***
— Скажи, а почему ты хочешь стать полицейским? — вальяжно откинувшись на перило моста и устремив заинтересованный взгляд к юноше, спросила Сара. — Думаю, потому что мне хочется стать похожим на героев любимых фильмов: крутых парней, побеждающих разных ублюдков, — мечтательно улыбнулся Харрисон. — И только? — разочарованно протянула девушка. — Я надеялась на более интересный ответ. — Конечно дело не только в этом, — задумчиво продолжил Эрнест. — Помню, когда я был ещё ребёнком, к нам приехали погостить родственники, и у них был сын моего возраста. Ужасно раздражающий мальчишка. Шумный, через чур резвый и наглый. Он пришёл в мою комнату и со всей бесцеремонностью, не спросив разрешения, брал мои вещи. После его отъезда в моей комнате творился полный бедлам. Словами не передать, какую злость я тогда испытывал. Я всегда стремился к порядку, ведь порядок и соблюдение правил гарантируют безопасность, и именно ради этого общество создало определённые правила и законы. А люди, нарушающие законы, своими безрассудными действиями разрушают общественное спокойствие, вносят хаос в сложившуюся систему. — То есть ты хочешь наказывать нарушителей закона, потому что они тебя раздражают, или скорее стремишься создавать и удерживать порядок? — И то, и другое, — усмехнулся Эрнест, — а почему ты решила стать журналисткой? — Что бы ты подумал обо мне, если бы я призналась, что хочу убить человека? Ты бы захотел арестовать меня? — она приблизилась к Харрисону. Тесно прижавшись к нему, она почувствовала, как гулко колотится сердце юноши, и мягко коснулась пальцами его гладко выбритой щеки. — Как будущий полицейский, что ты думаешь об убийцах? Парень судорожно сглотнул и отвернулся. — Убийце место в тюрьме — это очевидно. Преступник может оправдываться, что его подтолкнули к этому деянию какие-то обстоятельства, психотравмы и всё в этом роде, но как по мне, всё это глупости и пустые отговорки человека, не желающего брать на себя ответственность, — непоколебимо ответил он, игнорируя игривые прикосновения девушки. — Но желать убить кого-то и уже совершить убийство — это разные вещи. Чёрт возьми, разве найдётся хоть один человек в этом мире, который ни разу не желал никому смерти? Сара отошла от парня и тихо рассмеялась, прикрыв рот рукой. Она достала почти опустевшую пачку сигарет и задумалась на миг, покручивая в пальцах зажигалку. — Я согласна с тобой только наполовину. Я не считаю убийство преступлением, когда оно совершается ради защиты себя и своих близких. И, пожалуй, могу понять убийство ради мести. Но не волнуйся, я никого не убивала. Однако… — сделав глубокую затяжку, Уилтон выпустила изо рта сероватый дым. … рядом с Маргарет она была доброй, заботливой старшей сестрой. Надёжная и рассудительная. Сильная, никогда не теряющая самоконтроля. Никогда не испытывающая странных, неподобающих эмоций. Идеальная студентка. Исполнительный, ответственный работник. Такая правильная — до тошноты. Хмурая тень скользнула по её лицу, холодная ухмылка исказила тонкие губы. — …хотела убить. И всерьёз планировала, — глядя прямо в глаза Эрнеста, призналась она. — Я ведь рассказывала о нём — человеке, что разрушил мою семью. Какое-то время я пыталась его отыскать, но, похоже, этот ублюдок свалил куда-то заграницу или, быть может, сменил имя и скрылся где-то в Америке. Чёрт его знает. Я хотела встретиться с ним и прямо спросить, зачем он так с нами поступил. А потом… пустить пулю ему в висок. Мне часто снилось, как эта тварь истекает кровью, умирая у моих ног, и я представляла, как прекрасно будет воплотить эту сцену в реальности. Но со временем моя ярость утихла. Жажда мести сменилась безразличием. Однако желание узнать всю правду о Джимми Брауне осталось прежним. Я хотела выяснить, скольких ещё людей он подставил и как именно, а после — раскрыть миру правду о нём. Быть может, это стало бы куда лучшим возмездием, нежели убийство? — подумала я, когда эта идея впервые пришла ко мне в голову. И пусть сделать это так и не удалось, но именно это стремление помогло мне обрести цель в жизни. Журналисты способны докапываться до правды и доносить её миру, раскрывать людям глаза на происходящее вокруг. Таким образом мольбы пострадавших могут быть услышаны. Таким образом злодеяния разных ублюдков могут выйти на поверхность и привести их к справедливой расплате. Харрисон внимательно слушал её, и Уилтон в который раз ловила себя на мысли о том, как это приятно — без опаски излить поток своих мыслей. Он не осудит и не использует её откровения против неё. Он поймёт. Возможно, только он. — А ещё журналистика связана с динамичной, разнообразной деятельностью, не дающей заскучать. Путешествовать по миру в поисках интригующей информации, ввязываться в разные авантюры с целью узнать правду. Вот оно — настоящее движение, настоящая жизнь! Девушка замолчала. Откинув голову, Сара устремила взгляд к тёмному небу, усыпанному звёздами. — Настоящая свобода… — совсем тихо добавила она, но Эрнест услышал и подошёл ближе, мягко положив руку на её плечо. — Ты хочешь вырваться из рутины и почувствовать вкус к жизни, я угадал? — Верно. Я хочу почувствовать себя живым человеком, а не механизмом, автоматически выполняющим одно и то же изо дня в день. Я хочу… всего лишь чувствовать себя живой. Юноша усмехнулся и кинул короткий взгляд на свой байк, припаркованный возле дерева. — Прокатимся? — предложил он. Ночное небо озарял серебристый свет полной луны, сиявшей в вышине, но и это сияние затмевали огни ночного города, видневшиеся вдалеке. Перед ними простиралось узкое шоссе, освещённое фонарями. В позднее время эта дорога, пролегающая вдали от городских трасс, оставалась пуста, лишь изредка по ней проезжали автомобили усталых путников, возвращавшихся со службы, спешащих скорее вернуться к домашнему очагу после тяжёлого дня. Поворот дороги — это не конец пути, если, конечно, вы успеете развернуться. Но некоторые вещи можно увидеть только на очень высокой скорости. Когда гонишь вдаль, ветер бьёт в лицо, а горизонт, как грань мечтаний, мелькает перед взором. Не останавливаться. Только не останавливаться. Та ночь стала первой. Адреналин играл в крови, и мысли, точно унесённые волной страха, прокатившейся электричеством по каждой клеточке тела, когда несколькими минутами ранее их мотоцикл чуть не сбил проезжавший по встречной полосе грузовик, сосредоточились лишь на одном моменте — сиюминутных вспышках удовольствия, даримых ласковыми руками партнёра. Серые, облезлые стены заброшенного дома служили декорациями для мига единения. Никто из них не произнёс заветных слов любви, но не было и смысла говорить о том, что читалось в каждом взгляде, в каждом прикосновении и судорожном вздохе, ловимом губами в неумелых поцелуях. — Я хочу, чтобы ты была моей, — сказал Эрнест, перебирая пальцами длинные чёрные пряди волос возлюбленной. Его сердце всё ещё часто билось, и дыхание было тяжёлым. Сара отвела взгляд. Она не знала, хотела ли услышать от Харрисона именно эти слова. Его объятия вселяли чувство защищённости, но что-то не давало покоя. За множеством дел время летит незаметно, и даже год, казалось бы, проходит так быстро, что не успеваешь оглянуться, не успеваешь в полной мере прочувствовать процесс происходящих перемен — лишь результаты открываются перед усталым взором. Сара не могла определить, когда их отношения с Эрнестом начали тяготить её, и ещё труднее было понять причины этого неприятного ощущения. Вопросы юноши о том, где и как она проводит время, его, возможно, слишком частое желание быть рядом с ней, раздражало. Как будто парень пытался занять всё свободное пространство её жизни, как будто все её знакомые вызывали в нём отторжение. Харрисон никогда не проявлял открытой агрессии, но его беспричинная ревность тем не менее была отчётливо заметна. Когда девушка обсуждала это с Маргаретт, сестра лишь развела руками и сказала, что ей следует больше внимания уделять юноше, дабы тот мог быть уверен в её чувствах к нему. Но за работой и учёбой, Уилтон едва находила время на то, чтобы просто расслабиться за просмотром какого-нибудь сериала, и о том, чтобы променять эти крохотные часы покоя на свидания, походы куда-то с Эрнестом не могло быть и речи — у неё попросту не хватало на это сил. «Это временно. Всё изменится, когда я получу диплом журналиста и устроюсь на нормальную работу,» — многократно убеждала она себя, надеясь, что Харрисон поймёт и сможет подождать. Действуя согласно плану, девушка была уверена, что уже в ближайшие годы построит успешную карьеру, и тогда наконец появится куда больше свободного времени, которое она сможет проводить со своим парнем. Однако безотчётная тревога ни на миг не покидала с того самого момента месяц назад, когда Эрнест сделал ей предложение. «Прости. Это так внезапно… Мне нужно время подумать. Пожалуйста, пойми меня правильно,» — это единственный ответ, который она могла ему дать. Она любила Эрнеста. Думала, что любила. И никого, кроме него, не могла представить своим спутником жизни. Но одна только мысль о браке вселяла страх. Семья, дети… Это было совсем не то, к чему она стремилась. Но этого хотела для неё Маргарет. И так принято в обществе. Люди создают семьи — так надо, так правильно. Это единственный путь к стабильности и безопасности. Харрисон был подходящей парой. Их объединяли общие интересы, он порядочный человек из обеспеченной семьи. Эрнест — идеальный муж по всем параметрам. Поэтому она приняла от него кольцо, как знак их помолвки. Символ будущего возможного согласия. Всякий раз, когда они проводили вместе ночь, Харрисон смотрел на неё, после переводя взгляд к кольцу, словно ожидая ответа. Того самого ответа, который он так хотел услышать. Она не могла смотреть ему в глаза и видеть это томительное ожидание. Не могла ответить «да», но и прямой отказ не находила сил озвучить. Прежде ей казалось, что самое страшное, что могло произойти в её жизни, осталось в прошлом, но в тот день Уилтон испытала, возможно, равный по силе страх, как и в тот, уже такой далёкий миг, когда она увидела мать, висящую в петле. Всё рушилось. Все планы, цели — абсолютно всё вдребезги разбилось, и осколки мечты острым крошевом рассыпались под босые ноги. Пальцы дрожали, и тест на беременность невесомо упал на нол. Девушка до крови прикусила губу, не дав сорваться отчаянному крику. Не было времени плакать, не было времени винить себя за легкомыслие, снова и снова мысленно повторяя: «надо было предохраняться в тот раз, идиотка!» В спешке умывшись, Сара отправилась на кухню, схватила пачку сигарет со стола и чуть не выронила зажигалку, пытаясь быстрее закурить, чтоб хоть немного успокоиться. Надо было срочно искать решение проблемы, которое и так лежало на поверхности. Она не собиралась рожать этого ребёнка, не собиралась из-за него отказываться от своих целей. Сама мысль о том, чтобы тратить своё время на младенца, вселяла ужас. Эта чёртова беременность совершенно не входила в её планы! Нужно было избавиться от него как можно скорее. Тяжело вздохнув, Уилтон откинулась на спинку стула и сделала ещё один затяг. Короткий нервный смешок сорвался с губ. Как иронично. Только сейчас всё стало на свои места. Пришло неожиданное понимание доселе терзающей тревоги. Пусть оно и оставалось несколько смутным, но всё же теперь Сара понимала, чего конкретно хочет от жизни. И чего точно не хочет. Вместе с тем пришло и осознание собственной жестокости. И теперь только от неё зависело, освободит ли она любимого человека из пут неопределённости, в которые сама его завлекла. Узнав обо всём, Эрнест расстроится, но поймёт её. Обязательно поймёт, ведь он любит её, не так ли? … но ярость в глазах Харрисона была совсем не тем, что она ожидала увидеть. Не тем, с чем она готова была столкнуться. Их окружали белые стены больничного коридора. Люди, напоминающие безликие серые силуэты, проходили мимо, поглощённые своими делами. Они стояли посреди этого монохромного серо-белого пейзажа и впервые чувствовали себя настолько чужими друг другу, словно между ними разверзлась непреодолимая пропасть. — Ты хотя бы осознаёшь, что убила нашего ребёнка? — Эрнест говорил спокойно, не повышая голоса, но лишь ледяная ненависть звучала в его голосе. Сара судорожно сжала кулак, до боли впиваясь ногтями в ладони. — А по-твоему мне следовало пожертвовать своим здоровьем, своим будущим? Я не обязана оправдываться, Эрни. И у тебя нет права решать, как мне распоряжаться моим телом и моей жизнью. — Но тебе следовало хотя бы обсудить это со мной, а не поступать так, будто меня это никак не касается! От его слов в душе разгоралась злость, по силе напоминающая вулкан, готовый вот-вот извергнуться и обрушить испепеляющую лаву. Почему он отказывался понять её чувства? Почему пытался отнять самое ценное — её свободу — навязывая собственные желания, не имеющие ничего общего с тем, чего желала она? — Я бы не стала это обсуждать, а просто поставила бы тебя перед фактом, поскольку решила сделать аборт сразу, как только узнала об этом чёртовом ребёнке, — не отводя взгляда от его глаз, горящих ненавистью, холодно ответила Уилтон. И звонкая пощёчина, оставившая бледно-алый след на её щеке, стала последней каплей. Той самой точкой невозврата.***
С тех пор прошло достаточно времени, но воспоминания по-прежнему отчётливо проносились в голове, и Сара не могла отбросить их, как нечто незначительное, не имеющее отношения к настоящему. Есть вещи, которые нельзя прощать. Пусть разные религии и проповедуют всепрощение, но Уилтон никогда не была верующей и не страдала излишней наивностью, чтобы считать, будто люди и правда способны раскаиться в своих поступках и исправиться. Нет. Люди не меняются к лучшему — они могут лишь притворяться, что изменились, но суть личности остаётся неизменной. И пусть сначала она винила в случившемся исключительно Эрнеста, постепенно поняла, что не только он стал предателем — они оба предали друг друга. Они оба были по-своему виноваты. Стоя перед дверью бара «У Джоди», Уилтон никак не решалась зайти внутрь. Пальцы неуверенно остановились над дверной ручкой, а в груди что-то словно сжалось, от чего дышать стало труднее. «Стоило найти другой источник информации. Я не должна была инициировать эту встречу.» Поздно поворачивать назад. Трусливо сбежать сейчас стало бы худшим решением из возможных, кроме того, в любом деле важно вовремя поставить точку, чтобы незавершённость не тяготила в дальнейшем. Лёгкий звон колокольчика на двери, раздавшийся, стоило зайти внутрь помещения, навеял смутную настольгию. Запах горячих жареных пирожков и пиццы, доносящиеся отовсюду разговоры посетителей и весёлый смех напомнили о времени, когда Сара работала здесь. Правда самой Джоди, бывшей некогда хозяйкой бара, тут уже не было. Уилтон слышала, что женщина вышла замуж и уехала в другой город, перед этим продав кому-то своё заведение. Однако новые владельцы сохранили прежнее название, видимо сочтя его более привычным для завсегдатаев кафе. Пройдя к последнему столику, незаметно стоящему в самом углу возле окна, расположенному таким образом по-видимому специально для посетителей, предпочитающих некое уединение, Уилтон увидела Эрнеста. Мужчина курил, задумчиво читая какие-то документы. Перед ним стояла чашка с ещё горячим кофе, а чуть дальше лежала большая раскрытая папка. — Привет, — нерешительно поздоровалась девушка, усаживаясь на стул напротив Харрисона. — Спасибо, что согласился помочь мне с этим делом. Парень неуверенно кивнул, переводя взгляд от бумаг к Саре, и затянувшись последний раз, потушил сигарету в стоящей возле чашки пепельнице. — Не за что. На самом деле я рад, что у тебя появился повод встретиться со мной, — усмехнулся он. — Будешь кофе или ещё что-нибудь? — Мне как обычно, — пожала плечами Уилтон, только секундой погодя поняв печальную двусмысленность своих слов. И отвела взгляд, увидев горькую ухмылку Харрисона. Но когда к их столику подошла официантка, Сара заказала пиццу с помидорами и крепкий кофе — то же, что заказывала всякий раз, когда они с Эрнестом проводили время в этом баре в те безвозвратно ушедшие дни. — Знаю, как ты не любишь тратить время, потому перейду сразу к делу, — начал Эрнест, протягивая девушке папку с данными. — Ты просила меня узнать о приюте «Святой Люсии», так вот, такого приюта не существует. Сара нахмурилась, внимательно слушая Эрнеста. Его новость не вызвала удивления. Она подозревала, что Джейн могла перепутать название, так же не исключено, что Жан Майер намеренно ложно информировал женщину. — Есть детские дома с похожим названием, и на всякий случай я сохранил список адресов и телефонов. Что же касается «Святой Люсии», я нашёл только психиатрическую клинику с таким названием. Её адрес и другие сведения о ней также в этих документах. Допив кофе, Харрисон вновь обратил взгляд к девушке, увлечённо изучающей полученные от него документы. — Не понимаю, зачем тебе понадобилось искать этот приют? Планируешь написать статью? Отвлекшись от изучения бумаг, Сара сложила листы в папку и задумчиво покачала головой: — Возможно, ты прав и из этого получится любопытная статья, — ухмыльнулась она. Уилтон сомневалась, стоит ли открывать Эрнесту настоящую причину её поисков, маловероятно, что он поверил бы ей. Также она знала, что на самом деле Харрисон хочет поговорить отнюдь не о её расследовании. Причина, почему он встретился с ней, почему согласился собрать все необходимые ей сведения заключалась в простом желании увидеть её снова. И вновь попытаться вернуть их любовь. — У тебя есть немного времени? Я бы хотел прогуляться и… многое обсудить с тобой, — словно следуя сценарию, прописанному в мыслях Сары, Эрнест произнёс именно те слова, что она и ожидала услышать. Прежде ничего не стоило придумать отговорку и сбежать от нежелательного обсуждения отношений, но дальше так не могло продолжаться. Невозможно вечно убегать. И сейчас она была готова к этому разговору. — Сегодня я полностью свободна, — с напускной небрежностью ответила девушка, не отводя взгляда от пронзительных глаз Харрисона, безмолвно принимая брошенный вызов.***
Казалось, ничего не изменилось с того времени, оставшегося горько-сладким следом в их воспоминаниях. Ночные огни горели всё так же ярко, шум машин приглушённо звучал где-то вдали, а перед ними разверзлась длинная трасса, напоминающая долгую неизведанную дорогу в жизнь. Весёлая улыбка Эрнеста и его полный энтузиазма взгляд заставили сердце больно кольнуть. То счастливое время безвозвратно ушло навсегда. Или, быть может, она обманывала себя, и возможность вернуть то время по-прежнему существовала? Возможность снова почувствовать крепкие, любящие объятия Эрнеста, ощутить его сухие, чуть потрескавшиеся губы на её губах. Снова быть рядом с ним. … и снова повторить недопустимую ошибку. — Не думала, что ты сохранишь этот байк, — усмехнулась девушка, крепко держась за талию Харрисона, пока они на полной скорости гнали по дороге. — Сохранил его для особого случая, — в тон ей ответил мужчина, — хотел прокатиться с тобой, как в старые-добрые времена. — Вот ведь… как это глупо, — сдавленно пробормотала Уилтон, уткнувшись носом в широкую спину Эрнеста и судорожно сжав лацканы его куртки. Что-то болезненно сжалось в её груди и дышать стало труднее. — Только последние кретины цепляются за прошлое. — Ты права. Я тот ещё кретин, не так ли? — тяжёлый вздох сорвался с губ Харрисона, а его ладонь легла на тонкую руку девушки, чуть сжимая. — По собственной глупости я потерял то, чем дорожил больше всего в жизни. — Хватит, — голос Сары дрогнул, она хотела вырвать руку из хватки мужчины, но какой-то внутренний порыв не дал ей этого сделать. Харрисон остановил байк. Их фигуры напряжённо застыли, освещаемые фонарями, озаряющими ночную трассу. Поднявшись с мотоцикла, Уилтон отошла от Эрнеста и подойдя к краю моста, судорожно сжала перило. Мужчина не решился приблизиться к ней, он молча стоял, точно страх снова разрушить всё сковал его движения. — Я понял, что совершил ужасную ошибку только когда потерял тебя, — наконец, сказал он. — Я был неправ. Навязывая тебе замужество, упрекая за тот аборт, пытаясь всецело заполучить тебя и… та пощёчина… — мужчина сжал кулак, до боли впиваясь ногтями в свою ладонь. — Я был не просто кретином — я был конченным ублюдком. И признаю этот факт! — воскликнул он, вызвав горькую улыбку на губах Сары: как и прежде, Эрнест не мог долго сохранять хладнокровие и его эмоции всегда прорывались наружу. — Если бы я мог вернуться в прошлое, то как следует врезал бы тому себе и вправил бы ему мозги. — Прошлое нам неподвластно, — обернувшись к Харрисону, покачала головой Сара. — Да. Но ведь нельзя сказать тоже самое про настоящее, — Эрнест серьёзно посмотрел на девушку и сделал короткий шаг навстречу ей. — Мои чувства к тебе неизменны. Всё это время я не мог заставить себя начать встречаться с кем-то другим, не мог выбросить твой образ из своей головы. Я думал только о тебе. — Больше напоминает нездоровую одержимость, — саркастично усмехнулась Уилтон, пытаясь скрыть свои истинные чувства под маской скептицизма. — Не стану отрицать, — пожал плечами Эрнест, — но я люблю тебя и ничего не могу с этим поделать. Он подошёл ближе и осторожно коснулся щеки девушки, пристально глядя в её глаза. Сара не оттолкнула его и не отстранилась, лишь застыла в нерешимости, скованная сомнениями, тёмным омутом окутавшими её душу. — Я знаю, ты чувствуешь тоже самое. А иначе почему ты не нашла другого? И почему в тот день была готова позволить мне тебя поцеловать? Сара опустила голову. Короткий нервный смешок сорвался с её губ, пока она не рассмеялась в голос. — Да, ты прав, — призналась она, встретившись с озадаченным взглядом мужчины, — я люблю тебя. До сих пор. И меня бесит, что эти чувства никак не проходят, — уперевшись руками в грудь Эрнеста, она заставила его отстраниться, вновь создавая удобную для себя дистанцию. — Мы уже не подростки, Эрни, и не можем полагаться только на эмоции, игнорируя здравый смысл. Достав из кармана куртки пачку сигарет, девушка закурила, а после отошла от перил моста и удобно устроилась на сидении байка. — Отрадно знать, что ты признаёшь свою вину в нашем разрыве, но ты не прав, полагая себя единственным виновником, — Сара устало улыбнулась, протягивая Эрнесту сигарету и приглашая его присесть рядом с собой. — У нас с тобой было предостаточно времени поразмыслить о случившемся, не так ли? И я тоже много думала об этом. О тебе. Знаешь, это ведь именно мне стоило бы вернуться в прошлое и вправить той себе мозги, — горько усмехнулась девушка. — Что ты хочешь этим сказать? Ты имеешь в виду, что жалеешь о сделанном аборте? — удивлённо спросил Харрисон, делая глубокий затяг. — Упаси боже! — развела руками Сара. — Уж об этом я никогда не пожалею! Произойди такая ситуация сейчас, я поступила бы точно так же. Я говорю о другом, — объяснила она и с грустью посмотрела на мужчину, — возможно, мне с самого начала не следовало переходить грань дружбы, не следовало начинать эти отношения с тобой. Ты можешь возненавидеть меня за то, что я скажу сейчас, но так будет даже лучше. Сигарета медленно тлела, зажатая между тонких пальцев, серый пепел беззвучно сорвался вниз вместе с рваным вздохом девушки. Вместе с откровением, жестокими словами сошедшим с губ. — Я начала встречаться с тобой ради личной выгоды, ради собственного удобства. Ты был поистине идеальным женихом: умный, любящий, перспективный, обеспеченный — мечта любой девушки. В то время я нуждалась в опоре, в ощущении защищённости, и смогла обрести эту опору в тебе. Я боялась, что не смогу самостоятельно позаботиться о Маргарет. Она была ещё школьницей, а я всего лишь студенткой, зарабатывающей гроши в кафе. Как мне обеспечить достойное образование Маргарет? Как создать хорошее, стабильное будущее для нас обеих? Я думала об этом каждый день и постоянно, постоянно боялась смотреть в завтра. И когда ты появился в моей жизни, я поняла, что вот он — мой шанс всё изменить! Я словно играла в шахматы, а ты был пешкой в моей игре, — она пристально посмотрела в его глаза, прежде чем продолжить. — Но чем больше мы общались, чем больше времени проводили вместе, тем больше сомнений закрадывалось в мою душу. Знаешь, гораздо проще контролировать отношения, когда ничего не чувствуешь. Но стоит полюбить — и всё выходит из-под контроля. В какой-то момент я поняла, что слишком сильно привязалась к тебе. И именно тогда все мои планы рухнули. — И когда я сделал тебе предложение, ты не ответила… — начиная догадываться о причине невысказанного отказа, неуверенно произнёс Эрнест, на что Сара кивнула, подтверждая его догадки. — Верно. Не ответила, потому что на тот момент уже испытывала к тебе эти чувства. Иронично, не правда ли? Всё шло по моему плану — я знала, что в определённый момент ты захочешь жениться на мне и именно это мне и было нужно — но когда это произошло, я поняла, что уже не могу ответить тебе «да». Не могу и дальше предавать нас обоих. — Всё равно не понимаю! — Эрнест раздражённо потушил сигарету об асфальт и перевёл взгляд к Саре. — Пусть ты и использовала меня вначале, но потом ведь полюбила по-настоящему, так что мешало нам пожениться? Если ты чувствуешь себя виноватой из-за первоначальных мотивов, то, чёрт возьми, потом ведь всё изменилось. Не ты ли говорила, что только кретины цепляются за прошлое? — Пожалуйста, выслушай меня до конца, — тяжело вздохнула Сара. — Я боялась повторить ошибки матери, боялась привязываться к людям и повторить её судьбу. Но я убеждала себя, что нужно жить «правильно», «как все», потому изначально решила для себя, что выйду замуж только по рассчёту. Найду выгодного жениха и свяжу с ним свою жизнь. И тогда всё будет… правильно, как надо. Я не могла позволить себе поддаться эмоциям. Всю жизнь я подавляла свои настоящие чувства и желания, лишь бы обрести спокойствие и стабильность. Лишь бы избавиться от чувства вины за смерть матери, — при последних словах её голос непроизвольно дрогнул и она судорожно сжала пальцы в замок. — Я всегда себя презирала. Не могла простить. И потом я поняла, что мои настоящие желания противоречат установкам в обществе, противоречат тому «правильному» будущему, которое я спланировала. Эрнест молчал, обдумывая всё сказанное ею. — Аборт и тот скандал стали идеальными поводами для разрыва, не так ли? — горько усмехнулась девушка. — Отличной причиной поставить точку. Я долгое время считала себя единственной жертвой, но… всё это… — Сара покачала головой и грустно улыбнулась. — Всё это я лишь внушила себе, дабы получить оправдание за всю свою ложь. Эрни, пойми, нам нужно было расстаться, иначе всё сложилось бы гораздо хуже, — она положила руку на его сжатый кулак и мужчина почувствовал едва уловимую дрожь в её пальцах. — Я помню, каким ты представлял наше будущее. Мужчина поднял голову, глядя высоко в усыпанное звёздами небо, сплетая пальцы с Сарой, он вспоминал, как однажды они также сидели на его байке, разговаривая о мечтах. — Я представлял как мы поженимся. Купим красивый светлый коттедж, где будут расти наши дети, где каждое утро мы будем вместе завтракать и обсуждать планы на день. Безмятежная, тихая жизнь, где ты будешь рядом со мной. — Да. Твоя мечта, она прекрасна, — Сара улыбнулась Эрнесту, — но несовместима с моими желаниями. Я никогда не хотела заводить детей, не собиралась посвящать свою жизнь семье. И если бы мы поженились, кому-то из нас пришлось бы пожертвовать своими мечтами. Стал бы ты счастливым, отказавшись от того, чего хочешь ради меня? Стала бы я счастливой, согласившись жить твоей мечтой? Нет, ответ очевиден. Рано или поздно мы возненавидели бы друг друга. У нас с тобой слишком разные цели, слишком разные приоритеты, вот почему расстаться было лучшим решением. — А сейчас ты счастлива? — спросил Эрнест, крепче сжимая пальцы девушки, цепляясь за этот короткий миг близости с ней. — Да, — кивнула Сара, — я наконец познала вкус к жизни и впервые почувствовала себя на своём месте. «Иронично, но я обрела это невероятно приятное чувство лишь благодаря мертвецу — благодаря тебе, Лорейн,» — Уилтон не произнесла этого вслух, лишь тихо рассмеялась от понимания абсурдности ситуации. Они больше не были теми импульсивными подростками, готовыми кричать или с отчаянной страстью пытаться ухватиться за ускользающую любовь. Поднявшись с байка, Сара протянула руку Эрнесту и мягко улыбнулась. Тяжёлый груз прежде скрываемых мыслей наконец пал с её души, и она испытывала удовлетворение от того, что рассказала Харрисону о своих настоящих чувствах. Впервые она была абсолютно честна с ним. Они стояли на перекрёстке. Две дороги вели в разные стороны. — Ты обретёшь своё счастье с кем-то другим. Здесь наши пути расходятся.