Танец бастардов

ДРОГО

      Я был успешным кхалом и свирепым воином, пока случайно не увидел танцующую сереброволосую рабыню из храма ягнячьего бога. Танец женщины с необычной внешностью пленил меня, и я её возжелал. Ягнячий народ охотно отдал строптивую кобылицу, и я привёз ту в свой кхаласар. Чтобы под звёздами и луной сделать несостоявшуюся жрицу своей рабыней и показать воинам свою силу. Но всё пошло не так, как должно было пойти; не так, как было со всеми остальными рабынями.       Строптивая женщина настойчиво утверждала, что она не рабыня, а после того, как я вознамерился взять её, — выхватила аракх и кинулась на меня с желанием убить. Это было до того смешно и забавно, что я позволил сереброволосой повеселить моих воинов. А после я уложил кобылицу на землю и взял её сзади, как делал это со всеми рабынями прежде.       Сереброволосая кричала проклятья, но не просила пощады, а после того, как я излил в рабыню своё семя, та каким-то невиданным образом моей же саблей срезала мне волосы, а после на коне умчалась на север! Ярость моя была так велика, что я лично возжелал убить подлую ведьму!       Я гнал кобылицу по полю несколько часов, пока её лошадь не издохла под ней. Но та продолжала бежать от меня, зная, что ждёт ведьму, попади она мне в руки.       Огромный чёрный силуэт в небе не умерил моей злости. Когда за спиной кобылицы опустилось огнедышащее чудовище, я применил хитрость, пообещав ведьме помилование и место своей кхалиси. Однако ненормальная женщина на общем языке обозвала меня рабом и предпочла смерть от клыков дракона.       Я видел, как её фиалковые глаза горели праведным гневом и уверенностью в собственной исключительности. Ведьма отступала к дракону спиной, а когда упёрлась в его огромную тушу, стала на него залазить. Я видел, как неумело та карабкалась вверх, и открыл рот от удивления, когда дракон ни то, что не сожрал наглую женщину, а напротив, посадил ту на свою спину и, пустив в нашу сторону огненное пламя, взлетел в ночное небо!       Ведьма и сама была удивлена не меньше, но ей хватило ума показать мне средний палец на прощание. Я видел, как дракон улетает на запад, а кобылица кричит, что она истинная Мэри Сью.       Я вернулся в кхаласар без своих волос, без оружия и без опозоривший меня ведьмы. Мои кровные всадники Хагго, Кохолло, Квото спасли меня от унижений и бесчестья, поклявшись кхаласару, что сереброволосая женщина по имени Мэри Сью оказалась наездницей дракона Тугарина… или Таргариена. Эта новость перевернула ситуацию с ног на голову. Теперь меня считали жеребцом, что покрыл дракона.       Следующие месяцы я тщетно гонялся за Мэри Сью, чтобы возвратить ту вместе с драконом в свой кхаласар и сделать своей кхалиси. Но женщина и сама знала, как по назначению пользоваться чудовищем. Она образовала Свободную Коалицию и запретила насильственное рабство в городах, которые она силой присоединяла к своим владениям! Следующая новость ещё больше прибавила мне влияния и славы, когда слухи о беременности Мэри Сью долетели до кхаласара. Кхалакка! Это мой наследник управлял своей матерью!       Старейшая из старух дош кхалина сделала предсказание, назвав нашего с Мэри Сью сына — «жеребцом, который покроет весь мир»:       — Я видела его лицо и слышала грохот его копыт. Скачет он, быстрый как ветер, а за конём его кхаласар покрывает землю; мужам сим нет числа, и аракхи блестят в их ладонях, подобно лезвиям меч-травы. Свирепый как буря будет этот принц. Враги его будут трепетать перед ним, и жёны их возрыдают кровавыми слезами и в скорби раздерут свою плоть. Колокольчики в его волосах будут петь о его приближении, и молочные люди в своих каменных шатрах будут страшиться одного только его имени. Принц едет, и он будет тем жеребцом, который покроет весь мир.       «Жеребец, который покроет весь мир» — это мессианская фигура в популярном среди дотракийцев древнем пророчестве, великий «кхал кхалов», который объединит дотракийцев в единый кхаласар и приведёт их к концам земли, и все люди мира покорятся ему.       Но Мэри Сью была совершенно другого мнения. Эта непокорная кобылица за восемь месяцев захватила половину континента, а во время нашей встречи отказалась стать кхалиси и вернуться в кхаласар. К тому же, сам кхаласар вымотанный постоянными передвижениями потерял ко мне уважение. Никто уже не верил, что я смогу покорить Мэри Сью вместе с её драконом.       — Ты больше не наш кхал! — сказал мне воин-дотракиец. — Ты позоришь наш народ! Ты взял Мэри Сью, словно племенную кобылу. Но она дракон! Теперь мы не можем продавать захваченных в плен рабов в городах залива Работорговцев! Никто уже не боится нас! Все они под защитой Тугарина и его наездницы! И вообще, неизвестно, чьего ребёнка носит эта шлюха! Возможно, слухи не врут, и та понесла от одного из Великих Господ Миэрина! Кажется, Хиздар зо Лорак сделал принцессе Свободной Коалиции предложение… — он рассмеялся мне в лицо. — Проваливай, Дрого! Не позорь дотракийцев! — он сплюнул мне под ноги и уехал вслед за кхаласаром, удаляющимся в Вэйс Дотрак.       Раньше на такое оскорбление я среагировал бы жестоко. Но последние месяцы безумно вымотали меня. Силы покинули меня, и я упал на землю, опозоренный своей семьёй. Хагго, Кохолло, Квото — кровь моей крови — были сейчас в Миэрине и не видели меня. Поэтому я выхватил аракх и попытался вспороть себе живот, чтобы смыть позор кровью. Но Мэри Сью не позволила мне. Кобылица пришла в бешенство от моего поступка, она кричала о своём бедственном положении и упрекала меня в слабости. А после приказала Тугарину отнести меня в Вэйс Дотрак. Я кричал и верещал, сверху наблюдая, как отдаляюсь от Мэри Сью. В руках моих был аракх и браслет из моих обрезанных волос, что украла Мэри Сью при нашей первой встречи.       Уже в конце следующего дня дракон скинул меня вблизи священного города и опалил пламенем траву, чтобы я поспешил от него прочь. Я злился от нанесённого оскорбления, но выхода у меня было только два. Либо умереть. Либо захватить власть над всеми кхаласарами.       Уже через месяц священный город стал моим, а кхалы, прибывающие в Вэйс Дотрак преклоняли передо мной колени и признавали меня Великим кхалом. Первое время дракон пасся рядом и в случае опасности предупреждал моих врагов, изрыгая пламя в воздух. Превратиться в горящий кусок плоти никто не хотел, поэтому кхаласары, скрипя зубами и оружием, делали всё, что я прикажу.       Начали пахаться поля. Торговля рабами была запрещена, я отправил нескольких дотракийцев в Миэрин, чтобы поскорее вступить в Свободную Коалицию и вернуть Мэри Сью в Вэйс Дотрак. Но из залива Работорговцев пришли дурные вести. Принцесса пропала. Я не успел отправиться на её поиски, когда белый дракон с всадником потребовали выдать им Мэри Сью. Я не поверил в их благие намерения, но всё же рассказ всё, что мне было известно после того, как бородатый оборванец стал утверждать, что он Тугарин. Белый дракон оказался Визерисом Таргариеном. Мне было трудно понять, как трусливый король-попрошайка стал драконом. Но факт оставался фактом.       Я не сомневался в том, что Мэри Сью жива. Но очевидно, что кобылица вместе с нашим сыном вынуждена прятаться и скрываться от гнева дракона Таргариена. Эту мстительную жалкую ящерицу стоило опасаться. Но вот действия Тугарина я понять не мог. То он сам сажает её на плечи, то помогает королю-дракону с её поисками.       Одно я в свой жизни понял — бегать за Мэри Сью — занятие бесполезное и неблагодарное. Поэтому я запасся терпением и стал отстраивать Вэйс Дотрак и налаживать торговлю.       Ничего своего дотракийцы не производили. Но наши земли разделяли восток и запад континента, и мы продолжали брать «налог» за пользование нашими дорогами. Также я заставил соплеменников сеять и сажать, чтобы порадовать Мэри Сью. Я пришёл в недоумение, когда из Миэрина стали прибывать телеги с золотом от принцессы Свободной Коалиции. На моём счету в банке Миэрина была огромная сумма денег, и я понимал, что с ними делать.       С одной стороны было стыдно их использовать для развития Вэйс Дотрака и дотракийцев. С другой же это золото могло помочь плавно и безболезненно моему народу уйти от рабства и работорговли. Оправдываясь подобными доводами, я тратил золота Мэри Сью и золото со своего счёта, чтобы дотракийцы привыкли к новому образу жизни, и им временно не хотелось идти захватывать соседние племена и города, обращая слабых в рабство.       Сам я не понимал, что не так с рабовладельческой системой. Ведь столетиями дотракийцы жили набегами и продажей рабов. Да весь Эссос жил так до дня, пока я не довёл Мэри Сью! Порой я жалел об этом. Возможно, не будь я так жесток и самолюбив в тот день, кобылица стала бы моей рабыней, а после и кхалиси. Но время вспять не повернёшь, а значит надо сделать так, чтобы принцесса Свободной Коалиции стала считать Вэйс Дотрак своим домом.       Для этого я наладил торговлю с Золотой Империей И Ти, что находится на юго-востоке от джогос-нхаев — кочевников, подобных дотракийцем. На войну с ними я отправил всех своих воинов, чтобы те уничтожали джогос-нхаев, мешающим мирной торговле между двумя великими народами.       Больше двух месяцев прошли с того дня, когда я в последний раз видел беременную Мэри Сью. До меня доходили вести, что Визерис и Тугарин продолжают её искать, но безуспешно. В Вэйс Дотраке они бывали так часто, что все местные жители просто перестали обращать на дракона внимание.       На празднике в честь священных Солнца и Луны я присутствовать вовсе не хотел. Я только вернулся в Вэйс Дотрак после тяжёлого столкновения с бунтующим кхалом Поно, который ранее был в составе моего кхаласара, но после того, как бросил меня, объявил себя кхалом и увёл множество всадников и рабов в свой кхаласар. Я разбил его и забрал всех людей обратно. Поэтому я присутствовал на празднике с трудом, и лишь из уважения к священным Солнцу и Луне.       Мои кровные вовсю веселились: пили вино, щупали женщин и обменивались шутками. Я же скучающим взглядом следил за танцующей передо мной женщиной.       Черноволосая и голубоглазая иноземка не улыбалась. Её открытая одежда из лоскутов лёгкой коричневой ткани развевалась в воздухе при каждом её движении. Но танец этот был грустен и полон боли, поэтому я отослал женщину прочь. Но та не перестала двигаться, лишь переместилась в другую часть Вэйс Дотрака ближе к древним каменным строениям. А вдоволь натанцевавшись, та напилась вина, залезла на высокий камень и стала громко и воинственно читать с пергамента речь на общем языке:       — Родные мои, дотракийцы! И все, кому посчастливилось сегодня побывать в священном городе на празднике Солнца и Луны! — женщина выпила вина из бурдюка и продолжила: — Не передать словами, как я рада, что рабство — этот пережиток прошлого — покидает ваши земли! — почти все переглядывались и совсем не понимали, что несёт эта ненормальная, но женщина продублировала всё на дотракийском языке с жутким акцентом, чем вызвали смешки детей и моих кровных всадников. — Я же хочу ещё сказать вот о чём, братья и сёстры! — иноземка едва не потеряла равновесие, но всё же устояла на ногах и пьяно продолжила говорить, постоянно перескакивая с общего языка на дотракийский: — Женщина — она тоже человек! Удивительно! Но факт! Солнце и Луна, конь и кобылица, мужчина и женщина — вместе и в равной степени имеют право на все ресурсы этого мира, на уважение и неприкосновенность!       Я подал знак воинам, чтобы те угомонили ненормальную женщину и увели ту прочь. Я ушёл в свой шатёр под крики и ругань сумасшедшей. Но внезапно, непонятные слова показались мне знакомыми. Нечто похожее я уже слышал раньше!       Уже минуту спустя я сидел в своём шатре, а передо мной на коленях сидела пьяная синеглазая черноволосая женщина. На колени она, разумеется, упала не от почёта и уважения к кхалу, а от опьянения. Я, наконец, смог разглядеть лицо незнакомки.       — Ты! — я подскочил на месте, с трудом осознавая, что передо мной сидит пьяная Мэри Сью.       — Я в первую очередь — человек! — засыпая на ходу, говорила женщина.       В этот момент в шатёр вошёл Ракхаро, что не так давно стал моим кровным всадником. Воин подошёл ко мне с пищащим свёртком на руках и сказал:       — Кровь моей крови, я нашёл это в её шатре.       Я аккуратно взял на руки ребёнка и развернул пелёнки. Девчонка.       Дождавшись, когда Ракхаро оставит нас одних, я подошёл к сидевшей на ковре женщине.       — Я такая дура… — та рассмеялась и даже не заметила меня. — Зачем вообще отправилась в Вестерос? А Вэйс Дотрак?       — Мэри Сью… — я с трудом опустился вниз. — Кто это?       Я сунул той в руки младенца, но та пихнула его обратно мне со словами:       — Иванна твоя дочь, Дрого! Я приехала, чтобы отдать её тебе! — Мэри Сью пригубила вино из бурдюка, но то очевидно закончилось, тогда женщина кинула его в мягкие стены шатра и воскликнула: — Визерис Таргариен найдёт меня рано или поздно! Но Иванна же не виновата! Дрого… — принцесса Свободной Коалиции крепко сжала моё колено. — Дрого, я пыталась найти ей семью в Вестеросе, но у меня ничего не вышло. Просто оставь Иванну у себя. Теперь она твоя ответственность… — Мэри Сью поднялась на ноги и, пошатываясь, вышла из шатра.       Долго ещё я сидел на ковре с кричащим младенцем на руках. Но Ракхаро потревожил мои мысли, сказав, что сумасшедшая женщина голышом купается в священном озере — Исток Мира, и попутно проповедует о равенстве и братстве. Я в спешке всучил Ракхаро младенца, а сам сходил на озеро и вытащил сопротивляющуюся женщину на берег. Жители Вэйс Дотрака не знали стыда в наготе, но очевидно иноземка со странными речами (которые те почти не понимали) их рассмешила. Дотракийцы смеялись и показывали на женщину пальцами, и только мой суровый взгляд заставил всех замолчать.       Я властно оглядел свой большой кхаласар и сказал:       — Перед вами Мэри Сью — принцесса Свободной Коалиции, жена вашего вождя и кхалиси Великого Травяного моря.       Я в полной тишине увёл женщину в свой шатёр и уложил ту на ложе. После я сел на свой трон, внимательно глядя на Ракхаро с младенцем на руках.       Мэри Сью вернулась. Вернулась совершенно в другом образе. Не было ни серебряных волос, ни фиалковых глаз, ни дракона Тугарина, ни кхалакка — моего наследника. Ко мне вернулась безумно уставшая женщина, которая скинула на меня ребёнка и забылась в вине. Мэри Сью известно, что Визерис Таргариен и Тугарин ищут её. Она думает, что те хотят её как минимум убить. Тугарин-человек утверждает обратное, а Визерис-дракон почти потерял своё терпение. И вообще, кто знает, чего хочет дракон?       Ребёнок истошно орал, я забрал девчонку из рук Ракхаро и поднёс ту к Мэри Сью. Та была так пьяна, что совершенно не соображала, что я от неё хочу. Мне самому пришлось расстёгивать платье и подсовывать девчонку под молочную грудь. Я чувствовал себя довольно странно: злость и разочарование смешалось с облегчением и умилением. Да, у меня не кхалакка, а всего лишь черноволосая дочь с миндалевидными голубыми глазами. Но ведь Мэри Сью вернулась ко мне живая. В будущем у нас ещё будут дети… ведь так?       — Феминизм четвёртой волны! — громко вскрикнула женщина во сне, звякнув моими колокольчиками в своих волосах, и разбудив дочь, которую я с трудом укачал. — Женщины не должны сражаться за равенство! Они должны сражаться за власть!       — Не слушай свою мать, Иванна… — я вышел из шатра под свет луны. — Эта женщина без рода и племени ничего не понимает в традициях дотракийцев. Но ты вырастишь среди моего народа и с молоком матери впитаешь… нет… и с голосом отца впитаешь в себя всю мудрость наших предков. Иванна. Что за странное имя?       — Кровь моей крови, — Ракхаро подошёл ко мне. — То, что вы сказали у Истока Мира…       — Всё, правда, Ракхаро. Мэри Сью в моём шатре, а это Иванна — наша дочь. С завтрашнего дня кхалиси приступит к своим обязанностям и предстанет перед подданными.       — Но драконы с Вестероса… — возразил всадник.       — Перебьются.