Если бы смысл театра был только в развлекательном зрелище, быть может, и не стоило бы класть в него столько труда. Но театр есть искусство отражать жизнь. Константин Сергеевич Станиславский
— Премьера, премьера! Спектакль по знаменитой комедии Оскара Уайльда «Как важно быть серьезным» уже сегодня вечером впервые в Сент-Джеймсском театре! Успейте купить билеты на новое представление, в залах будет аншлаг! — мальчишка возле входа, надрываясь, во все горло пытался перекричать гудящую толпу вечно куда-то спешащих лондонцев, так и подпрыгивая на месте от желания заинтересовать хоть одного мятежного прохожего. Редкие пешеходы на секунду останавливались, окидывая паренька критическим взглядом, некоторые брали из его рук театральную афишу, снисходительно улыбаясь, единицы действительно направлялись в сторону здания за его спиной, заинтересовавшись идеей провести вечер за легкой комедией. Элегантно одетый в темное пальто и классическую шляпу мужчина в темных очках, что явно и так направлялся к театру, вдруг остановился перед мальчиком и внимательным взглядом всмотрелся в того. — Сэр, посетите спектакль, вы не пожалеете! — с полными надежды глазами он моляще протянул мужчине афишу, почему-то чувствуя симпатию к нему. Тот заметил, что мальчик был одет очень бедно: какие-то серые лохмотья мешком висели на его худощавом тельце, протертая кепка была слишком легкой для поздней осени, а старые ботинки, из которых он буквально выпадал, давно уже перестали быть лакированными, на носке зияла дыра. Раньше его здесь не было, подумал мужчина: видимо, схватили где-то на улице и заставили раздавать бумажки за мизерную плату, и от того, раздаст ли он все, будет зависеть наличие сегодняшнего ужина. — Сколько тебе пообещали за эти брошюрки? — к удивлению мальчишки, незнакомец взял всю стопку листов из его рук, рассматривая их и пересчитывая. — Если раздам все до начала спектакля, два шиллинга, сэр, — он растерялся и опустил взгляд. — Что ж, у тебя еще есть несколько часов. Удачи, парень, сделай нас знаменитыми, — мальчишка вдруг увидел протянутую руку с его листовками и несколькими золотыми монетами. Он взглянул на незнакомца удивленными и радостными огромными глазами. — Благодарю вас, сэр! Благодарю вас всем сердцем! — он потянул руку для признательного рукопожатия, но сразу же одернул: дурной тон. Внезапно до него дошел смысл последней сказанной загадочным добродетелем фразы: — А вы — тот самый новый актер, о котором все говорят, не правда ли? Мужчина лишь загадочно улыбнулся и под восхищенным взглядом парнишки направился ко входу в театр.***
Фойе Сент-Джеймсского театра кишело роскошно разодетыми людьми: казалось, вечно живые улицы Лондона каким-то мистическим образом поместились в грандиозных, но, сравнительно с просторами города, небольших залах с дорогим декором. Постоянный посетитель этого театра — на вид типичный франт в дорогом светлом фраке с клетчатым галстуком бабочкой, бархатном кремовом цилиндре и лакированных бежевых оксфордах — с недовольной физиономией пытался протиснуться сквозь толпу смеющихся ценителей искусства в поисках хоть одного знакомого лица, когда вдруг услышал где-то впереди характерный визгливый оклик мистера Джорджа Александра — его старого знакомого, директора этого театра. — Мистер Фэлл! — голос перекрикивал толпу, и тот, к кому он был обращен, про себя в который раз поправив свое имя на более приятное его слуху «Азирафель», с приветливой улыбкой направился в его сторону, — Добрый вечер! Я ужасно рад вас видеть! — Здравствуйте, дорогой друг, — очень вежливо, но настолько сдержанно, насколько это позволяли правила хорошего тона, обменявшись формальным приветствием с давним другом, мистер Фэлл принялся выслушивать дифирамбы о спектакле, что им предстоит увидеть, все больше жалея о том, что согласился на эту сомнительную затею, во многом противоречащую его принципам. — Пьеса — смех, да и только! Мы восхитительно проведем время и посмеемся от души! Только игра слов в названии насколько забавна! Главная идея рассказа состоит в абсурдности желания главных героев… Азирафель не очень внимательно слушал восторженную болтовню о сюжете пьесы, которую уже не единожды имел счастье прочесть, стремясь понять, что же все-таки люди находят в подобных произведениях. Нет, ему нравился Оскар Уайльд, он любил писателя всем сердцем (стоит ли описывать его безудержную радость от того знаменательного случая, когда мистеру Фэллу удалось получить автограф на любимом экземплярчике «Портрета Дориана Грея»?), но к комедии как к жанру относился весьма скептически. «Легкая» литература, элементы иронии в глубоких произведениях, сатира с великой подоплекой — все это имеет место быть, но играть столь несерьезную пьесу на сцене исключительно в развлекательных целях, по его мнению, являлось издевательством как над хорошим актером, так и над образованным зрителем. Сколько раз инициативные знакомые не старались привить ему приязнь к этому жанру, тот его не воспринимал как будто из принципа. Он всей душой обожал театр, но считал, что смысл того отнюдь не в развлечении: он должен учить, показывать и вызывать более высокие и глубокие эмоции, чем поверхностное веселье. — А! Кажется, я забыл упомянуть, что в этом спектакле будет дебютировать наш новый актер? Честно говоря, слегка подозрительный джентльмен, взялся из ниоткуда, ничего раньше о нем никто не слышал, но как он играет, о, как он играет! Вдруг однажды заявился на пробы и покорил всех. Давно не встречал я таких актеров: такой талант попадается раз на миллион. Я обязан буду вас познакомить после спектакля! — мистер Александр шутливо толкнул друга локтем и заговорщически подмигнул. Азирафель заинтересовано улыбнулся и неуверенно кивнул, обдумывая порцию новой информации. К актерам он, честно говоря, глубокой симпатии никогда не питал. Имея несколько не очень приятных историй сношений с представителями этой давней творческой профессии, мужчина относился к ним весьма скептически и с опаской ожидал грядущего знакомства с этим призрачным гением актерского искусства. Будучи уверенным, что его в этой жизни уже ничего не сможет впечатлить, и насколько гениальным не был бы этот актер, приязни к комедии он ему не вселит (да и в полноте оценить его способности по комедийному представлению он не мог), Азирафель спустя четверть часа не очень воодушевленно направился ко входу в зрительный зал вместе с восторженно что-то лепечущим мистером Александром. Представление началось, и уже спустя первые нескольно минут, мистер Фэлл вдруг осознал, что ему определенно стоит пересмотреть все свои предрассудки по поводу комедий, или, как минимум, по поводу этого загадочного мистера Кроули (как он осведомился у приятеля). Нет, не преувеличивая, Азирафель смеялся весь спектакль. Казалось, этот актер был не человеком, настолько искусно он исполнял свою, на первый взгляд, простую роль. Казалось, он совершенно не отвлекался на забавляющуюся толпу, настолько был погружен в свою роль и взаимодействие с партнерами на сцене, но при этом чувствовалось взаимодействие с аудиторией, такое, что каждый зритель чувствовал себя частью действия. Какими талантливыми не были бы другие члены труппы театра, на его фоне они казались лишь фоновыми декорациями, настолько профессионально мужчина приковывал к себе внимание зрителей. На финальном прощании исполняющих роли мистер Кроули бросил выжидающий взгляд блестящих от увлечения глаз на их балкон, встретился им с директором, а когда тот показал одобряющий знак, актер обворожительно улыбнулся еще шире и перевел взгляд на сидящего рядом восторженно хлопающего Азирафеля, благодарно легонько поклонился ему отдельно, от чего тот залился краской и не смог сдержаться от ответной неловкой улыбки. После окончания спектакля, мистер Александр повел впечатленного Азирафеля за кулисы, в первую очередь просто «за компанию», ведь директор имел привычку навещать членов труппы после спектаклей, которые посещал, а также исполняя наконец данное другу еще давным-давно обещание показать тому закулисье, и, конечно же, познакомить мистера Фэлла с новым гениальным актером. Войдя в засценное помещение, Джордж громко и весело поприветствовал столпившихся вокруг мистера Кроули подопечных, что не скупились на похвалу по поводу его игры в сегодняшнем представлении. Из всех внимание на новоприбывших гостей обратил только сам «гениальнейший актер», что кивнул директору и заинтересовано ухмыльнулся, переведя взгляд на неловко прячащегося за его спиной Азирафеля. — Друзья, я вам очень благодарен, — голос актера не был громким: он даже не пытался всех перекричать, а говорил удобной ему интонацией, но все вмиг стихли, с благоговением вслушиваясь в чувственный приятный тенор, — но к нам пожаловал наш дорогой директор, и, думаю, он будет рад, если вы уделите ему должное внимание. Труппа вмиг обернулась в ту сторону, куда были направлены лукавые глаза Кроули, и обступила теперь одновременно его и директора, а Азирафель оказался зажат между надушенной девушкой, что исполняла роль Сесили и добродушного вида господина средних лет, который играл доктора. — Вы были изумительны, милые! — Джордж обвел счастливым взглядом громкую труппу, что нисколько не смутилась от подобных комплиментов: мистер Александр был щедр на эмоции и громкие слова. — Ну, а вы, мистер Кроули, — он взял руки актера в свои, горячо пожимая, — вы были просто неотразимы. Такого блестящего дебюта в нашем театре не было уже давно! Актеры довольно зашумели, поддерживая мнение директора, а Кроули обворожительно улыбнулся, немногословно выражая свою благодарность. — А сейчас прошу нас извинить, нам с мистером Кроули нужно обсудить некоторые вопросы. Вы были на высоте, дорогие, можете быть свободны, — Джордж приглашающим жестом указал в сторону выхода, и добавил уже тихо и будто заговорщически только ему. — Я предлагаю заглянуть в один хороший ресторан, чтобы отметить ваш потрясающий дебют в нашем театре. А еще я хотел бы вас познакомить со своим другом, мистером Фэллом… — в недоумении и, видимо, успев забыть об Азирафеле, мистер Александр оглянулся, — но где же он? — Мистер Фэлл! — свойственный бывалым актерам глубокий голос Кроули заставил потерявшегося Азирафеля, слегка вздрогнув, обернуться и подойти к зовущему. — Ах, простите, голубчик, вы потерялись среди всех этих людей, — мистер Александр озабоченно залепетал Азирафелю, а потом вспомнил и в негодовании ударил себя по голове. — Простите мою безбожную бестактность! Мистер Кроули — Мистер Азира Фэлл. Мистер Фэлл — мистер Энтони Джей Кроули. Мужчины обменялись доброжелательным рукопожатием, и после «жутко приятно» и очаровательной улыбки как на губах, так и в желтоватых глазах напротив, Азирафель окончательно убедился в том, что всю свою жизнь ошибался, считая всех актеров высокомерными мерзавцами. Из любого правила существуют исключения, и сейчас перед ним стояло одно большое исключение. Стояло и лукаво улыбалось, едва оголяя островатые клыки и бросаясь искрами из глаз. Азирафель вдруг понял, почему все были так без ума от него. Азирафель вдруг вообще много чего понял.