True Rebuild

      Синдзи Икари. Предположительно 16 апреля. Время???       При слове «карцер» у многих людей возникает перед глазами картинка довольно-таки неприятного помещения с кучей различных особенностей, которые выделяют его на фоне других. В худшем случае это просто темная комната без освещения с одиноко стоящей железной кроватью, основательно приваренной к полу, да маленькое решетчатое окошко, выходящее во внешний мир. Стальная окованная дверь не пропускает звука вообще, а ты гниешь в этой сырой и тесной камере остаток жизни. Если представить вариант чуть получше, то каменные мокрые стены сменятся слоями бетона, а решетка своей более широкой версией. Да и дверь уже не столь монументальна и иногда сквозь открывающееся окошко можно даже увидеть убранство тюрьмы. В самом лучшем случае это обычная камера, где с тобой сидят такие же преступники, с которыми можно перекинуться парой слов. Нельзя сказать, что эта ситуация намного лучше, чем иной вариант с одиночеством, но он явно выглядит привлекательней. Ничего не убивает человека так сильно, как одиночество.       Карцер NERV попадал под средний вариант с неким проблеском приемлемого. Хотя может ли вызвать облегчение хоть какая-либо из данных вариаций, если учесть, что их суть всегда остаешься неизменной. Можно ли испытать значительное облегчение, понимая, что ты остаешься в клетке, запертой на ключ? Наверное, кто-то привыкает к этому со временем. Но я, находящийся здесь уже несколько часов задавался лишь одним вопросом — что дальше?       Мои действия, которые я выполнил самовольно, без приказа начальства, более того, вопреки приказам начальства, могли обойтись мне боком, причем, достаточно сильным. Пункт за номером два, который Мисато так старательно пыталась сгладить здесь проявлялся во всей красе. По сути, мне светил военный трибунал за подобный косяк. Это не просто уставное нарушение или прокол, связанный с мягкими статьями Устава. Нет, это прямое нарушение контракта, Устава и любого другого нормативного акта. Но пока обвинений мне не предъявили. Наказать меня без проведения трибунала, судебного заседания или даже комиссии меня никто не может, хоть и формально.       Значит, у меня есть возможность повернуть все в свою сторону.       На самом деле мысль эта пришла мне только после того, как в карцере прозвучал отбой. До этого я часов пять мучился, старательно пытаясь успокоить разбушевавшиеся мысли. А еще пытался не реагировать на боль, которая преследовала меня после того, как я выбрался из капсулы.       Надо бы прояснить, как я вообще оказался здесь.       Саму Еву милостиво сняли с хлыстов Ангела и механоид был милостиво отбуксирован специальной погрузочной платформой, а меня и товарищей балбесов отправили прямо в бронированный автомобиль, с охраной в лице Второго Отдела Безопасности. «Двойки» не стали церемониться и уж тем более очищать нас от липкой жидкости под названием LCL. Нас просто заковали в наручники, посадили внутрь и под конвоем доставили в NERV. Затем была помывка, причем, отдельная. Каждому давалось ровно десять минут на то, чтобы привести себя в порядок. Досадливо морщась, я аккуратно, стараясь не тревожить руки и плечи натирал мочалкой все места, в том числе и причинные. Отмылся, снял с себя немного напряжения, обтерся и оделся в свою школьную форму, которую я и оставлял в раздевалке.       Далее шла перевязка. Тодзи и Кенске я уже не видел, поскольку ранений они и не получали, отделавшись лишь легким испугом. На мою дрожь и мандраж перевязывавшая меня медсестра даже не обратила внимания, впрочем, как и на мои протестующие писки боли. Теперь у меня обмотана бинтами правая рука, а также на грудь налеплены два пластыря с составом для лечения ожогов. Да, теперь у меня на руке ожог первой степени, а на груди едва-едва первой. Теперь любое движение рукой доставляло неприятный зуд, а кожа под повязкой постоянно чесалась. Небольшая жертва за убийство Ангела, но вопросы, связанные с синхронизацией, возникли у меня в голове. Оказаться без руки или ноги из-за вот таких… воздействий мне совершенно не хотелось. А факт переноса повреждений на мою тушку доставлял некоторое беспокойство.       Ну а дальше я был подхвачен под белы ручки и отправлен в карцер. Надо упомянуть, что это помещение действительно было крайне глубоко расположено. Лифт преодолел этажей десять прежде чем мы прибыли на место. Меня вывели, проводили до камеры, заботливо открыли дверь и завели. Не было картинного забрасывания или запинывания вовнутрь, хотя я и не сомневаюсь в том, что, если бы заартачился — данные методы применили бы ко мне без промедлений.       Вопрос только в моем алгоритме действий.       Тишина комнаты угнетала. Только шкрябание моих ботинок по серому бетону разбавляло душную атмосферу помещения. И ходил я так несколько часов. Лишь когда напряжение в конечностях стало невыносимым, мое тело соизволило сесть на койку. Игнорировать настойчивые мысли стало намного труднее — сознание теперь не было отвлечено на хождение по кругу.       Посетителей у меня не было. Это меня разочаровало. В конце концов Мисато могла зайти за мной, ну или хотя бы отругать, наорать наконец. А вместо этого тишина, пустота, неизвестность. Это довольно сильно разочаровало меня. Я даже сначала немного обиделся, но потом недовольство постепенно спало. Хоть и не пропало полностью.       Мисато, наверное, имела полное право злиться на меня. Я, по сути, сильно её уязвил. Я не выполнил её приказ, что претило её сущности офицера. Я не послушал её, что шло наперекор её сущности более опытного и умудренного человека. Наверное, она и сама чувствовала ко мне некоторое раздражение. Но это всего лишь рассуждения. Предположения, которые к реальности могут не иметь абсолютно никакого отношения. Возможно, сейчас Мисато пытается пробиться ко мне в карцер, а её не пускают. Вполне возможно, что…       Нет, слишком наивно.              Такие противоречивые мысли меня бесили. Рациональная и эмоциональная сторона кидалась из стороны в сторону, пытаясь одновременно оправдать отсутствие Мисато и обвинить её в том, что она опять подставила мне подножку. Одна часть разума твердила, что при полномочиях Мисато она легко могла пробиться ко мне, но не стала делать это, вторая часть вопила о том, что против приказа Командующего или его Заместителя даже начальник отдела планирования хрен что сделает. Эмоциональная составляющая тоже, отнюдь, не блистала единством мнения. С одной стороны, женщина казалась мне слишком доброй и чувственной, даже правильной, чтобы бросить подростка в камере, тем более того, за кого она взяла ответственность. А вторая часть парировала это тем, что Мисато имеет свой шкурный интерес, да и вообще, никто не отменял банальную игру на доверии наивного простачка Синдзи Икари, который словно дурак поверил, что его и Мисато Кацураги связывают какие-то близкие отношения.       Поэтому я постарался отогнать все лишние мысли, сосредоточившись на завтрашнем возможном… хрен знает, чем. Червячок сомнения еще гложил меня насчет того, будет ли вообще разбирательство или мою тушку сразу выкинут к чертям из NERV? Ладно, ничего не поделаешь.       То, что случится завтра, будет только завтра. А сейчас надо поспать.        Сон, возможно, успокоит меня.       Жесткое покрытие кровати давало совершенно ноль комфорта, но, тем не менее, это давало хоть какую-то защиту от холода, который проник в камеру совершенно незаметно. А может, меня морозит от предстоящих завтра событий? Если бы знать… Я невольно заскучал по теплому футону в квартире подполковника. Пришлось лишь сжаться в комочек, но я не мог ответить на вопрос, было ли это от холода или от одиночества.       Морфей хоть и с неохотой, крайне раздражённо, но принял меня в свои объятья.              Апартаменты Кацураги. 16 апреля.       Мисато Кацураги не спала.       Сон просто не хотел идти к этой женщине. Это бесило, разочаровывало и, одновременно, наводило на мысли. Она не спала заслуженно, хотя к этим выводам ей удалось прийти только после целого дня размышлений и вечера, наполненного одиночеством. Вот и пришлось ей подавлять это одиночество пятью банками пива. Так непохоже на неё, особенно за те три недели, которые она прожила в компании этого голубоглазого мальчика. Она сама с каким-то удивлением заметила, что понемногу начала меняться под воздействием мальчика.       Сказать, что с Синдзи было легко жить мог только тот, кто с ним в принципе не жил. При всей своей идеальности в качестве домохозяина, подросток имел ряд проблем, с которыми уже Мисато приходилось сталкиваться. Это была и мания чистоты, перерастающая в маниакальный синдром — Икари просто не мог находиться в квартире спокойно, пока в раковине лежала хоть одна немытая тарелка или на столе было хоть одно пятно от еды или напитков, которые они совместно распивали. Была проблемой его социальная отрешенность. При всех своих преимуществах в виде живого ума и даже определенного чувства юмора заводить друзей или знакомых подростку было тяжело. Да и не удивительно.       В личном деле Третьего Дитя было четко указано о его проблемах с общением. Они имели свои корни, ведь по сути, в течении десяти лет единственным человеком, с которым он близко общался был его Сенсэй-военный, который не мог считаться настоящим другом. Наставник не равно друг, как бы кто не пытался подменять одно понятие другим.       Сама Мисато иногда испытывала желание повысить голос, пытаясь прервать поток ехидства или замечаний, так и льющихся из рта мальчика. Но не могла найти в себе сил — это бы сразу разрушило ту иллюзию, которая так старательно крепла в течении трех недель. Три недели. Двадцать один день совместной жизни — чертовский малый срок, чтобы притереться друг к другу. Пару раз даже доходило до громких споров, когда Синдзи называл её свинюшкой, а она в ответ кидалась фразами типа «старый ворчащий дед». Но это не мешало уже через пять минут смеяться и шутить как ни в чем не бывало.       А сегодня произошло это…       Казалось бы, как рациональный ум уступил место импульсивности подростка? Мисато не представляла, что именно было в тот момент в голове у Синдзи, да и, если честно говорить об этом, не хотела даже вникать. Факт нарушения прямого приказа, более того, полное его игнорирование она не могла пропустить мимо своего внимания, как бы сильно не хотела списать это все на возраст пилота. Однозначно, их задача — это уничтожение Ангелов. Но рисковать всем, ради такого призрачного шанса на победу…       Кацураги злилась.              Злилась и на Синдзи, и на себя. Она поступила чертовски отвратительно. Недостойно подполковника NERV, недостойно командира, недостойно взрослого человека и недостойно опекуна, которым она пыталась себя выставить. Вместо того, чтобы попытаться хотя как-то поговорить со своим подчиненным, с мальчиком-пилотом, который взвалил на себя такую тяжесть, она просто хлопнула дверью и свалила домой, как ни в чем не бывало.       Свалила после того, как узнала, что бедного тринадцатилетнего мальчика засунули в карцер, как опасного преступника. Заперли за стальной дверью и поставили охрану, будто бы он не победил Ангела, а собственноручно вызвал Третий Удар! Это был первый раз в течении столь долгого времени, когда Мисато чувствовала себя так паршиво. Женщина было, начала догоняться шестой банкой пива, но зов природы дал о себе знать.       Выйти из ванной комнаты удалось только через минут пятнадцать, когда она сумела опустошить желудок путем извержения прямо в унитаз. Тошнота все не проходила, а Мисато ощутила, казалось, давно забытое чувство одиночества. Лишь глядя в зеркало прямо на свои усталые глаза, в которых уже плескались непролитые слезы, она пустила одинокую слезу, которая скатилась по щеке, нежно и тепло проводящую по гладкой коже своей мокротой.        — Уорк!       Кацураги обернулась на пингивина, который тревожно наклонил голову, задавая хозяйке невольный вопрос.       — Пен-пен, это ты?       — Уорк, уорк. — важный птиц на этот раз не прокричал, а, скорее, пробормотал, если так можно было бы сказать про пингвина. А затем, прошлепав еще поближе, обнял ногу командира.       — Спасибо. — попыталась улыбнуться Мисато, утирая одинокую слезу. А затем наклоняясь из забирая пингвина в теплые объятия. Твердый подшерсток, казалось, на мгновение облегчил чувства, но через секунду лицо Мисато снова скривилось в угнетенном выражении лица.       — Я… я, наверное, ужасная женщина… — пробормотала она, смотря пингвину в глаза. — Обнимаю тебя, сидя в своей теплой квартире, в то время как он трясётся в своей камере, даже не зная, что будет дальше… Сколько уже… десять часов. И он там будет находиться еще десять, прежде чем его выпустят… Ужасный опекун….       — Уорк…       — Хе… ты всегда готов меня поддержать, глупыш. — тепло усмехнулась Мисато. Её усмешка потихоньку переросла в жалостливое выражение       — Боже… Я такая же, как и он… Как отец, как дочь. — еще одна слеза спустилась по её щеке, прежде чем она утерла её, шмыгнула носом и решительно кивнула.       — Двенадцать часов? Да и плевать! — подполковник NERV решительно вышла из ванной, сопровождаемая шлепками лапок пингвина.       — Уорк? — птиц задумчиво поднял клюв, уставившись на хозяйку вопросительными глазами.       — Как куда? Еду выручать нашего домохозяина. — на лицо женщины набежала улыбка, когда птиц радостно клекотнул и начал слегка пританцовывать. — Я лишь надеюсь на его прощение.       — Уорк-уорк! — убедительности и решимости пингвину Пен-Пену было явно не занимать. Казалось, в этой ситуации он был даже увереннее своей хозяйки, хотя и повлиять на обстановку мог только внутри квартиры. Женщина в ответ мотнула копной своих фиолетовых волос, подхватила сумочку и быстро зацокала прямо к выходу из квартиры. Навык беготни на каблуках, выработанный за годы службы давал о себе знать и расстояние в пять метров, сто восемь ступенек, несколько пролетов было преодолено за рекордные полторы минуты.       Женщину все еще покачивало от похмелья, да и свербящее чувство в желудке только начало утихать, отпуская загруженный орган, но сейчас Мисато чувствовала себя намного лучше, чем раньше. По крайней мере, у нее еще был шанс исправить ошибку.       И она его точно не потеряет.       Скрип отворяемой двери заставил меня вскочить на кровати, потирая глаза. Я, выражаясь корректно, малость пересрал, поскольку за последние чесы полудремы моя паранойя обострилась до состояния близкого к психозу. Возможно, преувеличиваю, но вот реакцию на простую распашку бронедвери по-иному назвать и не получится. На то, чтобы протереть глаза и сфокусировать глаза на сияющей фигуре мне пришлось потратить добрые пять секунд.       Но я тут же стыдливо отвел взгляд, когда в проходе обнаружилась подполковник Кацураги. Опешив, сглотнув, я перевел на неё свой взор. Она продолжала неотрывно смотреть на меня, но я не мог понять, как она на меня смотрит. Свет, бьющий из проема, ослеплял, а сама Мисато из-за такой игры света и тени сама оказывалась практически неосвещенной с лицевой стороны. Лишь по краям волос, да тела шла белая линия света, кантующая тело женщины.       Взгляд снова опустился под ноги. Чувство стыда хоть и душило меня, но вместе с этим появилось какое-то упрямство. Я стыдился того, что ослушался приказа. Стыдился, но не жалел. Если это позволило мне спасти людей, если это дало мне шанс выжить, то я не собирался жалеть об этом.       Молчание затягивалось.       Чего она молчит? Возможно, это какая-то проверка, а может женщина просто решила поиздеваться надо мной. Конечно, такие мысли были мне противны, но учитывая специфику NERV и то, что во главе стоит главный ублюдок всей планеты, не стоит ожидать какого-то чуда. Тут, как в каком-то шпионском приключении нахрен — никто ни про кого ни хрена не знает, но все делают вид, что понимают. И я тоже стараюсь строить из себя эксперта, выдавая различные гипотезы, хотя я так и не узнал за три недели, кем я именно прихожусь для Мисато.       Друг, знакомый, расходная единица или ребенок под её опекунством?        Я просто не мог понять, не мог сделать однозначные выводы. У женщины было множество масок, которые она мастерски меняла и которыми жонглировала как шариками. Веселая пьянчушка, добрая соседка, заботливый опекун или жесткий командир. Иногда я видел все четыре маски за один день, причем, по нескольку раз. Но сформировать целостный образ, который окончательно характеризовал Мисато в моих глазах так и не смог.       — Вставайте, лейтенант. — холодность подморозила камеру на пару градусов. Я по-прежнему не отводил взгляда от ног Мисато, которые приближались ко мне. Решив, что буду выслушивать нотации хотя бы с гордым видом, я поднял голову и приготовился терпеть неприятный опыт и эмоции, но женщина не стала делать ничего из того, что я предполагал.       Она просто и незатейливо меня обняла.       Я застыл словно каменная статуя. Шестеренки в голове щелкнули, треснули и со скрипом завертелись в обратную сторону. Я даже не сразу отреагировал на подобный жест, а когда, наконец, поднял руки и обхватил бока Мисато, нерешительно остановился, задержав руки над спиной женщины. Какая-то непреодолимая сила словно остановила меня. Поставила преграду, не позволявшую замкнуть кольцо рук и создать контур тепла и уюта. Но Мисато лишь немного двинула головой, в кивке, разрешая продолжить, и я мертвой хваткой вцепился в её спину.       Как она может такое со мной делать? Ничего не понимаю…       — Даже не думай, что на этом все закончиться. — тихо сказала мне в ухо Мисато, лязгая сталью. — Мы еще поговорим об этом. — я слегка разжал руки. — Но сейчас пойдем домой. Не дело тебе спать в этом клоповнике. Поехали домой, Синдзи. У нас еще много работы       — Поехали. — прошептал я, потеряв возможность говорить из-за кома в горле. — Поехали домой.       — Но прежде чем мы отправимся. Я… — на краткий миг голос Мисато просел. — Извини меня за это. За то, что бросила тебя здесь, ничего не сказав. Ты, наверное, так испугался. Это было страшно, да?       — Да. — так же тихо признался я, затем, коротко хихикнув. — Но сейчас все в порядке. Ты пришла за мной, ведь так? Не вини себя слишком сильно — я тебя понимаю. И сам если честно немного на себя зол. Но у меня были свои причины, и я тебе их объясню. Не сейчас.       — Хе-хе… — грустный смешок Мисато в мое ухо заставил меня улыбнуться. — И где такие дети растут? Разумные, взрослые и… такие упрямые.       — Таких как я больше нет… — полушутя ответил я. — И не предвидеться.       Объятия хоть и были хороши, но остаться в таком положении навсегда мы просто не могли. Мисато, еще раз сжав меня, наконец, разомкнула руки и по-доброму посмотрела на меня. Я тоже ответил достаточно мягким взглядом, но затем, чихнул.       — Пошли уже, пилот-герой.       — Слушай, Мисато. — я на мгновенье замялся. — А у тебя не будет проблем с… Командующим? Не хочется тебя подставлять…       — Ась? Не волнуйся, твоему отцу я как-нибудь объясню свое решение, за это даже не беспокойся. А вот за себя тебе нужно переживать, причем довольно сильно. — Мисато покачала головой. — Возможно, ты меня убедишь в правильности своих действий. В конце концов у меня самой случались ситуации, когда приказы командования были хоть и правильными, но несоответствующими ситуации. Но тебе с твоим отцом придаться бодаться самому, и я опасаюсь, что тут у тебя начнутся проблемы.       — Бодаться? В каком это смысле?       — Син… Ты… — вздох Мисато был мне ответом. — Иногда ты такой умный, а иногда тупишь. Вообще-то, лейтенант Икари, — я аж передернулся, стараясь скрыть дрожь, — твой поступок — это грубое нарушение десятка пунктов Устава. Сегодня в час дня будет собрана специальная комиссия, на которой будет присутствовать весь командный состав NERV. А это Командующий, его Заместитель, начальник научно технического отдела и я, начальник отдела стратегического планирования. И тебе следует подготовиться к этому.       — Как?       — Для начала, ты расскажешь все мне. И это, — подполковник выделила голосом, — это не обсуждается. Для начала мне нужно понять, как ты мыслил. И халтуры тут не будет — ты четко и по полочкам должен разложить все свои мотивы и причины. Все до единой капли. Самую суть, без воды и прикрас. Если я уверюсь в том, что ты действовал правильно, то у тебя есть шанс. Если же нет, то извини Синдзи, но даже моего авторитета не хватит чтобы тебя защитить, как бы сильно я этого не хотела. Ты можешь на меня обидеться, и я пойму тебя. Возможно, во время комиссии я буду жестка и жестока, но это нужно ради тебя. Ты можешь обидеться, и я не стану тебе на это пенять.       — Мисато… — остановил я её, собираясь с мыслями. — Лучше вместо того, чтобы меня стращать помоги мне. Я прекрасно понимаю, что это твоя работа и даже не собираюсь заниматься такими глупостями. — сглотнув, продолжил. — Раньше может быть, но сейчас точно нет. В данный момент мне нужен совет, мне нужна помощь. Если ты будешь, как ты говоришь «жестка» то так тому и быть. Каждый выполняет свою работу и если в этом заключается её суть, то пусть оно так и остаётся. — … — Мисато долго на меня посмотрела, прежде чем констатировать очевидное. — Ты дрожишь.       — Заметно? — пробормотал я. — Действительно так заметно?       — Очень. — женщина остановилась, встала на колени и посмотрела на меня снизу-вверх. — Синдзи. Я понимаю, что это страшно. Сама сколько раз попадала в такие ситуации. Но я верю, что ты сможешь убедить командующего. Главное, говори. Пускай это будет ошибочно или даже в корне неверно, но ты должен выстроить логику своего повествования. Ты же действовал тогда исходя из соображений? — дождавшись моего кивка, Мисато ободряюще улыбнулась.       — Вот и покажи, почему именно это повлияло на твое решение. У тебя есть результат — победа над Ангелом. Дело за малым — выстрой цепочку к нему, продемонстрируй, что ты строил у себя в голове! Лучше, чтобы у тебя был материал, который ты можешь показать. — Мисато достала телефон, глянула время. Синеватый цвет экранчика отражался прямо ей в лицо. — Час ночи… Трудно тебе будет сегодня. Значит слушай. — женщина умудрялась параллельно объяснениям что-то набирать в телефоне.       — Сегодня у тебя еще есть время поспать — постарайся потратить его с умом. Не нужно сейчас раздумывать о завтра. Не нужно. — постепенно, уверенность в голосе моего командира заставила меня успокоиться. Я хоть и подрагивал, но меньше, чем раньше. Рядом со мной было надежное плечо моего опекуна и в моей душе засела толика уверенности.       — Постарайся ухватить хотя бы четыре часа сна. Тебе пригодится каждая толика силы. Легко не будет, я гарантирую. Командующий точно не будет к тебе добр или сдержан, отвечать придется по всей строгости. Затем, в семь утра мы едем в NERV. У Рицуко завтра будет много дел, но она согласилась отодвинуть парочку ради нас. Речь — это твое главное оружие. Факты, только факты и ничего кроме фактов. Свои эмоции и чувства лучше оставь для меня — я обязательно выслушаю, но не на комиссии. Поработай с Рицуко насчет аргументов — сделай расчеты, покумекай над каждым возможным вариантом развития. Набросай себе план выступления и, прежде всего, удели внимание возможным контраргументам со стороны генерал-лейтенанта. Суть главного вопроса понятна — почему ты ослушался и пошел вопреки мне. Тс-с-с… — Мисато приложила палец ко рту, останавливая мою речь. — Сейчас я говорила от лица Командующего. Но чтобы прийти к решению он задаст тебе много наводящих вопросов. Набросай все возможные, которые ты себе можешь только представить с его стороны.       Как говорят, в данной теме глава NERV как волк и это опасно.       — Чем опасно?       — Волк не отпустит свою добычу, пока не умрет. И тебе нужно привести убойные аргументы, чтобы убедить его во чтобы то ни стало.       Гул машины начал завлекать меня в сон. Но щелкание пальцев заставило открыть глаза.       — Не забывайте лейтенант, я все еще жду вашего рассказа. Можете начинать прямо сейчас.       Вздохнув и собравшись с силами, я начал.       — Лейтенант Икари. Вы обвиняетесь в нарушении Контракта иУстава NERV а именно: Второго пункта контракта части Б. В этом случае к вам может быть применены меры наказания, основанием которых становиться часть В второго пункта контракта. У вас есть, что сказать?       — Да сэр. — вытянулся я по струнке, щелкнув каблкуком. — Я считаю себя невиновным.       — На чем же основывается ваше утверждение, лейтенант? — задал вопрос Командующий, смотря на меня свозь свои отсвечивающие очки.       — Прежде всего на фактах, которые я вам сейчас приведу. Но перед началом я хотел бы произнести некую преамбулу. Как известно, эта война принесла нам много новых испытаний. Ранее невообразимые противники, с которыми мы сталкиваемся, преподносят нам неприятные… сюрпризы, которые мы не всегда ожидаем. Неожиданности эти как технические, так и тактические.       — И к чему ваша речь, лейтенант? — задал вопрос Кодзо Фуюцуки. Заместитель Командующего оказался старым дедком, выглядящим этаким оловянным солдатиком. — Что вы хотите этим сказать?       — Сэр, я хотел этим сказать, что неизвестный противник всегда вызывает проблемы при планировании операций. Позволю себе напомнить, что по большому счету сражения с Ангелами являются чистой импровизацией, а вовсе не заранее заготовленными манипуляциями и действиями, которые обеспечили бы наиболее эффективное уничтожение противника. Каждый раз приходится придумывать свою тактику, которая наиболее подходит к данному противнику.       — Согласен, лейтенант. Вы действительно говорите истину. — Кодзо снова взял слово. — Любая операция, проводимая с участием Евангелионов уникальна по своей сути. Но это, однако, не снимает с вас вину. Во время предыдущей операции вы напрямую ослушались приказа своего непосредственного командира. У вас есть хоть какие-то факты, которые могут нас убедить в вашей правоте?       — Доктор Акаги, можете пожалуйста включить схему расположения Евангелиона и пятого Ангела. Вид сверху. — я повернул голову в сторону Гендо, сидящего за столом. — Пока достопочтимая глава научного отдела запускает презентацию, позволю себе напомнить обстоятельства. Итак, в результате действий, предпринятых противником, Евангелион-01 один оказался на холме, лежащим к востоку от Токио-3. Для привязки обозначим его «Холм с Храмом». По стечению обстоятельств на холме так же оказалось двое гражданских, которые затем, по приказу подполковника Кацураги оказались в контактной капсуле. К тому времени у Евангелиона оставалось около двух минут времени. Затем произошла атака Ангела, на парирование которой ушла еще минута.       — Хорошо. Но в таком случае ваши действия нельзя назвать просто глупостью. Это пока выглядит как намеренная попытка провалить операцию. — нахмурился Кодзо Фуюцуки.       — Попрошу не спешить, сэр. Это еще не все, что я хотел сказать. — надеюсь, темнота кабинета Гендо скрывала град пота, который катился по моим вискам и спине. Мундир уже противно лип к телу, а подмышки банально «чавкали». Вроде говорю всего минуту, а такое ощущение, что нахожусь под дулами линкора Ямато, причем, всеми девяти. — Давайте взглянем на схему.       Проектор осветил темное пространство. Что примечательно, в кабинет командующего притащили еще один стол. В отличии от монументального стола Гендо, этот был довольно простоват. Меньше украшательств, чуть попроще древесина, да и люди, сидящие за ним, не делали лицо в стиле камня, пытаясь давить на меня. Если доктор Акаги сквозь свои очки полуприкрытыми глазами читала что-то в своем блокноте, то Мисато смотрела на меня неотрывно. Поймав её взгляд, налитый металлом, я успокоился. В отличии от вчерашнего, сегодня женщина была на моей стороне.       — Евангелион-01 находился на «Холме с храмом» После успешных действий по отражению атаки Ангела, тот занял позицию в полутора километрах от юнита, в в части города. Соответственно, фиолетовым обозначен Первый модуль, а Красным светом Ангел. Теперь, — я стрельнул взглядов в доктора, — давайте посмотрим, где расположены эвакуационные лифты. Итак, что же мы видим? — я указал ладонью на возникшие синее точки. — Лифт 3B находится в пятидесяти метрах от положения Ангела. Любая попытка до него добраться обязательно закончиться столкновением с противником. Далее лифт 4 °F. Он выглядит более привлекательно. Можно провести отрезок, вычертив наикратчайшее расстояние. Опустим высоту, и ситуация выглядит уже не такой печальной.       — Что же заставило вас отказаться от подобного решения?       — Сэр, несмотря на то, что Пятый выглядел как большая креветка, которая еле шевелится, во время боя он показывал действительно впечатляющие скорости. К тому же, не стоит забывать, что у него были лучевые хлысты. Извиняюсь, если неправильно выразился. — я вздохнул, набирая воздуха. — Так вот, их длинна, как позже было высчитано, составляет около ста метров.       - При выборе данного варианта пути я мог быть атакован в спину. И это, при обычной ситуации, не представляет угрозы. Но при наличии всего одной минуты каждая секунда боя, которую я бы потратил во время побега приближала меня к ситуации, когда я оказался бы в чистом поле с разряженными батареями.       — Чем же отличается данная ситуация от той, которая произошла в итоге? В любом случае вы вступили в бой с малым зарядом батареи.       — Во-первых, у меня было больше времени. — парировал я. — Каждая секунда в любом сражении с Ангелами это еще один шанс уничтожить противника. Вспомнить того же Сакиила и победу над ним. Тогда тоже все проходило по краю, но времени хватило на уничтожение. Если бы я в бою с Пятым выполнил приказ подполковника Кацураги, то потерял бы преимущество — высоту холма, которая позволила мне набрать необходимую скорость и время. Даже пятнадцать секунд — чудовищная потеря, учитывая все обстоятельства.       — Вы сомневаетесь в тактическом мастерстве подполковника? — недобро усмехнулся Кодзо Фуюцуки — Считаете, что новоиспеченный лейтенант смысли в планировании операций больше, чем ветеран боевых действий, учившийся в военной академии и закончивший её с отличием?       — Ни в коем случае, — пошел на попятную я, примирительно выставив руки. — НЕ сомневаюсь и даже не смею пытаться оспорить умения подполковника Кацураги. Но у меня тогда встречный вопрос, — я нахмурился, — разве в военных академиях теперь преподают курсы по борьбе с Ангелами?       — Что вы имеете в виду?       — Я имею ввиду, что наработанных шаблонов, которые стопроцентно работают в условиях боя с этими тварями не существует. Каждый бой уникален и требует не только командования штаба, но и инициативу и разумности пилота. В данной ситуации приказ подполковника был не своевременен и даже ошибочен, поскольку мог привести к провалу миссии.       — А как же насчет третьего лифта? 5 °F, если не ошибаюсь. Вы его, кстати, обозначили лейтенант.       — Потому что в данном случае ситуация будет практически аналогичной, как и с лифтом 4 °F. Чтобы избежать столкновения с Ангелом пришлось бы закладывать крюк, а это примерно три километра. Возможно, их и можно преодолеть за пятьдесят секунд, но только не с повреждением лодыжки, которое юнит получил во время боя. Даже набранного ускорения при спуске еле хватило, чтобы преодолеть полтора километра за двадцать секунд. Далее пришлось бы двигаться со скоростью, ниже проектной примерно на тридцать процентов — расчеты доктора Акаги не дадут мне соврать.       — Это правда, доктор?       — Действительно. — кивнула Рицуко, сверкнув очками. — Расчеты, проведенные MAGI, показали, что вероятность успешного уклонения от боя посредством отступления была ниже на четырнадцать расчетных пунктов, чем вероятность победы над Ангелом. Таким образом, можно прийти к выводу, что лейтенант действовал правильно. Пускай я и сомневаюсь, что его действия основаны на рациональных вычислениях и расчетах.       — Вы уверенны, что пилот действовал на эмоциях?       — На девяносто процентов что да… Нельзя так же исключать интуицию и опыт, связанный с предыдущим столкновением.       — Доктор Акаги, — Фуюцуки пожевал губами, — вы же ученный. Как вы можете оперировать таким отвлеченным понятием, как «интуиция»?       — А я и не утверждала, что действия на этой основе являются верными. Но субъективные ощущения пилота тоже следует учитывать в данной ситуации. При этом, не смотря на довольно сомнительные аргументы у нас есть результаты — победа над Ангелом. В этом случае… — Лейтенант. — коротко обратился ко мне Гендо Икари. Отец и командующий. — Покиньте кабинет. Специальная комиссия уходит на заседание — результаты будут оглашены в течении получаса. Вас позовут.       Я коротко вытянулся, отдал честь и на деревянных ногах вышел из кабинета. Дрожащими пальцами удалось закрыть дверь, чему я был чертовски рад. Задерживаться в этом кабинете, наполненном такими людьми, не хотелось даже под страхом смерти. Дрожь усилилась, как только дверь кабинета закрылась. Я издал смешок, прежде чем обессиленно завалиться на кресло. Идеально выглаженная форма словно побывала под дождем. Да я и савм выглядел явно не лучше. Люди, бегущие кросс, это прости ничто по количеству стекающего пота, если их сравнивать со мной. Вроде бы выступал всего десять минут, а ощущения от хорошего такого занятия с Гербертом. Если учитывать то, что любое упражнение, которое я выполняю с этим гигантом не вызывает у меня такого нервного напряжения, как здесь.       Пожалел, что сейчас у меня нет с собой платка. Поэтому пот приходилось вытирать о рукав, что явно не положительно сказывалось на чистоте формы.       Однако, в целом, ситуация была лучше, чем я предполагал.       Доктор Акаги, конечно, подложила под меня довольно большую свинью, отбросив мои аргументы, но я не злился на неё. В конце концов начальник технического отдела не выглядела конченной стервой, которой только дай поиздеваться над людьми и детьми. К тому же, Мисато явно бы не стала дружить с Рицуко, если бы так была гнилым человеком. Не тот характер у моего опекуна, даже несмотря на то, что я знаю её достаточно мало. Но безусловно, это была если не победа, то хотя бы ничья. Я выстоял под натиском, если, конечно, не признать, что и натиска то никакого не было. Вопросы заместителя командующего были хоть и достаточно сложными, но с заранее заготовленной речью не поражали своими смыслами. Фуюцуки произвел на меня положительное впечатление. Уверен, будь командующим он, а не каменная статуя, взаимодействие было бы значительно проще. Но дедка нельзя было назвать мягким или добрым. Фуюцуки не создавал атмосферу страха и нервозности, как Командующий. Взамен этого заместитель брал своей деловитостью, спокойствием и терпеливостью.       По большому счету, взаимодействие между мной и высшим ком.составом NERV было уже налажено. Кроме моего отца. С ним проблемы были, причем на каждом шагу.              — Заходите. — раздался спокойный голос из динамика. В ответ на него, я сжал кулаки, досчитал до трех и решительно, по крайней мере мне так казалось, сделал шаг в сторону двери. Пальцы снова начали дрожать при открытии, но в этот момент я сумел на несколько секунд подавить всю свою нервозность. Расстреливать меня точно никто не будет… я надеюсь.       Мои шаги гремели по полу. Я тяжело печатал шаг, вытянувшись по струнке. Не единого расслабленного мускула не было в моем теле на тот момент. Казалось, я сам превратился в один большой источник напряжения, которое распространялось по всему кабинету. Экран, как и проектор остался в том же зале, да и положение присутствующих ни на миллиметр не изменилось. Но сразу было ясно, это просто чувствовалось, что решение вынесено.       — Лейтенант Икари. Специальная комиссия, собранная в связи с происшествием во время сражения с Пятым Ангелом, вынесла решение. Вы обвиняетесь в нарушении Устава NERV и настоящего Контракта, подписанного вами. Комиссия вынесла вердикт — Виновен.       Все оборвалось у меня внутри. Я сглотнул, стараясь убрать тягучую слюну, которая комком собралась у меня в горле.       — Однако, комиссия учла все ваши аргументы, обстоятельства произошедших событий и, в особенности, результат столкновения. Поэтому комиссия приняла решение не применять к вам каких-либо мер наказания или пресечения. Все обвинения с вас сняты. Тем не менее, проигнорировать факт нарушения мы не в силах, поэтому вам назначенна неделя дополнительных нагрузок, а также усиленные тактические занятия. Хотите импровизировать, лейтенант? Пожалуйста, если это приведет к результату. Но пока подполковник Кацураги не даст добро на планирование операций совместно с вами, вы обязаны беспрекословно подчиняться своему непосредственному начальству. Вам все понятно?       — Так точно.       — Но это не все.       Боже мой, да отпустите меня уже, твою мать! Я сейчас апокалиптический удар словлю, если еще минуту проведу в этом кабинете. Это просто гребанный кошмар наяву!       — Командование заметило ваши достижения, и комиссия приняла решение наградить вас за достижения в отражении Ангельской угрозы. Лейтенант Икари! За проявленные мужество и героизм, умения и навыки, а также за выдающиеся качества и победы, вы награждаетесь Крестом Мира 1-й степени.       — Служу Человечеству!       — Носите его с честью и достоинством, лейтенант!       Я медленно, торжественно подошел к столу командующего. Несмотря на родственные связи и расстояние, которое нас отделяло, а это всего около пятидесяти сантиметров, я чувствовал, как между нами выросла непробиваемая стена. Любой отец радовался, если бы сына одарили почетной наградой, но лицо этого человека оставалось непроницаемо-холодным и отчужденным. Я в ответ тоже холодно смотрел прямо в его очки и видел свое отражение. Бархатная черная коробочка словно бы сама легла мне в руки. Я посмотрел на нее лишь миг, прежде чем поднять глаза на заместителя командующего и кивнуть. Тот ободряюще кивнул в ответ.       — Лейтенант, вы свободны.       — Все, не трогайте меня. Я спать, хочу спать… — тяжело простонал на весь коридор, чувствуя, как тяжесть мира падает с моих плеч. На самом деле меня довольно сильно рубило. Ночь прошла абсолютно не так, как мне советовала Мисато. Попробуй засни, когда над тобой занесен Дамоклов меч, угрожающий отрубить твою голову. Фиг его знает, какие космические силы я должен был призвать ради своего спокойного сна, но у меня явно этого не получилось — мешки под глазами будут свидетелями. Именно поэтому вместо того, чтобы радостно прыгать из-за награждения и благодарить всех богов за то, что так легко отделался, я грустно и печально моргал то одним глазом, то вторым, смотря на довольную мордочку Мисато. Та, естественно, не испытывала похожих ощущений, ведь её утро прошло более чем спокойно, а на комиссии все что ей нужно было делать, это торговать лицом.       Это раздражало, вгоняло в тоску, но я терпел.       — Сейчас приедем и завалишься в постель. — уверила меня фиолетоволосая красавица, старательно таща меня по коридору, а второй рукой аккуратно удерживая коробочку, в которой лежал мой заветный крест. — Ты заслужил, тем более, после таких событий. И… — Мисато на секунду сбила шаг, — Синдзи, я горжусь тобой. Ты справился практически без косяков.       — Правда? — сомневающимся голосом вопросил я, смотря усталым взглядом. — А у меня, между тем, глубокие сомнения в моей успешности на этом поприще. Я, наверное, выглядел как испуганный щенок.       — Ну, — смущенно пригладила волосы подполковник, — и правда. От полностью спокойного и размеренного состояния ты был явно далек. Но не принижай свои заслуги — в тринадцать лет побывать на таком «мероприятии» и выстоять сможет точно не каждый подросток.       — Наследственность. — пожал плечами. — Наверное. Если честно, сам до сих пор в шоке, если выражаться культурно и пристойно. Удивлен, что там не упал в обморок, начав дергаться в конвульсиях.       — Не преувеличивай. Командующий, конечно, страшен всегда. Но еще не один человек не падал в обморок в его кабинете. Ну, почти не падал. На моей памяти, по крайней мере точно не было.       — Угу. Охотно верю. — кивком обозначил согласие. — Мисато, я еще раз хочу извиниться.       — Даже не начинай. — отмахнулась женщина. — Я прекрасно поняла, что ты сожалеешь. И спасибо тебе, Синдзи. Осознать свою неправоту намного тяжелее, чем начать давить авторитетом. Твое выступление показало, что в чем-то ты даже прав. Я судила обо всем по-старому.       — В каком это смысле?       — Слышал выражение «Генералы всегда готовятся к прошедшим войнам»? На самом деле у него достаточно много вариаций. Там и генералитет, и командиры, но в общем суть достаточно понятна даже для чайника или неумехи. Мы, а я сейчас имею ввиду командование, практически всегда пытаемся запихнуть новое в мерки старого, забывая, что реальность достаточно сильно любит корректировать происходящее в сторону худшего. Пока идет эта война, нужно забыть о том, что солдат эта машина, исполняющая приказы. Вы прежде всего солдаты. Что ты, что Рей, что Аска — хоть вы и дети, но вы еще и подчиненные. А ты сам понимаешь, какое отношение у командования к своим подчинённым. Но в этой войне каждое ваше действие имеет огромное значение. Если раньше при проигранном бое или даже войне можно было отыграться, то сейчас просто не получиться. Вы, как пилоты, видите значительно больше в каждом отдельном эпизоде. Для нас, сидящих там, под землей все ваши действия — это не более чем определенные реперные точки, из которые выстраивается картина боя. Но для вас каждое движение — это как отдельный бой. И исход всего сражения зависит от каждой такой маленькой победы.       — Да. — утвердил я. — Для нас каждый удар — это как маленькая победа, а каждый пропущенный, это большое поражение.       — Привычки, это не то, от чего так просто можно избавиться. Мы привыкли, что солдат — это инструмент, который должен выполнять строго определенные команды, совершенно забывая, что специфика Ангелов подразумевает, что каждый удачный шаг       — это лишь результат импровизации, а не тщательно выверенный путь, где вы всего лишь исполнители. Наступает новая война. Война, в которой ваши поступки и действия будут играть ключевую роль. Тяжело…       — И правда. Очень тяжело. Знаешь, — невеселый смешок вырвался изо рта. — прошлые войны были проще. На мой субъективный взгляд.       — В чем?       — В атаку идет, грубо говоря, тысяча человек. Измениться ли ситуация, если один солдат вдруг решит не идти в атаку, или наоборот, со всей решимостью рванется первым на пулемет? Тут решает именно масса, не зависящая от одного винтика, который попытался изменить ход. А здесь… мы словно огромные шестеренки, на которые вешают катастрофические нагрузки. И особенно тяжело осознавать, что от тебя зависят все вокруг. Даже те двое дураков, которые выбрались из убежища. Кстати, где они? Их же не закопали, как шпионов?       — Ну почему же так жестоко? — возмутилась подполковник. — Мы же не звери… в отличие от подполковника Картера.       — А кто это полковник? Я слышал, доктор Акаги его упоминала во время нашего посещения, но его я не видел.       — Подполковник Картер это начальник Третьего Отдела NERV. Разведка и контрразведка. Грубо говоря безопасники, только интеллектуальные. Следят за тем, чтобы информация не утекала на сторону и такие как Кенске Аида не проникали в секреты NERV своими носами. Стучат по рукам журналистов, доморощенных детективов и великих борцов за справедливость. В общем, как и любая другая разведка.       — Кстати, что касается доморощенных детективов. Эти двое они где? В последний раз я их видел перед своим домашним арестом.       — В комнате отдыха. Глупышей заставили подписать кучу бумаг, уведомили их родителей. В принципе, отпустить их должны были еще пару часов назад, но похоже, подполковник немного заработался и про них забыл. Не волнуйся. С ними все в порядке. В отличии от тебя им не досталось абсолютно никаких ожогов, а их психологическое состояние признано удовлетворительным. С ума от увиденного никто не сошел.       — Да поговорить немного хотел. — буркнул я, чувствуя, что если Мисато меня отпустит к ним, то просто разговорами я не отделаюсь. — Донести свою точку зрения, так сказать.       — Синдзи. Не нужно перегибать палку. — неодобрительно покачала головой Мисато, кладя мне руку на плечо. — Кто бы на их месте смог бы удержаться? Это же мечта любого мальчишки. К тому же, профилактическую беседу с ними уже провели.       — Вы провели беседу с позиции гражданские-военные. А я хочу с позиции одноклассник-одноклассник. Мне еще с этими двумя гениями учиться и учиться, и, позволю себе малюсенькую ремарку, один из них на меня взъелся по поводу своей сестры. Так что это нужно мне, чтобы спокойно и без проблем получать образование. Если эти два проболтаются, что я пилот, то…       — Ну так раньше же не проболтались? Или ты думаешь, что они так решат тебе отомстить.       — Скорее наоборот. В приступе восхищения Аида начнет трезвонить по всем окрестностям, какой я крутой. Тут то моей спокойной жизни настанет конец, а виноват в этом будет очкарик. Поэтому надо кое-что прояснить.       — Странный ты конечно, Синдзи. Будь на твоем месте, то точно бы всем рассказала о своей крутости. Отбоя от парней у меня бы просто не было! К тому-же, в твоем возрасте уже пора подыскивать себе девушку. — Мисато кокетливо улыбнулась и встала в довольно соблазнительную позу. Я словил румянец на лицо, но недрогнувшим голосом парировал.       — Угу-угу… было б в жизни так все шоколадно, может и не было бы все так плохо. Сколько из этих девушек будет истинно заинтересованы во мне как в личности, а не в пилоте Евангелиона? Наверное, и доли процента не наберётся, если предположить число девушек, которые бросятся в погоню за мной и моим бутончиком. А я между прочим его для единственной и неповторимой растил!       — О, для меня?! Ну Синдзи…. я еще не готова…. Это будет мой первый раз, по нежнее пожалуйста… — глядя на мое вытянувшееся красное лицо, Кацураги откровенно захохотала. — Ой, не могу! Тебя так легко дразнить!       — Напомни мне… х-м-м-м… — пальцы сами сомкнулись на переносице, раздраженно её натирая. — Напомни мне, чтобы я никогда не заводил с тобой разговоры на подобные темы. Каждый раз это заканчивается одним и тем же…. А мне потом с лицом-помидором приходиться кружить вокруг.       — Я что, совсем что ли? Обойдешься, лейтенант Икари. Кого я тогда дразнить буду? Рицуко уже лет как десять не реагирует на подобные шутки, а с остальными вообще не смешно получается. Они только слюни пускать начинают.        — Я с ними почти солидарен…        — Да я тоже с ними солидарна. — беззастенчиво похвалилась женщина. — Сама на себя смотрю в зеркало — оторваться не могу. Я такая красивая, такая умная, очаровательная…       — Скромная… — поддакнул я, делая широкий шаг вперед и уходя от дьяволького захвата со стороны Мисато. Та притворно нахмурилась, но затем выправилась, увидев мужчину, стоявшего в конце коридора. Я тоже обратил на него внимание, замедляя шаг. Конечно, NERV не был полностью на сто процентов храмом серьезности и строгости, но видеть наши дурачества постороннему явно не следовало.       — Добрый день, подполковник Кацураги.       — Здравствуйте, подполковник Картер. Что нужно снова подписать?       — Нет, подполковник Кацураги. Пока ничего не нужно. Все документы заполнены и подшиты. — начальник Третьего Отдела выглядел непримечательно. Хотя, для разведчика это даже плюс — труднее запомнить. Свое худощавое, жилистое телосложение мужчина прятал под черным мундиром и черными брюками. Лычки со званием отливали серебром на рукаве. Его короткие русые волосы топорщились ежиком, а уточненное лицо немного хмурилось. — А, так это знамениты пилот Евангелиона, Икари Синдзи? Приятно познакомиться, Эдмунд Картер. Предполагаю, что подполковник уже рассказал вам обо мне.       — Да, приятно познакомиться. — кивнул я, пожимая сухую руку разведчика и смотря в его ледяные глаза.       — Вы делаете поистине важную работу, молодой человек и я лишь могу пожелать вам удачи в этом нелегком деле. — переведя взгляд на Мисато, Картер слегка приподнял бровь, одновременно оставляя иные части лица неподвижными. — Да-да? Вы что-то хотели?       — Подполковник, а что там с нашими «гостями»? Надеюсь, Третий Отдел еще не совершил с ними какого-то непотребства?       — Не волнуйтесь, — издал легкий горловой смешок мужчина. — Расстрелять их мы еще толком не успели, лишь пока пулемет заготовили. Впрочем, если есть что сказать им напоследок, то могу вас туда допустить. Шучу, расслабьтесь лейтенант. Высшую меру наказания применять к подросткам у нас в практику пока не вошло. И я надеюсь поводов для этого не будет. Они в четвертой комнате отдыха. На данный момент… — подполковник пошамкал губами, — играют в приставку. Их родители уже уведомлены, но пока отпустить не можем.       — Почему?       — Передача только на руки законных представителей. По состоянию на сейчас родители этих индивидов находятся в исследовательском центре, работают под началом доктора Акаги.       — Хорошо. — кивнула Мисато. — Мы зайдем к ним на пару минут. Синдзи хочет кое-что сказать. Одноклассники ведь.       — Лейтенант, надеюсь напоминать прописные истинны вам не надо? — поинтересовался Картер, доставая такую же раскладушку, как у меня или Мисато. — Никакого рукоприкладства, никаких экскурсий, рассказов о своей деятельности в деталях, описаний помещений NERV, комментариев по поводу сотрудников и, в особенности, никаких имен и фамилий. По крайней мере, пока.       — Будет сделано.       — Вам же подполковник нужно заполнить соответствующую форму. Факт посещения должен быть зафиксирован, а вы, как опекун и командир, несете полную ответственность за лейтенанта. Так что пройдем в мой кабинет. Икари, можете идти. Если не знаете дорогу, вот, — Картер протянул мне солидный лист бумаги, прозванный картой. Я пробежался по нему взглядом, прежде чем осведомиться у подполковника.       — А у вас что, всегда с собой лишняя карта?       — Если вы когда-нибудь познаете прелести данной работы, лейтенант… Кхм… впрочем, не надо. Проживите счастливую жизнь и постарайтесь получать от нее максимум… Пилотирование при всех своих недостатках выглядит предпочтительнее, чем эта бумажная волокита.       — Сомневаюсь… — скептически скривился.       — Пройдемте, подполковник.       — Вот черт… — буркнула женщина, следуя за Гербертом. Затем, обернулась, строго мне показав пальцем. — Помни, не перегибай.       - Ага, постараюсь.