения атак Дол Гулдура… Будучи переплетением огня, воздуха и воды, он пропускал все, кроме зла и готов был сражаться со всем, что попытается причинить ему вред.         Отдаленно принц чувствовал тревогу Галадриэль и Элронда, но не обращал на свои чувства внимания. Его связь с кольцами становилась сильнее, чем у хранителей. Они это понимали и были напуганы, потому что кольца все еще должны были защищать их королевства.         Правило, которое присутствовавшие здесь установили в начале тренировок, состояло в том, что Леголас устанавливает связь через хранителей, потому что тогда у них будет больше власти над кольцами, чем у принца. Но они до конца не понимали, какой на самом деле властью и контролем он обладал. У Леголаса была собственная сила, и он мог использовать ее, чтобы контролировать кольца, заставляя их поддерживать защиту вокруг Ривенделла и Лотлориэна.         Трава под ногами была насыщенно-зеленого цвета, а отдельные травинки стали более фактурными, чем раньше. Ветерок, пронесшийся по пещере, казалось, ласкал его ауру и доносил пение Вильи, а вода, стекающая по каменной стене, – Неньи. Сама природа искрилась вокруг, а тело ощущало тепло огня Нарьи.         Подняв глаза, принц увидел, как расширились глаза отца, – в его голубых глазах сияло тонкое кольцо огня, а взгляд пронзал насквозь с еще большей легкостью, чем когда-либо прежде. Окутывающая его сила, казалось, гудела вокруг тела. Стоящие позади отца Элронд и Галадриэль настороженно смотрели на него, Гэндальф же только ухмылялся в бороду.         И, когда Леголас вновь поднял свой меч, он показался ему легким как перышко, будто ветер подталкивал его руки. Отец неохотно поднял в ответ свой меч.         Трандуил продолжил атаковать принца, но на этот раз, когда клинки их столкнулись, Леголас почувствовал, как пульсирующая внутри него энергия с яростью вырвалась наружу. Энергия прошла по всей длине меча и, перейдя на отца, отбросила его назад в воздухе. Король тяжело приземлился в нескольких футах от принца.         Леголас почти мгновенно оказался рядом, как будто кольца вновь помогли ему. Принц машинально положил руку ему на грудь и призвал силу Вильи, сплетая ее со своей собственной энергией и посылая ту к отцу. В отличие от Элронда, ему не требовался исцеляющий транс, чтобы извлечь целительную силу кольца.         Не прошло и минуты, как отец распахнул глаза, рассеянно глядя перед собой. Убедившись, что с ним все в порядке, Леголас разорвал связь с кольцами и снова закрыл свой разум. От внезапной потери силы принц пошатнулся и упал на грудь отца, тяжело дыша. Необходимо было еще тренировать силу контроля…         Трандуил крепко обнял сына, – тебе придется найти кого-нибудь другого для тренировок, – весело сказал он. – Я слишком стар для этих игр.         – Прости, – ответил Леголас, затаив дыхание.         – Все нормально, – прошептал Тандуил. – Я в порядке. Хотя и должен сказать, что ты шокировал меня. Леголас… что это было? Что ты сейчас сделал?         – Это было слишком опасно, – глубокий голос Галадриэль мягко прозвучал над ними. Леголас глубоко вздохнул и выпрямился, медленно поднимая голову, чтобы взглянуть на Белую Леди. Ее наполненные звездами глаза смотрели на принца сверху вниз. – Под твоим контролем было больше, чем мы предполагали. Одно неверное движение, и наши королевства падут. Сила Неньи защищает Лотлориэн от вечно ищущих глаз, небольшое колебание в барьере откроет злу доступ к нему.         – Но я не сделал хуже, – Леголас отвечал Владычице как равный, его непроницаемые глаза спокойно смотрели в глаза Галадриэль. – Барьер вокруг Лотлориэна только усилился под моим контролем, и даже мой страх, что я навредил отцу, не поколебал его. Я не смогу победить Саурона с тем уровнем контроля над кольцами, который вы мне доверили. Он слишком силен, слишком могуществен.         – Разве король Трандуил не является воплощением того, насколько велика твоя власть? –  спросила Владычица.         – Согласен, в конце тренировки я был груб, – сказал Леголас, пытаясь разрядить обстановку. – Но я буду работать над этим. Это моя первая попытка, позвольте мне попробовать еще раз, позвольте мне научиться контролировать эту энергию.         – Степень контроля, которым он управлял сейчас, была просто поразительной, – сказал лорд Элронд. Он улыбнулся Леголасу, встав между Галадриэль и Гэндальфом. – Я знаю тебя всю свою жизнь, и я знаю, что ты никогда бы без необходимости не подверг опасности наши владения. Я видел, как раньше ты контролировал огромное количество энергии, и я не сомневаюсь в твоих способностях овладеть и этой силой, если мы позволим тебе.         – Митрандир? – мелодично позвала Галадриэль, обращая свой мудрый взор на волшебника.         – Леголас прав, – спокойно отвечал Гэндальф. – Этого врага мы не победим, не рискуя. Хорошо это или плохо, я верю, что мы должны доверить нашу судьбу его мужеству и силе, которые никогда не переставали меня удивлять.         – В силе принца я не сомневаюсь, – тихо сказала Галадриэль, безмолвно давая свое согласие. Она наклонилась и поцеловала Леголаса в лоб. – Сейчас отдохни, потому что ты истощен тяжелой борьбой и печалью, – когда они встретились взглядом, Владычица одарила принца своей редкой улыбкой, в которой он прочел беспокойство за ее королевство, но также и тихую веру в него.         Принц медленно склонил голову в знак уважения, но пальцы Галадриэль легким прикосновением вновь приподняли ее за подбородок. Он чувствовал, как она пытается прочитать его, пытается определить местонахождение его разума. Леголас вывел ее из равновесия. Леди не привыкла к существам, которых не могла прочесть, и поэтому он казался ей непредсказуемым. Это заставляло желать тотального контроля над разумом принца, что было недоступно ей.  Из всех хранителей Владычица была единственной, кто духом стремилась к спокойствию. Принц и сейчас чувствовал, как Ненья влияла на ее разум и звала к морю.         Однако, когда Галадриэль выпрямилась, ее мудрые голубые глаза внезапно стали более глубокими, расфокусированными. Леголас почувствовал, как воля Неньи окрепла в ней, как и силы других колец в своих хранителях, и как он сам начал говорить.         Сцена пещеры перед ним сменилась размытыми изображениями факелов, звуками рычания и барабанного боя. Размытые очертания орков батальонами покидали руины Дол Гулдура, направляясь в лес. На сетчатке их глаз полыхал огненный глаз Саурона.         Когда видение отпустило, Леголас глубоко вздохнул, пытаясь проморгаться. Он поднял глаза и увидел, что троим тоже были видения, отец же в замешательстве смотрел на них.         – Время ускользает от нас, – прошептала Галадриэль глубоким голосом. – Орки не будут нас ждать. Саурон готовит свою армию. Победа Эрин Гален не останется безнаказанной. Это было видение будущего, но, судя по его ясности, оно уже близко…         – Место сражения будет зависеть от наших действий, – сказал Гэндальф. – Враг попытается застать нас врасплох. До Саурона еще не дошло известие о том, что мы объединились. Он стремится уничтожить Лихолесье, пока не прибыла помощь, и верит в свое преимущество.           – Мы встретим их в лесу, – уверенно ответил Трандуил. – Леголас пристально посмотрел на него: они обсуждали уже этот момент несколько дней назад. – Как можно дальше от Залов. На этот раз, если орки побегут в Дол Гулдур, мы последуем за ними. Если они, как вы говорите, скоро выдвинутся, то и мы пойдем на встречу. Только два патруля до сих пор не вернулись. Ожидается, что один из них прибудет сегодня. Если все пойдет по плану, то мы сможем выдвинуться через пять дней.         Официально принцу больше не разрешалось принимать какие-либо решения касаемо предстоящей битвы и других вопросов организации обороны в связи с лишением титула, но он не позволит пасть своему дому из-за глупости четырех советников. Отец предоставил сейчас всю информацию, к которой Леголас больше не имел доступа, особенно что касалось отчетов от дежурных патрулей.         Последние четыре дня Лихолесье было наполнен хаосом и протестами, потому что патрули начали возвращаться, а с воинами из поселений прибывали лесные эльфы. Все были шокированы решением Совета. Протесты, забастовки, всеобщее недовольство и беспорядки – вот что теперь управляло тремя армиями и особенно армией Лихолесья, хотя капитаны по личной просьбе принца делали все возможное, чтобы поддерживать оборону королевства.         Советники на глазах теряли контроль над ситуацией, но они были слишком упрямы, чтобы уступить. Леголас поручил Гурону и Таэнору заняться организацией самых сложных моментов обороны. Но то, что должно было быть легкой задачей, теперь превратилось в трудновыполнимое дело из-за того, что он не мог больше руководить открыто.         Лихолесье смогло бы продержаться без своего принца, в армии были действительно хорошие капитаны и верные воины, но то, как главнокомандующий и наследный принц потерял свою должность, обвинения, выдвинутые Советом… они были запредельными, и, кроме того, ложными. Здесь были воины, которые тренировались с ним, проходили обучение под его руководством, росли с ним и подражали ему в храбрости, видели, как он отдает свою жизненную силу и возвращается домой с заданий раненым, истекающим кровью неисчислимое количество раз.         – Я пойду отдать приказ о подготовке к битве, – сказал Трандуил. – Лорд Элронд, леди Галадриэль, вы со мной?         – Конечно, – спокойно согласился Элронд. Галадриэль слегка наклонила голову и улыбнувшись Гэндальфу и принцу, последовала на выход из пещеры. Она шла, а ее длинное белое платье, казалось, невесомо скользило по траве. Леголас же испытывал некую свободу, так как понимал, что не мог дать того, чего она ждала от него. Вместе находиться им было трудно, настолько их ауры разнились, сталкиваясь в понимании того, как правильно нужно поступать.         – Любишь травку? – хрипло спросил Гэндальф, в его голосе ясно слышались нотки веселья.         Леголас опустил взгляд рядом со своими скрещенными ногами на зеленые травинки и неторопливо провел по ним ладонью, а затем повернулся к Гэндальфу с дикой ухмылкой.         – Да.         Гэндальф прыснул в ответ. Он направился к выходу из пещеры, на ходу обыскивая карманы в поисках своей трубки.  Леголас усмехнулся и поднялся на ноги. Странное чувство овладевало им после такого энергетического напряжения, но оно было стойким и неизбежным.         Леголас вышел из пещеры и направился по извилистым коридорам в королевское крыло. Стражники склоняли головы, когда он проходил мимо них в свои покои. Дойдя до двери, принц обернулся и поклонился в ответ.         Фанес сидела на диване, укрывшись одеялом, с книгой на коленях. Ее глаза были расфокусированы, будто она и не читала. Леголас одарил жену нежной улыбкой, но она лишь незаметно улыбнулась, несмотря на всю его любовь.         Принц знал, что Фанес чувствует холод из-за его связи с ней. Он опустился на колени перед камином и развел огонь точно так же, как она делала это много раз для него в прошлом. Когда огонь разгорелся, Леголас вернулся к жене и нежно поцеловал ее.         – Пустишь меня к себе?         – Конечно.         Леголас усадил Фанес к себе на колени, нежно обнимая ее. Принцесса прижалась к груди мужа, чувствуя себя в безопасности в его крепких объятиях. Раньше так они проводили много времени вместе, и принц знал, что объятия дарят ей чувство безопасности и любви.         Книга лежала на коленях Фанес, а она сама продолжала сидеть на коленях, положив ему голову на плечо. И Леголас чувствовал, как дыхание супруги щекочет ему кожу на шее.         – Я люблю тебя, – прошептал он, целуя Фанес в лоб. Он никогда не перестанет ее успокаивать. Время, которое он ранее тратил на защиту Лихолесья, теперь было отдано семье.         Леголас не отчаивался, он не думал, что шансы вернуться малы, но сердце подсказывало, что эти дни последние, его последний шанс провести время со своей семьей и сказать родным, как сильно он их любит. Он оставался сильным только ради них…         Малиэль вообще была не в курсе того, что они задумали. И он не решился сказать ей. Отец и Фанес были единственными, кто знал, с чем ему придется столкнуться. Тем не менее, Малиэль начала понимать, что что-то изменилось… что что-то страшное должно было произойти. Бывало, он замечал, с какой тревогой она смотрит на него в моменты, когда он делал что-то необычное.         – Я знаю, – Фанес тихо усмехнулась. – Последние шесть дней ты только об этом и говоришь, – она всегда старалась для него, старалась не испортить своим страхом их совместное времяпрепровождение. Хотя бывали ночи, когда они оба утешали друг друга.         – И я всегда буду говорить об этом, – улыбнулся Леголас. – Так чтобы у тебя не возникало никаких сомнений на этот счет. Лучшее, что со мной случилось в этой жизни – это моя женитьба на тебе. Ни одно событие не сравнится с ним.         – Даже рождение Малиэль?         Леголас тихо усмехнулся. – Малиэль по уровню важности для меня очень близка к тебе. Но ты та, кто делает меня цельным, кто заставляет меня чувствовать себя счастливым, несмотря на мой скверный характер, – Фанес сдавленно рассмеялась от его слов. – … Ты та, кто заставляет меня возвращаться домой, когда я чувствую, что не могу даже пошевелиться.         – Ты не можешь просто так говорить все эти приятные вещи обо мне, – Фанес грустно улыбалась, в ее голосе звучали одновременно страх и теплота. Она ткнула его локтем в ребра и снова положила голову на плечо. – Ты невероятный льстец. Я бы тоже могла сказать о тебе много, но ты потратил все наше время на разговоры обо мне.         – Скажи, – игриво запросил Леголас.         – Ну, уж нет.         – Ну, пожалуйста!         Фанес усмехнулась и, шмыгнув носом, сказала, – ты ужасный, ужасный муж. Ты слишком много работаешь и никогда не прибираешь за собой. В нашем браке с тобой я была вынуждена без конца разбирать твои вещи, которые ты бесцеремонно запихивал в наш и без того переполненный гардероб.         – Таак… вот почему здесь всегда так чисто, сказал Леголас. – А я задавался этим вопросом много раз. Но я думал, что ты уговорила горничных выполнять эту работу.         – Все для тебя, – прошептала Фанес, еще глубже прижимаясь головой к изгибу его шеи.         Почувствовав дрожь в теле жены, Леголас наклонился, плотно укутал ее одеялом и крепко прижал к себе. Он нежно целовал ее волосы и напевал тихую мелодию.         Он чувствовал, как дрожь отступила, и Фанес начала расслабляться под теплом и спокойствием его ауры. Не прошло и минуты, как она стала засыпать.         Леголас тоже закрыл глаза, продолжая тихо напевать и вспоминать события пятидневной давности.         Принц стоял рядом со своим королем, а венец тяжестью сдавливал лоб.       – Нет слов, которые могли бы описать произошедшую трагедию, – мрачно обращался к народу Трандуил. – Я не могу подобрать слов, которые смягчили бы горе в ваших сердцах. Таких слов просто нет, ничто не вернет потерянные бессмертные жизни воинов, советников, мирных граждан… и совершенно ни в чем неповинных эльфов.       – Некоторые из них пожертвовали своими жизнями, чтобы спасти других, некоторые считались угрозой, а некоторые просто оказались не в том месте и не в то время. Мы будем помнить каждого, чтить их, их волю и то, за что они погибли. Никто не будет забыт. Однако сегодня не время для мести, сегодня время для горя.       – Жизни, которые были потеряны, теперь покоятся с миром, их души идут в Чертоги Мандоса, где они всегда будут смотреть на западный берег Валинора в мире и спокойствии. Там они будут счастливы, там больше не будет ни войн, ни сражений, ни печали. Их души идут к праотцам, а тела соединятся с лесом здесь, в Средиземье.       Трандуил замолчал. Он склонил свою увенчанную короной голову, приложил руку к сердцу, и его голос медленно поднялся в прекрасном квенийском плаче по умершим. Его подданные позволили спеть первый куплет в одиночку, но затем они начали присоединяться, и многие поющие не могли сдержать рыданий.       Почти каждый в этой большой толпе кого-то потерял. Очень много эльфов погибло во время осады. Прибывших из Ривенделла и Лотлориэна здесь не было, это была не их трагедия, но эльфы Лихолесья были в полном составе, даже семьи искаженных тьмой Саурона. Никто не избегал их семей, все знали, что это была не их вина. И все же их семьи пришли, чтобы просить прощения и попрощаться с теми, кого они знали. Убитых общим числом было почти 200 эльфов.       Леголас лубоко вздохнул и медленно поднял голову. Он присоединился к тихой песне, добавив свой мелодичный голос к остальным именно в тот момент, когда семьи, друзья и товарищи начали поднимать носилки, на которых лежали их близкие. Умершие были накрыты тонкой тканью мерцающего зеленого цвета. На эту ткань были уложены белые цветы, сорванные с деревьев в пещере и некоторых других деревьев Лихолесья.       Погибших медленно пронесли вокруг помоста, на котором стояли король, наследный принц и принцесса, и понесли к могилам, вырытым на равнине позади. Первым в процессии было маленькое тело Мибена, эльфенка, погибшего во время нападения, а также его отца. Друзья и родственники шли вместе, чтобы нести их носилки, а мать и жена шла рядом, и слезы текли по ее щекам.       Леголас увидел, как эллет споткнулась, и бросился вниз чтобы поддержать ее. Она заплакала сильнее, все ее тело сотрясалось от горя, и он продолжал обнимать ее, посылая ей свою спокойную энергию.       Мой принц, позвольте мне забрать ее, – раздался сдавленный голос рядом с ним. – Леголас поднял глаза и увидел мать Араньи. Он кивнул, и она, как и в ту ночь, когда вернулась Фанес, принялась утешать свою подругу. Эльфы продолжали идти, и все больше и больше народа проходило мимо принца. Как же много погибших…       Он утешал эльфов, когда мог и когда они этого хотели, но чаще всего он отступал, давая дорогу идущим. Пение прекратилось, но слова песни, казалось, доносились ветром, казалось, будто деревья напевали печальную мелодию.       Раздался тихий стук в дверь. Леголас проснулся, одновременно пытаясь проморгаться, чтобы сфокусироваться зрение. Фанес мирно спала с закрытыми глазами у него на груди. Сон был глубоким так, что она не заметила бы посетителя.         – Войдите, – тихо отозвался принц.         Дверь открылась, и Элрохир вошел внутрь комнаты. Увидев их вместе, он остановился в нерешительности, но потом тихо закрыл дверь и подошел к дивану. Близнец еще не сделал Малиэль предложение руки и сердца, но Леголас знал, что тот просто ждет подходящего момента.         Элрохир опустился на колени рядом с диваном и, протянув руку, нащупал пульс на запястье Фанес.         – С ней все будет хорошо, – прошептал Леголас. – По крайней мере, пока я рядом.         Элрохир посмотрел встревоженно на принца, – как ты думаешь, она истает, если ты оставишь ее? Какая твоя роль в предстоящей битве?         Леголас рассеянно смотрел в одну точку, в голове крутились мысли о борьбе с Сауроном, о том, что ему придется противостоять абсолютному злу в одиночку. – Я не знаю, – тихо ответил он. – Но я верю в нее и надеюсь, что она верит в меня, что я вернусь к ней, – он сделал паузу на мгновение, а затем посмотрел на Элрохира. – Зачем ты пришел, Ро?         – Патруль Глорфиндейла вернется с минуты на минуту. Его заметили дозорные, – ответил Элрохир. – Я думал, ты захочешь узнать об этом.         Леголас понимающе кивнул.         – Леголас… ты должен знать, – добавил Элрохир. – Приказ твоего отца о подготовке к войне только усилил решимость воинов заставить Совет вернуть тебе титул и должность. Уже начались протесты и, судя по всему, Совет на грани совершения побега. Тебе следует приготовиться.         Леголас вздохнул. Несмотря на свой гнев в отношении советников, он испытывал жалость к ним. Его обязанность было нелегко исполнить и без беспорядков…  Он знал, что, когда он вернет себе титул, то справится со всем, так как имел большой опыт, но сейчас все казалось слишком непреодолимым.         Леголас крепче прижал к себе Фанес и поцеловал ее в волосы. После этого он нежно уложил ее на диване так, чтобы ее голова оказалась на одной из подушек. Он убрал волосы с ее лица и укрыл одеялом.         Элрохир печально наблюдал за происходящим. Было несправедливо, что Леголас и Фанес должны так страдать… не теперь, ведь они так много сделали для окружающих. Когда он наблюдал, как Леголас встает на ноги, в последний раз поцеловав Фанес в лоб, он снова убедился в его неиссякаемой силе.         – Пойдем, – сказал Леголас, и Элрохир кивнул в ответ.         В королевском крыле стояла звенящая тишина, но по мере приближения к Тронному залу стал слышен шум, который с каждым шагом становился все громче.         Казалось, здесь собрались все горожане и воины Лихолесья. Зал был переполнен, а шум был невыносим.  Леголас на некоторое время остановился, но затем двинулся дальше.         – Ты не собираешься их спасать? – спросил Элрохир. – Они же убьют советников.         – Никто их не тронет, – спокойно ответил Леголас. – Несмотря на все сказания о нецивилизованных обычаях лесных эльфов и воинов Темнолесья, которые ты, вероятно, слышал, мы бы никогда не убили одного из нас. Будут угрожать и могут задать трепку, – Леголас внезапно остановился. – Но меня беспокоит, где сейчас мой отец?         – Он с моим отцом и бабушкой. Они обсуждают некоторые официальные вопросы, касающиеся предстоящей битвы, – ответил Элрохир.         – А моя дочь? – спросил Леголас, поворачивая голову и мягко улыбаясь другу.         – Она у постели Кириона с твоей сестрой, – мрачно ответил Элрохир.         Вспышка боли промелькнула в глазах Леголаса, но тем не менее, он лишь кивнул и продолжил идти.         Они спустились по лестнице и вышли на улицу через большую дверь. В этот момент застучали копыта лошадей по твердому булыжнику и во двор въехал отряд из тридцати эльфов.  Глорфиндейл ехал впереди с капитаном Куоном, которого Леголас выбрал из Лихолеских воинов. За ними следовала группа из сорока воинов и около сотни лесных эльфов, живущих в поселении. Это было одно из поселений в опасной зоне, поэтому все жители выглядели как воины, с луком и стрелами за спиной.         Во дворе никого не было. Все собрались в Тронном зале, и теперь некому было сообщить о прибытии патруля.         – Принц Леголас, мы обнаружили стаю орков численностью около шестидесяти существ в двух часах езды к юго-западу от Залов! – задыхаясь, крикнул, Куон. – Мы не вступали с ними в бой, но считаем, что они обошли патруль с западной стороны для нападения! – оказавшись перед ступенями, ведущими в Залы, Куон спрыгнул с коня и опустился перед принцем на колени, приложив к груди руку в знак уважения.         – Какой будет приказ?         Глорфиндейл также спешился и подошел, вставая рядом с Куоном. С улыбкой приветствуя Леголаса, он тщательно осматривал друга, ища признаки, того, что с ним все в порядке.         – У меня больше нет полномочий отдавать вам приказы, – ответил Леголас, протягивая руку и поднимая Куона на ноги. – Совет лишил меня звания Командующего, пока вас не было.         Глаза Куона расширились от шока и ярости, он собирался что-то сказать, но Леголас остановил его жестом руки.         – Сейчас не время размышлять об этом, мы не можем позволить этой стае приблизиться к нам. Нельзя допустить, чтобы враг узнал, что Ривенделл и Лотлориэн присоединились к нам в этой битве, – продолжил Леголас. – Тебе нужно пойти со мной прямо сейчас, прикажи своим воинам позаботиться о лесных жителях и проследи за тем, чтобы их где-нибудь разместили.         Куон кивнул, поклонившись принцу, а затем быстро отдал указания своему заместителю. Леголас жестом пригласил его и Глорфиндейла следовать за ним и повел их к Тронному залу. Внутри все еще было слишком шумно, но, когда Леголас начал локтями прокладывать себе путь сквозь толпу, шум начал стихать.         Члены Совета сидели на своих обычных местах перед толпой, но выглядели бледными и потрепанными, как будто не спали с тех пор, как приняли титул Главнокомандующего. Леди Сивет расплакалась, как только увидела принца, но взгляд лорда Динена был как сталь, он все еще не забыл недавнее унижение.         – Ты не можешь здесь находиться! – рявкнул лорд Динен и встал.         – У меня есть все причины находиться здесь, как и у любого гражданина в этой Зале. Так что я бы посоветовал вам попридержать свой язык и помнить, с кем вы разговариваете, – ответил Леголас ледяным голосом. – Я здесь не для того, чтобы играть в игрушки и не для каких-либо прошений. Но, похоже, пока вы играли в свои детские забавы, – он указал на обе стороны, – орки беспрепятственно проникли в нашу часть леса.         Принц отступил в сторону и позволил Глорфиндейлу и Куону выйти вперед. Быстро и эффектно Куон сообщил обо всем, что он видел за время патрулирования территорий. Леголас пристально наблюдал за Советом и мог видеть, как менялось выражение их лиц, и как в глазах появлялись угрызения совести.         Встретившись взглядом с лордом Костоном, Леголас понял, что все кончено. Лорд Динен молчал, уставившись в поверхность стола с побежденным выражением лица.         И в этот момент принц почувствовал к ним жалость. Он снова вышел на середину Залы и повернулся к толпе. – Я бы попросил всех вас переместиться во внутренний двор, –авторитетно заявил он.         Воины пристально посмотрели на него, а затем один за другим начали прикладывать руку к сердцу в знак глубокого уважения и преданности. Леголас не смог сдержать улыбки, но сделал жест рукой, чтобы эльфы выходили из помещения.         Эльфы медленно выходили, и вскоре Зал опустел. Последним звуком был стук закрывающейся двери. Леголас был уверен, что Элрохир и Глорфиндейл все еще оставались в помещении, например, прячась за одной из колонн. Однако он не упомянул об этом, когда повернулся и подошел к советникам.         Леди Сивет тихо плакала, напряжение и неприязнь были слишком велики, чтобы она могла с ними справиться. Она ничего не знала о войне, и он считал, что на самом деле советница была просто жертвой. Он подошел к ней и положил руку ей на плечо.         Леди Сивет вскинула голову и посмотрела на него широко раскрытыми глазами. – Вам не нужно быть здесь, – тихо сказал Леголас. Затем он позвал близнеца, – Элрохир, не будешь ли ты так добр сопроводить леди Сивет к целителям?         – Мне так жаль, мой принц, – и она разрыдалась. – Простите меня…         – Все прощено, – успокоил ее Леголас. Подошедший к ним Элрохир осторожно помог леди Сивет подняться со стула, бросив недовольный взгляд на друга. Без сомнения, он был разочарован тем, что ему не суждено услышать, как Совет будет пресмыкается перед наследным принцем.         – Спасибо… – прошептала леди Сивет, когда Элрохир начал уводить ее. – Спасибо…         Леголас подождал, пока за ними закроются двери, а затем повернулся к остальным членам Совета. Лорд Костон смотрел прямо ему в глаза. Он был единственным из четырех оставшихся советников, кого Леголас мог по-настоящему называть «Лордом». Что-то величественное было в его облике.         И он подтвердил это, с достоинством поднявшись на ноги и подойдя к принцу. Мгновение они стояли и смотрели друг другу в глаза, а затем лорд Костон медленно опустился на одно колено.         – Я отзываю свой голос за ваше отстранение не потому, что толпа вынудила меня сделать это, а потому, что я понимаю, что мое суждение было неверно. Работа, которую вы выполняли, очень тяжела, и теперь я это понимаю. За время осады вы сделали все, что зависело от вас так же, как и я, хоть мои дела и не сравнятся с вашими. Наше голосование больше не действительно. Вы вольны вернуть себе титул командующего армиями Лихолесья, – лорд Костон поднял голову и посмотрел на принца снизу вверх. – Я сам хочу отказаться от своего титула и должности.         – Где Амас? – спросил Леголас.         – Я не знаю, – ответил Лорд Костон своим низким голосом. Леголас слышал в его интонации честность и усталость.         Принц кивнул в ответ, а затем наклонился, чтобы поднять лорда Костона на ноги. Глаза лорда расширились в удивлении, и он, воспользовавшись моментом, когда Леголас отпустил его, начал поправлять свою одежду.         – Ваша искренность делает вам честь, продолжайте носить свой титул, – сказал Леголас и потянулся, чтобы обнять лорда Костона за плечо. – Я хотел бы, чтобы вы знали,что вы обязаны своей жизнью и жизнями многих других действиям Амаса во время осады. Прекратите поиски его тела. Он уже обрел покой.         Когда лорд Костон кивнул, Леголас перевел взгляд на двух оставшихся членов Совета. Леди Недил сидела с пустым взглядом, а лорд Динен хмуро смотрел на столешницу. Они были совсем как дети, не желавшие брать на себя ответственность за свои поступки и признавать свою неправоту. Говорить с ними далее не имело смысла. Сейчас были более важные вещи.         – Я сам найду выход, – сказал принц натянуто, а затем развернулся и пошел через большой Тронный зал.         Когда Леголас поравнялся с рядом колонн прямо перед дверью, Глорфиндейл вышел из тени и пошел рядом. Леголас толкнул две большие створки, и в ту секунду, когда они закрылись за ними, Глорфиндейл сказал, – ты мог бы потребовать от них большего. Ты мог бы отказаться возвращать титул и должность, пока все до единого не извинятся и не признают свои ошибки.         – Мог бы, – сказал Леголас, а затем остановился, обернулся и пристально посмотрел Глорфинлейлу в глаза. – Мог бы опуститься до их уровня, но мне не интересно слушать, что они скажут. У меня нет времени сидеть сложа руки и ждать, пока они примут решение, – принц развернулся и пошел дальше. – Орки и наша слабеющая оборона – вот что требует моего внимания в эту минуту.         Когда Леголас добрался до дверей во внутренний двор и толкнул их, он почувствовал, как взгляды всех во дворе выжидающе уставились на него. В ту же секунду, когда он слегка улыбнулся своим подданным, толпа заликовала.         Принц поднял руку в успокаивающем жесте, а затем сказал. – Я в долгу перед вами за ту преданность, которую вы проявляли ко мне на протяжении прошедшей недели, хотя я должен сказать, что я бы предпочел, чтобы вы делали это вместе с работой над обороной королевства.         Леголас позволил подданным осмыслить сказанное, но по лицам эльфов он видел, что им сейчас было не до этого, и отчитывать их было сейчас невозможно. Он обыскал взглядом толпу, но не смог найти того, кого искал.         – Сирфен! – громко позвал Леголас, видя, как кто-то сразу начал пробиваться локтями сквозь толпу. Не прошло и минуты, как Сирфен предстал перед ним. – Мне нужно, чтобы ты отвел тридцать своих воинов и еще десять в казарму и доложил об этом Гурону.         Сирфен понимающе кивнул и подошел к группе воинов, быстро подзывая их к себе выбирая еще десять, пока Леголас продолжал отдавать приказы.         – Юрион, – тот стоял в первом ряду. – Мне нужно, чтобы ты взял двести воинов и выступил, как можно скорее. Я хочу, чтобы орки были уничтожены до того, как у них появится шанс узнать, что Ривенделл и Лотлориэн пришли нам на помощь.         В течение следующих пятнадцати минут воины, которые уходили сражаться с орками, отправились готовиться к выступлению, а Леголас провел стратегическое совещание с Юрионом, Куоном и Глорфиндейлом.         Через несколько минут Элрохир вышел во двор и присоединился к ним. Он пробыл в палате исцеления дольше, чем планировалось. Без сомнения, он общался там с Малиэль.         Казалось, все произошло так быстро, а потом внезапно Леголас оказался во дворе, наблюдая, как большая группа воинов галопом выехала из ворот и скрылась в лесу. Он знал – некоторые из них могут не вернуться. И после похорон, состоявшихся всего несколько дней назад, все это казалось пустым и ненужным.         – Не хочешь присоединиться ко мне на прогулке по лесу, друг мой? – тихо спросил Глорфиндейл.         Леголас вынырнул из своих мыслей и посмотрел на золотоволосого эльфа, а затем улыбнулся и кивнул. Через свою связь с женой, он чувствовал, что та все еще спит.         Они шли в пределах защитного барьера под большими деревьями, пока не вышли на небольшую поляну с прудом. Здесь Леголас бросился на волнистую траву и глубоко вдохнул ее аромат. Смешок Глорфиндейла прозвучал над ним где-то сверху, но в следующее мгновение златоволосый воин присоединился к принцу.         Однако по мере того, как Глорфиндейл медленно усаживался, улыбка исчезала с его лица, а на ее место пришло озабоченно выражение. – С тобой все в порядке, Леголас? – мягко спросил он.         Леголас не ответил, а только открыл отсутствующие глаза, уставившись на точку, где его пальцы теребили травинку. – ...Я не знаю, – наконец ответил он. – Я просто проживаю это время как могу…         Глаза Глорфиндейла погрустнели, и он, протянув руку, сжал плечо Леголаса. – Я не знаю, какого это… потерять ребенка, но я видел в глазах Фанес, как это больно и ушераздирающе.         Леголас медленно приподнял верхнюю часть тела от земли, кивая в ответ. Сев на траву, он нерешительно ответил, – … дело не в ребенке…         – Кирион, Майер и Амас? – сочувствующе спросил Глорфиндейл, но даже на это Леголас отрицательно покачал головой. –  Тогда в чем дело, Леголас? – спросил он, внезапно забеспокоившись еще больше. – Что ты мне не договариваешь?         – Я не имею права тебе этого говорить, – мягко ответил Леголас. – Но я думаю, ты должен знать. Просто пообещай мне, что ты не будешь винить Элронда ни в чем после того, как я тебе открою правду.         – Какое отношение ко всему этому имеет Элронд? – спросил Глорфиндейл, его голос стал резче.         Леголас вздохнул, но, тем не менее, начал рассказывать ему всю историю открытий Гэндальфа и их решений. К концу рассказа расстроенный Глорфиндейл расхаживал по поляне.         – Я не могу поверить, что они просили тебя об этом! – прошипел на ходу он. – Как они посмели!         Леголас узнал этот тон, отец говорил точно также. Его голова в бессилии упала на грудь, а глаза закрылись сами по себе. – … Пожалуйста, Глорфиндейл, я больше не могу… Я уже все это слышал от моего отца, и тем не менее, это мой выбор, – прошептал он.         Глорфиндейл, наконец, прекратил расхаживать и, несколько раз глубоко вдохнув, двинулся обратно к Леголасу. Опустив глаза, он сел рядом с другом и обнял его.         – С тобой все будет хорошо, брат мой… – прошептал он. – Мы оба знаем, насколько ты силен. Саурон пожалеет о том дне, когда предстанет перед тобой. В этом я уверен.         Ты скоро вернешься к Фанес, и с ней все будет в порядке.         Глорфиндейл продолжал тихо говорить, и Леголас обнаружил, что на короткое мгновение погрузился в сон, пока вдруг что-то не привлекло его внимание.         – Фанес проснулась, – тихо сказал принц. – Я должен вернуться к ней…         Глорфиндейл кивнул и, сжав руку Леголаса, помог ему подняться на ноги. Молча они шли обратно в Залы.