Да, босс!

Сказать, что Майкл поступил как человек с большой буквы «ч» — не сказать ничего. Сара была ему так благодарна за то, что он отменил встречи; за то, что был рядом и крепко держал за руку, пока девушка была словно в прострации; за то, что подставил свое плечо для долгих рыданий; за то, что не дал упасть, когда так хотелось; за слова, которые были сказаны в нужный момент. Многие говорят, что лечит время, но на самом деле лечат люди, которые находятся рядом с тобой, которые помогают пройти этот долгий путь по принятию потери родного человека. Адель также ушла с работы, чтобы приехать и помочь Майклу и Саре со всем необходимым. Куча документов и объяснений от докторов, что смерть наступила внезапно, что никто и ничего поделать не мог, хотя они приложили максимум усилий. Но разве эти слова имели хоть какое-то значение для девушки у которой из груди вырвали сердце и бросили на растерзание волкам? Теперь О`Нил осталась абсолютно одна… Хотя Адель протестовала против такой формулировки, пытаясь вбить в блондинистую голову, что это не так. Пускай она не родная, но точно сестра, что бы там Сара не говорила. Многие годы девушки были неразлучны, и даже сейчас она не собиралась бросать подругу, а проходила с ней эти темные дни. Майкл решил все. Все от начала и до конца. Ему хотелось в этот момент максимально разгрузить Сару от всех тяжелых решений и дать ей прожить смерть сестры так, как это должно быть. Никто не вправе рассказывать как проходить через это и давать советы, ведь у каждого боль своя, и каждый выплескивает это по разному. В свое время он пережил смерть брата и видел разбитую горем мать, которая довела себя до смертного одра, пока сам Тернер замкнулся в себе. Отчасти он чувствовал вину, что не был с мамой и не показал, что у нее есть еще сын, которому она очень нужна. Но также и винил ее, ведь Майклу было всего четырнадцать, когда парнишка остался круглым сиротой и попал в детский дом. Годы там научили его жесткости и жестокости. Там нужно было выживать каждый день, ведь ты никогда не знал будет ли возможность проснуться утром в безопасности или особо жестокие старшаки подвесят тебя головой вниз над обгаженным толчком. Первая ночь прошла в одном сплошном дрожании и панических вдохах. Майкл был подростком, который остался в этом мире один, без возможности оплакать маму. Его отправили в детский дом сразу после похорон, ткнули в кровать, где он теперь будет спать следующие четыре года и никто не сказал ни слова. Всем было плевать на маленького Тернера и на все его страдания. Там выживали лишь сильнейшие. Вишня был старше его почти на четыре года и сразу наладил контакт с мелким зеленоглазым парнишкой. Тернер напоминал ему младшего брата Итана, которого забрали жить в семью, а его оставили, сделав поспешный вывод, что тот хулиган. А может и не поспешный, но Ви всегда был надежным человеком, поэтому взял мелкого под свой контроль и опеку. Майкл всегда был ему благодарным за тот год, год в котором научился всему, чтобы прожить в детдоме еще четыре года. Вишня имел там авторитет и знакомства, а его обаяние открывало все двери перед этим хитрым лисом. Майкла выкинули на улицу спустя четыре года, когда ему исполнилось восемнадцать лет, предоставив арендованную комнату на месяц, чтобы он мог освоиться в этом мире. Также государство выделило ему пособие, на которое ему нужно было прожить. И он смог, смог не только прожить месяц на эти деньги, но и в результате выстроить шикарную карьеру и открыть свою фирму, которая имела большущий капитал и постоянные сделки. Было сложно, потому что он жил в закрытом обществе, с гиенами, а потом открыл глаза на мир полного возможностей. Майкл не жалел ни о чем в своей жизни, ведь считал, что все что было в его жизни — было на нужном месте и в нужное время. Как и сейчас. Он вез измотанную Сару домой, поглаживая девушку по голове, пока она уснула на его коленях, уничтоженная событиями этого дня. Тернер не мог забрать ее боль, но мог сделать легче, поэтому не собирался ехать домой. Майкл твердо решил остаться с ней, не дать ей упасть на дно своих страданий и подать руку, если вдруг эта воронка засосет девушку. Сара находилась будто бы не в своей реальности, боль медленно отступала с каждым выпитым бокалом вина, которое Майкл методично подливал. Красивая алая жидкость скользила по стеклянным стенкам, приковывая взгляд О`Нил. Отодвинув бокал в сторону, девушка посмотрела на своего босса, который был так красив и так добр к ней, хотя не должен был этого делать. «Это работа, ничего личного», — сказал бы любой другой начальник. — Я дам тебе недолгий отпуск, чтобы ты смогла привести мысли в порядок, — негромко сказал Тернер, делая щедрый глоток вина и почти разом осушая бокал. — Я думаю, что лучше мне выходить на работу, чтобы не оставаться со своими мыслями один на один. Так что не нужен отпуск. — Если ты так чувствуешь, то хорошо. Буду рад тебя видеть, — впервые за вечер улыбнулся он, получив в ответ улыбку и девушки. — Если нужна будет какая либо помощь, то я с удовольствием помогу, не бойся ко мне обращаться. — Ты и так сделал слишком много… Не знаю как тебя благодарить за такое. — Поцелуешь меня? — Майкл прищурил глаза, смотря на девушку со всей серьезностью на которую был способен. Хотелось, чтобы все это звучало в более приказном тоне, в том, в котором он привык отдавать ей указания, но сейчас хотелось не этого. Тернер замечал как она дрожит от его касаний, как меняется ее взгляд, как она ведет себя в целом, понимая, что чувствует абсолютно тоже самое. Сару хотелось не просто трахнуть, ее хотелось любить. Девушка подняла на него растерянный взгляд. Внутри снова все сжалось, потому что сложно было делать вид, что ей не хочется этого. Встав, Сара на ватных ногах преодолела расстояние между ними, склонившись, она мягко поцеловала его в гладко выбритую щеку, задерживаясь на ней губами. Майкл прикрыл глаза ощущая эту нежность. Его ладонь легла на шею притягивая девушку к себе, легко касаясь губ. Блондинка вздрогнула и с непониманием посмотрела на босса, который не стал ждать ответа, а взял все в свои руки. Поцелуй быстро перерос из невинного в более страстный, но такой неторопливый и ласковый, что О`Нил плавилась в его сильных руках. В нем не было пошлости или кричащего желания поскорее перейти к другому действию, он распалял огонь внутри, который с легкостью мог перерасти в удушающее пламя, если бы Сара не разорвала ласку, убегая в ванную комнату. "— Это неправильно, так не должно быть. Да что же я за человек такой?! Девушка щедро смочила лицо холодной водой, совершенно не щадя себя. Ей нужно было отрезвить свой рассудок, начать ясно мыслить. Трагедия, вино все это ничто в сравнении с мужчиной, которого она так хотела. Мужчина, который опьянял так, что ноги подкашивались. — Отпусти себя, — отозвался внутренний голос, который Сара чаще всего подавляла в себе. Подняв взгляд в зеркало, девушка долго смотрела на себя. Стекающая по лицу вода только сейчас дала понять насколько запустила себя Сара. Между работами и походами в больницу у нее не оставалось времени на себя. Молодая девушка превратилась в вечно работающего робота, который даже есть не успевал. Ей давно нужно было исправить цвет волос у хорошего колориста; купить новую одежду, поднимая настроение красивой вещью, ведь девушки всегда радуются таким мелочам; сделать красивый маникюр; перестать есть еду для микроволновки и пожалеть свой желудок; начать удовлетворять и свои хотелки. Но у нее не было времени на себя. Не было денег на себя. Сара все время работала не покладая рук, чтобы были деньги на лечение сестры. — Ее не вернешь, Сара. Ты сделала все, что могла. Ты должна жить дальше, — неунимался голос в голове. — Сколько времени ты закрывала глаза на себя? Сколько раз ты плакала по ночам от бессилия? Сколько раз ты кричала, что не хочешь так больше жить? Что устала? — Много… — прошептала О`Нил своему отражению. — Когда у тебя был правильный и вкусный ужин не из супермаркета за копейки? — Давно… — Когда ты в последний раз покупала себе что-то не коря себя? — Давно, ведь не это было важно. Я переживу без нового платья, а Кэндис каждая копейка важна. — Она мертва, Сара, — довольно резко прозвучал голос внутри. — Тебе нравится мужчина, который сидит сейчас на твоей кухне? — Нравится. — А ты нравишься ему. — Глупости, — отмахнулась блондинка еще раз окатывая лицо холодной водой, будто бы это помогло бы ей выгнать голос из головы. — Майкл там. Живой и реальный. А ты снова загоняешь себя в рамки. Ты снова будешь плакать и задыхаться ночью от боли и осознания того, что с такой жизнью ты будешь всегда несчастна. Освободи себя, Сара. Сбрось эти оковы и позволь себе ощутить все то, что так давно не ощущала. Нежность, эйфорию и мурашки от касаний. Освободись…" Этот диалог с внутренним голосом мог бы длиться вечность, но Майкл не дал Саре продолжать. Он тихо постучал в дверь, беспокоясь о девушке. — Ты в порядке? Сара не помнила как открыла дверь, но точно помнила вкус его губ: ежевичное вино. Девушка запрыгнула ему на руки, сразу же углубляя поцелуй, который был так необходим. Внутренний голос был прав, ей нужны были эти ласки и касания. Это был для нее своего рода катарсис. Губы не размыкались ни на секунду, жадно лаская друг друга. Майкл не помнил, как разделся, как стянул штаны, белье, не помнил, как раздел Сару, не помнил, что говорил ей, помнил только ее горячее тело, ее запах и вкус кожи, волос, губ. Целуя, притянул, посадил на себя и стал тем путником, что блуждая в пустыне находит воду. Сара ощущала себя также, умирая от жажды и засухи — нашла его. И вот он, долгожданный оазис, который сводил с ума, заставлял кровь кипеть. Оазис — это вода. И оба обрели эту воду. Первый глоток был самый вкусный. Затем был второй. Третий. Четвертый. Глоток сменялся глотком, но не становился безвкуснее, она была полноценной рекой, в ней текли прекрасные воды. Первый стон разрушил тишину комнаты. Тихий. Еле слышный. Но он был, Майкл слышал и мягко врывался в ее тело, чувствуя, как под давлением члена расходятся влажные стеночки, пропуская его как можно глубже. Понимал насколько этот секс нужен девушке и насколько он важен. Для Сары он стал всем: оправданием, правдой, освобождением, глотком свежего воздуха, чем-то более глубоким, чем физика двух тел. И чем дольше продолжались ласки, тем чаще Майкл чувствовал легкие уколы в плечо. Ее зубки были острыми, но оставляли сладкие укусы, которые сразу зализывались языком, а каждый укол приносил уверенность, разливался по телу усладой гордого блаженства. И если поначалу секс был трепетный и нежным, то спустя время мощность толчков усилилась. — Ты волшебная, — шептал Тернер, распирая ее изнутри своим органом, погружая ее в мир иллюзий. А сама совсем не спешила бороться с удовольствием, которое накатывало на нее. Позволяя делать с ней все, что босс пожелает. Вот только он не собирался превращать этот акт в пошлость, обычный секс, который не запомнился бы ничем. Тернер принял ее тихие, несмелые, и, как она думала, незаметные для него толчки с удовольствием, лишь прижимая хрупкую девушку к себе, оставляя влажные поцелуи на щеках и губах. Майкл играл с ней, отвлекал от других мыслей, оставляя лишь концентрацию на себе. Сара стала ватная и податливая как воск, плыла в его руках, даже немного обжигая горячим дыханием. Толчок. Мощный. Насыщенный. Вспарывающий. И девушка сжала его внутри плотным кольцом мышц, а пальчики, обхватившие его спину, впились острыми ноготками, заглушая стон в поцелуе. Ее катарсис…