***
Когда родители Чимина и Джи Хёна вернулись с работы, они пытались много еды впихнуть в Чонгука, а тот, в свою очередь, кормил Чимина, который послушно кушал приготовленные вкусности. Отец всё расспрашивал, как дела в Сеуле и чем занимается Чонгук. Мама же была счастлива, что у её сына есть такой замечательный друг, который, несмотря на плотный график, приехал и навестил его. Чимин пару раз улыбнулся, пока все сидели за столом и смеялись от смешных историй, что рассказывал Гук, и мама не могла нарадоваться, что её старшенький, наконец, улыбнулся за столь долгое время. На следующее утро Чонгук заявил всей семье Пак, что забирает Чимина с собой в Сеул, но прежде чем устраивать там жизнь, он решил свозить его на несколько дней в Токио. Чимин идею друга воспринял воодушевлённо. Да, на душе всё ещё лежал огромный груз проблем и внутренних терзаний, однако, возможность поехать и привести мысли в порядок не хотелось упускать. Поэтому, как только к Чонгуку прибежал его личный менеджер и отдал билеты на самолёт, Чимин быстренько собрал свою дорожную сумку с вещами, взял ключи от квартиры в Сеуле, документы, банковские карты и те две вещи, напоминающие ему о Юнги. Трудновато было таскать с собой гитару, но Чимин наотрез отказался оставлять её в родительском доме. Ему хотелось играть на ней и сочинять песни, если он всё ещё не растратил свой талант за эти долгие месяцы рыданий. Чтобы фанаты не узнали их, Чонгук и Чимин оделись в тёмную спортивную одежду и неприметные куртки. Если на голову натянуть капюшон толстовки, а на лицо — защитную маску, то особо никто и не поймёт, кто это. Менеджеру Гука, которого звали Гону, пришлось взять с него слово, что они без проблем сядут на частный самолёт, которым владел знакомый Чона, пока Гону будет лететь следующим рейсом с охраной, которую в толпе ну очень трудно не заметить. Пока все взгляды будут направлены на Гону, Чим и Гук могут быстренько прошмыгнуть к трапу, не натолкнувшись на молящие глазки: «Оппа, можно фотку, пожалуйста?!». В последнее время сасэн-фанаты ещё больше активизировались, так как знают, что график у каждого из бывших участников уже не так загружен, что рядом с ними не всегда крутится стафф, ограждающий их от фанатов. Парни сели на самолёт, весь полёт болтали с борт-персоналом, у которых рот будет на замке, и которые не проболтаются о маленьком путешествии ребят. По прибытию в Токио Чонгук и Чимин без проблем доехали до отеля на такси. Номер давно забронирован, оставалось только показать документы на ресепшене и получить ключ-карты. — Девушка, так Вы дадите нам ключи? — спрашивает Чонгук, мило улыбаясь симпатичной японке с яркой помадой на губах. Девица в темном приталенном пиджаке с бейджиком на груди застыла в оцепенении. Блять, нет! Этот взгляд ни с чем не спутаешь. Она их узнала. И больше она смотрела в сторону Чимина, что поправлял капюшон кофты и разглядывал просторный холл гостиницы. — Можно сфотографироваться? — тихо-тихо спрашивает брюнетка, переводя взгляд на Чонгука. — Ох, простите, но у нас важное дело… — Это не сработает! Вы ведь теперь вольны делать, что захотите. Всего одну фотку, прошу! У японки был такой жалобный вид, что отказать было очень трудно. И правда, раньше им строго-настрого запрещали фотографироваться на улице с фанатами, как бы слёзно не просили. Ведь на кону стояло очень много неудобств из-за этого. Их могли тут же вычислить фанаты и прийти в то место, где была сделана фотография, буквально через пару минут и устроить массовое шествие с плакатами и лозунгами. Даже подумать было страшно, но теперь… может, они и вправду предоставлены сами себе. Да, популярность никуда не делась, и ни на грамм не ослабла, но где гарантия того, что сейчас не прибегут в этот отель все фанаты, которые их знают. А в Японии их немало. Чон поворачивается к Чимину и смотрит на него оценивающе. Если сейчас он позволит заснять его в таком виде — с мешками под глазами, усталым лицом и без макияжа, — Чонгука застрелит в подворотне киллер, нанятый Чимином. — Девушка, мы можем обойтись только автографами, если Вы пообещаете, что расскажете об этом «ярком событии» в Вашей жизни друзьям, только когда мы покинем эту страну. — Хорошо, — серьёзно отвечает девушка. Кажется, она его поняла предельно ясно и исполнит его просьбу. Ведь Чонгук может запросто устроить скандал директору сети этих отелей и тогда эту смазливенькую девушку будет ждать не только увольнение. На чистом листе бумаги Гук оставил свою подпись, как JK, а потом подозвал Чимина и попросил подписаться. Чим прекрасно понял для чего это всё, ему сейчас вообще не до всех этих выяснений, поэтому он молча оставил свою замысловатую роспись Jimin и закинул сумку на плечо. Номер был один на двоих. В нём было две спальни, одна гостиная и две ванные комнаты. Войдя в номер, Чимин снял с головы капюшон и плюхнулся на ближайшую мягкую поверхность, пока Гук осматривал апартаменты. От перелёта в теле чувствовалась неимоверная усталость, а двуспальная кроватка с нереально мягким матрасом так манила, что Чимин не заметил, как моментально провалился в сон. Чонгук снял с себя куртку и прошёл в спальню Пака. Парень лежал спиной на белой постели, пока его стопы под силой тяжести обуви тянулись к полу. Гук улыбнулся, подошёл ближе, снял с Чимина кроссовки, а потом приподнял его, чтобы тот полностью устроился на кровати. За окном светило солнце, и Чонгук решил, что разбудит друга ближе к вечеру, чтобы погулять по городу.***
Чимин просыпается от тихого едва слышимого стука пальцев по клавиатуре. За широким окном видно тёмное небо со сгущающимися облаками. Пак встаёт с кровати и плетётся в гостиную, поглощённую во мрак, сонно потирая глаза от яркого света монитора ноутбука, стоящего на столике около дивана, на котором сидит Чонгук и что-то активно печатает. Блондин тихо подходит к другу за спиной и кладёт ему руки на плечи. Тот вздрагивает и с улыбкой поворачивает к нему голову. — Как спалось? — Нормально, — пожимает плечами Чимин и мнёт шею Гука, поглядывая в монитор. — Что ты там печатаешь? — Да… читаю сценарий и вношу свои поправки. Мне не нравится то, что они там понаписали. Надо всё самому контролировать. Чон прикрыл глаза от удовольствия, что приносили эти маленькие пальчики, разминающие его шейные суставы. Вечно бы так сидеть и ощущать этот кайф от мягкого массажа в исполнении Чимина. Чонгук незаметно облизывает пересохшие губы, когда всё внутри мурашками покрывается. Но Чон умело сдерживает своего внутреннего зверя, что рвётся наружу, желая задушить Чимина своей любовью. — Сегодня мы идём гулять по вечернему Токио, — прочищает горло Гук. — Мм, — задумывается Чимин. — Тогда мне надо в душ. Пак уходит в ванную, а Чонгук тем временем шумно выдыхает, хлопает себя по щекам и возвращается к своей работе. Через полчаса они оба были собраны. Чимин надел узкие джинсы цвета мокрого асфальта, кофту и сверху чёрную кожаную куртку со множеством замочков. Чонгук оделся примерно так же, только его куртка была из тонкой ткани и широкая. На головы они надели кепки, чтобы можно было скрыть лицо без маски, в которой нормально не подышишь вечерним городом. Пока они гуляют, Гону держится с охранниками на расстоянии от парней. Он делает вид, словно это он важная персона, которую охраняют сразу четыре человека. Тем лучше, тогда случайные фанаты могут упустить из виду двух людей, имя которого знает почти каждый на этой планете. Чимин идёт по большой улице, смотрит на проходящих мимо людей и всё больше понимает, насколько люди слепы. Многие из тех молодых ребят, что сидят на лавочках у кофейни и громко смеются, ещё не знают боль от утраты любимого человека. Чимин не думал, что можно вот так запросто потерять то, ради чего хотелось вставать каждое утро и улыбаться новому дню. За эти месяцы после смерти Юнги Чимин много думал. Над своей жизнью, над тем, как низко любимый парень и лучший друг поступили с ним, как обстоятельства уничтожили группу, растоптали всю его счастливую жизнь и великие планы на будущее. Чимин идёт среди людей, вдыхает уличный воздух полной грудью и не знает, куда ему дальше двигаться. Он бесцельно идёт вперёд, улыбается, когда видит смешные картинки на больших экранах торговых центров. Он кружит вокруг своей оси, прикрыв глаза и расправив руки в стороны, желая превратиться в птицу и улететь далеко-далеко, чтобы не чувствовать этой боли, которая всё ещё циркулировала в его организме вместо крови. Чонгук идёт за ним по пятам и держит в руке маленькую видеокамеру. Он снимает Чимина, его взгляды, то, как Чимин шагает в ботинках на невысоких каблуках прямо по лужам, что образовались после дождя. Он идёт за ним и не может оторвать глаз, удерживая камеру и не сбивая объектив. Несмотря на все страдания, что отразились на лице Чимина за это время, он всё ещё был красив. Его ресницы по-прежнему были длинными, фигура стройной, а губы пухлыми. И этим невозможно было не любоваться. — Зачем ты меня снимаешь? — мило хихикает Чимин, остановившись и натолкнувшись на Чонгука. Тот не прекращает улыбаться своей детской улыбкой и держать видеокамеру на уровне глаз. Чим стал корчить рожицы и двигать руками в разные стороны. — Ох, я, похоже, отвык от камеры. — Пора вспомнить, что это такое. Они гуляли по улочкам, зашли в магазин одежды со средним уровнем цен. Там Чимин купил себе парочку футболок и нагло затолкал покупки в рюкзак Гуку, камера которого, казалось, ни на минуту не выключалась. Он продолжал снимать его, пока они гуляли по вечернему городу, смотрели на огни уличных фонарей и ели еду быстрого приготовления, завёрнутую в горячую лепёшку. Чонгук рассказывал смешные истории на отвлечённые темы и радовался, слушая заразительный смех Чимина, который чуть ли не давился печёным тестом. Вскоре они вышли на набережную реки Сумида, которая протекает в самом центре города. По обе стороны набережной тянутся дома, но все они разные, так что вид домов совсем не скучный. Через реку перекинуты мосты, тоже разного цвета и конструкции. По реке курсируют всевозможные суда – быстрые ракеты и тихо дрейфующие корабли-рестораны с бумажными фонариками, где люди что-то празднуют. Чимин подходит к перилам и глядит на воду, в которой отражается светлая луна. — Итак, перед вами замечательный артист, танцор, вокалист с невероятно певчим голосом и потрясающе красивой мордашкой, Пак Чимин, — вещает Чонгук на камеру, снимая друга, который снимает кепку и лохматит светлые пряди. — Пожалуйста, скажите что-нибудь тем, кто увидит Вас на экранах. Вы хотели бы попробовать себя в роли актёра? — О, нет, — закатывает глаза Пак, закрывая ладошкой камеру. — Думаю, что есть люди талантливее меня. — Не стоит себя недооценивать, — брюнет отходит на пару шагов и переключает камеру в режим фотосъёмки. Он настраивает фокус, приговаривая: — Ну же, Чимин, покривляйся! Танцуй, ты меня вдохновишь, и я ещё сниму фильм. — Да-а? И о чём он будет? — блондин решил не противиться и стал позировать, вспоминая все роковые взгляды, которым его годами учили в «Big Hit». — О нас. — О нас? — переспрашивает Пак, приподняв подбородок и сверкнув глазами в камеру. — Угу, круто ведь снять дораму, которая затронет сердца многих людей. Думаю, мы можем рассказать им о непростом пути артистов, о том, с какими трудностями мы сталкивались. Мы можем дать советы тем, кто только начинает путь в этой индустрии. Но только, чтобы был художественный фильм, а не документалка BTS. — Я думаю, тебе это удастся, — Чимин не переставал вставать в самые крутые позы. Позже всё перешло в кривлянья, прыжки и дикий хохот. Гук задавал лёгкую атмосферу, отвлекал от плохих мыслей, чтобы те не разрывали голову. Чимин, наконец, спокойно выдохнул и впервые за долгое время так много смеялся и скакал во время прогулки. На следующий день парни отправились на шоппинг. В одном из брендовых бутиков стоял Чонгук и примерял брючный костюм с белоснежной рубашкой. Чим оторвался от перебирания одежды на вешалках и повернулся к Гуку. — А Вы что скажете, господин Пак? — спрашивает низенький мужчина средних лет в сером костюме, поправляя воротник на Чонгуке. — Я привык, что он круто смотрится в костюмах. Бери, Чонгук-и! — Думаешь? — брюнет взмахивает чёлкой и глядит на своё отражение в зеркале. — Ладно, куплю, если ты выберешь себе что-нибудь. Чимин дует щёки, не зная, что выбрать. Он всё никак не может определиться. Из-за того, что он долго не выходил на улицу, не то что в свет, сидя дома под одеялом, ему было сложнее выбрать себе костюм, да и повода пока не было. Но Чонгук уговаривал его взять здесь что-нибудь, так как другого такого магазина попросту нет. Чим вздохнул, сдувая щёки, и всё же указал пальчиком на приталенный пиджак и узкие брюки. Продавец-консультант мигом принёс его размер и осмелился предложить чёрного цвета рубашку. — Ты там скоро? — спрашивает в который раз Чонгук, потому что Чимин не выходит из примерочной вот уже десять минут. А чтобы примерить костюм с рубашкой, много времени не надо. Чон отодвигает штору в сторону и застывает на месте. Чимин стоит на коврике и глядит на себя в зеркало. Пиджак смотрится на нём так круто, брюки подчёркивают его крепкие ноги, а рубашка расстёгнута на три пуговицы и обтягивает мышцы со всех сторон. Засмотревшись, Чонгук не сразу услышал вопрос друга. — Как тебе? — Чимин смотрит на него через зеркало, всё ещё стоя к Гуку спиной. — По-моему, я теряю форму. — Разве? — брюнет нервно сглатывает вязкую слюну, будучи не в силах и моргнуть. — Угу. Чимин снимает с себя пиджак, бросая его на пуфик, затем принимается одну за другой расстёгивать пуговицы на рубашке. И его совсем не смущает то, что Чонгук стоит тут и видит, как он раздевается. Но что в этом такого? Это же Чонгук-и. Он мембер. Бывший мембер. Но всё же как младший братик. Его Чим не стесняется. Тем более, они всей своей дружной компанией, которой когда-то были раньше, видели друг друга и без трусов, поэтому удивить друг друга чем-то новым они уже не могли. — Ащ, мне надо в фитнес-зал, — подводит итог Чимин, стоя в одних брюках и глядя на свой голый торс. — Ты посмотри, он же был твёрже. Пак поворачивается, берёт руку Гука и прикладывает к своему прессу. Кубики всё ещё были на этом привлекательном теле. Чонгук ощущает пальцами тепло и гладкость кожи, крепкие мышцы друга. — Ты очень красивый, хён, особенно без рубашки. — Что? — Что? — повторяет за ним Гук, удивлённо вытаращив глаза. «Я это вслух сказал? Вот же ебнутый идиот!». Чонгук сам опешил от того, что сорвалось с его уст. Он всё ещё держал руку на прессе Чимина и наслаждался прикосновением к его телу. Он боялся, что сейчас Чим ему точно врежет. Да, пусть лучше ударит, нос разобьёт, только не молчит. Ебать, да что же он наделал?! — Ха, подкат засчитан, — хмыкает Чимин, переводя всё в шутку. Гук в шоке убирает руку и выдавливает из себя неестественный смех. — Всё, вали! Я ещё один костюм померяю, — и Пак вытолкнул друга из примерочной. Чонгук лохматит себе волосы, бегает глазами по территории магазина и не может ни на чём задержать свой взгляд, потому как мысли метались вокруг одного и того же: «Нахуя я это сказал?!». Он не знает, куда деть себя, своё возбуждение, которое вот-вот встанет как солдат. Ещё не хватало, чтобы его топорщащиеся брюки кто-нибудь увидел. Чон натолкнулся на того низенького продавца и спросил, где тут туалет. Ломанувшись туда, он открыл холодную воду и плеснул ею себе в лицо, дабы прийти в себя. Чонгук хочет Чимина, что уж греха таить. Хочет его до сжимающихся в кулак ладоней, до гортанного рыка, до дрожащих пальцев и узла внизу живота. Теряет форму? Да он спятил! Чонгук от одного вида уже рисует в голове пошлые картинки с его участием. Он хочет вылизать каждый сантиметр этого божественного тела. Его бьёт током только от одного взгляда на эти стройные ноги в узких брюках, которые развести бы широко, дать ему оседлать себя, обвить руками тонкую талию и насаживать до упора. Дрочить здесь, в каком-то левом туалете магазина, да в новом, ещё не купленном, костюме вообще не вариант. Поэтому пришлось подумать о самой отстранённой херне, чтобы сбить наваждение. Кое-как успокоившись и сбросив возбуждение, Чонгук выходит в зал. Они с Чимином переодеваются в свои вещи, а костюмы просят отнести на кассу. Пак всё же решил взять тот костюм с чёрной рубашкой. — У Вас карта или наличные? — улыбается японец за кассой. — Карта, — протягивает Чим смартфон, на котором была отсканированная банковская карточка. — Посчитайте всё вместе. — Хорошо. Чонгук удивлённо смотрит на друга, а Чимин лишь широко улыбается. Он расплатился, они взяли бумажные пакеты с логотипом бренда и вышли на улицу. — Зачем? — спрашивает Гук. Блондин пожимает плечами: — Должен же я как-то отблагодарить тебя за эту поездку. Чонгук хмыкнул, но спорить не стал, хотя очень хотелось. Они перекусили в ресторанчике неподалёку, а затем отправились в салон красоты, где Чимину прокрасили корни волос и сделали стрижку в его стиле. Парочка косметических процедур для лица и Чимин уже не был похож на поганку, которую около года без конца пинали ботинком. Он стал выглядеть намного лучше, особенно когда улыбался, поэтому Чонгук не упускал возможности, чтобы рассмешить хёна и увидеть на его лице улыбку. Вечером после ужина и душа, Чимин лёг спать в своей комнате, но перед этим к нему зашёл Чонгук в пижаме. — Пришёл пожелать тебе спокойной ночи. Блондин тянет к нему ручки и слегка улыбается: — Гуки, полежи со мной. Поболтаем или фильм посмотрим. В его комнате на стене висел небольшой телевизор. Чон с радостью запрыгнул к нему под одеяло и начал переключать каналы один за другим, ища что-нибудь, стоящее внимания, и наткнулся на дораму, где отчаянная девушка спасала свою семью, хоть и было мало что понятно, ведь дорама была на японском языке. Чимин устроил свою голову на плече донсэна и поглядывал в яркий экран. — Мне предлагали сняться в фильме, — тихо говорит Пак. — Правда? И что ты ответил? — Гук смотрит в телевизор, но всё его внимание было сосредоточено на парне справа. — Отказался, конечно. Я вообще не хотел ни с кем контактировать после… всех этих событий, — грусть медленно подкатывает к горлу, но Чимин продолжает говорить. — Очень много рекламных компаний предлагали сотрудничество, а S.M. Entertainment так вообще предлагали вести сольную карьеру. Но я был так погружён в свои мысли, что даже перестал отвечать на звонки. — А сейчас… ты планируешь чем-нибудь заниматься? Ведь нельзя сидеть без дела столько времени. — Я знаю, Чонгук. Сам себя ругаю, что закапываюсь в яму. Но… если я вернусь в Сеул, то отбоя от всех этих компаний не будет. Они там все переполошатся. И я думаю, что же выбрать. — Ты способный, — улыбается Гук, погладив Чимина по голове. — У тебя получится всё, что ты захочешь. Знаешь, пока мы были все вместе в группе, я восхищался твоим трудолюбием и упорством. Когда у меня опускались руки и я хотел просто сбежать, ты возвращал меня обратно и придавал веры в себя. Я никогда не забуду, как вы с Юнги-хёном заперли меня в комнате, когда я думал уйти из группы. Мне тогда было тяжело, а вы двое кричали: «Только попробуй, Чон Чонгук!». — Да, я помню, — хохочет Чимин, вспоминая тот безумный день, когда Гуку не было и восемнадцати лет. — После того, как я успокоился, вы с Юнги пришли ко мне, выслушали и дали дельные советы, чтобы не свихнуться. Чимин поднимает голову и смотрит прямо на друга. Его пальцы касаются тёмной чёлки, отчего Чонгук прикрывает веки. — Ты хороший макнэ. Ты всегда прислушивался к своим хёнам, хоть и своевольничал. Помнишь, когда мы только дебютировали, ты был ниже Юнги по росту? А когда ты вырос, он считал, что вырастил сына. Это было так забавно. — Да, было дело. — И когда мы стали с ним встречаться, я подумал, типа я теперь мамочка Чонгука или как? Но вскоре понял, что эту роль у Джина не отнять. Чон засмеялся и кивнул, соглашаясь со словами старшего. Действительно, в группе у каждого была определённая роль. И у Чонгука было место самого младшенького и любимого ребёнка, которого окружало столько заботы и тепла, аж щёчки могли треснуть от улыбок. Чимин глядит в сторону телевизора, но смотрит он сквозь него, не обращая внимание на происходящее на экране. — Я скучаю по тому времени. Когда мы были все вместе. Гук поджимает губы, закрыв глаза: — Да, я тоже. Чимин смахивает слезинку, которая всё же пролилась, а потом хлопает себя по лицу ладошками, чтобы не раскисать снова. Они продолжили смотреть дораму и не заметили, как оба уснули, а телевизор выключился сам по таймеру.***
Холод по телу жуткий, он обволакивает каждый участок кожи, будто в снег бросили. Чимин открывает глаза и ничего не видит в этой темноте. Он тянется за очками на тумбочке, надевает и щурится от ярко-белого света, что падает в одно место рядом со шкафом, что стоит напротив кровати. Чимин часто моргает и не верит своим глазам. Около шкафа, куда падает из неоткуда взявшийся свет с потолка, стоит Юнги. Он одет в белые брюки и белую рубашку, стоит босиком и смотрит на Чимина немигающим взглядом. — Юн… Юнги?.. — поражённо выдыхает Чимин хриплым голосом. Он не может поверить в происходящее. Перед ним стоит живой Юнги и в самую душу смотрит. Холод всё ещё охватывает тело, отчего Чим греет сам себя руками и смотрит на Юнги, не в силах собрать мозги в кучу. — Ты же… умер… ах… нет, я не схожу с ума! Юнги, ты же умер! — теперь он кричит, зажимает рот ладошкой и льёт слёзы на постель. Мин только делает шаг и переводит взгляд на спящего рядом Чонгука. Тот спит и даже не шевелится, уткнувшись щекой в подушку. — Почему Чонгук спит с тобой? — А? — Пак вертит головой, смотрит на Гука, затем опять на Юнги. — Он… Ты умер? Мне всё кажется? Я сошёл с ума?! Нет, нет, нет. Чимин хватается за голову и ерошит светлые пряди, зажмуриваясь, молясь, чтобы этот образ призрачного Юнги исчез, но ничего не выходит. Мин Юнги стоит и смотрит то на него, то на Гука. Точно! Чимин начинает трясти Чонгука, просит, чтобы тот проснулся, но он лежит словно кукла и не реагирует. Да что за чертовщина?! — Меня не пускают туда, — произносит Юнги спокойным голосом. На его лице видна растерянность. — Куда «туда»? — Туда, наверх. — Но т-ты же ум-мер, мы похоронили тебя, — язык у младшего заплетается. Он всхлипывает и дрожит всем телом от холода и от ужаса, охватывающего сердце. — Правда? Чим кивает и смотрит на Юнги, пристальнее его разглядывая. Тот всё с теми же чёрными волосами, макияжа нет, его бледная кожа становится ещё красивее от этого падающего света из потолка, хоть и выключены все лампочки. Его губы слегка розовые, но румянца нет. Зато на скуле видна красная полоса, будто проехался лицом по асфальту. — Почему ты оставил меня? — дрожащим голосом спрашивает Чимин, поднимаясь с кровати. Слёзы не прекращают стекать по его щекам в то время, как он слазит с кровати и подходит к Юнги на расстоянии вытянутой руки, уже не так сильно боясь его присутствия. — Я не хотел, — еле слышно отвечает Юнги и качает головой. — Не хотел. — Ты не хотел?! Да я тут умираю без тебя!!! Чим делает ещё шаг, но его вдруг останавливает Мин, выставив руку вперёд: — Стой! Нельзя! Тебе нельзя! Не трогай, — Юнги начинает оглядываться по сторонам, словно за ним следят через скрытые камеры. — Пожалуйста, — умоляет Чимин, уже не зная, что делать. Мысли спутались. Всё, что он сейчас понимал, так это то, что рядом с ним стоит и разговаривает любимый. Тот, кто заставляет страдать каждый раз при воспоминании о нём. Чимин, будучи не в силах совладать с эмоциями, падает перед парнем на колени и просит: — Забери меня с собой! Прошу, забери… — Нельзя, — мотает головой Юнги. — Чимин-и, нельзя. Я не могу тебя забрать, они и сами меня не пускают. — Да кто они?!! Куда не пускают, объясни ты толком! Юнги морщится и отходит в сторону, продолжая смотреть на Чонгука. Приглядываясь, словно гипнотизируя. Будто готовился к броску. — Чонгук времени зря не теряет, — усмехается Мин, а потом смотрит на застывшего на коленях Чимина. — Найди Хосока, ему грозит опасность. — Что? — Дракон убьёт его. — Чего? Какой дракон? Я не понимаю! Но Юнги делает пальцами сердце АРМИ и вмиг исчезает. Вот так просто. Взял и исчез, как и свет, что падал на него и освещал комнату. Чимин осмотрелся, и темнота снова настигла его. Он скидывает с себя очки и истошно кричит, что есть мочи: — Юнги! Юнги! Юнги! Аааааааа!!! Юнги!***
— Чимин, просыпайся! Чимин, очнись же… Чимин, — зовёт знакомый голос. Пак вдруг с громким вздохом открывает глаза, будто выплыл из воды, в которой захлёбывался и уходил на дно. Зрение начинает немного проясняться. Он видит, что свет в спальне включён, однако, за окном была глубокая ночь. Чимин сидит на коленях Чонгука, как маленький зверёк, и цепляется за его шею мёртвой хваткой, аж костяшки на руках побелели. Они сидят на полу в том самом месте, где оставил его Юнги. Чим оглядывается и ничего, кроме Чонгука, больше нет. — Юнги, — тихо говорит Чимин и всё ещё оглядывается по сторонам. Гук тяжело вздыхает и закатывает глаза: — Тебе, наверное, страшный сон приснился. Его Чимин знатно напугал, когда разбудил посреди ночи и кричал имя Юнги несколько раз, а потом начал хвататься за Чонгука так, будто хотел придушить его же воротником на пижаме. — Может, отпустишь меня? Пак опускает глаза на свои руки, что всё ещё оттягивали ночную рубашку Чонгука, находящуюся на грани разрыва ниток. Чимин убирает дрожащие руки от донсэна, но в следующую секунду обнимает его, коснувшись подбородком крепкого плеча, и обхватывает всеми конечностями, словно обезьянка. Он боится, что если отпустит, то снова окажется в той устрашающей тьме. — Ладно, — выдыхает Гук, поднимается на ноги вместе с Чимином, поддержав его под задницу, чтобы тот не шлёпнулся на пол, и укладывает на кровать, накрыв одеялом. — Подожди, я принесу воды. Чимин лёг на подушку, хватая пальчиками одеяло и подтягивая его к самому подбородку в то время, как Чонгук выключил основной свет в комнате, оставив лишь ночник на тумбе. Брюнет принёс бутылку воды и лёг рядом, глянув в потолок. — Юнги снился? — Угу, — Чимин всё ещё не верит, что это был сон. Всё было таким реальным. — Он вон там стоял, — парень указывает пальцем в сторону шкафа и делает ещё глоток воды. — Он был весь в белом и светился, как призрак! Я так испугался. Пак отставил полупустую бутылку на тумбу и нырнул в объятия младшего, что подтянул его к себе и стал гладить по волосам. — Это всего лишь сон, — успокаивает его Гук. Пока рядом Чонгук, Чимин чувствует себя сейчас в некоем подобии защищённости от монстров, что живут у него под кроватью. — Он говорил что-нибудь? — как бы невзначай спрашивает Чон. Он не верит в сверхъестественное, но верит в вещие сны. — Да, — буркнул Чимин, сложив голову на плече друга. — Он говорил про тебя… — Про меня? — Да, кажется, ему не понравилось, что ты спишь со мной. — Правда? Чего это вдруг… — Ещё сказал о Хосоке. — О Хосоке? — переспросил Чонгук. Он не видел связи. — Сказал, что его может убить дракон и его нужно спасти. — Глупости какие, — отмахивается Чон, бегая глазами по комнате. — Я тоже так думаю. Но что, если и вправду Хоби-хёну нужна помощь? Его надо найти и убедиться, что с ним всё хорошо. И после недолгого молчания Чимин озвучил своё окончательное решение прежде, чем провалиться в сладкую дрёму: — Теперь я точно еду в Сеул с тобой!