Привилегии.

Ровной, ничуть не дрогнувшей рукой, наследник семьи Тогами, русоволосый парень Бьякуя прикоснулся к животу озорного чёрно-белого медведя, который именовал себя Монокумой. На ощупь тот оказался действительно будто плюшевый, сложный железный механизм был обтянут контрастной мягкой приятной обивкой. Медведь слегка хохотнул под ласками Абсолютного Наследника, но быстро умолк, ожидая дальнейших действий. Бьякуя потянулся свободной рукой к своим неприлично дорогим очкам и аккуратно снял их с себя, несмотря кладя куда-то поодаль на стол. Продолжая аккуратно вести аристократично-утончёнными длинными пальцами по меху чёрно-белого, тот не особо заострял внимание на каких-либо его деталях. Всё же, за то время пока он находился в этой школе взаимных убийств, тот вдоволь насмотрелся на плюшевого, а дизайн его был настолько не сложным, что смотреть попросту было не на что. От этих мыслей миллиардер невольно хмыкнул. Не то чтобы он надеялся на какую-либо детализацию, но наличие хотя-бы парочки скрытых механизмов было бы явно не лишним, а отнюдь, интересным для изучения. Да, даже в такой ситуации наследник искал себе выгоду. Если бы пришлось описать Монокуму максимально просто, то Бьякуя бы сказал: «податливый». Ведь правда, медведь под его касаниями ни капли не сопротивлялся, напротив тот ластился, и, казалось, готов был начать мурчать прямо здесь и прямо сейчас, будто он не медведь, а какая-нибудь уличная кошка, которая совсем отвыкла от простой человеческой ласки и только спустя продолжительное время получила её. Парочке повезло, ведь сейчас как раз начался комендантский час и их никто бы не смог застукать, иначе бы к наследнику появилось достаточно много наводящих вопросов. И было в этом нечто заводяще-интимное, вседозволенность очень нравилась Тогами. Медведь, убивший уже минимум несколько человек, а максимум несколько тысяч, читай истинная, Абсолютная машина для убийств, сейчас лишь тихо сопел под прикосновениями ученика, которого мог убить не моргнув глазом. Этакая игра с огнём. Вскоре к ласкам присоединилась и вторая рука, но лицо наследника по прежнему не выражало никаких эмоций, кроме привычной надменности. Даже так он умудрялся сохранять хладнокровие, хоть его с головой выдавали покрасневшие скулы, всё же приливом крови к лицу не мог управлять никто. Огладив полные бока Монокумы, одна из рук переместилась ближе к паховой области зачинщика смертельной игры. – У-пу-пу… – Не сдержался медведь от напористых ласк. Испарина выступила на лбу Тогами, ресницы его, казалось, на секунду дрогнули, а брови приподнялись. Наконец выражение лица стало более заинтересованным и изучающим, по крайней мере так показалось Монокуме. Будто надеясь найти потайную кнопку, Бьякуя на пробу потёр паховую зону медведя, который слегка выгнулся навстречу. Ожидания Абсолютного не оправдались, никакой кнопки там не оказалось, что немного его разочаровало, но останавливаться он не намеревался. – У-пу-пу! Что я вижу? Похоже у наследника Тогами у самого проблема в штанах! Ладненько, ты тоже можешь позаботиться о себе, хья-ха-ха! – Подколол того чёрно-белый, заметив его стояк, который Бьякуя всеми силами пытался скрыть, особенно от хитрого мишки. – Нгх!… – Такое заявление явно обескуражило Абсолютного Наследника, тот никак не ожидал что Монокума заметит. И что ж, раз тот уже заметил, то нет смысла больше сдерживать себя. Рука его потянулась к собственному кожаному ремню, расстёгивая его, а затем и к ширинке, заставляя штаны сползти вниз, оставляя Бьякую в одних чёрных дорогостоящих брендовых трусах, через которые уже более явно проглядывался твёрдый агрегат. Чёрно-белый медведь перевёл взгляд между ног наследника, очерчивая глазами выпуклость, словно оценивая его. Ученик же продолжал ласкать рукой Монокуму, следя за направлением его взгляда и одновременно касаясь себя сквозь мягкую ткань нижнего белья. Дыхание участилось. Между наследником и медведем будто вспыхнула молния, когда те встретились взглядами. Поглаживания Тогами становились чуть резче, грубее, он сильнее навалился на стол, на котором лежал медведь, нависая сверху, в упор глядя на того. Придвинув директора за ноги ближе к себе, Тогами поспешил избавиться от остатков одежды ниже пояса, представая перед партнёром во всей красе. Мишка вздохнул от неожиданности. Бьякуя подался вперёд, начиная тереться о мягкую ткань Монокумы. Тот в свою очередь кинул возмущённый взгляд, явно не ожидая такой наглости, и собирался было уже раскрыть рот и подарить парочку возмущённых возгласов, как был перебит проницательным Тогами: – Так будет удобнее нам обоим. – Наследник сказал это таким обыкновенно деловым тоном, что медведь мог поклясться, если бы на Тогами сейчас были очки, он бы деловито поправил их, ткнув пальцем в переносицу. И то верно, Бьякуя как всегда прав в своих доводах, ведь так будет гораздо удобнее, нежели ласкаться по-отдельности. – Так уж и быть, но тебе лучше быть поосторожнее! – Предупредил Монокума, для виду выпустив когти, хотя на самом деле тот не был сильно против. Тихо хмыкнув на такое примечание, Тогами начал медленно, но уверенно двигаться, прикусив губу. Тело под ним стремительно и чуть неестественно быстро нагревалось. Монокума по сравнению с ним был очень небольшим, но тяжёлым, ведь сделан был из железа. Хотя, наследнику данная разница в размерах даже нравилась, жалко только что у медведя нигде не было никаких отверстий, хотя это логично, зачем они ему нужны? Но тем не менее, из-за такой промашки приходилось обходиться одним лишь трением, что не устраивало разгорячённого Бьякую. И эту маленькую неудовлетворённость естественно уловил в его глазах чёрно-белый мишка. – Не смотри на меня так! Изначально я был создан не для юношеских непристойностей. – Возмущённо воскликнул Монокума. Бьякуя на это заявление лишь отмолчался, ускоряя темп и сильнее прижимаясь к медведю, впервые испуская тихий стон, вызвав тем самым широкую улыбку на лице того, кто сейчас лежал под ним и тихо посмеивался. Медведю было забавно наблюдать другую сторону личности всегда холодного и отчуждённого наследника, большую часть времени тот лишь умело язвил со своими сверстниками, ставил себя выше, и отчасти он был прав, он был выше их вместе взятых, но он слишком явно на это указывал, сильно унижая их. И вот сейчас, этот же самый человек тихо стонет, и не над абы какой красавицей Мисс Вселенной, а над мелким плюшевым робо-медведем. Видимо, жизнь в этой академии действительно всех без исключения сводит с ума, даже такого серьёзного миллиардера, как бы умело он не пытался скрыть это от других. И тем временем, темп набирал обороты, рот наследника был приоткрыт, дыхание совсем сбилось, брови он свёл к переносице, совсем раскраснелся. Было похоже на то, как если бы он был на пределе. И он, несомненно, наслаждался этим, потеряв остатки былого рассудка, уже даже не пытавшись скрыть свою эйфорию. Он словно забыл о том, как это может выглядеть со стороны для Монокумы, хотя для него сейчас это не имело значения. Тёплый медведь разложился под ним, ехидно смотря прямо тому в лицо, откровенно наслаждаясь открывшимся видом на раскрасневшегося наследника, который вот-вот собирался излиться. Стоп! – Эй-эй-эй, если ты, мой друг, собираешься вот так кончить на мой безупречно чистый мех, то собираюсь тебя предупредить, что заставлю тебя лично отмывать всё с меня! Своим языком! – Пригрозил медведь, вырывая Тогами из сладостного наслаждения на секунду. Тот приоткрыл глаза и сжал губы в тонкую нить, как-бы давая понять, что услышал его предупреждение. Светлые шикарные волосы прилипли ко лбу из-за выступившего пота, Бьякуя потянулся к ним рукой, приглаживая блестящие локоны назад, на бледной шее часто пульсировали синие венки, острые ключицы, которые виднелись из-под наполовину расстёгнутой белой рубашки и полуразвязанным галстуком вздымались вверх, как и его широкая грудь. Глаза забегали по изгибам тела Монокумы, рот исказился в сияющей полуулыбке-полуоскале, капли пота с висков поползли ниже, очерчивая острую челюстную линию, мокрые, облизанные от вожделения губы дрогнули, и спустя пару ощутимых толчков наследник задрал голову кверху, сильно втягивая воздух сквозь сжатые и зубы, и тут же облегчённо выстанывая его из глубин напряжённых лёгких, наполняя комнату извращёнными звуками. К счастью, он успел отвернуться вовремя и не запачкал растерянного медведя под собой, кончив лишь на часть гладкого стола в опасной близости от чёрного бока Монокумы. – А-ах… – Тыльной стороной ладони тот небрежно растёр остатки пота на лбу, переводя взгляд на мишку, который, в свою очередь, тоже покраснел и выглядел не менее растрёпано чем сам наследник. – Возьми тряпку и сотри своё недоразумение с моего стола. – Приказал Монокума, но это больше звучало как просьба. Тогами потянулся к ящику в столе, достал оттуда первую попавшуюся тряпку и протёр стол от семени, откладывая кусок ткани и пытаясь нащупать свои очки, не придавая значение тому, что им сейчас буквально командовали. Найдя, тот натянул их на переносицу, надел штаны и застегнул ремень. Будто ничего не было, он равнодушно вдел все свои пуговицы и затянул галстук, после зарываясь руками в русые волосы, приводя их в порядок. На несколько шагов он отошёл от стола, на котором всё ещё красовался смущённый Монокума, окончательно расправил свою одежду и протянул руку к медведю, будто ожидая чего-то. – Уже уходишь? – С улыбкой изрёк медведь, приподнялся на локтях, и вручил тому странный серебряный ключ, с украшением в виде такой же серебряной головы Монокумы. Тогами, получив заветную вещицу, сразу же удалился из кабинета. – А тебе палец в рот не клади! Не учили видимо, что грубо вот так оставлять партнёра после секса, а, Тогами? – Произнёс медведь больше с насмешкой, чем с обидой, но наследника уже и след простыл. Бьякуя любит получать привилегии, он получал их с самого рождения. Даже не так, он был рождён, чтобы получать привилегии. И в данный момент, его главная привилегия, это холодный ключ, который он держал в руках. Ключ от всех дверей в академии. Но что более важно, другая его привилегия сейчас лежит, одиноко брошенная на гладком столе в кабинете и остывает. Правда, Тогами, одержимый ключом, пока что не осознал, что его главная привилегия – это не кусок серебра в руках, а тот самый брошенный чёрно-белый медведь, зовущий себя Монокумой.