ДРОГО
Рано утром я разбудил женщину и поволок ту к озеру с намерением сделать её настоящей дотракийкой. Мэри Сью материлась на общем языке, и лезть в холодное озеро на рассвете категорически отказывалась. Тогда я закинул женщину себе на плечо и, подойдя к Истоку Мира, кинул ту как можно глубже. Однако эта ведьма устроила очередное представление. — Тону! Тону! — истошно вопила она. — Спасите-помогите! Но все всадники стояли со мной на берегу и глядели, как, не добившись своего, Мэри Сью гребёт в нашу сторону, словно крокодил к добыче, глазами обещая смерть быструю, но крайне болезненную. Женщина вышла на берег и выжала края своих одежд, обиженно посматривая в мою сторону. После этого Мэри Сью подошла ко мне, держащей Иванну на руках, и сказала, высоко задрав голову: — Кхал Дрого! — глаза её были трезвы, а голос отдавал бравадой. — Никогда больше так не делай! — Кхалиси не следует злиться, — спокойно, но властно ответил я, выдерживая твёрдый взгляд её ярких глаз. — Кхалиси следует омыть дочь Кхала Кхалов в священном озере. К этому времени жители Вэйс Дотрак, которые за эти несколько месяцев битком набились в город, внимательно следили за церемонией омовения. Под тысячей любопытных глаз Мэри Сью скупо кивнула, осторожно взяла у меня дочь и вместе со мной вошла в воды Чрева Мира, которое по преданиям не имеет дна, и из вод которого тысячи лет назад выехал первый мужчина верхом на коне. Я опустил дочь в священные воды и несколько секунд позволил дочери напитаться благословением. После я вытащил дочь на поверхность, и передал её матери. Мэри Сью взяла плачущую малышку на руки и повторила мой ритуал, а затем вместе мы вышли на сушу, где совет дош кхалин поклонился нам и благословил. Старухи и вдовы погибших в бою кхалов смотрели на новую кхалиси вполне доброжелательно и без какой-либо злобы. Они даже проводили нас до шатра, где Мэри Сью, дала своему гневу выйти наружу. — Дрого! Ты — идиот! Какая в пекло «кхалиси»?! Я глубоко вздохнул, прекрасно понимая, что легко не будет, а затем отдал дочь в руки Мэри Сью и сказал: — Сейчас я вместе со своими кровными всадниками поднимусь на Матерь Гор, чтобы принести жертву богам в честь благополучного возвращения кхалиси и дочери в Вэйс Дотрак. — Я с тобой! — Нет. — Я рукой преградил женщине путь к выходу из шатра. — Это священное место, куда могут ступать только мужчины. Даже кхалиси не позволено подниматься на Матерь Гор. — Предугадав возмущения, я добавил: — Кхалиси, ты можешь заниматься в Вэйс Дотрак чем захочешь, только кровь не проливай. — Но Визерис… — рот женщины замолк под моими могучими руками. Я уверенно сказал: — Ты под моей защитой, кхалиси. — Но в глазах женщины я не увидел облегчения. Кхалиси не верила мне. — Мэри Сью, — я взял женщину за подбородок. — Даже если ты не веришь в мою силу, даже если ты приготовилась к смерти от огня и мести короля-дракона, то всё равно помни, что у тебя ещё есть дочь и есть мужчина. Хотя бы ради дочери просто наслаждайся жизнью и перестань думать о неминуемой гибели. Дай Иванне материнскую любовь, а мне хотя бы немного уважения. Женщина стыдливо вспыхнула и опустила красную голову, едва слышно сказав: — Я проявлю благоразумие, кхал Дрого. Я развернулся с непроницаемым лицом, а после того как вышел из шатра — улыбнулся и с лёгким сердцем направился на Матерь Гор вместе со своими кровными всадниками, чтобы принести в жертву самого лучшего коня в Вэйс Дотрак. Я вернулся в город, когда Луна — жена Солнца — вышла на небосвод в сиятельном сопровождении звёзд — табуна огненных небесных коней. К этому времени подготовка к следующей церемонии уже была завершена. Кхалиси стояла среди кровных всадников и других моих приближённых в центре огромного дворца без крыши. Женщина ничего не понимала, но храбро делала вид, что это вовсе не так. Завидев меня, в глазах кхалиси вспыхнуло облегчение. Но когда я подошёл к Мэри Сью с огромным и кровавым сердцем коня на серебряном подносе, та сделала шаг назад и сказала на общем языке: — Даже не думай, кхал! Нет-нет-нет! — Наша с дочерью репутация в твоих руках, кхалиси! — я поставил поднос на высокий помост в центре дворца, пряча усмешку в усы. Этот ритуал был вовсе и не обязателен, но я не мог упустить шанса расшевелить отчаявшуюся Мэри Сью. И, разумеется, месть и обида мои тут были совершенно не причём. Разве что самую малость… Однако я едва сдержал удивлённый возглас, когда кхалиси высоко и воинственно закатала рукава и набросилась на сердце жертвенного коня, раздирая его на части своими зубами, рыча толи от злобы, толи от удовольствия. Кровь моей крови переглянулись и одобрительно заулюлюкали и закричали, выражая свою симпатию и одобрение, которое, впрочем, кхалиси было и не нужно. Женщина рвала зубами кровавую плоть, но не глотала в спешке, чтобы поскорее закончить ритуал, а напротив, тщательно и долго прожёвывала каждый отгрызенный от сердца кусочек, словно надеясь, что сырое мясо может той прийтись по душе, если та приложит больше усилий. Но чуда не произошло. Мэри Сью доела сердце коня спустя минут сорок после начала церемонии. Тяжело выдохнув, женщина тыльной стороной ладони утёрла кровавые разводы на лице, смачно рыгнула, покраснела и спешно ушла из деревянного зала для пиршеств, высоко задрав голову и совершенно не обращая внимания на моих соплеменников, что громко выражали своё одобрение новой кхалиси. Я поспешил следом за этой женщиной, как только несколько часовой пир закончился. Кхалиси сидела в стороне от многочисленных шатров на сырой земле, крепко обняв себя за ноги. Её длинные чёрные волосы, заплетённые в многочисленные косички, светились в лунном свете, а небесные глаза внимательно глядели на жену Солнца. — Есть легенда, что луна — это яйцо дракона, — сказала Мэри Сью, заметив моё появление. — Некогда на небе было две луны. Но одна слишком близко подошла к солнцу и лопнула от жара, а из недр её вылетели тысяча тысяч драконов, чтобы пить пламя солнца. Однажды и вторая луна поцелуется с солнцем, она лопнет, и драконы вернутся… — Драконы уже вернулись, Мэри Сью… — я присел рядом с женщиной и поднял голову вверх. — А луна всё ещё светит. Луна священная жена Солнца, а звёзды — табуны огненных небесных коней, каждую ночь скачущих по небосклону с востока на запад. Эти кони-звезды несут на себе души мёртвых. Мэри Сью резко повернула голову в мою сторону. В её глазах плескалось отчаяние, иногда буря утихала и они становились холодными, словно лунный свет. Я чувствовал, что женщина многое хотела мне сказать, но сдерживалась. Отчаянно она сжала траву и землю под своими руками и подняла голову вверх. — Ты всё ещё злишься на меня? — Мэри Сью спешно расплела косы и положила у моих рук колокольчики, что украла у меня в нашу с ней первую встречу. Я молча вплёл серебряные украшения обратно в причёску кхалиси. Тишину нарушил только мелодичный звон — лёгкий и родной. — Я не смею злиться на тебя, кхалиси. — Я взял женщину за запястье, медленно погружаясь в её небесные глаза. — Я ни о чём не жалею, и тебе не стоит себя мучать прошлыми воспоминаниями. — Яркий свет полной луны освещал загорелое лицо Мэри Сью. Она не улыбалась и выглядела уставшей. — Теперь ты — кхалиси Великого Травяного моря. Вэйс Дотрак — твой дом. Тебя будут уважать и почитать, ведь ты всем в Эссосе доказала, что достойна всех почестей и титулов. — Мэри Сью прикрыла глаза, не убирая от своего лица мою тёплую мозолистую ладонь. — Я не боюсь смерти, Дрого… — тихо сказала кхалиси, беря мою руку в свои ладони. Она открыла глаза и расправила плечи, словно гордая небесная птичка. — И короля-дракона я тоже не боюсь! — Мэри Сью перевела взгляд на звёздное небо и добавила спокойно и величественно: — Моё путешествие на Дальний Север оказалось большой ошибкой. Я доверила свои печали и страхи не тому человеку. Но этот жестокий опыт напомнил мне о мире, в котором я живу. О мире безжалостном и холодном, словно та луна, о мире одиноком. Я не должна была верить в сказку и добрые намерения первого встречного. Теперь я это понимаю. Я молча слушал слова кхалиси. Должно быть, Вестерос жестоко обошёлся с принцессой Свободной Коалиции. Так жестоко, что Мэри Сью, отчаявшись, прибыла в Вэйс Дотрак под мою защиту, под защиту того, кто взял её силой. Я не испытывал жалость по этому поводу. Я даже рад, что всё так получилось, что Мэри Сью дали по носу и та спустилась с небес на землю, в прямом и в переносном смысле. Должен ли я сказать «спасибо» человеку, так обошедшемуся с принцессой? Как хорошо, что в дотракийском нет такого слова! — Дрого! — кхалиси резко повернулась ко мне, её косички взлетели, а звон колокольчиков вернул меня в реальность. — Ты, кажется, что-то там говорил о новом этапе в жизни, о своём покровительстве и открытом сердце?.. Я такое говорил? Что-то не припомню… Я кивнул головой, величественно и спокойно, внимательно следя за реакцией Мэри Сью. Женщина за секунду преобразилась. Её лёгкая и задорная улыбка осветила поляну ярче священной Луны, задом женщина приблизилась ко мне, с волнением дыша всем своим естеством. Моя же задница сжалась, словно в её сторону летела стрела с наконечником из драконьей кости, выпущенная лучшим наездником. Что это… оскал?! Я одними только глазами оглядел поляну в поисках кровных всадников, но те пировали во дворце, а те, что разбрелись по Вэйс Дотрак, уже не могли стоять на ногах от выпитого вина. Я сглотнул, ощущая, как кто-то погладил меня по спине. Мэри Сью сидела прямо и делала вид, что жена Солнца захватила всё её внимание, в то время как её наглые шаловливые руки исследовали мою голую спину, свободную от всякой одежды. Я сглотнул и резким движением отсел в сторону под удивлённым взглядом черноволосой ведьмы. Нет, женщина! Я не стану твоим кхалом, пока ты сама не станешь моей кхалиси! Мой жест лишь распалил вспыльчивую натуру Мэри Сью. Принцесса свободной коалиции застенчиво и опасливо, словно лань, придвинулась ко мне, продолжая изучать священную Луну. Я попытался резко подняться на ноги и вернуться в шатёр, но крепкая рука кхалиси, словно клешня вцепилась в моё бедро. — Что ты делаешь, женщина?! — хрипло спросил я, смотря куда угодно, только не на вздымавшуюся грудь кхалиси, обёрнутую в кожаный топ на дотракийский манер. — Дрого… — тихо и томно прошептала ведьма. Колокольчики в её волосах позвякивали, я дёрнулся, тогда звон раздался и из моих волос. — Что же ты сегодня такой скромный? «Овцы для баранов, а дикие жеребцы для диких кобыл»… кажется, так ты сказал в нашу первую встречу? — Кобылицы для жеребцов! — поправил я женщину не без возмущения. — Да какая разница… — кхалиси махнула рукой, словно отгоняя назойливую муху. Её ладонь легла между моих бёдер, а сама женщина взобралась на меня верхом и повалила спиной на землю. — Нет. — Сказал я, пытаясь спасти своё достоинство и маленькую власть над Мэри Сью. — Я не хочу тебя, женщина. Слезь с меня. — Я попытался встать, но крепкие бёдра прижали меня к земле и не выпускали. Мэри Сью оскалилась и прошептала мне прямо в лицо: — Раб владыки-кобылицы. Не более. — Её когти впились мне прямо между ног. За считанные секунды ведьма стянула с меня штаны, достала мой член и оседлала меня, словно невинного перепуганного жеребца. Влажная плоть поглотила меня, из последних сил я сопротивлялся, но ведьма крепко прижимала меня к холодной земле. Её лоно, словно клешня, держало мой член внутри себя. Яркая луна освещала голову Мэри Сью, но та так отчаянно скакала на мне, что свет слепил мне глаза, не давая нащупать оружие. Когда же аракх оказался в моих руках, кхалиси громко вскрикнула и, вскочив на ноги, убежала в неизвестном направлении, оставив меня лежать с вставшим членом. Я спешно поднялся и застегнул штаны, сдерживая ярость и желание разрубить наглую женщину на части. Оттолкнув подоспевших кровных всадников в сторону, я вскочил на коня и поскакал за удаляющейся и хохочущей фигурой Мэри Сью. Жители Вэйс Дотрак расступались передо мной недовольно. Всё же ночь уже вступила в свои права. Я на полном ходу спрыгнул с коня и повалил ведьму на землю у самого Чрева Мира. Священное озеро ярко светилось под огромной луной. Руками и ногами я прижал ведьму к земле, чтобы та не брыкалась. Её самоуверенный оскал и смех победы приводили меня в бешенство. Как я мог быть так беспечен! Как мог поверить в сладкие и жалостливые речи этой ведьмы?! Она снова выставила меня на посмешище перед кхаласаром! — Я тебя сейчас прирежу! — прорычал я, обнажая аракх. — Вэйс Дотрак — священный город! Только посмей пролить кровь! — самодовольно воскликнула ведьма. Смыкая руки на шеи кхалиси, я не без удовольствия наблюдал страх в её глазах. — Дрого! — заверещала ведьма. — У нас же ребёнок! — Я достойно воспитаю дочь и скажу, что её мать утонула в Чреве Мира, проводя священный ритуал. — Но… — возмущённо запищала подо мной женщина. — Дрого… — руки ведьмы легли на мою талию и опустились к бёдрам. Я зарычал и стукнул её по рукам, та фальшиво всхлипнула и попыталась выдавить из себя слезу, но ничего у ведьмы не вышло. Женщина опустила руки на землю и ослабила хватку своих бёдер, что крепко держали меня за ноги. Мягкой рукой она провела по моей спине, стряхнула с неё землю и траву, а после положила руку мне на сердце со спокойной улыбкой и сказала томно и загадочно: — Ну не тупи ты, Дрого! — вся романтика разом испарилась, я зарычал и крепко сжал запястья ведьмы. — Так-то лучше… — пробурчала женщина себе под нос и своим лоном поёрзала у меня между ног. Природа подвела меня, ей было всё равно на моё достоинство и честь. Члену стало не хватать места в штанах. Я боролся с инстинктами так долго, как мог, но когда подо мной раздались женские стоны, я перестал себя контролировать. Одежды разлетелись в разные стороны, а член мой вошёл во чрево кхалиси с лёгкостью стрелы, выпущенной наездником. Я совершенно не сдерживал себя, и силы не контролировал. Однако каждый мой грубый толчок вызывал у Мэри Сью восторг и наслаждение. Я плюнул на месть, развернул тело женщины и покрыл её, словно конь кобылицу. Яростно погружая свой член в её чрево, я пытался выплеснуть всю ненависть и злобу, однако с удивлением обнаружил, что ни того, ни другого по отношению к кхалиси во мне нет. Я не чувствовал себя абсолютным победителем и жеребцом, что укротил дикую кобылицу. Но я ощущал нечто другое, ранее мне неизвестное. Желание. Ревность. Собственнические чувства по отношению к этой женщине. Традиции велят кхалу делить со своими кровными всадниками всё: кров, одежду, жён. Всё, кроме коня. Но разве я смогу делить Мэри Сью с Ракхаро, с Хагго, с Кохолло, с Квото? Или с каким-либо другим братом? Нет! Нет! Нет! Справедливости ради можно было бы добавить, что кровь моей крови и сами бы отказались от такой «чести»… Однако я всё равно не стану делить кхалиси с другими мужчинами! Я излил во чрево Мэри Сью своё семя и повалился на землю, приводя дыхание в порядок, в то время как кхалиси с разбегу голышом прыгнула в воду и после категорически отказалась вылезли из озера, пока я сам не вытащу её. Разумеется, это была ловушка. Но не плотские утехи поджидали меня в водах Чрева Мира. Кхалиси запрыгнула мне на спину и велела нести её в шатёр. Я возмутился и попытался сбросить со спины наглую женщину, но та крепко обвила моё туловище своими ногами, и мне пришлось смириться. Кровь моей крови издали наблюдали за всем этим, не смея вмешиваться, а старухи дош кхалин позлорадствовали над моей участью и заперлись в своих храмах, словно происходящее в Вэйс Дотрак не их забота. Я принёс голую ведьму в шатёр на своих плечах и кинул ту на ложе из мягкой кобыльей шкуры. Кхалиси устало потянулась, укрылась лёгким одеялом и закрыла глаза. Я возмущённо тормошил женщину, но та уснула крепким сном. Из груди моей вырвался отчаянный вопль, когда из колыбели раздался плач младенца, а с ложа храп кхалиси. — Ты, мужчина, Дрого! — сказал я шёпотом сам себе, положив дочь на грудь её матери. — Ты сильный и храбрый воин! И то, что ты сейчас делаешь, вовсе не умаляет твоего достоинства! Иванна и твоя дочь тоже! А забота о потомстве — это не стыдно! — Иванна наевшись смачно рыгнула, а после уснула в моих руках. — И вообще, отец из меня намного лучше, чем из Мэри Сью мать. — Тёплая струя потекла по моим рукам и груди. Я прикрыл глаза на секунду и глубоко вздохнул. — Я безгранично терпелив. Безгранично. Я самый терпеливый мужчина на всём белом свете…Глава 54. Самый-самый
27 июня 2021 г. в 06:00