Внутренняя гомофобия.

— Позорище! — Тварь! — Ты просто жалкая и никчемная дрянь. — Посмотри на себя, неужели ты думаешь, что нужна кому-то? — Господи, у тебя вообще есть зеркало? Заплыла жиром, свинья. — Остановитесь, остановитесь! Прошу, замолчите… — Джулс прикрыла руками уши, дабы не слышать этих унижений. — Остановиться? Девочка, мы лишь говорим очевидные вещи. Хотя, настолько глупому человеку этого не понять, — очередной надменный голос зазвучал со всех сторон. — Она еще смеет открыть рот, хамка! Голоса стали выкрикивать разные оскорбления, перебивая и перекрикивая друг друга, все более изощряясь в оскорблениях. Звуки смешивались в тягучую кашу, заполняли голову обжигающим пеплом, ноги Джулс становились ватными, она больше не управляла ни собой, ни своими мыслями. — А-а! — Юля вскочила на кровати и задышала часто-часто. — Что это было? Она запустила трясущиеся руки в волосы и слегка сжала их у корней, чтобы прийти в себя. Сделав пару вздохов, Джул откинулась на подушку: — Блядь, меня уже достало это все. Я просто хочу выспаться. Девушка взглянула на часы — половина пятого, уснуть после этого ей уже не получится, поэтому было принято решение вставать и начинать собираться. — Вот черт, придется зайти в аптеку, пачка заканчиваются. Как назло денег почти не осталось. Упаковка таблеток «Бисакодил Хемофарм» отправилась в школьный рюкзак вместе с учебниками и тетрадями. К семи утра она была накрашена, одета в идеально выглаженную рубашку с клетчатыми брюками и снова шла в столь унылое, агрессивное и лицемерное место, как школа. — Привет, — Саша непривычно мягко опустилась на стул рядом, в этот день она была необычайно красива, темно-черная блузка с угольными бойфрендами, короткие темные локоны вились до плеч, глаза цвета плавленного шоколада были ярко подведены черным маркером, из-под длинных ресниц взгляд устремлялся прямо на Джулс. — Как выходные? — Все нормально, — нотки обиды в голосе перебивал холод. — Ты чего? Обиделась? — Психически нездоровые не обижаются. — Я просто хочу помочь, как ты понять не можешь. — Не могу. Тема закрыта. Тебе еще что-то нужно? — Вообще я это, извиниться хотела. Слишком резко повела себя, не стоило так делать. Мир? — Ла-адно. Но я не хочу возвращаться больше к этой теме, — Юля сделала явный акцент на последних словах. — Как хочешь, однако я всё ещё надеюсь на то, что когда-нибудь у тебя это пройдет. Слышала, в переходном возрасте бывают такие сбои, но всё это: непонятная любовь, отрицание нормальной ориентации — временно, — у ее подруги складывалось ощищение, будто она разговаривает не ровесницей, а с бабушкой, пересмотревшей телепередач на федеральных каналах. — Я же сказала — закрыли тему, — Джулс говорила с нажимом. — Хорошо. Как насчет примирительного перекуса в столовой? Нехотя согласившаяся Юля сглотнула комок в горле, но выбрала себе самую дешевую булочку и взяла воды. — И все? — удивленно спросила Аш, когда подошла с кучей пакетиков конфет, мармелада и черт пойми чего, в руках. — Ну ты можешь есть и не толстеть, а я такой магией не обладаю, — Джул всё еще держалась чуть отстранённо, а подруга казалось бы и не замечала этого. — Да ладно тебе, я не знаю, за что твоя душа то держится, вон какая худая стала. А Джулс всегда было мало, всегда не хватало одного килограмма, вот скину еще совсем чуть-чуть и будет идеально, ну вот еще немного и остановлюсь. Я же знаю меру. Ага. Знает. На весах уже ровно тридцать пять, при росте чуть больше полутора метров. Еще немного и она правда завяжет. Завяжет себе рот, чтобы не срываться на компульсивное переедание, теряя этот призрачный идеал. Раз никто не замечает ничего страшного — значит все хорошо, ведь так? Нихера. Волосы пришлось отрезать себе самой, криво, косо, но как получилось, они стали такими ломкими и секущимися, только почему? И бегать с каждым днем всё труднее и труднее, легкие слишком быстро заполняются слоем пепла и дышать просто невозможно. Она устает даже черт возьми от похода до ванной! Резкий подъём тоже не сулит ничего хорошего — обмороки просто преследуют ее. Она даже в школе несколько раз упала. — Не знаю. — Давай пойдем во-он за тот стол, там никого нет, — Саша указала куда-то в глубь помещения. — Как скажешь, — бездумно пожала плечами подруга. Как только они оказались за столом, Алекс сразу стала уплетать свои вкусности, но заметив, что Юля просто сидит и молчаливо рассматривает свой «ланч», спросила: — Ты чего рассматриваешь? Ешь давай, пока теплая. Давай, ну же. Просто откуси кусок этой блядской сдобы. Если она что-то заподозрит, не отделаешься. Просто съешь ее. Остался килограмм и триста грамм до идеала. Ты не имеешь права сейчас все потерять. Просто выплюнь это, скажи, что тебе нехорошо и всё будет нормально, никаких калорий — никакого лишнего веса. Все ведь просто, да? — Я что-то неважно себя чувствую, — почти и не солгала, после того, как ее недавно толкнули животом в спинку стула, ее правда иногда мутило. — Можешь забрать мою булку. Что уж говорить, ее мутило от одного взгляда на еду, не то что, после наказания матери. Ведь было же за что, заслужила. Ну, наверное. — Всё нормально? — Да, просто немного голова кружится. — Ну ладно, если что — говори, — словно и не было никакой ссоры, словно и не говорила она неприятных вещей подруге, словно все было по-старому. Так, как раньше, разговоры часами напролет, шипение от боли, при обрабатывании ссадин и ранок, полученных от матери, молчаливые вечера, когда Аш курила свои ментоловые сигареты или парила, а Джу наигрывала мелодии на гитаре подруги, ведь своей не было. «Пустая трата времени, музыканты ничего не добиваются, лучше иди подготовься к школе.» А ее мечтой с пяти лет была гитара из светлого дерева, с запахом лака, чуть затёртыми струнами и наклейками на корпусе. Как у дедушки. Он всегда видел в ней талант, защищал от родителей, угощал шоколадом и рассказывал захватывающие истории со службы на флоте. Пока не умер. Тогда весь мир вдруг посерел и заглох. Она не чувствовала вообще ничего. Совершенно. — Я, наверное, пойду в класс. Ты же не против? — Иди, я тебя потом догоню. Юля старалась добраться до туалета как можно быстрее, молясь, чтобы там никого не было. И ее молитвы были услышаны, он был абсолютно пуст. Она подошла к зеркалу и плеснула себе холодной воды на лицо. Ничего не съела, а ощущение, как будто объелась одним запахом. Истерика подкатывала к горлу, руки тряслись, сбивчивое дыхание разрезало тишину. Она просто скатилась по стене и разрыдалась, совсем по-детски, ей так этого не хватало, также как и не хватало кого-то, кто просто обнимет, погладит по голове и скажет, что ты нужен, что ты важен. Рыдания прервал стук в дверь и голос из-за неё: — Джулс? — за голос Саши, немного с хрипотцой, называющий ее так, она могла отдать многое. — Я знаю, что ты там, открывай. — Нет, зачем тебе это? У меня всё хорошо, — дрожащим голосом ответила девушка. — Я вижу, что не всё хорошо, давай поговорим? Вместо ответа дверной замок щелкнул, как-бы приглашая войти Сашу. Джулс нашлась на подоконнике, заплаканная, беспомощная и невозможно красивая. — Юля, посмотри на меня, все хорошо, слышишь? Все хорошо, — подруга повернулась на нее невидящими глазами, смотрящими куда-то сквозь Аш. — Ничего не хорошо. Меня не может принять собственная подруга, никто из семьи не думает обо мне больше, чем о вещи, все просто наплевать на меня, понимаешь? Хотя, — она замолчала. — Неважно, все уже неважно. Саша лишь молча обняла Джулс, которая разрыдалась еще громче, только сейчас, обнимая её Алекс поняла насколько она худая: запястья, выпирающие ключицы, хрупкая талия — будто сейчас переломится. — Я тут подумала, а если я тоже из этих? Мне конечно мерзко от одной мысли о таком, но похоже, что это правда. Может, забудем все ссоры и снова будем общаться, как раньше? Мне кажется, что в классе, мы не помирились окончательно. Неожиданно даже для себя, Юля тихо рассмеялась: — Так вот, как влияют на гетеросексуалов мои поцелуи. Конечно, я буду рада, — она тепло улыбнулась. И будто не было никакой истерики вовсе, ей просто нужно было разгрузиться. Хотя бы так, немного, но очень искренне. Ей действительно нужно было. И все стало вмиг неважно, стало просто наплевать на все. Она хотела раствориться в объятиях Аш, пока все хорошо, пока ей плевать. Но время поджимало, неумолимо приближая урок и вот, все еще немного красная, но спокойная Юля и, как всегда красивая, но бойкая Саша вроде как всегда шли на урок, когда один из старшеклассников-золотых-детишек перегородил им дорогу: — Эй, блонди, познакомимся? — это было явно сказано Джулс, а та и ответить не могла, открывала рот, словно рыба. — Отвали от нее, мудло, — Аш никогда не лезла за словом в карман, из-за чего иногда находила неприятности. — Не к тебе обращался. К ним приближался еще один высокий блондин. — А я бы лучше выбрал мулаточку, а там одни кости. Саша вскипела — никто не имел права обижать ни её, ни Джулс. Никогда. — Слышишь ты, блондинчик-мажорчик, катись отсюда и прихвати с собой дружка, — они ведь не учли, что не все хотят с ними переспать, а тем более дать отпор, имея разряд по тяжелой атлетике. Алекс ударила одному из них по носу, откуда хлынула кровь. Всё-таки она была — Ты что сделала придурошная? — взревел брюнет. Блондин улыбнулся и сказал: — Пошли, у меня есть варианты получше. Они удалились. — Ты как, Саш? Все нормально? — Да, а этим мудилам так и нужно, — она отряхнулась и двинулась в сторону класса. Последний урок прошел спокойно, даже странно, что ни один не решил поспорить с учителем, ни один не развернул «полевую кухню» на задней парте. Все было непривычно спокойно. — Тебя может проводить? — Нет, не хватало, чтобы мать увидела тебя. Не хочу опять выслушивать: «- Она тебе не ровня, покатилась по кривой дорожке, да?» — Как мне за тебя обидно, — с горечью в голосе сказала Алекс. — Я привыкла, — Джулс говорила это так спокойно, будто бить ребенка — норма, да и не больно ей совсем. — Ладно, скоро мама приедет, они обещали купить суши в честь какого-то там их юбилея. Не вникала в подробности, главное — будут суши, — на этих словах Аш облизнулась. — Я побежала, рада, что мы больше не в ссоре. Даже как-то быстро все разрешилось, — она обняла подругу и поспешила на перекресток. — Пока, — помахав, Юля тоже развернулась и пошла в сторону своего дома. Чтобы туда попасть, нужно было пройти между магазином и забором стройки, немного мрачное место, но можно было значительно срезать путь. — Хей, блонди, я не договорил, — из полумрака, еле освещаемой улицы вышел тот самый брюнет, только уже с чуть припухшим носом, Саша приложила. — Отстань, пожалуйста, я не хочу с тобой знакомится. Он улыбнулся, но это было больше похоже на хищный оскал: — Если я хочу получить занятную вещицу — я ее получу. — Я тебе не вещь! Отвали от меня! — Блондиночка показывает зубки? Ничего, сейчас я их обломаю, — он схватил ее за руку и завел ее за спину. — Уже не такая храбрая? — Пусти, пожалуйста, пусти… Я… Я не… Я не хочу. — Мне плевать. И правда. Ему плевать. Абсолютно.