Самый жаркий день зимы

И кто вообще сказал, что февраль — самый тёплый зимний месяц? Как бы не так… По крайней мере, 14 февраля, День Святого Валентина, выдалось довольно морозным. Вернее, сначала было не прямо уж холодно до синевы, но под конец вечера температура резко упала. Уилл и Роберт гуляли по парку уже около получаса. Здесь всегда было немноголюдно, а в этот день и вовсе никого не наблюдалось, кроме этих двух. И Спидвагона, по правде говоря, не могло это не радовать. Ведь теперь никто не помешает ему рассказать барону о том, что он на самом деле к нему чувствует вот уже почти как полгода… Скрывать это и делать вид, что Уилл нравится ему лишь как друг, надоело. А чем 14 февраля не идеальный день для признания? Вот он и предложил Уиллу прогуляться по парку и «подышать свежим воздухом». — Интересное время ты выбрал для прогулки, mio amico, — задумчиво произнёс Цеппели, прерывая поток мыслей Спидвагона и разглядывая редкие пушистые снежинки, спускающиеся с неба всё ниже и ниже. — Я… Я не думал, что ближе к вечеру так похолодает, — принялся оправдываться Спидвагон, смотря себе куда-то под ноги, и добавил: — а Вы что, замёрзли? Если… Если хотите, мы можем вернуться домой. Я не заставляю Вас со мной гулять. Он безумно хотел бы ещё погулять по парку, в такой почти романтической обстановке, пока не поймает подходящий момент для своего признания, но здоровье и самочувствие Уилла были для него важнее всего. Если тому холодно, они обязательно пойдут домой без лишних разговоров. — Ничего-ничего, Спидвагон, — мягко ответил тот, кладя ладонь другу на плечо, и тот почувствовал приятное тепло его руки, — спасибо за твою заботу, но мне вовсе не холодно, так, прохладно, но не холодно. Это абсолютно нормально, ведь сейчас зима, пусть и поздняя. Мне больше интересно, не озяб ли ты, ты ведь так легко одет… — Нормально я одет… — чуть смущённо промямлил Спидвагон почти себе под нос, разглядывая свой старый потрепанный чёрный плащ, который был больше осенний, чем зимний. Как ни странно, ему почти не было холодно в этом, он и сам не понимал, почему. Возможно, потому, что его согревало само присутствие Уилла. — Да вижу я… На тебе даже шарфа нет, — вкрадчиво и в то же время ласково заметил брюнет, не сводя глаз с озадаченного и малость смущённого Роберта, — как бы ты не простудился. «Чёрт, он о моём здоровье заботится больше, чем я сам…» — вдруг подумал тот, чувствуя, как уши резко начинают полыхать, несмотря на стоящий мороз. В груди поселилось какое-то странноватое, но очень приятное тепло, и из-за этого по всему телу короткой волной пробежались еле заметные небольшие мурашки. — Ну я ж сказал, я не знал, что так холодно будет! — выпалил блондин малость обиженно, стараясь не повышать голос. Ему всегда нравилась эта неожиданная и небольшая забота о нём со стороны барона, даже очень нравилась, но сейчас он был слишком смущён и растерян, и данная ситуация смущала лишь ещё больше, — ч-что Вы ко мне пристали?.. — Хорошо, хорошо, понял, только не злись, — поспешил Цеппели с ответом, почти ехидно ухмыляясь и успокаивающе сжимая чужое плечо своей ладонью. Его хитрый взгляд в этот момент вводил в ещё большее недоумение. Спидвагон невольно сглотнул и медленно и аккуратно убрал чужую тонкую руку со своего широкого плеча. Да уж, хоть Цеппели и был ниже Спидвагона почти на целую голову и уж тем более щуплее раза в два, но Роберт всё равно чувствовал себя рядом с ним очень слабо. А от этого вгоняющего в краску взгляда и вовсе хотелось убежать куда подальше. «О каком холоде вообще может идти речь, когда мы совсем одни в парке, вечером, 14 февраля?! — судорожно подумал Спидвагон, ничего не ответив Уиллу, и они пошли дальше, — так, ладно, соберись, Роберт, ты должен ему признаться… В этом нет ничего страшного, признание как признание, тем более, 14 февраля…» Они долго ещё шли в тишине, и совсем скоро тьма охватила парк ещё больше. На небе появилось больше звёзд, а снежинки красиво блестели при золотистом свете фонарей. Они сновали быстро-быстро, иногда проникали Спидвагону за шиворот и неприятно стекали вниз, по позвоночнику, всякий раз вынуждая его глупо дёргаться. Его напрягало это ощущение, и он сбивался со своей цели, всё не мог подобрать нужный момент для своего признания. «Проклятые снежинки, не дают сосредоточиться! И какого хрена в феврале такой дубак?!» — мысленно ругался Роберт, так погрузившийся в свои мысли, что не заметивший, как Уилл заговорил: — Ох, здесь очень скользко, нам надо идти как можно аккуратнее… И вправду — дальше шёл почти сплошной гололёд, хоть и хорошо спрятанный снегом. Друзья почему-то не заметили, как сюда пришли. Роберт слишком задумался о том, как бы признаться Уиллу в своих чувствах, какой момент будет самым подходящим для признания, а потому словно не услышал слов барона и шагнул прямо на лёд (ну не дурак ли). По закону подлости, его ноги скользнули и поехали в разные стороны, в результате чего он потерял равновесие, поскользнулся и пребольно грохнулся прямо на лёд, отбив себе копчик и спину. Спидвагон тихо ойкнул и зашипел от неприятного ощущения, а Уилл испуганно вскрикнул от неожиданного поворота событий (хотя, как неожиданного), после чего вдруг рассмеялся. «Он ещё и смеётся… Нет бы спросить, не ушибся ли!» — обиженно и недовольно подумал Спидвагон, готовый от смущения провалиться сквозь землю, ну или лёд, и попробовал встать, но его локти тоже разъехались в разные стороны, из-за чего блондин упал на спину и оказался в ещё более нелепой позе. Наблюдая эту картину, брюнет засмеялся звонче. — О, stupido! — воскликнул он, не прекращая смеяться и смотря на друга сверху вниз, — Спидвагон, я же говорил тебе, что здесь очень скользко, а ты всё равно полез! — Я не слышал, как Вы это сказали, — сообщил Спидвагон таким голосом, будто бы Цеппели вообще ничего ему не говорил насчёт этого, и нахмурился. — В следующий раз, mio amico, будь добр и не витай в облаках, когда я предупреждаю тебя о подобном, — попросил барон, уже не смеясь, но широко и при этом мягко улыбаясь. — Простите… — неуверенно попросил прощения Спидвагон, смотря в звёздное небо и не зная, куда ему деться от стыда. — Не извиняйся. Я в своей жизни так не смеялся. Видел бы ты свою физиономию. — Ну-ка! — Роберт вдруг очень сурово зыркнул на Уилла, но подняться больше не пробовал — знал, что ничего не получится, даже под слоем снега лёд был очень скользкий, особенно для его «ботиночек на тонкой подошве», — знаете ли… Вместо того, чтобы смеяться надо мной, лучше бы встать помогли! — Да-да, конечно, — барон ухмыльнулся, обвился руками вокруг широких необъятных плеч и с невероятным трудом помог блондину подняться. — Спасибо, — всё так же недовольно буркнул тот и вдруг почувствовал, как рука Цеппели в мягкой белой перчатке касается его голой руки, — э-эй?! — Ты же не хочешь снова поскользнуться? — улыбнулся Уилл почти заигрывающе, бережно беря чужую ладонь в свою. — Да н-нет, не хочу, — неуверенно ответил ему Спидвагон, пытаясь выдернуть руку, но та словно его не слушалась, совсем ослабла в плену руки Цеппели. И, признаться, не хотелось её отдёргивать… — но… З-зачем нам за руки-то держаться? — Это чтобы я смог подхватить тебя, если тебе опять вздумается упасть, — в голосе Уилла послышались шутливые нотки, но Роберту смеяться в этот момент вовсе не хотелось. — А В-Вы… Вы сами не… — начал мямлить он. — У меня сапоги не очень скользкие, так что, думаю, я смогу удержаться на ногах, — заметил Уилл очень гордо и довольно, — ты, кстати, ничего не отшиб себе, когда на лёд грохнулся? — Да как Вам сказать… — раздражённо отозвался Спидвагон, у которого после такого бурного падения всё тело болело, — ноги и спина очень болят. — Понятно. Я так и знал, — спокойно произнёс брюнет, делая вид, что уже не замечает возмущённой физиономии, — кстати, ты видишь там лавочку? — вдруг осведомился Цеппели, показывая свободной рукой, правой, куда-то вдаль. — Какую ещё лавочку? — непонятливо спросил Спидвагон, щурясь туда, куда показывал его друг. — Там, вдалеке, присмотрись. Пойдём туда, посидим немного, пока твои ноги со спиной не пройдут, и отправимся домой, — легко предложил Уилл, сжимая руку Роберта чуть крепче. Тот слегка вздрогнул, но надеялся, что Цеппели этого не заметил. Последняя фраза ввела его в ступор и недоумение. Всё-таки, он ещё собирался признаваться… Но видно сегодня не судьба, и ему придётся ждать ещё год, чтобы дождаться следующего 14 февраля и признаться тогда. Ведь в любой другой день у него чисто не хватило бы решимости на это. — Домой? — уточнил Спидвагон, очень надеясь, что барон передумает. — Si, а то уже скоро ночь будет, в кромешной тьме сейчас опасно блуждать. Он легко и непринуждённо ступил на лёд, так, как будто бы это был асфальт или какая-либо другая гладкая и ровная поверхность, и повёл хромающего блондина к запримеченной им лавке, как маленького, за руку. «Наверняка, после этого случая он вообще перестал воспринимать меня всерьёз…» — недовольно и почти грустно думал Спидвагон. Ещё бы не грустить. Та лавка находилась совсем недалеко, идти до неё было около двух минут, но Спидвагону почему-то показалось, что они шли вечно. Он чувствовал себя либо как на катке, либо как ребёнок, которого учат ходить, да ещё и хромающий. В его ногах и спине действительно отдавалась неприятная давящая боль, и поэтому не хромать было невозможно. Дойдя до нужного места, они молча сели, и Уилл наконец-то выпустил руку Роберта из своей. После неё остался слабый, но неприятный холод, который часто возникает, когда убираешь с кожи что-то тёплое. И Спидвагон почему-то не понял, рад ли он тому, что его руку отпустили, или же не рад, хочет ещё подержаться с Цеппели за руки. Ему редко удавалось просто обнять Уилла, а о держаниях за руки и речи быть не может — об этом он мог только лишь мечтать. Сзади них стоял большой старый фонарь, сероглазому показалось, что он выше и древнее всех остальных фонарей здесь. Хотя, скорее всего так было из-за ракурса. Он делал атмосферу ещё романтичнее. Ещё над нашими друзьями сгустились ветки какого-то дерева, будто бы защищая их от снега сверху. — Посидим здесь немного, пока твои ноги не пройдут, и пойдём домой, — мягко повторил Уилл и зачем-то подвинулся к Спидвагону поближе. Тот не понял, зачем он это сделал, но сам с места не сдвинулся. — Да-да, — машинально ответил блондин, задумчиво почесав свою правую бровь, — а мы с Вами не замёрзнем, если будем просто сидеть на месте? — Надеюсь, что нет, — в голосе брюнета впервые за всё это время послышалась неуверенность, или что-то вроде того. — Ладно, посидим немного, — робко произнёс Спидвагон, смотря на свои ноги и заодно разминая их. И вновь между ними повисла раздражающая и напрягающая тишина. Почему-то они не могли найти темы для разговора. Возможно, они оба смущались, но это маловероятно. Роберту было очень интересно, о чём думает барон, мечтательно смотрящий то вверх, то куда-то вдаль, иногда прикрывая глаза. А потом Уилл внезапно начал… трястись. Так, не сильно, совсем немного. «Ему холодно?! — вдруг подумал Спидвагон, не сводя с Цеппели глаз, — точно! Иначе бы он так не трясся… Почему он тогда ничего не говорит мне? Гордый, значит, не хочет говорить об этом… Но и я не могу это оставить». Спидвагон сам не понял, что на него нашло, но через секунду он уже снял с себя плащ, сам оставшись в одном свитере, и накинул его на плечи барона, укрытые белым-белым пальто, и тот сейчас же перестал трястись. — Нате, согрейтесь, — тихо пробормотал блондин, слегка обхватывая свои локти руками, чтобы самому хоть немного согреться и не окоченеть в одном свитере. Тот сначала удивился, а потом глянул на друга с благодарностью. — Grazie, Спидвагон, — тут Цеппели улыбнулся так искренне и мило, что Спидвагон тотчас растаял от его улыбки. Прекраснее его улыбки был только он сам. — Н-не за что, — вновь робко откликнулся Роберт, чувствуя, как мороз проник ему через рукава и бежит по всему телу, добираясь до лёгких. Это было больше страшное ощущение, чем неприятное, — а г-говорили, н-не замёрзнете… — Ты что, в одном свитере остался? — удивился брюнет и подвинулся к Спидвагону ещё ближе, и у того появилось не очень хорошее подозрение. Расстояния между ними почти не осталось. — Да. Но мне не холодно, — быстро и твёрдо ответил он, а потом коротко раскашлялся — мороз добрался до шеи и горла, — не х… Не холодно… — Не холодно, говоришь? — улыбка Цеппели оставалась милой и добродушной, но в то же время стала малость хитрой, и Спидвагон от этого чуть напрягся. — Не, — сероглазый скрестил руки на груди и быстро помотал головой. Уилл буквально секунду над чем-то раздумывал, а потом сделал то, чего Роберт не ожидал от него: — А я всё равно обниму тебя, дружок, — нежно произнёс он, придвинулся к другу ещё теснее и обвился руками вокруг его плеч. Спидвагон так и остолбенел от подобного. Секунд пять он даже двинуться не мог от удивления и неожиданности. А потом, когда пришёл в себя, к удивлению или даже шоку добавилось смущение. «Чёрт, что он творит?! Обниматься зачем-то полез… Это он на эмоциях, что ли? Или… О Боже… А что… А что, если…» — Ч-что Вы делаете?.. — напряжённо и смущённо спросил блондин, смотря на Уилла ничего не понимающими глазами. Ему стало теплее от этих объятий, но сбившееся из-за холода дыхание сбилось только сильнее, голова пошла кругом, и у него возникло ощущение, что он вот-вот потеряет сознание. — Обнимаю тебя. А что, нельзя? — барон улыбнулся ещё раз и правой рукой принялся поглаживать Спидвагона по плечу. Тот рефлекторно дёрнулся и совсем обалдел от такого поведения. Тепло от рук Уилла начинало его уже дурманить, а голова пошла кругом ещё больше. — Да п-почему нельзя, можно… — неловко ответил Роберт и почувствовал, как его воспалённые от мороза щёки горячо обжигаются румянцем, — просто… Просто… Я, ээ… — Что? — Цеппели не прекращал улыбаться и обниматься, и его рука не застыла. — Мистер Цеппели, я должен Вам кое-в-чем признаться, — вдруг пробормотал Спидвагон себе под нос и на секунду отвёл от Уилла взгляд, но потом собрался с силами и посмотрел обратно на него. Тот выглядел очень заинтересованным. «Всё! Момент настал! Сейчас я должен ему признаться! СЕЙЧАС, никогда больше!» — Что такое? — с любопытством повторил брюнет, которому, очевидно, понравилось обниматься. — В общем, ээ… Сегодня ведь это самое… День Св… День Святого Валентина, — напомнил Спидвагон как можно аккуратнее, наблюдая за реакцией Цеппели. Тот очень задумался, — Вы ведь помните? — Помню. И что? — спросил он заинтересованно, перестав улыбаться, но не обниматься. Спидвагон на две секунды замолчал, пытаясь собраться с мыслями и побороть свою ненавистную ему же робость. Как известно, он всегда отличался неразговорчивостью, а сейчас и вовсе ни слова не мог связать от смущения. — Я… Ээ… Я Вас не просто т-так позвал прогуляться, — сообщил он, продолжая наблюдать за реакций, а потом вылез из крепких объятий и нежно взял Уилла за обе руки. Барон хранил молчание и не сводил со Спидвагона глаз, даже не моргнул, когда его взяли за руки, — возможно, Вы… Вы уже догадались… — О чём я должен был догадаться, mio amico? — осведомился Уилл, слегка прищурившись. Признаться, у него действительно было небольшое предположение, но он решил не говорить об этом. — Я… Эм… Короче… — Роберт продолжал мямлить, но Уилл обладал ангельским терпением и спокойно ждал, когда тот соберётся с мыслями, — п… простите, что я мямлю. — Ничего-ничего, всё хорошо, — Цеппели ободряюще похлопал друга по плечу, — итак? — Короче, я, ээ… Я… Я ЛЮБЛЮ ВАС! — вдруг выпалил Спидвагон чуть менее уверенно, чем ему хотелось бы. «Наконец-то признался ему! О БОЖЕ! Так-так, успокойся…» Уилл продолжал выглядеть очень задумчивым, всё так же щурился и, казалось, ничуть не удивился. Хотя, возможно, просто виду не показал. — Любишь? — переспросил он спокойно, но не холодно и не равнодушно. — Д-да… Очень, — подтвердил сероглазый, сглатывая, и отвёл взгляд, но тут почувствовал, как его снова обняли за плечи. — Как мило, — улыбнулся Уилл, когда Спидвагон опять посмотрел на него, — признаюсь, mio amico, я примерно догадывался об этом, но не хотел говорить. — Серьёзно? — Роберт удивлённо приподнял бровь. Его уши и щёки продолжали гореть от смущения, а сердце билось не в груди, а где-то в животе. — Si, — уверенно кивнул барон, смотря прямо в озадаченные серые глаза. — А Вы… Ээ… Вы не сердитесь? — Вовсе нет, с чего бы мне сердиться? Я прекрасно всё понимаю, Спидвагон. К горлу блондина даже подступил ком. От осознания того, что он наконец-то признался в своих чувствах. «Как камень с души, честное слово…» — думал он, не сводя с Уилла обожающих глаз. — А можно… Можно мне Вас… Ээ… — он посмотрел на Уилла почти умоляюще, но не решался говорить о своём желании вслух. — Поцеловать? — вмиг догадался тот, тоже приподняв бровь. Спидвагон тотчас вздрогнул, уж больно решительно и легко Уилл об этом сказал. — Д-да… Поцеловать, — тихо подтвердил он, очень надеясь на то, что Цеппели согласится хотя бы на подобного рода романтику с ним. — Хорошо, давай, — тот коротко вздохнул и чуть кивнул, — целуй. Всё еще не веря в то, что это происходит, Спидвагон наклонился к Цеппели и медленно прикрыл свои глаза. Последним, что он увидел, было то, что Уилл тоже закрыл глаза. Дрожа, Роберт ещё помедлил буквально секунду, а потом придвинулся к Уиллу ещё ближе и как можно аккуратнее прикоснулся своими дрожащими от волнения губами к его тонким губам. И весь холод сразу прошёл. По телу от рта до живота распространилось приятное сладкое и горячее чувство, а дыхание опять сбилось, но вот уже только не от холода. Сердце билось и билось, как будто бы ему не хватало и без того частых ударов. Спидвагон никогда не целовался и вообще не знал, как это делать, но разум словно подсказывал ему, как он должен действовать. Он обнимал барона за спину и целовал совсем неумело, но с чувством, и очень нежно и бережно, чтобы у того не создалось плохих впечатлений. Цеппели пока не отвечал и просто застыл, как бы проверяя, как хорошо Спидвагон целуется. Тот не мог понять, правильно ли он поступает. Всё-таки… У них приличная разница в возрасте. И маловероятно, на самом деле, что у них что-нибудь да получится. Но Спидвагон пытался не думать об этом и просто наслаждался текущим моментом, понимая, что вряд ли между ними когда-нибудь ещё произойдёт подобное. Но вдруг Уилл принялся отвечать блондину взаимностью. Он действовал намного более умело и к тому же очень страстно и смело, хоть и так же нежно. Их поцелуй сразу же приобрёл новые краски, более яркие. Спидвагон жутко растерялся от того, что Цеппели ему отвечает, но медлить ему не хотелось, да и времени на это не было, и они оба продолжили целовать друг друга. Тут Цеппели переместился с лавки на более тёпленькое местечко, а именно — колени Спидвагона. Тот сильно опешил и подумал, а не перебор ли это, но быстро расслабился, а потом даже сделал то, на что вряд ли бы когда-нибудь решился — обнял барона за талию. То самое место, которое так мечтал потрогать. И Уилл, кажись, ничуть не возражал. Он прижался к Роберту крепче и теснее обычного и углубил поцелуй, начиная несильно прикусывать чужие губы и буквально исследовать чужой рот своим языком. Спидвагон от этого жутко смутился и сильно покраснел, но сопротивляться не стал. Они целовались и целовались, забыв уже обо всём, даже о том, что целуются на улице, и их вполне может кто-нибудь увидеть. Спидвагон даже прекратил смущаться. Да и чего стыдиться, если это уже происходит… Даже когда у них почти кончился воздух, они не желали отстраняться друг от друга. Закончили они целоваться только спустя минут восемь. Спидвагон никогда бы не мог подумать, что его первый поцелуй будет длиться так долго. — Мистер Цеппели, Вы знаете… — задумчиво и мечтательно выдохнул он, нехотя снимая Уилла со своих колен. Тот смотрел на друга с интересом, — Вы прекрасно целуетесь. — О, grazie! — Уилл очень обрадовался, — и ты неплохо. — Правда? — переспросил сероглазый с надеждой. — Si. Но я уверен, что ты мог бы и лучше, дружок, — ответил барон и подмигнул. «Он что, не против это повторить?! — подумал Спидвагон судорожно и очень волнительно и хотел даже уточнить у Уилла об этом, но воздержался. Не самый это приличный вопрос, как ему казалось, — но надо бы спросить, принимает ли он мои чувства или нет. Чтобы мы уж больше не мучились…» Но, только он хотел спросить об этом, как… — Знаешь, что, Спидвагон? — продолжал Уилл с улыбкой, бережно надевая на плечи друга его плащ и пряча руки в карманы своего пальто, — уже ведь очень поздно… Как тебе идея отправиться домой? — Домой? — повторил Роберт и тоже улыбнулся, только чуть устало. — Ага, — взгляд Цеппели внезапно стал чуть хитрым, и он поднялся с лавки. Спидвагон тоже решил встать, и тогда барон опять взял его за руку, — вернёмся домой и выпьём чего-нибудь сладкого и горячего, чтобы больше не мёрзнуть… «Самый сладкий и горячий здесь только Вы», — подумал Спидвагон, продолжая улыбаться, но не сказал это вслух, и они пошли домой, по-прежнему держась за руки.