Танец бастардов

БЕЛЛА

      Тощий, нервный мужчина с узкими ладонями, лихорадочным взглядом сиреневых глаз и серебряными волосами — Визерис Таргариен — в первую нашу встречу мне, мягко говоря, не понравился. А тут ещё и Тайвин Ланнистер, «красиво» появившийся из неоткуда, кинул меня на растерзание новому королю. Ланнистеры всегда платят долги. Я прочувствовала это на своей шкуре.       Особой ненависти я к Визерису не испытывала, но и покорной наложницей быть не собиралась. Я вообще, по правде говоря, даже не притворялась в присутствии короля, просто была собой. Да, я переспала с ним на второй день нашего знакомства. И что? Все остались живы и здоровы, кому-то даже понравилось. Ах, Джон и Джоффри будут ревновать и страдать? Ну, извините, у меня ещё есть три мелких кричащих младенца, которые хотят жить, а не заживо гореть на костре во имя Владыки Света!       Я просто тянула время, по пути наслаждаясь обществом мужчины с необычной внешностью. Да, мы трахались, словно кролики где только можно и нельзя, мы проводили много времени за разговорами и развлечениями. Визерис был королём, и власть его была практически безгранична. Мне, разумеется, нравилось быть рядом с тем, кто может меня защитить. Но главное было необходимо, чтобы он хотел меня защитить.       Делать человека из капризного, дорвавшегося до власти мужчины со сформировавшимся мировоззрением, было не просто. Но я не пыталась изменить натуру Визериса, я просто учила его самым элементарным вещам, которым не успели научить короля мать и отец.       Показать разницу между условным добром и условным злом мне удалось через драконов. Визерис их поначалу боялся, но я смогла убедить молодого мужчину в том, что эти огнедышащие твари видят в нём своего отца, мать и защитника. Так обычно поступают заботливые родители, желающие научить ребёнка ответственности. Что может быть проще, чем купить дитю котёнка?       С драконами было сложнее, чем с котятами, но Визерис на то и Таргариен! Его предки сотни лет возились с драконами, выращивали их, захватывали верхом на них целые королевства!       Король день за днём, месяц за месяцем привязался к огнедышащим созданиям, ведь те привязались не меньше к своему спасителю, что вызволил малышей из тёмного подземелья и дал драконам свободу. Визерис уже понимал меня, когда я в три часа ночи срывалась в Девичий Склеп, чтобы заботиться о детях с температурой. Он отпускал меня к ним и никогда не пытался остановить, ведь сам не мог видеть страдания своих детей-драконов.       Попутно я также объясняла королю о своих предположениях касательно мира духовного, мира богов и мёртвых. Поначалу Визерис слушал меня вполуха, тема религии была ему не интересна. Но нездоровый религиозный фанатизм его советницы-жрицы мог любого превратить как минимум в атеиста, а как максимум в религиозно нетерпимого человека.       — У неё болезнь, — как-то сказала я. — Рабство головного мозга. Это болезнь душевная, Визерис. Я даже обижаться на неё не могу, за то, что Мелисандра в сладких снах видит мою смерть на костре. Она погрязла в этом состоянии. Она такая слабая внутри, такая потерянная и пустая. Только её Владыка Света даёт ей силы жить и хоть во что-то верить. Фокусы этого существа дают иллюзию защищённости, сопричастности к чему-то великому. Но если по факту, то женщину открыто используют. Всё, что совершила Мелисандра во славу Владыки Света, останется только на её совести. Это не Рглор заживо сжигал на кострах тысячи невинных людей. Это делала Мелисандра. Самое ужасное во всём этом то, что женщина искренне верит, что её действия — это благо для всех людей. Она хочет остановить Короля Ночи, его армию, смерть и холод, что придёт вместе с ними. Она смотрит, но не видит. Борется не с причиной, а со следствием. Религиозные люди опасны, Визерис, потому что верят, что действия во благо бога оправдывают их жестокость. Она готова сжечь всю мою семью только потому, что так сказал Владыка Света, точнее показал.       Мы закрыли религиозный вопрос после того, как Визерис Таргариен прошёл экзамен. А именно отменил ритуальное жертвоприношение Владыке Света. Давос Сиворт был помилован, а Владыка Света через свою последовательницу выражал недовольство. Но об этом позже.       Джоффри и Джон были возмущены моим распутством. Я иногда думала, что если бы сидела под замком, и Визерис меня брал силой, те ревновали бы меньше.       Джон в своей обычной манере дул губы и делал вид, что то, что его жена трахается с левым мужиком это вполне себе обычное явление. По правде говоря, в этом жестоком мире такое действительно можно было встретить и довольно-таки часто. Но Джон всё копил в себе. Он был очень и очень терпеливым мужем. Будь я на его месте, давно бы прибила такую, мягко говоря, ветреную жену. Но Джон был настоящим мужчиной, хорошим мужем. Он мне доверял и как-то сказал:       — Скажи только одно слово, Белла, и я убью Визериса Таргариена. Люди в Королевской Гавани нам помогут сбежать на Север к нашим родителям.       — Ты замечательный, Джон! — я крепко обняла мужа. — Благодаря твоему спокойствию и уверенности, я могу спокойно жить и плести свои гадкие интриги.       — Они не гадкие, — муж поцеловал меня в щёку, так как шпионы короля были всюду. — Я всегда буду с тобой рядом, дорогая. Ты моё вдохновение, моя жизнь. Я так счастлив быть твоим мужем. Да, сейчас у нашей семьи настали не самые лучшие времена, но солнце выйдет из-за туч. А пока будь спокойна, Белла, я буду незаметно беречь покой нашего дома.       Милашка Джон был таким понимающим и нежным, я буквально считала дни, когда мы с ним снова сможем заниматься любовью. Да, именно так, заниматься любовью. О, если кто из ныне живущих особей женского пола знал, что скромный латентный Таргариен умеет делать своим языком! Меня закопали бы под ближайшим кустом, если бы хоть одна благородная леди провела ночь с моим мужем! Но к счастью для меня, Джон любит меня, хочет меня, и будет заниматься любовью только со мной.       С Джоффри всё было иначе.       Плод инцеста Серсеи и Джейме Ланнистеров был ревнивым до безумия. Если бы Джон не был его другом, боюсь, что я стала бы вдовой. Джоффри всегда всё говорил прямо.       — Шлюха одичалая! Веди себя скромнее! Ты же женщина, в конце концов! Богов не боишься, так хоть об отце вспомни! Он там бедный жопу свою морозит на Стене! А ты тут трахаешься на его, между прочим, Железном троне!       — Ой-ой-ой! — я закатила глаза. — Между прочим, это была твоя идея, праведный Джоффри! Мы с тобой хотели это сделать когда на Север ездили. Но ты струсил, испугался Ренли, а после и Станниса! А ведь у нас была возможность!       — Могла бы, и потерпеть! — обиженно возмущался муж.       Я понимала, что чувствует Джоффри, ведь и сама была такой же. Я даже представить себе не могла, что кто-то из моих мужей мне изменит. Что вы, что вы!       Да, я жадная, ревнивая собственница. Но Джоффри я любила, между нами была особая связь. Если с Джоном у нас были отношения в стиле «средневековой романтики», то связь с Джоффри я бы назвала «дикой охотой». Только с этим златокудрым мужчиной я выпускала свою необузданную животную ярость и первобытное желание. Мы трахались, словно дикие звери, ревновали друг друга, ссорились и обзывались. Но это было так приятно и естественно! С ним я могла дать свободу всему жестокому, что жило в моей поганой местами душе.       Джоффри уже не был трусливым юношей. Жизнь в шкуре бастарда закалила его и заставила повзрослеть. Он стал умным, хитрым, сильным и уверенным в себе. Но он научился любить, научился дружить.       Джоффри с Джоном понимали друг друга без слов, они стали братьями, борясь со мной. И какое же счастье для меня, что эти двое смогли договориться между собой! У меня было два мужа, которые любили меня и были готовы защитить даже от самой себя.       Визериса Таргариена я поначалу воспринимала как приятное приключение. Я порой чувствовала себя грязной шлюхой, изменницей, предательницей, что причиняет боль тем, кто любит и ценит её по-настоящему, а не воспринимает как аниматора или объект для траха.       Визерис стал частью моей жизни, моего быта. И поначалу я воспринимала короля как ребёнка, как игрушку. Я использовала его, меняла его мировоззрение. Но что-то пошло не так.       Я человек спокойный и миролюбивый. Попав во вселенную, где персонажи мне известны, я всё же не позволяла себе воспринимать человека по его сериальному или книжному прототипу. Слухи и мнение других меня также мало интересовали. О каждом человеке я составляла собственной мнение, основываясь на его поступках и фактах биографии.       Джон не был для меня бастардом, выродком, не был принцем Таргариеном. Он был моим мужем, отцом моего сына Ориса и дочери Рейеллы. Был рыцарем с чистой душой, был сильным лордом Вайлдгодсом, настоящим другом Джоффри.       Сам Джоффри был в моих глазах сильным человеком. Потеряв титул, отца, положение и будущее, мужчина встал на ноги и доказал сам себе, что и без высокородного отца и титула стоит многого.       С Визерисом всё было точно также. Король был для меня тем, кто вернул то, что принадлежит ему по праву. Тяжёлое детство, скитания на чужбине с младенцем сестрой. Кто сможет выжить и не потерять надежду вернуться домой? Кто сможет без гроша за спиной вернуть себе целый континент? Визерис смог.       Сила его была другой, не показной. Он был таким худым, высоким, щуплым и нервным, истеричным и порой глупым. Но не корона и власть мне в нём нравились. Это что-то иное. Какое-то странное чувство восхищения его предками, историей рода, генетикой.       Огонь не причинял Таргариену вреда, драконы с охотой слушались его. Какая женщина не захочет ребёнка, которому огонь будет не страшен? Я хотела такого малыша. Хотела, но делала всё возможное, чтобы этого не произошло. Я пила противозачаточную микстуру, сквозь слёзы, но пила. После родов регулы были обильными, организм очищался, а когда я начала спать с Визерисом, они не прекратились. Стали обычными, как были до родов, но шли регулярно.       Визерис Таргариен относился ко мне не как к пленнице или жертве. Он меня боялся, но скрывал это очень тщательно. Я в любой момент могла послать его трахнуть самого себя в задницу, слушая в ответ возмущения и крики. Но, наверное, со мной было что-то не так. Это чувство, когда тебя немного бояться — заводило меня, словно виагра в больших количествах. Я видела в его глазах лёгкий испуг, всякий раз, когда кричала на него. Но, казалось мне, что Визерису это и было нужно. Видел ли он во мне мать, которой ему так не хватало? Или отца, что учит его уму разуму?       Таргариен, получив Семь Королевств и меня в качестве гуру, стал умнеть на глазах. Я не считала Визериса хуже себя или хуже Джона или Джоффри. Я просто радовалась, когда видела его успехи, словно учительница, научившая ребёнка читать, открыла ему возможность самому изучать этот мир.       Но была в наших отношениях страсть, не такая, как с Джоффри, не первобытная и яростная, а лёгкая. Мне иногда казалось, что я трахаюсь с эльфийским королём, капризным, милым и дающим себя подчинять. Визерис действительно был милым, но не таким как Джон. Его милота проявлялась иначе, она была какой-то наивной, детской и чистой. Джон всё же вырос на севере, среди суровых мужиков и его милота была слегка варварской. А у Визериса… эльфийской что ли.       Он мне безумно нравился, но я понимала, что я хожу по тонкой грани между двоемужеством и гаремником. Я конечно попаданка, может и Мэри Сью, но это не даёт мне право вести себя как шлюха, в самом негативном смысле слова.       Нельзя словно котят и щенков собирать возле себя живых мужчин. У них же есть чувства, есть свои планы на жизнь. Сами Боги, да? Я ужасная женщина и, похоже, мало чем отличаюсь от чёрного ворона — древовидца. Нельзя играть с жизнями людей, с их чувствами.       «Джон и Джоффри уже мои мужья, у нас общие дети, мы даже одну фамилию носим. А вот Визерис, как бы мил он не был, не должен ко мне привязываться. Я уже привязалась, но должна сделать всё, чтобы не разбить сердце этого славного (в душе) мальчика» — пришла я как-то к выводу.       Я так и поступила. Не проявляла к Визерису теплоты и заботы, старалась при любом удобном случае его обидеть. Он был не так силён, как северный мальчик Джон. Чувства Визериса были для меня открытой книгой, и я рисовала в этой книге мерзкие рисунки и писала обидные словечки. Унижала его мужское достоинство, скрывая свои оргазмы, скрывая свои настоящие чувства. Хотя в душе Визерис был для меня сказочным милым единорогом, неизвестно как оказавшимся в жестоком мире Джорджа Мартина.       Он же так искренне верил, что все подданные Семи Королевств писают от радости, произнося только его имя! Как я могла сказать открыто, что это вовсе не так? Как могла ранить его за самое уязвимое место? И молча включала режим гуру, стараясь особо не привязывать к себе короля.       Я видела, как он смотрит на меня. Видела и мысленно себя корила и била. В его фиалковых (фиалковых, Карл!) глазах, я видела чистую любовь, такую светлую и невинную, как попка младенца. Визерис даже пах иначе, не так, как мужчины с Вестероса. Не потом и мужеством, а чистотой. Не такой, как когда вышел из ванны, а такой, словно только родился на свет.       Мне порой казалось, что версия с эльфами имеет место быть, но наблюдая за тем, как Визерис возится с огнедышащими драконами, я понимала, что вовсе это не так. Это милое создание с короной на голове было ласковым, но…       «Не буди дракона!» — не просто фраза. Где-то в душе Визериса Таргариена за наивностью и добротой жила такая сила, что ноги у меня подгибались только от одной мысли об этом. Что-то предки короля сделали с собой. Изменили ДНК? Магическое это воздействие или нечто иное? Я не знала, но чувствовала, что связь между драконом и Таргариеном не только в огнеупорности и телепатической связи наездника и дракона. Было что-то ещё между ними, чего я не могла понять своим скудным умом.       Но всё это на время отошло на второй план.       Спустя три месяца после коронации, я поняла, что Джоффри и Джон на грани. Я как жена забила на свои обязанности, но моя поганая ревнивая душонка не хотела и слышать о том, что у всех есть свои потребности. На эмоциях и в страхе лишиться мужей, я упросила Визериса внести их в чёрный список всех борделей Королевской Гавани и в списки всех благородных дам лёгкого и не очень поведения.       На следующий день, до меня дошли слухи, которые перепугали меня до смерти. Джоффри тёмными ночами посещает комнату Джона?! Бред же! Правда?       — Ты оставила двух мужчин без женщины на четыре месяца! — мерзко хихикал Визерис. — Я не удивлён, знаешь ли. Но это даже хорошо. Не так ли, одичалая? Семья не разрушена, дети опять же не будут разлучены. Такое, разумеется, даже за Узким морем не встретишь, но я, как король Семи Королевств, могу и между Джоффри и Джоном союз заключить. Что не сделаешь ради любви?       Я бежала в Девичий Склеп, словно за мной гналось стадо белых ходоков. Джоффри и Джон мерзкие пакостники вздумали меня разыграть, позлить, пристыдить! Но и я в долгу не осталась!       Вернувшись к покоям короля, я выяснила, что леди Мелисандра снова капает королю на мозги, а значит, у меня есть как минимум часа четыре, прежде чем Визерис вспомнит обо мне. Он, разумеется, выслушает свою советницу, ведь как-никак благодаря ей и её связям Визерис получил деньги в Железном банке, купил себе безупречных и вернул наследие предков. Король выслушает, покивает, а после пойдёт кормить своих подросших драконов.       «Мне хватит времени, чтобы сделать задуманное!» — подумала я. А после я скинула одежду в своих покоях и вернулась к мужьям.       Джон дулся, но времени у меня особо не было, поэтому я пошла в комнату Джоффри, который «слушал» мои извинения несколько часов. Я затрахалась в прямом смысле этого слова! Джоффри себя не сдерживал и заставлял меня испытывать оргазм за оргазмом.       — «Бедная», «несчастная» Белла, — скажет кто-то. — Вот «бедняжка»! С законным мужем через силу трахается!       Бедняжка! Бедная и несчастная!       Джоффри был действительно грубым и диким, словно африканский бегемот во время спаривания. Он не пытался ранить меня нарочно, но пару синяков точно оставил на память! Ремнём на моей многострадальной заднице!       О! Когда Джон поскрёбся в дверь, я едва сдержала облегчённый вздох. А когда его нежные руки и язык без спешки делали своё дело, я истинно блаженствовала, хотя и затянулось это всё на час, я вышла из комнаты полная сил и желания жрать.       Калорий за несколько часов я потратила изрядно и ела кабана в спешке, чтобы поскорее насытиться и вернуться в Твердыню Мейгора. Чувства вины по отношению в Визерису я не испытывала или так думала. Я утешала себя мыслью, что это королю пойдёт даже на пользу. Он меня возненавидит и отдалится.       Теряя сознание, я вдруг вспомнила, что вернувшись в свои покои, застала там беспорядок. Но как обычно подумала, что это Джон или Джоффри искали среди моих вещей тайные любовные признания Джендри. Как жаль, что я оказалась столь невнимательна к деталям.