Война света и тьмы

      Резкий стук в дверь оторвал Трандуила от бумаг, в которые он погрузился с головой после того, как навестил Кириона в палате исцеления и закончил все обсуждения с Гэндальфом, Леди Галадриэль и Владыкой Элрондом. Дела на некоторое время отвлекали его от мыслей о старшем сыне, с которым он страстно желал поговорить как можно скорее.       Теперь же, подняв глаза, он понял, что, изолированно от всего мира изучая бумаги, пропустил начало нового дня. Солнце уже поднялось высоко в небо, а ночь давно закончилась. Тем не менее, его усилия привели к тому, что огромная кипа бумаг была изучена и отсортирована.       Когда снаружи постучали ещё раз, Трандуил, вздохнув и откинувшись на спинку стула, пригласил пришедших войти. В кабинет вошли лорд Костон, лорд Динен, а также остальные члены Совета. Сдержав стон, король вежливо кивнул и жестом пригласил советников присесть. Совет теперь представлял собой печальную группу, состоящую всего из четырех эльфов…       Лорды заняли два кресла перед столом Трандуила, в то время как дамы разместились на ближайшем ряду стульев. Леди Недил, казалось, была раздражена отсутствием места вблизи короля, леди Сивет же, в отличие от неё, выглядела вполне умиротворённо по неизвестным причинам.       — Мой король, — проговорил лорд Костон своим глубоким голосом, — мы пришли, чтобы передать вам первый отчёт от одного из находящихся поблизости патрулей.       — В смысле? — удивился Трандуил, пытаясь скрыть нарастающее внутри беспокойство. — Этим обычно занимался Леголас, он давал мне все отчёты.       Трандуил увидел, как губы лорда Динена невольно передёрнулись, а в глазах лорда Костона зажглась тревога, дамы же нервно переглядывались.       — Мой король, простите нас, мы думали, что вам известно решение Совета, — сказал лорд Костон. Его голос звучал излишне официозно, но вполне вежливо. — Мы проинформировали граждан и думали, что заявление дошло и до вас. У нас не было желания беспокоить вас вчера во время встречи, поэтому мы взяли на себя смелость расспросить принца Леголаса о событиях захвата Залов самостоятельно, а также о его роли во всех последних событиях.       В глазах Трандуила засверкали искры ярости, и он, откинувшись на спинку стула, пристально посмотрел на советников. Никто из присутствующих не мог даже предположить, о чём король сейчас думает, но казалось, что его одно присутствие давит им на плечи. Он ясно видел, что сделали с ними последние события: круги у них под глазами и испуганное выражение лиц.       Мгновение Трандуил молчал, но затем сказал, сохраняя терпение в голосе:        — А от меня-то вы чего хотите?       Лорд Костон замешкался от таких слов, и лорд Динен грубо перебил его, продолжив:       — Наш допрос показал, что принц Леголас не подчинялся закону на протяжении всего последнего времени, и на основании полученных показаний мы признали, что принятые им решения стоили многих эльфийских жизней. Использовав закон единогласного голосования Совета в вопросах, в которых король не может вследствие своего родства быть объективен, мы отстранили принца Леголаса от должности командующего на благо народа.       Трандуил пристально посмотрел на советников.       — Значит, вы воспользовались правом Совета?       — Да, мой король, — тихо сказала леди Сивет, в её глазах отражалась мольба и надежда на согласие с их решением. Но Трандуил молчал. — Мы знали, что вы никогда не сможете объективно взглянуть на действия принца. Точно так же, как вы не сможете судить дело о предательстве Амаса.       — Амаса? — переспросил Трандуил.       На этот раз заговорила леди Недил.       — Принц Леголас также предоставил нам информацию об этом деле, но поскольку его показания явно предвзяты, мы не видели другого выбора, кроме как судить на основании имеющихся у нас доказательств. И это было, конечно, то, чему мы были свидетелями сами, а также многие другие эльфы. Мы сочли Амаса предателем.       — Ясно, — заключил Трандуил и улыбнулся в ответ. — Итак, вы снова приняли решение воспользоваться правом Совета несмотря на то, что вас осталось всего четверо.       — В данный момент нет времени искать новых советников, — попытался оправдаться лорд Костон. — В Залах всё ещё неспокойно из-за всего произошедшего. У нас не было времени для дальнейшего расследования, и мы не хотели позволять принцу Леголасу и дальше занимать свою должность.       — То есть вы поперёк всех необходимых процедур судили дело, основываясь лишь на своих собственных суждениях? — уточнил Трандуил. — Несмотря на то, что на самом деле могло стоять за действиями Амаса? И что значит ваше заявление о том, что Леголас представляет опасность для Лихолесья?       — Нас четверо советников, чьи суждения одинаковы, наших мнений больше, чем мнение одного принца, — парировал лорд Динен.       — А-а-а… Значит, вы встали на сторону всех граждан, которые всё ещё страдают от смерти своих близких, — закончил Трандуил насмешливым голосом, — и пришли к выводу, что Леголас опасен для нашего народа и что всё, что он сказал об Амасе, является великим обманом. И я полагаю, вы решили, что причина моего молчания в согласии с вашим решением?       — Мой король… — начал было лорд Костон.       — ВЫ ЧТО, СПЯТИЛИ?! — Трандуил вскочил на ноги и хлопнул ладонью по поверхности стола. — Вы хоть представляете, ЧТО мой сын сделал для этих Залов за свою долгую жизнь?! Он отказался от всего, чтобы защитить их! Его детство было разрушено из-за этого! И теперь вы думаете, что он вдруг стал ОПАСЕН?! Вы опозорили себя, только помыслив об этом! Этот закон был принят для того, чтобы королю не приходилось решать личные проблемы, и чтобы его власть не стала слишком велика! Но единогласным голосованием всего четверых советников, которых должно было быть семь, вы опозорили тех, кто посвятил жизни защите вас, меня и всех остальных! Теперь никто не помешает вам обладать бо́льшей властью.       — Мой король, мы понимаем, что…       — МОЛЧАТЬ, КОГДА Я ГОВОРЮ! — взревел Трандуил. — И у вас даже не хватило порядочности подождать, пока мой второй сын, который, кстати, всё ещё жив и входит в ваш Совет, очнётся от беспамятства! Неужели вы думаете, что я не знаю, что стоит за этим вашим решением? Неужели вы думаете, что я не знаю причину, по которой вы так быстро приняли его?! Это не более чем прикрытие всех ужасных и трусливых ошибок, которые вы сами же совершили во время захвата! Это из-за вас погибло так много эльфов! Именно из-за вас так много граждан скорбят, потому что вы помогали Злу, опасаясь за собственные жизни! А сейчас вы заставляете моего сына взять на себя бремя ваших ошибок, потому что вы не можете смириться с тем фактом, что эльфы начнут задавать вам неудобные вопросы, начнут выяснять, кто именно стоит за тем фактом, что было найдено так много потайных входов и тайников, а внутри них были убиты эльфы! У лорда Йолона и лорда Аррона хватило порядочности отказать искажённым. Они умерли, но умерли с большей честью, на что вы в своих жалких жизнях никогда не сможете рассчитывать! И единственная причина, по которой я ещё не изгнал вас всех, в том, что это создаст слишком большой хаос в это и так сложное время! Но решение, которое вы приняли прямо сейчас по мере возвращения воинов вызовет настоящую бурю негодования! Вы хоть представляете, с каким уважением Ривенделл и Лотлориэн относятся к моему сыну и его достижениям? Каждый из их воинов будет следовать его приказам! Ни один из них не последует вашим! Как вы думаете, кто захочет занять его место? Кто сможет заменить его?       — Восстановив принца в должности, вы тем самым проигнорируете законы, которые король Орофер издал, основывая Зеленолесье, — голос лорда Динена наполнился гневом и возмущением.       — Восстановлю принца в должности? — удивился такому заявлению Трандуил. — О нет, я этого не сделаю. Вы сами восстановите его в должности. Не тратьте время на то, чтобы найти кого-то на его место, возьмите его работу на себя. Вы были теми, кто хотел, чтобы это произошло. Взгляните мельком на то, чем он занимался ежедневно, и попытайтесь сделать хотя бы наполовину его дела также хорошо, как это делал он сам. Наблюдайте, как наши войска впадают в хаос, а оборона рушится под вашим командованием, и очень скоро вы будете умолять его вернуться.       В кабинете воцарилась напряжённая тишина. Лорд Костон сидел с задумчивым и слегка даже пристыженным выражением лица, в то время как лорд Динен продолжал пристально смотреть на короля. Обе дамы побледнели, особенно леди Сивет, которая сидела, опустив взгляд в пол.       — Убирайтесь, — зашипел Трандуил. Лорд Костон поднялся на ноги со всем достоинством, на какое был только способен, и резко склонил голову в поклоне. Лорд Динен, не попрощавшись, выбежал из кабинета. На его лице отразилась искажённая ярость. Леди Недил последовала за советниками, леди Сивет же, осталась в кабинете.       Она поднялась на ноги с опущенной головой, глядя в пол. Король видел, как краска заливает её лицо и даже уши.       — Простите меня, мой король… — тихо сказала она и, не дожидаясь ответа, покинула кабинет.       От леди Сивет Трандуил ожидал предательство меньше всего, но, похоже, она была глубоко поражена захватом.       Трандуил откинулся на спинку стула и потёр лицо руками. Почему всё самое плохое случалось с его сыном? Почему всегда Леголас? В чём он провинился, чтобы заслужить всё это? Его отвергли собственные подданные, остальные же просят отправиться в абсолютно самоубийственную миссию! Как они все смеют!       Гнев заполонил разум Трандуила, и он, с силой ударив кулаком по столу, вышел из кабинета, чтобы вернуться в королевское крыло. Никто не смел попасться ему на пути, его гневная аура так и полыхала вокруг него.       Добравшись до покоев сына, он остановился, перевёл дыхание и только потом открыл дверь. Гостиная была пуста, так что король проследовал дальше, проходя в спальню. Внутри было темно из-за закрывавших окно штор.       Одинокая фигура лежала на кровати, её каштановые волосы разметались по подушке под головой. Лёжа одна в кровати, Фанес казалась такой маленькой и хрупкой. Король прошёл внутрь и осторожно накрыл её одеялом, целомудренно целуя невестку в лоб. Печаль наполнила его сердце от мысли о том, что его второй внучки больше нет, но больше всего теперь он беспокоился о судьбе Фанес и сына теперь, когда столь невыполнимая задача стояла перед Леголасом.       Принца в комнате не было, но Трандуил знал и чувствовал, где он сейчас находится.

***

      Уставившись пустым взглядом в пустоту, Леголас в течение последнего часа или около того рассеянно рисовал круги на руке Фанес. Его прикосновение было лёгким, как перышко, принц старался не потревожить сон супруги. К тому времени, когда он проснулся, был уже полдень. Лихорадка ночью спала, оставляя разум бодрствующим. Так что всё то, что обсуждалось на встрече с Галадриэль, Гэндальфом, Элрондом и отцом, теперь всецело занимало мысли принца.       Разумом он понимал, как должен поступить, но выбор был так труден. Лёжа в объятиях Фанес, Леголас осознавал, как хрупка его супруга, и знал, что его сила позволит ей исцелиться… Выбор был настолько тяжёл, что он не мог больше выносить эти муки сердца. Оно билось в двух противоположных направлениях, и каждая из сторон остро нуждалась в нём.       Не в силах справиться со своими эмоциями, Леголас отстранился от жены и встал с кровати. Он быстро оделся и вышел из комнаты. Фанес же продолжала лежать неподвижно всё то время, пока он бодрствовал. А принц не мог больше спокойно лежать.       Стражники у входа в королевское крыло поклонились, когда Леголас проходил мимо них, он же лишь рассеянно кивнул им в ответ. Единственное, о чём он мог сейчас думать, это то, что он несёт ответственность за их будущее. Жизни его подданных, скорее всего, будут зависеть от того, какое решение он примет и ответит ли согласием на предложение Владык. Принц развернулся у входа и пошёл знакомыми коридорами, пока не оказался в большой пещере, скрытой в самом сердце Залов. Негласно она находилась во владении королевской семьи, так что никто посторонний там никогда не появлялся, правда, никто и не выказывал на неё свои права.       Леголас прошёлся по траве к большому старому дереву, растущему посередине пещеры. Солнце светило через вершину свода и наполняло пещеру золотистым светом. Здесь, в отличие от большинства других мест в Лихолесье, не было большого скопления деревьев, которые закрывали бы солнечный свет. Принц шагал под покрытыми листвой и цветущими ветвями старого дерева, подходя к самому его стволу. Прислонившись к нему, он почувствовал, как энергия дерева соединяется с его энергией. Дерево, казалось, понимало потребность принца в тишине.       Леголас не знал, сколько прошло времени, пока он продолжал стоять у дерева, прислонившись к его стволу. Мысли беспрестанно кружились в его голове. Они давили с такой силой, что, казалось, готовы были потопить разум.       — Когда ты был в беде, я всегда находил тебя здесь. Пожалуйста, скажи мне, что ты не собираешься соглашаться.       Леголас на мгновение закрыл глаза и, глубоко вздохнув, повернулся, встречаясь взглядом с отцом. В его глазах плескались глубокая боль и тоска, но ещё отчётливее принц отметил в них гнев и страх.       — Скажи, почему я не должен соглашаться? — почти шёпотом спросил он.       Гнев внезапно полностью заполонил глаза отца.       — Потому что то, куда они посылают тебя, — это чистое самоубийство. Они посылают тебя, потому что сами трусы, чтобы выполнить свою миссию самостоятельно. Они хотят воспользоваться твоей энергией и способностями. Не нужно играть в их игру!       — Это не игра, — возразил Леголас. — Мы сейчас обсуждаем судьбу Лихолесья, судьбу нашего народа. Если позволить Саурону остаться в Дол Гулдуре, продолжая наращивать силу, то наступление конца — всего лишь вопрос времени. Лихолесье падёт, и тогда у нас не будет возможности остановить Тьму.       — Пусть Белый Совет выполнит свою миссию без тебя! — в сердцах рявкнул Трандуил. — Не перекладывай это бремя на собственные плечи только лишь потому, что они тебя заставляют. Их намерения корыстны. Если бы они не выдели для себя никакой выгоды сейчас, то и не стали бы нам помогать.       — Они предлагают нам свою помощь даже сейчас, — ответил Леголас. — Единственное, чего они не хотят делать, это лично встречаться с Сауроном.       — Вот именно! — перебил Трандуил сына. — Они будут сидеть сложа руки в безопасности, пока ты будешь идти навстречу своей гибели! Ты не прожил даже половины того количества лет, которое прожили они, и всё же Белый Совет готов бросить тебя против Саурона в одиночку, а сам отстоится в сторонке. Ты хотя бы задумывался о том, что, как только они почувствуют опасность, то просто-напросто бросят тебя на растерзание Злу? — говорил король, заламывая пальцы.       — Элронд не бросит меня никогда без веской причины, — продолжал спорить Леголас.       — Элронд! — усмехнулся Трандуил. — Ты считаешь жалкое оправдание Элронда о его долге перед Ривенделлом достаточной причиной его предательства?!       — Ada, мы сейчас говорим о Сауроне! — наконец взорвался Леголас. — Элронд здесь не для того, чтобы играть в игры. Мудрец никогда не променяет одну жизнь на жизни тысяч! И даже если бы он решил сразиться с Сауроном, у него была бы сила только одного кольца, потому что он не может соединиться со всеми тремя так, как это могу сделать я! Ему пришлось бы заставлять Галадриэль и Митрандира идти с ним, и тем самым это поставит под угрозу ещё больше эльфов. А если они погибнут, то кольца будут захвачены, и каждое из их владений падёт, и ничто в Арде не будет противостоять Злу!       — Ваши шансы равны! — закричал Трандуил. — А если ты умрёшь, Лихолесье с такой же лёгкостью падёт, как и их владения. Об этом ты думал?       — Нет! С самого создания нашего королевства мы всегда полагались лишь на собственные силы! Но мы никогда не рассчитывали на силу колец!       — А как же мы? Что будет с твоей семьёй? С Фанес?! Сможем ли мы жить здесь без тебя? Сможет ли она без тебя?! Неужели потери вашего ребёнка тебе недостаточно?!       Как только эти слова слетели с губ короля, Леголас замотал головой, по щекам его катились слёзы. Трандуил увидел глубокую скорбь в глазах сына. Он потянулся к нему, но прежде, чем успел прикоснуться к принцу, Леголас оттолкнул его руку, а глаза его вспыхнули гневом.       — ТЫ ДУМАЕШЬ, Я ХОЧУ ЭТОГО?! Неужели ты думаешь, что я когда-либо бросил бы свою семью и рискнул собственной жизнью, если бы у меня был другой выбор?! Никто никогда не интересовался, чего хочу я. И я так привык к этому, что это даже больше не причиняет боли! Я очень хочу остаться здесь со своей семьёй, потому что я нужен своим близким! Но если Элронд, Галадриэль и Гэндальф выступят против Саурона, то они рискнут не только своими кольцами власти, но и Ривенделлом и Лотлориэном! Если я пойду против него, я рискую лишь потерять барьер вокруг Лихолесья, но ты всё равно останешься здесь Королём! Разве ты не видишь, что здесь в опасности гораздо большее, чем просто Я?! Если мы будем сидеть сложа руки, то в конце концов Саурон победит! Я единственный, кто может это сделать вместо Галадриэль, Гэндальфа и Элронда, а им есть что терять! Средиземью есть что ещё терять! Они не слабы, Ada. Они реалистичны и оценивают все риски, не только в отношении себя, но и всего Средиземья. Они посылают меня вместо себя лишь потому, что риск слишком велик. Если они оставят меня в битве против Саурона одного, то это произойдёт только потому, что риск слишком велик. Я осознаю это!       Высказав всё, принц посмотрел в глаза отца, замечая, как они наполняются болью.       — Я так устал, Ada… Я так устал… Я так устал бороться, так устал от смертей вокруг меня. Эльфы умирают несмотря на то, сколько усилий я прилагаю для их защиты… Я хочу, чтобы всё это закончилось, вся эта борьба, кровь и боль, страдания и горе. Если я могу остановить всё одной-единственной битвой, то разве я не обязан сделать это ради всех тех, кто погиб, и ради всех тех, кто продолжает сражаться, разве я не должен хотя бы попытаться? Такого шанса больше не будет. У Лихолесья больше не будет шанса… Я не хочу пререкаться с тобой… — голос Леголаса снова стал тихим. — Ada, я так устал… Я сделаю всё единственным известным мне способом… Я знаю, это пугает тебя, это пугает и меня тоже… но мне нужна твоя поддержка, а не гнев.       В этот момент тихое всхлипывание у входа внезапно привлекло внимание принца, и он повернул голову в направлении звука, а сердце пропустило удар.       Прислонившись к стене у входа, стояла Фанес. Её руки зажимали рот в попытке заглушить плач.       И прежде, чем принц успел осознать, что произошло, он бросился к жене, притянул её в свои объятия, поглаживая по спине в попытке успокоить. Фанес уткнулась головой ему в грудь, а затем с силой оттолкнула от себя. Она развернулась и выбежала из пещеры.       Леголас не нашёл в себе силы побежать за ней, ничего не сделал из-за боли, пронзившей его сердце. Он опустил голову и закрыл глаза. Всё его тело дрожало от этой мысли, а горло свело в судороге.       Она никогда не простит его…       Колени принца подогнулись, и он почувствовал, как вся тяжесть бремени и горя давит ему на плечи. Не прошло и нескольких секунд, как что-то врезалось ему в спину и обхватило руками.       — Мне жаль. Мне жаль. Мне очень жаль, — сдавленно шептал отец, крепко обнимая сына. — Ты прав, ты как всегда прав… Я всё исправлю, я поговорю с ней. Всё будет хорошо.       Руки отца шевельнулись под его собственными, и принц почувствовал, как его подняли на ноги. Разум был как в тумане, и он видел, что отец с тревогой смотрит ему в глаза.       — Я поговорю с Фанес, — сказал Трандуил и ещё раз крепко сжал его в объятиях, а затем поспешно вышел из пещеры.       Леголас смотрел ему вслед с ошеломленным выражением лица. Но с привычной лёгкостью снова надев маску нейтрального выражения, он тоже вышел из пещеры, а сердце разрывалось от боли. Принц шёл по коридорам, пока не вышел к палатам исцеления. Здесь он вошёл внутрь и направился дальше, в комнату Кириона. Младший брат всё ещё лежал без сознания, и лишь его грудь мерно двигалась, вдыхая и выдыхая воздух. В остальном он напоминал умершего…       Леголас продолжал стоять в дверях, пристально глядя на своего брата, а в голове кружился целый поток мыслей. И в рассеянности он непрестанно царапал ногтем тыльную сторону большого пальца.       Прошло какое-то время, когда позади принца раздался обеспокоенный голос:       — Леголас?       Леголас обернулся и увидел, что Элронд направляется к нему от одной из лечебных палат. Взгляд его горел тревогой и виной, но Леголас, покачав головой, направился в другую сторону, прочь из палат и Залов.       Снаружи чувствовался свежий после недавнего дождя воздух, но принц, выходя на улицу, едва обратил на это внимание. Он всё также не замечал сочувствующих и обеспокоенных взглядов, которые бросали на него воины, расположившиеся тут и там на тренировочных площадках и просто газонах. Некоторые пытались что-то спросить у него, ибо известие о снятии принца с должности командующего армией Лихолесья сильно взволновало их, но Леголас был не в силах сейчас кому-либо что-то объяснять.       Но что окончательно вывело его из состояния оцепенения, это доносившиеся звуки детского смеха. Однако радостное звучание, которое должно было успокаивать душу, пронзило острой болью истерзанное сердце, хотя все эмоции в данный момент, казалось, крепко спали.       Леголас пошёл на доносившийся издали звук и вскоре обнаружил, что смотрит на Гэндальфа, сидящего на поваленном бревне и выдувающего фигурки из дыма. Перед ним сидели два маленьких эльфёнка и с удивлением разглядывали их. Это было на границе между лужайкой и лесом.       Принц прислонился к дереву и стал наблюдал за ними. Иногда эльфята подпрыгивали и пытались поймать фигурки из дыма, а когда те ускользали от маленьких рук, по поляне разносился глубокий смех волшебника. Казалось, он безмерно наслаждался собой, и Леголас видел огонёк в его мудрых глазах под нависающими над ними кустистыми бровями.       — Аранья! Луинион! — Леголас узнал звавшую эльфят эллет. Эта была та женщина, которая утешала мать, потерявшую своего эльфёнка во время захвата Залов, мать Араньи. — Я всюду вас ищу. Луинион, мы с твоей мамой приготовили обед. Идёмте домой.       Эльфята в нетерпении кивнули и вскочили на ноги. А когда они уже собирались уходить, эллет мягко напомнила детям:       — Что нужно сказать Митрандиру?       Эльфята замерли и побежали обратно к волшебнику, обнимая того за шею. Гэндальф расхохотался, обнимая детей в ответ и похлопывая их по спине.       — Спасибо, Митрандир! — хором поблагодарили они его, улыбаясь во весь рот. Принц наблюдал со своего места, как дети побежали обратно к матери и долго смотрел им вслед.       — Ты присоединишься ко мне или так и будешь там стоять, Трандуилион? — нетерпеливо спросил Гэндальф.       Леголас несколько раз моргнул, чтобы сфокусировать взгляд, а затем посмотрел на Гэндальфа, сидящего на бревне. Волшебник криво улыбнулся ему, но Леголас обнаружил, что не может ответить ему тем же. Принц медленно стал пробираться к упавшему бревну, чтобы сесть рядом с ним.       Они долго сидели в тишине, Митрандир попыхивал трубкой, а Леголас смотрел в пустоту.       — Моё сердце тянет меня в двух разных направлениях… — наконец тихо заговорил Леголас. Он всё ещё несфокусированным взглядом смотрел куда-то вдаль, а рот, казалось, говорил сам по себе, выполняя машинальные движения. — В семью и к моему народу…       Гэндальф глубоко вздохнул и выпустил облако дыма, а затем заговорил.       — Твой путь сейчас расходится. Твоя судьба и судьба многих будет зависеть от того, что ты выберешь. И пусть твой путь пока сокрыт от тебя, ты найдёшь к нему дорогу.       — Мой путь никогда не был скрыт от меня, как и сейчас, — прошептал Леголас. — Я знаю, какой путь нужно выбрать, только это очень больно.       — Даже мудрейший не может узреть все последствия, — сказал Гэндальф. — Возможно, ты победишь Тьму, возможно, ты этого не сделаешь, но не отчаивайся, ибо отчаяние для тех, кто видит поражение вне всяких сомнений. В глубине души я чувствую надежду, и это успокаивает моё сердце. Если действительно верить в своё дело, то единственное, что остаётся, — это решить, что делать с отпущенным нам временем.       Леголас сделал глубокий вдох и медленно выдохнул. Принц опустил голову и посмотрел вниз на свои сложенные руки. Он увидел грубую кожу и мозоли, покрывшие руки за тысячи лет, которые он боролся с Тьмой. Он вспомнил свои тренировки в детстве, бои в подростковом возрасте, бесчисленные сражения во взрослом. Всё: каждый взмах его ножей, каждый выстрел из лука, — было направлено на защиту его королевства и на веру в то, что это что-то изменит. Теперь же он мог сказать, как противостояние Тьме постепенно истощало его, как оно заставляло понемногу терять надежду, и теперь казалось, что он был на самом дне. Теперь он так устал, так опустошён всем, а Совет просит его сразиться в самой трудной битве в его жизни…       Леголас покачал головой и крепко зажмурился. Затем он встал и, рассеянно кивнув Гэндальфу, направился в лес. Деревья медленно проплывали мимо него, пока он шёл вглубь, погружённый в свои собственные удушающие мысли. Ему казалось, что он едва может дышать из-за их давления. Он не хотел уходить, но ему нужно было идти. Слёзы Фанес, разрушение Лихолесья… его ребёнок… Майер… Амас… Слишком много, этого всего было слишком много…       Момент, когда он вышел за пределы барьера, не отразился в его сознании, поскольку он просто продолжал идти, а мысли крутились у него в голове.       Дол Гулдур жестоко врезался в барьер вокруг его разума, атакуя его напрямую вместо того, чтобы атаковать барьер. И будучи застигнутым врасплох, в агонии принц закричал, колени его подогнулись, и он упал на лесную подстилку. Саурон же без остановок бил по его внутренним барьерам, разрывая изнутри. Принц корчился на земле, когда сила раз за разом врезалась в его разум, сталкивая тьму с его светом, доминируя в атаке. Леголас закричал сильнее и вдруг почувствовал, как резко ослабели его силы перед злобой Саурона. От боли, которую он сейчас испытывал, мыслить здраво стало совсем тяжело…       Глубокий, скрипучий смех звучал в его ушах, как будто издевался над ним, играл и пытался причинить как можно больше боли. Разум, казалось, был охвачен пылающим огнём, прожигая его защиту мучительной болью. Чувствуя, что дух ускользает из его тела, он заметил, как барьер вокруг Залов ослабевает. Принц чувствовал, как отчаянно отец пытается восстановить его, укрепить…       Зачем он сражается?..       Какой смысл во всей этой боли?..       Барьер вокруг разума принца медленно выходил из-под контроля по мере того, как ослабевала его воля. Голос в голове дразнил, но Леголас практически не слышал его, как будто уже был вне досягаемости, кружась в пустоте…       Зачем бороться?..       Леголас лежал на спине в траве, его взгляд был прикован к пологу деревьев и цветам, которые он случайно мог найти взглядом. Его дыхание замедлялось, а сердце билось всё слабее. Казалось, что он парит над своим телом; что борьба с Дол Гулдуром больше не была чем-то, что он мог контролировать. Ему больше не приходится иметь дело с болью и мучениями, он как будто полностью оцепенел. Но в этот момент стало происходить нечто странное…       В голове проносились образы.       Есть причина, чтобы бороть дальше.       Фанес. Малиэль. Кирион. Хитель. Его отец. Элрохир. Элладан. Элронд. Глорфиндейл. Гурон. Таэнор. Груинор. Гивон. Осбон. Санд. Кэллон. Робен. Пенгон. Сарнор. Эсфен. Два маленьких эльфёнка. Его подданные. Его воины. Все те, кто погиб ранее. Майер. Амас. Аэвон. Его ребенок. Его мать. ВСЕ!       Образы всех этих эльфов мелькали в его голове, и внезапно Леголас вышел из оцепенения и вернулся к реальности.       ЧТО, БАЛРОГ ПОДЕРИ, ОН ДЕЛАЕТ? ОН СДАЛСЯ? СЛАБАК, СЛАБАК, СЛАБАК, СЛАБАК!       Тело Леголаса дернулось, и из него вырвался прерывистый вздох, он резко перевернулся на бок, хватаясь за траву. Агония внутри тела вернулась в полной мере, вернулась боль, которую он испытывал всю свою жизнь, боль, которую ему приходилось постоянно терпеть ради надежды. Леголас ухватился за последние нити барьера вокруг своего разума, держась изо всех сил, поддерживая их, несмотря на яростные атаки Саурона.       НЕТ, ТЕБЕ НЕ ЗАПОЛУЧИТЬ МЕНЯ!       Леголас уткнулся лицом в траву и закричал от агонии, пронёсшейся по его венам и воспламенившей всё тело. Сама Тьма, казалось, просачивалась сквозь его слабую защиту и пыталась исказить разум. Но он отчаянно держался.       КАК ТЫ СМЕЕШЬ!       Гнев вспыхнул в нём, а вместе с ним пришла сила. Принц с огромным трудом изгнал Саурона из разума и начал снова выстраивать барьер. Это заставило Саурона с ещё большей силой ударить по нему. И новый дикий крик пронёсся по лесу.       УБИРАЙСЯ! УБИРАЙСЯ! ПРОЧЬ!       Он сделает всё это для тех, кто ему дорог! Все, что он делал до этого, он делал для них, и это было то, что он будет продолжать делать! По мере того, как убеждённость и гнев принца росли, он находил всё больше и больше энергии, добавляя её к своему барьеру, пока свет внутри него не засиял сквозь Тьму, изгоняя её окончательно из разума.       ТЫ НИЧЕГО НЕ ДОБЬЁШЬСЯ!       Как только Тьма начала покидать разум Леголаса, он ухватился за неё, позволяя ей увлечь его силу на самую окраину Лихолесья, в Дол Гулдур. Теперь настала очередь принца. Он обрушил свою энергию на Тьму, обрушил свою силу на разум Саурона, пытаясь причинить в ответ как можно больше боли.       Я ИДУ ЗА ТОБОЙ! ЗАПОМНИ МОИ СЛОВА!       Саурон визжал и кричал у него в ушах, и вместе с этим криком принц слышал, как сильно колотится его собственное сердце. Он врезался в Тьму, пробивая бреши в защите. У него уже была возможность выбрать лёгкий путь, тогда он не сделал этот выбор. Не сделает и сейчас.       Сделав последний выпад против Саурона, принц отступил, возвращая свой дух обратно. С огромной скоростью он летел назад и буквально врезался в собственное тело. Леголас отчаянно дышал, процарапывая ногтями лесную траву. Из груди с трудом пробились несколько судорожных вздохов, он приподнялся на своих руках, чувствуя, как подступает к горлу рвотный позыв, а желудок следом неудержимо опорожняет всё содержимое наружу. Рвота подступала волнами, заставляет бедное тело извиваться от боли, пока не перешла в слабое покашливание. В голове была пустота, так как сил не было ни на что, кроме того, чтобы убедиться, что он не рухнет во Тьму, которую только что изгнал.       Леголас перекатился на другой бок и подтянул колени к груди. Он практически сдался… Вся его сущность протестовала сейчас против этого факта, но отрицать было нельзя… Он готов был сдаться…       Но не сделал этого!       Голова раскалывалась с каждым ударом сердца, а тело было так слабо, что Леголас чувствовал, как холод от лесной травы проникает в его конечности, но, несмотря на всё это, принц ощущал себя гораздо сильнее за всё последнее время. Разум начал мыслить острее и стал способен обозревать будущее, и оно не казалось теперь столь разрушительным.       Леголас понял, какой путь нужно выбрать. И теперь ничего иного не оставалось, как разбираться со всеми жизненными обстоятельствами по очереди.       Тело знобило от холода, а одежда насквозь промокла от влажного липкого пота. И только сейчас принц осознал — нужно вернуться домой. Стиснув зубы, он перевернулся на живот и подложил руки под туловище. Голову отчаянно тянуло к земле, хотя он пытался подняться, упираясь на руки и подтягивая ноги под себя. Наконец в изнеможении он остановился, тяжело дыша и глядя потрясёнными глазами на травяной подлесок.       Леголас улыбнулся им и протянул руки. И когда они ухватились за него, он поднял их на ноги.       — Я никогда не сдамся, — сказал он с такой уверенностью в голосе, что Элладан и Элрохир почувствовали, как их плечи расслабились, а облегчение наполнило душу.       Он оттолкнулся от земли ещё раз, заставляя себя подняться на колени, принимая сидячее положение. Медленно выпрямившись, принц смотрел вглубь леса ясным и непроницаемым взглядом.       Он стоял с прямой спиной несмотря на то, что в голове отчаянно пульсировала боль, а ноги лихорадочно дрожали от усталости.       Леголас схватил Глорфиндейла за руку и, заглянув ему глубоко в глаза, тихо, но настойчиво сказал:       — И поэтому мы боремся за эти вещи. Мы боремся за жизнь, свободу и мир в нашем собственном доме. Мы никогда не сдадимся. И я клянусь Валар, что я не позволю нашему дому пасть, пока я жив и могу остановить это.       Леголас развернулся и зашагал обратно в том направлении, откуда пришёл. По пути он без конца спотыкался, цепляясь за корни деревьев, каждый раз рискуя вновь повалиться на землю.       Он должен вернуться домой…       Спотыкаясь, но медленно двигаясь в нужном направлении, Леголас вошёл в защитный барьер вокруг Залов. Он тут же мгновенно ощутил на коже мягкое покалывание энергии отца, которая встречалась с его собственной, сливаясь с ней. Здесь нетронутые Тьмой деревья тревожно взывали к нему. Леголас прислонился к ближайшему стволу, чтобы отдышаться, и почувствовал, как дерево пытается установить с ним связь, пробиться сквозь всё ещё непроницаемый барьер вокруг его разума.       С каждым новым вдохом Леголас медленно опускал свои барьеры. И первыми, кто смог установить с ним связь, были деревья. Леголас чувствовал, как они вливают в него свою энергию, поддерживая ослабленное тело. Продолжая освобождать разум, принц ощутил дальше всем своим естеством мощный поток энергии от отца, дочери, Фанес… Сила нахлынула на него, и он, не теряя времени, послал им утешительные вести о своём состоянии, а Фанес передал всю свою любовь и спокойствие.       Он продолжал опускать барьеры, пока его разум не стал таким же беззащитным, как это было в течение многих лет. Он чувствовал жизнь деревьев, всего леса и окружающего его барьера. Он почувствовал, как три кольца взывают к нему откуда-то из самого сердца Лихолесья, почувствовал, как они свободно цепляются за его дух, чего он не позволял им делать раньше. Их шёпот звучал в ушах, а жизненная сила пульсировала рядом с его собственной.       Внезапно послышался топот копыт, мчащихся в его направлении. Леголас открыл глаза, они светились голубым светом. Мир вокруг него окрасился в дивные цвета: деревья были окружены зелёным свечением их жизненной силы, а струны энергии обвивали воздух и соединялись с ним. Небо сияло серебристо-голубой энергией отца, меньшие же формы жизни, казалось, также пытались уцепиться за его сознание.       Леголас медленно протянул руку и установил связь с нитями защитного барьера, мгновенно наполняя его своей энергией, вновь устанавливая полный контроль над ним и мягко отталкивая отца. Как раз в этот момент лошадь пронеслась сквозь деревья к нему и резко остановилась. Гурон соскочил с седла, спеша к своему командиру и глядя на него встревоженным взглядом. Воин остановился, взглянув принцу в глаза. Какое-то время они пристально смотрели друг на друга, но затем Гурон начал медленно приближаться. Леголас видел ауру друга и чувствовал, насколько она была наполнена беспокойством.       Гурон подошёл к нему, протягивая руку, чтобы проверить пульс. Затем он было потянулся ко лбу, но Леголас перехватил его движение.       — Я в порядке, — уверенно сказал он тихим голосом. — Прости, я не хотел никого беспокоить.       — Что случилось? — спросил Гурон.       — Я не осознавал, что пересёк барьер, — ответил Леголас, — и не был готов к нападению…       — Ты не осознавал, что пересёк барьер?.. — пробормотал Гурон, нахмурив брови. — Что происходит, Леголас? Дело ведь не в ребёнке? И не в потерянной должности? Что произошло на встрече с Леди Галадриэль, Владыкой Элрондом и Митрандиром?       — Это Саурон, — ответил Леголас, его глаза впились в Гурона, — его сила восстановилась. Он тот, кто нападает на меня, он тот, кто контролирует Дол Гулдур все эти годы… Я собираюсь сразиться с ним.       Гурон побледнел, его глаза округлились от страха. Отступив от принца, он замотал головой.       — Что?.. Нет…       Леголас мотнул головой и устало ответил.       — Не сейчас, Гурон. Сейчас мне нужно попасть домой, — он автоматически снова слегка прикрыл свой разум, и его глаза потеряли свой блеск, вернувшись к ясному лазурно-голубому цвету. Усталость снова нахлынула на него, и он сильнее прислонился к дереву.       Гурон заметил перемену и свистнул, заставляя коня подойти к нему. Взяв Леголаса за руку, он подтолкнул его в направлении лошади и помог взобраться на неё, сам же уселся перед ним. Как только Леголас ухватился за его талию, Гурон пустил коня в галоп обратно в Залы.       Достигнув внутреннего двора, они увидели, как двери в Залы открылись, и им навстречу выбежала Фанес. Лицо её было заплаканным, а в глазах читалась искренняя любовь и облегчение. Как только Гурон остановил коня, Леголас спешился сзади. И едва только его ноги коснулись земли, он оказался перед Фанес. Но не успев даже ничего сказать, принц ощутил, как в грудь больно врезается кулак жены, заставляя его сделать шаг назад.       — Какой же ты идиот! — задыхалась от возмущения Фанес. — Ты хоть представляешь, как я волновалась за тебя?! — и она опять заколотила его по груди. — Ты не смеешь сдаваться, пока я жива, ты меня слышишь?! Ты не можешь принимать такие решения в одиночку! В минуты отчаяния ты должен обращаться ко мне!       Она продолжала истерично толкать его, так что Леголас споткнулся о камень сзади и упал навзничь, потянув за собой и жену. Её глаза горели золотом из-за гнева. Она прижимала его к земле, пронизывая своим янтарным взглядом.       — Никогда не забывай про меня! — продолжала греметь она. — Не смей! Нравится тебе это или нет, я буду рядом. И тебе придётся с этим жить!       От её слов внутри принца внезапно поднялась такая сильная волна счастья, что он не смог сдержать улыбки. Глаза Фанес сузились в ярости, но он проигнорировал её эмоции, обхватив ладонями её щёки.       — Я никогда и не думал об этом, — прошептал Леголас. — Я так сильно люблю тебя… Моя любовь настолько сильная, что причиняет даже боль. Я не хочу оставлять тебя, не хочу уходить… Но я должен.       Гнев в янтарных глазах внезапно растаял.       — Я знаю, — выдохнула она. — Я понимаю… и мне так жаль. Мне так жаль Леголас… Я просто… так испугалась… так испугалась…       Я не могу потерять и тебя тоже…       Голос Фанес испуганным эхом отозвался в его голове, но он знал, что ничего не может сделать, чтобы успокоить её. Он мог лишь обнять её. Их ауры слились в один поток, и чувства беспрепятственно струились между ними. Они едины, что бы ни случилось.       Спустя мгновение они поднялись, всё ещё прижимаясь друг к другу. Леголас поднял глаза и увидел, что отец также вышел из Залов и теперь стоял в дверном проёме с выражением невероятного облегчения на лице. Принц понимал, что сильно напугал их.       Встретившись взглядом, Трандуил направился к ним. Он опустился перед детьми на колени и протянул руку, чтобы коснуться щеки Леголаса, как будто хотел убедиться, что с сыном всё в порядке.       — Ada, когда всё это закончится… — тихо начал Леголас, всё ещё приобнимая Фанес одной рукой, — я хочу забрать Фанес и Малиэль в Ривенделл хотя бы на год…       Глаза Трандуила наполнились болью и страхом. Он знал значение этих слов, знал, что Леголас решил сразиться с Сауроном в одиночку, и знал, что сын хочет, чтобы они все поверили в то, что он вернётся к ним, хочет успокоить их…       И он обречённо кивнул в согласии.