Выбери меня

— Как ты себя чувствуешь, Пик? — с какой-то особой, сестринской, заботой спросила Ханна, приобняв подругу за плечи. — В целом неплохо, — ответила Фингер, а затем, продемонстрировав костыль, лежащий рядом с креслом, добавила, — Я не принимала человеческий облик более двух месяцев. Забыла, как передвигаться на двух ногах. Брови Кауфманн приподнялись в удивлении. — Она до сих пор ползает на четвереньках, я видел, — в привычной манере усмехнулся Порко. — Забавное зрелище. — Тебе лишь бы позабавиться, зубастик, — без злости проговорила голубоглазая, потрепав парня по идеально уложенным волосам. Порко сразу недовольно насупился, пытаясь вернуть прежнюю причёску, чем вызвал лёгкую улыбку у остальных ребят. Встреча старых друзей проходила в более чем комфортной обстановке. Прошедшую войну обсуждали лишь вскользь, стараясь не упоминать её трагичные события, которых, к слову, было немало. — Ну, а ты, Зик, — девушка с вызовом взглянула на блондина в очках. — Снова играл в «снежки» камнями? — Почти, — спокойно ответил Йегер, когда стёкла его очков многозначно блеснули, а на лице мелькнула полуулыбка. — Это же так успокаивает. В ответ Ханна закатила глаза и не сдержала лёгкий смешок. Уставшие воины замолчали. Разговор как-то сам по себе сошёл на «нет». В комнате повисла тишина, но она не нагнетала, а напротив, приносила долгожданной встрече какую-то особую атмосферу. Кауфманн по привычке поправила жёлтую повязку со звездой и мрачно покосилась на такие же, только красные, покоящиеся на руках друзей. Девушка считала, что каждый из воинов заслужил честь носить красные повязки. И до боли в груди хотела стать одной из тех, кто этого достоин. Ханна предана Марлии, и всей душой мечтала стать почтённым воином этого государства, чтобы верно служить ему выделенные небесами тринадцать лет. Но судьба решила иначе, и рыжеволосая вынуждена коротать дни в душном госпитале родного гетто Ребелио, покидая его пределы лишь несколько раз в своей жизни, и то в качестве военного медика на поле боя. — Наверное, вы устали, — задумчиво произнесла Ханна, поднимаясь с нагретого места. — Отдыхайте, герои. — Ты можешь остаться у нас на ночь, — предложила Пик, останавливая подругу за руку. — С удовольствием, — улыбнулась голубоглазая, приняв заманчивое предложение: ночевать в одинокой коморке, выделенной ей госпиталем, было не самым приятным занятием. — Но я всё же подышу свежим воздухом, хорошо? Брюнетка согласно кивнула и освободила руку Ханны, давая ей отойти. Девушка вышла на открытую террасу, украшенную цветами, о которых так любит заботиться Пик. С высоты второго этажа город виднелся гораздо шире, но от этого ничуть не прекраснее. Ребелио был лишён полноценного финансирования, и оттого относился к числу самых бедных и преступных районов государства. Бежевые невысокие здания с потресканным от старости фасадом выстраивались в узкие ряды улиц, разделённых каменистыми дорожками. Общая картина представлялась мрачной, ведь в гетто царит нищета: чем дальше от центра, тем страшнее обстановка. Девушка окинула знакомые просторы задумчивым взглядом. Несмотря ни на что она любит этот город, в глубине души желая сделать жизнь в нём хоть чуточку ярче. — Чего приуныла? — голос Зика прозвучал где-то над ухом Кауфманн. Она взглянула на мужчину, внимательно наблюдая за его плавными, но точными движениями. Йегер достал излюбленную сигарету и зажигалку. От маленького огонька табак начал тлеть, и блондин сделал первую затяжку, тут же выпуская клубок густого дыма. — Когда-нибудь я тоже надену красную повязку, — мечтательно произнесла девушка, снова всматриваясь вдаль. — А оно тебе надо? — несколько холодно спросил Зик, делая очередную затяжку. — Надо, — тем же тоном ответила рыжая. — Любой ценой. Йегер быстро расправился с сигаретой и бросил окурок в рядом стоящую пепельницу. — Солдат из тебя, мягко говоря, хреновый, — спокойно размышлял Зик. — Силу титана тебе уже не получить. Разве что в медицине ты станешь гением своего дела, но и это маловероятно. — Спасибо, Зик, ты так поддержал меня, — грустно усмехнулась Ханна, сильнее вцепившись тонкими пальцами в ограждение балкона. Йегер молча положил тяжёлые ладони на плечи девушки, прижимая её спину к своей груди. Взгляд серо-зелёных глаз тоже устремился на вечерний город. — Знаешь, — начал Зик, крепче сжимая девичьи плечи. — Цвет повязки никогда не изменит отношения чистокровных марлийцев к таким, как мы. Они всегда будут смотреть на тебя с высока, плевать в спину и разговаривать сквозь зубы. Поверь. — И это говорит мне человек, чьё мнение выслушивает само марлийское командование, — Кауфманн с грустью улыбнулась собственным рассуждениям. Йегер настойчиво развернул девушку к себе лицом, внимательно вглядываясь в изменившиеся черты. — Дай хоть посмотрю на тебя, — тихо проговорил блондин, игнорируя неприятную тему разговора. — Так давно не виделись всё-таки. Ханна смущённо отвела глаза от пристального взгляда мужчины. Его и без того косматые волосы непослушно колыхались от лёгких порывов ветра, а в прозрачных стёклах очков отражался свет постепенно зажигающихся уличных фонарей. — Ты изменилась, — сделал короткий вывод Зик. — Ты тоже, — усмехнулась Кауфманн, наконец осмелившись поднять голову, чтобы заглянуть в серо-зелёные глаза. — Повзрослел? — Скорее постарел. Лёгкая улыбка тронула безмятежное лицо Зика. В глазах его мелькнула печаль, но лишь на секунду. — Два года осталось жить, как-никак, — он сказал это так легко, словно неизбежная гибель была чем-то незначительным для него. — Не напоминай, — отмахнулась Ханна, отводя взгляд в сторону, чтобы внимательный Йегер не заметил этой слабости. Зик погладил рыжую макушку и снова улыбнулся, наблюдая за реакцией Ханны.

***

Утро следующего дня выдалось относительно сложным. Просыпаться пришлось вместе с первыми настойчивыми лучами солнца, чтобы успеть до утреннего обхода. Кауфманн вышмыгнула из квартиры, пока уставшие воины мирно отсыпались, и заторопилась к госпиталю. Свежий утренний воздух немного охладил сонное сознание девушки, и к месту работы она прибыла более или менее бодрая. На пороге её уже ждала грозная Донна с кипой бумаг. — Доброе утро, — улыбнулась Ханна, но в ответ была награждена тяжёлым взглядом. — Никакое оно не доброе, — Брук вручила медсестре документы. — Ночью привезли ещё раненых. Ханна наспех пролистнула бумажки, ужасаясь их количеству. — К каждой карточке я прикрепила список процедур, — объясняла женщина. — В основном там обезболивающие уколы и перевязки, в общем по мелочи. Основную работу я взяла на себя, надеюсь вопросов не будет. — Не доверяешь мне серьёзную работу? — с хитрым прищуром спросила Кауфманн. — Конечно, нет, — невозмутимо ответила Донна. — Не теряй время. Рыжеволосая послушно кивнула. Работы было много. Девушка с раннего утра носилась из палаты в палату, едва успевая забегать в сестринскую, чтобы сделать хоть пару глотков освежающей от летнего зноя воды. Стопка медицинских карточек стремительно уменьшалась и к обеду вовсе закончилась. Ханна спокойно выдохнула и поспешила выйти на свежий воздух. Толпы раненых блуждали вокруг больницы. Кто-то судорожно бился головой о стену, кто-то сидел в углу, кто-то в бреду нёс всякую чушь, устремив пустой взгляд в небо, другие же просто наслаждались летним теплом. Ещё одна очередь новоприбывших несчастных солдат уже стояла у порога в лечебницу. Ханна тихо выругалась и поспешила на помощь коллегам. Но взгляд её остановился на светловолосом мальчике, который усердно топтался около одного из раненых. Кауфманн тут же незаметно подобралась к юному помощнику. — Фалько, – грозно нависнув над мальчишкой, произнесла она. — Что ты здесь забыл? Светловолосый, сидевший на корточках, моментально встал в полный рост и испуганно посмотрел на медсестру. — Ханна, здравствуй, — он чуть заметно улыбнулся. — Я проходил мимо и увидел, что человеку нужна помощь. И вот... Кауфманн вздохнула и чуть улыбнулась. — Молодец, Фалько, — ласково сказала она, переводя взгляд на раненого солдата. — А теперь беги по своим делам. Дальше мы справимся сами. Мальчик кивнул и послушно удалился. Ханна же с интересом рассмотрела новоприбывшего. Им оказался солдат, лишившийся левой ноги и, по всей видимости, глаза. Тёмные каштановые волосы почти полностью закрывали его лицо, но даже так Ханна сразу приметила его рассудительный взгляд. Это сразу же выделяло его среди многих пациентов лечебницы для душевнобольных. — Как вас зовут? — поинтересовалась девушка, помогая солдату надёжнее ухватиться за костыль. — Эрен Крюгер, — хрипло отозвался тот, пряча бледное лицо за прядями волос. — Мистер Крюгер, у вас повязка не на той руке, — подметила Кауфманн, после чего шатен растерянно осмотрел руку, убеждаясь в этом. Ханна ловким движением расстегнула повязку и за считанные секунды надела её на другую руку солдата. — Спасибо, — холодно процедил Эрен, сверкнув зелёными глазами. — Проходите к регистратуре, — учтиво кивнула медсестра, пропуская раненого в госпиталь. Она ещё раз посмотрела в спину уходящему Крюгеру и снова смиренно приступила к работе. Полностью управиться с работой Ханне удалось только к семи часам вечера. Усевшись на маленькое старое кресло в сестринской, девушка принялась выслушивать душераздирающие истории коллег о солдатах, которые сохранили жизнь, но потеряли рассудок. Эти рассказы выматывали ещё сильнее, поэтому рыжеволосая не стала задерживаться и решила начать вечерний осмотр раньше, чтобы поскорее уйти домой. Зайдя в общую палату, Ханна осмотрела присутствующих и принялась поочерёдно проверять их состояние. А оно, увы, было плачевным почти у каждого из раненых. И это не включая в перечень физическое здоровье. Первый пострадавший рыдал в подушку, отказываясь поднимать голову. Кауфманн пришлось буквально «отдирать» его от постели, чтобы проверить зрачки и полость рта. Второй не разговаривал вообще. И от этого процесс легче не стал. Парень, чьё лицо наполовину было изуродовано огнём, стеклянными глазами смотрел в одну точку и никак не реагировал на Ханну. Третий и вовсе оказался буйным. Как только пациент заметил на руке медсестры жёлтую повязку — опознавательный знак эльдийца, то тут же подскочил с койки, то ли испуганно, то ли гневно тыкая в неё пальцем. — Демон! Демон! — кричал он в агонии, чем напугал и саму Ханну, и всех остальных. — Гори в аду, жалкое отродье. Кауфманн, минуя страх, пыталась подойти и успокоить раненого, но тот только продолжал истошно кричать. Неожиданно мужчина затих. Подняв на Ханну пару безумных глаз, он посмотрел словно сквозь неё и резко кинулся на девушку. — Сдохни! Ханна растерялась, позабыв все методы самообороны, и не в силах предпринять что-то разумное, она уже хотела звать на помощь персонал, ведь от других пациентов её ждать было бы глупо. Но неожиданно что-то тонкое и длинное пролетело между Ханной и больным, задевая первого. Мужчина сразу же отшатнулся и шумно повалился на кровать, в истерике поджимая под себя ноги. Ханна растерянно заморгала, стараясь унять страх, и опустила глаза вниз. Костыль. Девушка подняла инвентарь и обернулась в сторону, откуда он прилетел. — Хорошая тактика, мистер Крюгер, — нервно проговорила Кауфманн, вручая костыль его хозяину. — И бросок тоже неплохой. Шатен незаметно ухмыльнулся и покачал головой. Голубоглазая поправила непослушную прядь волос и, окончательно восстановив, дыхание, принялась за дальнейший осмотр. Как бы то ни было, а эту работу за неё вряд ли кто-то сделает. Медсестра с прежним пристрастием заглянула в единственный здоровый глаз Эрена, осмотрела его ротовую полость, а затем сама расстегнула рубашку парня, чтобы послушать его дыхание. Мысленно она подметила, что его тело выглядело очень даже подтянуто, да и его лицо до войны, наверняка, было свежим и привлекательным. Должно быть, в прошлом он был популярен среди женского пола. А теперь стал физически и душевно покалеченным инвалидом. Ханна любит порассуждать о возможной судьбе её случайных пациентов. Иногда это отвлекает от серой рутины. Специфическое развлечение, конечно, но приходится довольствоваться тем, что есть. Пока Кауфманн проводила стандартные махинации, Эрен сидел неподвижно, лишь иногда послушно выполняя просьбы рыжеволосой и ещё реже — бросая на неё полустеклянный изумрудный взгляд. — Жалобы есть? — спросила Ханна, распихивая все инструменты по карманам халата. — Разве что на жизнь, — зеленоглазый попытался улыбнуться, но вышло это довольно печально. — Шутить пытаетесь — значит не всё потеряно, — заметила девушка, поднимаясь с койки. — Завтра к девяти часам готовьтесь на перевязку. — Вы придёте? Обычный вопрос показался Ханне каким-то неуместным и, прежде чем ответить, она замешкалась. — Возможно я. Кауфманн окончила вечерний обход и, сдав смену, на ватных ногах отправилась домой, где её ждала манящая тишина и пугающая пустота. Но идти в гости к «титанической» компании девушке тоже не хотелось. Сегодня она очень устала, а когда усталость пробирается от тела к сознанию, Ханна начинает грустить и снова думать о том, что в кругу доблестных воинов она явно лишняя. По дороге домой девушка снова размышляла о работе в психлечебнице. Каких только пациентов ей приходилось видеть: и без ног, и без рук, и без мозгов. Сколько страшных судеб разгадала она, сколько печальных историй и жутких криков слышала, сколько раз попадала под горячую руку буйных больных. Но ни разу не задумывалась о том, чтобы уйти с госпиталя. И этот мистер Крюгер показался ей каким-то странным. Наверное, он был непривычно спокойным и сравнительно адекватным на фоне других пациентов, от чего Ханна и удивилась его поведению. Блуждая глубоко в размышлениях, Кауфманн и не заметила, как быстро добралась до дома. Мысленно она поблагодарила небеса за то, что вообще добралась до дома, ведь славный главврач госпиталя выделил ей квартирку в самом отбитом и криминальном районе и без того мрачного города. Ханна с превеликим удовольствием сняла неудобные туфли и расстегнула первые пуговицы блузки, чтобы дать груди спокойно вздохнуть. Пройдя в гостиную, девушка на автомате включила светильник и взвизгнула, увидев в её любимом кресле спокойно сидевшего блондина. — Я тоже рад тебя видеть, рыжик.