Театр потерянных душ

— Не такой я представляла себе эту работу, — пробормотала Сара Уилтон, в который раз с раздражением перечитывая статью, и отложила последний выпуск Вашингтонских новостей. Как она и ожидала, их газета воспользовалась недавней шумихой вокруг неприятного инцидента с вокалистом начинающей рок-группы. Пытаясь защитить своего друга, парень подрался с пьяным мужиком в баре. Как неожиданно выяснилось позже, этот мужчина оказался крупным чиновником, и он не преминул возможностью воспользоваться своими деньгами и связями, после чего начинающему певцу вынесли приговор сразу по трём статьям: покушение на убийство, наркоторговля и воровство. И если в первом обвинении ещё было возможно найти какую-то логику, то последние два держались на честном слове золотого тельца, покровительствующего «потерпевшему». Уилтон не интересовалась городскими сплетнями — большую их часть она находила откровенно скучной и обыденной, но когда её отправили брать интервью у заключённого вокалиста, девушка убедилась, что парень был лишь жертвой обстоятельств. Но единственное, что она могла сделать для него — это написать статью, подлинно открывающую всю правду по этому делу. Вот только Сара не учла нечто важное. Правда никому не нужна. Она не вызывает интереса и не приносит прибыли. Правда не актуальна. А чувства пострадавшего от клеветы человека — лишь мусор, который запросто можно принести в жертву честолюбию. Публика жаждет зрелищ. Жестоких, ярких, изощрённых. Лишь такие новости могут заинтересовать потенциального читателя. Потому главный редактор постарался на славу, исказив статью до неузнаваемости. Такое происходило не единожды, и за три года работы на журналистком поприще, Сара думала, что привыкнет к этому, не будет зацикливаться на таких мелочах. Но в редкие минуты одиночества эти мысли всё равно настигали, словно совесть ещё не сдохла окончательно. Закурив, журналистка устало откинулась на спинку кресла. Её размышления прервал стук в дверь, и, не дожидаясь ответа, в кабинет бойко влетела молодая девушка, неся в руках бумаги. — Мисс Уилтон, тут кое-какие материалы! Джонотан просил передать, что с этим надо разобраться как можно скорее, — как всегда торопливо изъясняясь, успевая произнести всё это едва ли не за секунду, ассистентка, громко стуча каблуками по полу, приблизилась к столу Сары и опустила на него высокую стопку бумаг. Обронив некоторые из них, девушка спешно начала собирать их с пола, попутно чертыхаясь и то и дело извиняясь за свою неосторожность. Уилтон раздражённо нахмурилась. Джули одним своим присутствием умудрялась создавать много шума, и часто в те самые моменты, когда Сара хотела побыть в тишине. — Завтра, — коротко ответила она, бросив мимолётный взгляд на часы, и, подвинув ближе пепельницу, потушила так и недокуренную сигарету. Позднее время, ознаменовывающее конец рабочего дня, спасало от нежеланных разговоров. И когда ассистентка ушла, Уилтон накинула куртку, проверила содержимое сумочки и, заперев кабинет, отправилась к своему старому джипу, ждущему на стоянке редакции. Сара любила ночной город. Под покровом темноты всё вокруг казалось более уютным. Лишь огни фонарей, светящиеся рекламные вывески и фары проезжающих мимо автомобилей, озаряли всё вокруг, создавая некую особую, умиротворяющую атмосферу. И только одна беспокойная мысль разрушала идиллию ночной поездки. Увидев несколько пропущенных вызовов от сестры, Сара, едва покинув редакцию, пыталась дозвониться до девушки вот уже на протяжении двадцати минут. Под давлением тревожных мыслей, Уилтон снова и снова набирала номер Маргарет. Конечно, разумней было предположить, что сестра, как обычно, бросила телефон где-то дома и, будучи в наушниках, не слышит звонка, или же она находится в душе. Но, ведомая резко нахлынувшей на неё паранойей, которая за последние несколько лет стала верным спутником в её непростом пути, Сара отбрасывала столь простые и очевидные варианты. Дорога на шоссе оказалась напрочь забитой, и образовавшаяся пробка ещё больше выводила из себя. Нервно стуча пальцем по рулю, девушка то и дело выглядывала из окна автомобиля, ожидая, когда же поток машин хоть немного сдвинется вперёд. — Твою мать, это какое-то издевательство! — сквозь зубы, раздражённо процедила она, и достала сигарету из почти опустевшей пачки Мальборо. Закурив, журналистка устало откинулась на мягкую спинку сидения. Напряжённый день сказывался на нервах, а мысль о долгожданном ужине и горячей ванне лишь усугубляла взвинченное до предела состояние. Больше всего Сара ненавидела ожидание. В такие моменты каждая минута тянулась, словно долгие часы. Привыкнув к высокому жизненному темпу, Сара не могла мириться с ситуациями, где требовались неспешность и терпение. Поразмыслив, она открыла карту GPS, надеясь сэкономить время, отыскав другие пути к дому. И к её счастью на карте имелся столь желанный другой маршрут. Правда, поездка по нему занимала больше времени, чем по основному шоссе, зато возникновение пробок на той небольшой дороге было маловероятным. Отделившись от общего потока машин, Сара поехала в сторону той дороги, то и дело поглядывая на карту, дабы не заблудиться. Проезжая тропа проходила сквозь нежилой район, со всех сторон окружённый могучими дубами. Густая листва закрывала собой серебряный диск луны в ночном небе. Шорох листьев и звучащее где-то вдалеке тревожное карканье ворон, были единственными звуками, нарушающими тишину. Лишь свет фар освещал словно поглощающую всё вокруг черноту. Похоже, эта тропа была заброшена, хоть кое-где ещё виднелись заржавевшие, покосившиеся знаки и давно не горящие фонари. Сара впервые ехала по этой дороге, и понимала, что при ином стечении обстоятельств никогда не стала бы на неё сворачивать. Она чувствовала себя крайне некомфортно в таких безлюдных местах. Внезапно раздавшийся звонок телефона заставил девушку вздрогнуть. — Чёрт! Да где же он?.. — пробормотала она, пытаясь отыскать в сумке мобильный. Но когда ей удалось нащупать его среди горы бумаг, косметики и других вещей, в беспорядке разбросанных внутри, сильный толчок от неожиданного удара обо что-то, с силой отбросил Сару на спинку сидения, а сумочка выпала из рук. «Неужели я кого-то сбила?» — с секундным запозданием пришла тревожная мысль, и девушка крепче вцепилась в руль, пристально глядя перед собой через смотровое стекло. Она не решилась выйти из машины, чтобы проверить, кого сбила: человека или животное. Одна мысль о том, чтобы покинуть безопасные металлические стены джипа повергала в ужас. Кто угодно в этой богом забытой глуши мог неожиданно выйти из темноты и напасть на неё. Глубоко вздохнув, Сара попыталась унять дрожь в руках и успокоиться. — «Надо ехать дальше. Если на джипе осталась кровь, дома отмою, а если вмятина, завтра отвезу его в ремонт, и никто ничего не узнает. Всё обойдётся, » — уговаривала она себя. К счастью шины не повредились, и, нажав на газ, Сара смогла продолжить путь. В горле пересохло от волнения, а темнота впереди, казалось, всё сильнее сгущалась, поглощая в себе окрестности. Тишина оглушала, словно заключая в кокон беззвучия, от чего сердце лишь сильнее колотилось, отбивая рваный ритм затмевающего собою всё страха. Не в силах это выносить, Сара спешно включила радиоприёмник. Незамысловатая лирическая мелодия позволила на время выкинуть из головы произошедший инцидент. Журналистка вновь достала пачку сигарет, полагаясь на привычный способ успокоения, и с досадой поморщилась, обнаружив, что та пуста. Судя по данным GPS, оставалось всего двадцать минут пути, после чего эта заброшенная дорога выходила на городское шоссе. — Скорей бы оказаться на знакомой местности, — тихо пробормотала Уилтон, увеличивая скорость. Отчего-то в машине стало холодней. Потерев продрогшие руки, Сара застегнула куртку. Но холод ледяными иглами просачивался сквозь одежду, заставляя дрожать. Кто-то позади внимательно смотрел на неё. Кто-то был у неё за спиной. Так близко, что его дыхание чувствовалось у самой шеи. Сара всем телом чувствовала пристальный взгляд, словно препарирующий саму её суть, но не решалась обернуться. Судорожно сглотнув, она на долю секунды закрыла глаза, мысленно считая до десяти, надеясь, что ощущение чужого присутствия само развеется, как и любой мираж, порождённый взбудораженной нервной системой. Но смутное видение не проходило. Напротив, становилось сильнее. Казалось, некто был всё ближе и ближе, протягивая к ней свои холодные пальцы. Бросив испуганный взгляд в смотровое окно, Сара лишь распахнула рот в безмолвном крике, словно рыба, выброшенная на берег.

***

Роскошная сцена раскинулась перед Сарой. И бурные аплодисменты вместе с громкой музыкой, оглушили её. На фоне искусных алых декораций разыгрывался спектакль. Люди в красивых, пёстрых нарядах кружили по сцене под жалобный плач скрипок и напряжённые звуки фортепиано, что становились всё громче, подчёркивая атмосферу Шекспировской трагедии, разворачивающейся перед зрителями. Лица актёров закрывали фальшиво улыбающиеся белые маски. Сара стояла посреди сцены, но ни зрители, ни артисты, казалось, не замечали её. И сама девушка чувствовала себя лишь сторонним наблюдателем игры теней. Музыка, песни, слова актёров, будто проходили сквозь неё, подобно смутным воспоминаниям, лишённым формы. А она продолжала смотреть, словно заворожённая, не в силах отвести взгляда, пока не закончился спектакль и не стихли аплодисменты. Театр погрузился в тишину, хоть яркий свет ламп по-прежнему освещал сцену. Взглянув на скамьи зрителей, Сара увидела, что те пусты. И когда она обернулась к актёрам, те пристально смотрели на неё, внимательно разглядывали, не двигаясь. Вскоре один из них снял маску. Но на месте лица мужчины не было ни глаз, ни рта, ни носа — только бледная кожа, лишённая каких-либо черт. Внезапно, маски, одна за другой, стали падать с лиц остальных людей. Но и их лица были подобны пустому полотну. Неподалёку послышались тихие шаги. Кто-то приближался. Осторожно. Неспешно. И безликие актёры расступились перед девушкой в маске, облачённой в длинное бордовое платье в стиле девятнадцатого века. Маска на её лице ничем не отличалась от масок остальных служителей Мельпомены — такая же белая, лишь с прорезями для глаз и с искусственной кривой улыбкой. Незнакомка подошла ближе к Саре и, протянув руку к её лицу, дотронулась до её щеки, обдавая кладбищенским холодом. Лишь голос артистки, не низкий и не высокий, спокойный, но отчего-то зловещий, разрушил миг безмолвия: — Кто я? — задала она вопрос, на который у Сары не нашлось ответа. Девушка пристально смотрела прямо в глаза Сары, и взгляд её чёрных, словно дно колодца, и, казалось бы лишённых зрачков глаз, проникал глубоко в душу. Остальные актёры исчезли со сцены. Но старая пластинка продолжала играть. Мелодия всё чаще прерывалась, и раздавалась вместе с неясным скрипом, бьющим по ушам. Вскоре всё вокруг заволокло беспроглядной темнотой. И последним звуком, который Сара услышала, перед тем, как проснуться, был лёгкий удар упавшей на пол маски. Девушка распахнула глаза. Сердце колотилось, словно птичка в клетке, а картины из сна по-прежнему отчётливо вставали перед глазами. Почувствовав тепло чьей-то руки, крепко державшей её ладонь, Сара опустила взгляд и увидела Маргарет. — Ох, ты наконец очнулась! — обрадовалась девушка. Сара натянуто улыбнулась, глядя на сестру, всё ещё ощущая тяжесть во всём теле. И окинув взглядом белые стены помещения, поняла, что находится в больнице. — Что случилось? Почему я здесь? — она попыталась подняться, болезненно морщась — каждое движение отдавалось болью в суставах. — Лежи, тебе ещё рано вставать, — упрекнула её Маргарет, настойчиво положив руку на плечо, заставляя лечь обратно. — Лучше скажи, как ты умудрилась попасть в аварию? Хорошо хоть ты смогла набрать номер службы спасения до того, как потерять сознание. В противном случае, ты ведь даже могла умереть. Сара вздрогнула. В памяти постепенно всплывали события прошедшей ночи. Уилтон вспоминала, как ехала по безлюдному шоссе, как сбила кого-то, и как леденящий холод сковал всё тело. А искажённые кровавыми потёками и пугающей белизной черты лица неизвестного, что она увидела через смотровое стекло, до боли ясно стояли перед глазами. — Но я никому не звонила, — совсем тихо ответила она.