***
Сестра отца, Софи Миллер, и её муж, были рады принять девочек в своём доме. О том, что они собираются удочерить их с Маргарет, Сара узнала ещё на похоронах матери. Отчасти, возможность жить в другой семье, радовала, избавляя от перспективы попасть в детский приют, но, с другой стороны, Сара не строила перед собой иллюзий и прекрасно понимала, что в этой семье они чужие — лишние рты, которых взяли к себе из жалости и, возможно, следуя чувству долга перед родственниками. Она не ждала к себе особо тёплого отношения. В вечер, когда они переехали в дом Миллеров, оставшись в гостинной наедине с Софи, Сара достала кошелёк со сбережениями матери, которые удалось сохранить. Девушка судорожно сглотнула, рука, в которой она держала кошелёк, дрожала, а хаотично разбросанные мысли никак не складывались в единую картину. Нужно сосредоточиться. Мысленно сформулировать всё, что она собиралась сказать. Уилтон понимала — этот разговор нельзя откладывать. И чем скорее он состоится, тем лучше будет для Маргарет и для неё самой. — Всё хорошо, не волнуйся, — мягко улыбнулась Софи Миллер, взяв девушку за руку, — ты же хотела о чём-то поговорить со мной? Я слушаю. Спокойный, тёплый тон её голоса действовал умиротворяюще, как и сам вид женщины, источающий доброжелательность. Её вьющиеся русые, с золотистым оттенком волосы, аккуратно уложенные, волнами ниспадали на полноватые плечи, укрытые тонким шёлком бежевой блузки, тёмно-зелёные глаза с некоторой обеспокоенностью смотрели на Сару. Внешне Софи напоминала благодушную домохозяйку, не способную и мухи обидеть. Однако Сара недостаточно знала миссис Миллер, чтобы проникнуться к ней доверием. Но на миг — всего на краткое мгновение — она позволила себе мечтать. Если б только эта женщина отнеслась к ним с Маргарет, как к родным дочерям… Сколь прекрасно было стать частью этой благополучной семьи, обрести новых родителей, добрых и заботливых, которые всегда выслушают её и подержат за руку в минуту волнений, как сейчас держала её руку в своей Софи. Смешно. Какие наивные мечты! Как глупо даже думать о подобном! — Прежде всего я хочу поблагодарить Вас за то, что приняли нас с сестрой в семью. Возможно, именно с того дня формальный тон и холодная вежливость стали её защитной стеной и вместе с тем — эффективным оружием. Дипломатия, если применять её со всей хитростью и расчётливостью, не допускает грубости и агрессии, и помогает установить выгодные деловые связи. И в то же время проводит незримую, отчётливую черту, не позволяя другим подойти ближе. Не допуская иных отношений, помимо деловых. Сара склонила голову в уважительном жесте и подняла уголок губ, с трудом выдавив из себя подобие улыбки. Осторожным движением рука девушки выскользнула из мягкой хватки пальцев Софи. — Вы буквально спасли нам жизнь, — Сара притворно улыбнулась шире, — но я не хочу, чтобы мы с сестрой были для Вас обузой. — Господи! Да какая же вы обуза? — всплеснула руками Софи. — Нет-нет, я понимаю, Вы хотите позаботиться о нас… «Пока, может, и хотите, но в скором времени Ваше желание точно изменится,» — подумала Уилтон, оставив неозвученной эту мысль. — Но тем не менее, получается, Вам придётся тратить на нас с Маргарет своё время и деньги. Маргарет ещё ребёнок, а растить детей совсем не просто. Что до меня, я уже могу работать и вносить свой вклад за себя и сестру. «А через два года, когда стану совершеннолетней, то смогу забрать Маргарет. Смогу позаботиться о нас обеих.» — Пожалуйста, позвольте мне оплачивать проживание в Вашем доме, — девушка серьёзно посмотрела в глаза Софи, вынимая из кошелька триста долларов, — я не хочу оставаться у Вас в долгу. — Понимаю, — нахмурилась миссис Миллер и приняла деньги из рук Сары. Она тяжело вздохнула и покачала головой. Сара судорожно сглотнула, когда женщина перевела к ней проницательный взгляд. Какое-то время на лице Софи читалась удручённость, но после женщина рассмеялась, потирая пальцами лоб. — Ты так похожа на своего отца. Джордан был таким же в молодости. Слишком независимым. Даже из дома пару раз сбегал, а как только стукнуло восемнадцать, спешно покинул семью. Жил по принципу: «ни на кого не надейся». И никому не доверял. Сделав глоток чая, Софи поставила чашку на стол. — Давай не будем ходить вокруг да около и внесём определённость в сложившуюся ситуацию, — скрестив руки на груди, женщина откинулась на спинку дивана. — Ты хочешь жить у нас не как взятый на попечение ребёнок, а как человек, снимающий жильё, я верно тебя понимаю? Сара напряжённо сжала руки в замок. Она не знала, какой ответ будет верным и какая реакция на него последует. Однако, миссис Миллер сразу уловила ход её мыслей, потому лгать и уходить от ответа было бессмысленно. — Да. — И по достижению совершеннолетия ты собираешься воспитывать Маргарет самостоятельно? — Верно, — кивнула Уилтон. Софи с сожалением посмотрела на неё, но возражать не стала. — Возможно, ты сама не осознаёшь, какую ношу берёшь на себя, но это твой выбор. Не пожалей потом, — всё, что сказала она. И с этими словами навеки зародилась глубокая пропасть, отрезающая любой путь к становлению настоящей семьёй. Но в то же время эта пропасть отрезала и путь к вражде, что могла возникнуть со временем. Они остались посторонними людьми, какими всегда и были друг другу. Чужими, тем не менее способными на какой-то период времени оказать друг другу взаимовыгодную поддержку.***
В свои шестнадцать, не имея полного образования и полезных связей, Уилтон смогла устроиться только официанткой в придорожном баре с незатейливым названием: «У Джоди». Бар принадлежал высокой, крепко сложенной женщине средних лет, по-видимому обладавшей немалым самолюбием — заведение она назвала в свою честь. В общении Джоди была грубовата и порой вульгарна, но под этой жёсткой оболочкой скрывалась доброта, которую можно было заметить лишь по её поступкам. Саре не пришлось вдаваться в подробности о своей жизни или искать льстивые слова, дабы уговорить женщину принять её на работу. Платила Джоди честно и не ставила перед работницей особых требований; порой в бар заглядывали пьяницы или бесцеремонные мужланы, что были не прочь пофлиртовать или даже попытаться облапать юную официантку, но в такие неприятные моменты, Джоди всегда заступалась за Сару и выпроваживала негодяев вон. Дни шли своей чередой. Совмещая учёбу с работой, Уилтон не находила свободного времени, которое можно было потратить на хобби или полноценное общение с друзьями, разве что в школе, а после и в колледже они пересекались, но эти короткие встречи никак не могли заменить тех дней и вечеров в прошлом, когда они всей компанией устраивали вечеринки, веселились допоздна, беззаботно смеясь и даже не задумываясь о тяготах жизни. Прошло полтора года с тех пор. Оставалось шесть месяцев до дня отъезда из дома Миллеров и возвращения в родной дом. Ключи от коттеджа всё ещё хранились в ящике стола, напоминая о прошлом и о голых стенах ныне заброшенного поместья. Сара тяжело вздохнула и потёрла лоб, точно пытаясь разгладить морщинку, залёгшую меж бровей, извечно сведённых в напряжении. Откинулась на стул у стойки бара и вытащила из пачки сигарету. Подпалив, сделала глубокий затяг и горько усмехнулась. «Счастливые люди не курят,» — вспомнилась фраза, некогда услышанная где-то, но где именно, она уже не могла вспомнить. Пожалуй, так и есть, подумалось ей на мгновение. Для кого-то жизнь становится долгим путешествием в потоке радостных дней, а для других — чередой бесконечных неприятностей, валящихся на голову одно за другим. И как бы человек не старался, есть вещи, которые навеки останутся ему недоступны. Например, свобода. Свобода жить как хочется, отсутствие сковывающих рамок. Но её нет. Так уж устроено человеческое общество — люди сами безвозвратно отрезали свой путь к свободе. От мрачных мыслей отвлёк звон колокольчика, висящего на дверях бара, и Сара устремила равнодушный взгляд к новым посетителям. … в их встрече не было ничего романтического или драматичного. Сказочные образы существуют лишь в далёких от реальности историях — незапятнанных правдой миражах. — Нам два пива, чисбургер и салат, — сделал заказ подошедший к барной стойке высокий парень на вид чуть младше двадцати лет. Он был был одет в джинсы, чёрную футболку с готическим принтом и в мешковатую куртку с подвёрнутыми к локтям рукавами, а худые чуть смугловатые запястья юноши украшали кожаные напульсники. Парень провёл рукой по коротким, чуть растрёпанным ветром чёрным волосам, снял очки, протёр их, после чего перевёл взгляд серебристых, отдающих металлическим блеском глаз к Саре. — Кстати, у Вас тут аптечки не найдётся? Или хотя бы ваты со спиртом? — спросил он, кивнув головой в сторону другого парня, сидящего за столом, прижав ладонь к губам и то и дело морщась. Капли крови из глубоко рассечённой губы и разбитого носа падали на скатерть, обагряя ткань алыми пятнами. — Этот идиот опять ввязался в драку, а мне разгребать! — Заткнись, Эрни! — послышался гнусавый голос пострадавшего. — Эти ублюдки сами виноваты! — Да-да, это мы уже проходили, — усмехнулся его приятель, пока Сара выкладывала на поднос заказ. Сбегав в подсобку, девушка принесла вату и пузырёк с медицинским спиртом, и равнодушно наблюдала из-за стойки за посетителями. Время подходило к закрытию бара. Сара нетерпеливо постукивала пальцами по столу, надеясь, что парни скорее закончат свои дела, дабы ей не пришлось задерживаться. В тот вечер они обмолвились всего парой фраз, но на следующий день Эрнест вновь заглянул в бар, и ненароком между ним и Сарой завязалась беседа: они оба оказались поклонниками одной музыкальной группы, помимо того у них нашлось немало других общих интересов. Эрнест отлично разбирался в огнестрельном оружии, обожал авто и мотогонки, а также интересовался научной фантастикой и фильмами про полицейских. Порой он встревал в разборки своих знакомых, пытаясь играть роль эдакого защитника справедливости и всякий раз удивлялся раздражению приятелей на его искренние попытки им помочь. В первый раз когда они встретились с Сарой, он точно так же пытался оказать услугу своему скандальному другу, наладив кулачной дипломатией мир между ним и хулиганьём, на которое тот парень по глупости нарвался. Эрни начал приходить почти каждый день, всякий раз, когда у него выдавалось свободное время. «Любопытный человек,» — неожиданно для себя заметила Уилтон. За последние годы она практически утратила интерес к людям, забыла, каково это — проводить время с кем-то, не притворяясь и получая удовольствие от общения. А Эрнест заставил её вспомнить. Воскресить воспоминания о том далёком времени, когда она не была скована долгами и обязательствами. О тех незамутнённых печалью годах, когда отец с матерью были ещё живы. Эрнест Харрисон происходил из семьи влиятельного бизнесмена, владеющего компанией по добычи полезных ископаемых. Прежде юноша жил с семьёй в Чикаго, в штате Иллинойс, но Тони Харрисон решил расширить свой бизнес, купив новое предприятие в Вашингтоне, и там же купил особняк, куда вскоре переехал вместе с женой и сыном. Не смотря на своё происхождение, Эрнест оставался простым парнем, лишённым свойственной многим детям мажоров надменности. Он ел обычную пищу, ездил на дешёвом мотоцикле, и даже его плеер и телефон ничем не отличались от электроники, которую использовала Уилтон и её знакомые из колледжа. О семье парня Сара узнала совершенно случайно и её удивило, как смутился Эрнест и каким мрачным стало его лицо, точно тот намеренно скрывал правду. Но о причинах такого странного поведения Сара узнала куда позже.***
Ледяной ливень хлестал по щекам, ноябрьский холод пронизывал до дрожи. То и дело в черноте небес, затянутых тяжёлыми тучами, сверкали золотистые сполохи молний и совсем близко слышались раскаты грома, напоминающие взрывы снарядов. Сара шла вперёд, не замечая ничего перед собой, не обращая внимания на людей, спешащих укрыться от надвигающейся бури. Насквозь мокрая водолазка и джинсы липли к телу, с волос то и дело на лицо стекали капли воды. «Это лучший выход,» — уверяла тётушка Софи. «Только так вы сможете погасить долг в положенные сроки,» — пожимал плечами юрист. … но Сара, крепко сжав в кулаке ключ от поместья, отказывалась их слушать. Ещё не всё потеряно — снова и снова повторяла она. И была готова сделать что угодно, лишь бы не лишиться последнего, что осталось ей от отца. Лишь бы не лишиться их с Маргарет дома. Спустя пол года бесплодной борьбы, потерпев сокрушительное поражение в суде, она в последний раз видела коттедж, где родилась и прожила шестнадцать лет своей жизни. «Больше некуда возвращаться,» — отчётливо понимала она, и это осознание, точно ржавый нож, резало по сердцу, до боли вгрызаясь в кровоточащую плоть. Вот уже следующим днём она собиралась вместе с Маргарет покинуть дом Миллеров, ведь ещё два года назад Уилтон дала себе слово, что начнёт самостоятельную жизнь сразу, как только ей исполнится восемнадцать. Но теперь все планы разбились вдребезги. Она не могла и дальше обременять родственников. Но особняк — последнее имущество, что у неё оставалось — ныне ей не принадлежал. Ничего не осталось. Девушка с силой прикусила губу. Капля крови стекла по подбородку вместе со слезами, струящимися по щекам. Она с трудом переставляла отяжелевшие ноги. Сделав ещё шаг, Сара поскользнулась и, не удержавшись, упала, больно ударившись коленками об асфальт, запачкав одежду брызгами грязи из лужи. — Твою мать! — воскликнула Уилтон, с размаху ударив кулаком по луже. — Да пошло оно!.. Катись оно всё к черту! — Снова и снова она била кулаками по тротуару, заполненному лужами. Ей было плевать на испачканные джинсы, плевать на дождь, льющий как из ведра и пробирающий холодом до костей. Плевать на всё вокруг. Она была бы даже благодарна, если бы в этот момент её ударила молния или какой-то незадачливый водитель задавил её колесами своего автомобиля. — Сара? — послышался совсем рядом знакомый голос, и девушка неохотно подняла голову, столкнувшись взглядом с удивлённо смотревшим на неё Эрнестом. Недолго думая, парень встал с мотоцикла и подошёл к подруге, обеспокоенно положил руку на её плечо и помог подняться. — Слушай… — взволнованно начал он, осмотрев Сару с головы до ног, — на тебя кто-то напал? — С чего ты решил? — полюбопытствовала Уилтон, глядя в сторону, не решаясь взглянуть в лицо Эрнесту. Он застал её в таком состоянии… Как же унизительно. — Ты выглядишь, как замученная героиня фильма, с трудом сбежавшая от маньяка, — как всегда прямолинейно признался Эрнест. Сара горько усмехнулась. Она была бы не прочь оказаться жертвой маньяка. Лишь бы только убил быстро, без лишних мучений. — На меня никто не нападал, — сдавленно произнесла она и оперевшись спиной о стену дома, глядела себе под ноги, не находя сил идти дальше. Эрнест недолго смотрел на неё, нахмурившись, после чего взял за руку и подвёл к своему байку. — Держись крепче, — распорядился Харрисон, когда девушка села на мотоцикл. Эрнест всегда ездил на самой высокой скорости. Наслаждаясь чувством эйфории, когда колёса байка точно летят по дороге на предельной мощи, ветер бьёт в лицо, и в груди чуть покалывает от тряски, и кажется, словно в любой миг снесёт. Впрочем, идеально ровное шоссе не доставляло ему такого удовольствия, как езда по просёлочным дорогам, полным кочек, трещин и камней. Только на таких дорогах юноша в полной мере ощущал, как кипит в крови адреналин, всякий раз, когда его мотоцикл буквально подбрасывало ввысь. И Сара, как никто другой, могла разделить с ним эту опасную радость. Обвив руки вокруг талии Харрисона, девушка крепко держалась за него, пока они ехали. Уилтон не знала, куда Эрнест держит путь, но в тот момент её это и не волновало. Слёзы высохли, мягкая улыбка появилась на её губах, и, отбросив прочь тяжёлые мысли, Сара просто наслаждалась поездкой. Вскоре они подъехали к заброшенному, наполовину разрушенному зданию. Оставив байк возле покосившейся, едва державшейся на петлях двери, Эрнест зашёл в помещение, махнув рукой Саре, чтобы та шла за ним. — Раньше здесь был госпиталь, но однажды из-за какого-то происшествия случился серьёзный пожар, — сказал парень и, достав из спортивной сумки фонарик, включил его, освещая дорогу. — Много людей умерло. Говорят, и по сей день в этом здании обитают призраки погибших пациентов и медсестёр, — Харрисон зловеще улыбнулся и прищурившись, посмотрел на Сару. Но вместо ожидаемого испуга, увидел мелькнувшие в её глазах озорные огоньки. С ухмылкой на губах, Уилтон рассматривала внутреннее убранство здания. Их окружали стены с облезшей штукатуркой, полы были покрыты трещинами, а из большей части окон, лишённых стёкол, в здание проникали порывы холодного ветра вместе с каплями дождя. Разрисованные графити стены, пустые бутылки из-под алкогольных напитков, окурки сигарет и прочий мусор, ясно давали понять, что Сара с её спутником далеко не первые гости, заглянувшие в давно покинутую и позабытую больницу. — Местные призраки либо очень добрые, либо те ещё пофигисты, раз не прокляли незванных гостей за разведённый здесь срач, — с иронией заметила девушка. — Так и зачем ты меня сюда привёз? — поинтересовалась она. — А, я поняла, — Сара скрестила руки на груди и с усмешкой воззрилась на юношу, — ты собираешься убить меня и изнасиловать, я угадала? Зачем ещё парню приводить девушку поздним вечером в заброшенное здание на окраине города? — Именно так, — весело рассмеялся Эрнест, — разве что в другом порядке. Уж прости, но трупы меня не возбуждают. Они подошли к комнате, где некогда располагался кабинет главного врача. Это помещение выглядело куда приличнее: благодаря целым стёклам в комнате было достаточно тепло, здесь практически не было мусора, за исключением пары разбитых бутылок, валявшихся неподалёку от сохранившегося в кабинете стола. Возле стены стоял потрёпанный временем диван, покрытый толстым слоем пыли. Эрнест устало плюхнулся на него, поднимая за собой сероватый столп пыли, и, переведя дыхание, вытащил из сумки две банки пива, одну из которых бросил Саре. Ловко поймав её, девушка устроилась на диване рядом с другом. — Я всегда прихожу сюда, когда на душе дерьмово, — признался Эрнест, и открыв банку, сделал большой глоток, после чего потянулся за сигаретами. — Что-то случилось? — спросила Уилтон, ненароком достав из пачки Эрни сигарету и запалив её. — Ничего особенного, всего лишь обыденная ругня. Отец достал своими наставлениями. Всё хочет, чтобы я стал достойным наследником его бизнеса. Но до него не доходит, что мне нафиг его компания не сдалась, у меня совершенно другие планы. Только вот, кого бы это волновало, — Эрнест раздражённо стиснул пальцами банку и сжал зубы от злости, — я же просто его чёртова пешка! — А какие у тебя планы? — спросила Уилтон. — Я хочу стать полицейским, — недолго думая, ответил юноша, — но для отца это не более, чем детские фантазии. Смешно, учитывая, что мне уже двадцать, — сделав затяг, он выпустил изо рта облачко серого дыма и печально опустил взгляд. — С ранних лет меня воспитывали, прививая мысль, что я наследник, на мне ответственность за будущее бизнеса отца. Мои же желания никогда не принимались в расчёт. — Мне казалось, у богатых нет забот, — задумчиво протянула Сара, — однако же нелегко жить в такой семье. — Семье? — Эрни усмехнулся и с горечью посмотрел на девушку. — У меня никогда не было семьи. Думаешь, почему я стремлюсь от них отдалиться? Почему ненавижу, когда кто-то узнаёт о моих родителях и начинает нести всякую чушь на тему, что я мол мажорский сынок? — Почему? — с любопытством подняла бровь девушка, и откинувшись на спинку дивана, сделала ещё один глоток пива. Харрисон тяжело вздохнул и затушил о пол окурок сигареты. — Мы с отцом не связаны кровно, — признался он, — а для матери я всего лишь напоминание о худшем эпизоде её жизни. Сара удивлённо посмотрела на юношу, но ничего не сказала, понимая, что тому необходимо выговориться. — Двадцать лет назад какой-то ублюдок изнасиловал мать. Разумеется его посадили, а потом он сдох в тюрьме. Мама хотела сделать аборт, но вмешался отец. Тони бесплоден, он не мог оплодотворить мать, и это при том, что чертовски нуждался в наследнике — не хотел, чтобы после его смерти весь бизнес и деньги достались государству или посторонним людям. Постигшая маму трагедия принесла ему выгоду, и отец не мог упустить такой шанс. А мать всегда зависела от него финансово, да и смелости ей не хватало, чтоб послать его к чёрту, потому она и согласилась подарить мне жизнь. Но, сама понимаешь, какая женщина станет любить дитя насильника? Можно логически осознавать, что ребёнок тут не причём, но на эмоциональном уровне принять его не сможешь. Это естественно. Уилтон отвела взгляд. За окном давно бушевала буря. Молния стрелой ударила совсем рядом, на миг озарив кабинет ярким светом. Мощные порывы ветра били по тонкому стеклу, и, казалось, оно вот-вот разобьётся. — Ты ненавидишь своих родителей? — сорвался с губ Сары тихий вопрос. Эрнест ничего не ответил, лишь молча кивнул и сильнее стиснул пальцами банку. — А что насчёт тебя? — минутой погодя, поинтересовался парень. — Когда мы сегодня встретились, твоё состояние оставляло желать лучшего. — Ах, это. Ерунда, — нервно усмехнулась девушка. Казалось, стоит выплеснуть всё, что накопилось — и искренность будет использована против неё. Но прочные стены, что Уилтон выстраивала на протяжении последних лет, треснули, рассыпались, вместе с пронзительной вспышкой молнии и раздавшемся совсем близко громом. И она рассказала обо всём, впервые не испытывая стыда за временную слабость. «Так тепло,» — короткая мысль простой констатацией факта пронеслась в голове, и Сара крепче стиснула пальцами куртку Эрнеста, уткнувшись лицом в его грудь. Непривычное чувство безопасности ласковой негой разлилось по венам. Объятия Эрнеста напоминали защитный кокон. Если б могла она навсегда остаться в нём, спрятаться в этом коконе от превратностей внешнего мира…