Кошмары

Ночь — самое страшное время суток. Именно в ней рождается тьма, поглощающая и уничтожающая всё хорошее. Она искажает реальность, пеплом остаётся в воспоминаниях, разлетается на куски, чтобы сотнями осколками вонзиться в тело. Мысли рисуют страшные картины, кошмары проникают глубоко в сознание — страх закрыть глаза становится настолько невыносимым, что хочется умереть повторно, лишь бы не испытывать тот леденящий ужас, липкими лапами обхватывающий шею. Олежа устал это терпеть. Но ещё больше — жить в стразе перед неизвестностью. Ох, если бы можно было узнать, что или кто к нему явится в последующих снах… знаете, жизнь бы стала намного легче. Но даже не это так волнует призрака, как причина таких расстройств. До этого всё было хорошо, а потом — бац! — на голову свалился первый страшный сон. Лёгкую дымку наваждения согнать удалось, после — даже порадоваться таким обыденным вещам, как пение птиц или удачная попытка выкинуть энергетик из холодильника, но вот после второго раза наконец появилось то самое нехорошее предчувствие. И оно, увы, полностью оправдало себя, ведь именно в тот день спокойная и более-менее нормальная «жизнь» Олежи стала катиться куда-то в пропасть. *** Противный ком, образовавшийся в горле, не дал вымолвить и слова — даже любой другой звук издать не удалось, чтобы убедиться, что всё это ему не кажется. Было больно. Очень больно смотреть на дорогих тебе людей, таких родных и близких, но сейчас все как один повторяющих столь жестокие слова. Каждый раз, будто по-новому, сердце Олежи горело и сжималось: тысячи осколков звенели и рассыпались на ещё более маленькие фрагменты, не желая больше склеиваться воедино. Это не заканчивалось. Карусель продолжала вращаться. В принципе, даже если бы ком не стоял поперёк горла, Олежа бы всё равно не смог ничего сказать или как-то возразить. Страх постепенно захватывал реальность. Все отвернулись от него, оставив неприятный осадок и вечно открытые раны в душе. — Ты заслужил её, — шёпот до боли знакомого женского голоса казался самым настоящим гулом. Олежа вздрогнул и хотел обернуться, но чья-то рука не позволила ему совершить задуманное, зафиксировавшись на шее. — Бросил меня. Оставил одну. Нарушил обещание. А ведь раньше говорил, что любишь… не покинешь… оказался таким же грёбаным эгоистом. Только ты виноват в случившемся. Смерть… оправдала тебя. Призрак резко почувствовал удушье. Он судорожно руками схватился за горло и зажмурился, словно ему бы это придало сил. Осознание, что Олежа чисто физически не может лишиться воздуха, пришло только спустя минуты две. Фантомные ощущения… это животный ужас его душил. — Эй, — призрака легко встряхнули за плечи, и он нашёл в себе силы разлепить веки, натыкаясь на не на шутку ошарашенный взгляд зелёных глаз, — ты в порядке? Олежа и не услышал этот вопрос, будучи погружённым в некую прострацию. Это повторялось снова и снова, каждый божий день, и, кажется, даже не собиралось прекращаться. Было ли дело в том, что призрак сам раздул этот страх, а, может, кошмары демонстрировали ему суровую реальность — Олежа не знал. Он запутался в себе, в своих мыслях, да вообще во всём. Грань между реальным миром и сном стёрлась, и было сложно воспринимать информацию днём. Душнов не знал, когда именно перед глазами является правда. — Олеж?.. Его будто с головой окунули в воду. — Д-да? — оторопело спросил он, силясь понять, в какой момент Дима оказался у его кровати. — Я спрашиваю: ты в порядке? Олежа передёрнул плечом и неопределённо пожал плечами, не зная, что сказать. В темноте Дима не разглядел этот жест, поэтому продолжал молчать, ожидая ясного ответа. — Всё хорошо, — в конечном итоге произнёс призрак и с трудом скрыл рвущийся наружу крик «помоги мне!». — Правда, всё в порядке. Дима устало вздохнул и, пару раз то ли потрепав, то ли стукнув Олежу по голове, направился к своей кровати. — Если надумаешь рассказать, что за херня с тобой происходит, — я всегда готов лечь спать на пару часов позже. — Никто, — слова сочились ядом, а глаза огнём горели во тьме. — Даже не враг… ты просто никто, — язык прилип к нёбу, а обида так скоро подступила в горлу, что аж мышцы свело. — Поможешь мне закончить универ, а я — выполнить идиотских пунктов в твоём списке. Внезапно Побрацкий лениво усмехнулся и подошёл ближе к призраку. — Но ничего страшного не будет, если твой список подождёт до выпуска? — спросил тот, и Олежа заторможенно кивнул, хотя вопрос был риторическим. — Только так и я смогу осуществить задуманное, — и достал зажигалку из кармана, поднеся к листу в своей руке. Душнов вымученно улыбнулся и просто угукнул. Недалеко послышался скрип кровати, а следом — шорох простыни. Призрак подождал пару минут и расслабился, пытаясь унять свою панику от нахлынувших воспоминаний. Вот только лечь спать он не рискнул. *** Утренние сборы Димы, как и всегда, начинались с одного и того же вопроса. Однако в этот раз призрак был не очень-то и разговорчивым, коим являлся всегда, и не спешил поддерживать диалог. Дима это заметил. Он вообще в последнее время замечает всё больше и больше странностей со стороны соседа. Сегодня Олежа даже не заикнулся про завтрак и очередной энергетик, а это означало, что что-то определённо случилось. Спросить студент, конечно, ничего толкового не успел. Он разве что поинтересовался, хочет ли Душнов пойти в университет, и, получив отрицательный ответ, побежал на пары, пытаясь в который раз не опоздать. В появившееся свободное время (было бы забавно называть это «окном») Олежа решил порефлексировать. Перед ним открылась существенная проблема: он не знал, как Дима к нему относится на самом деле. Это тревожило, да и было иногда похоже на разваленные качели во дворе — словом, сплошной экстрим. Границы казались Олеже размытыми, а рамки — несуществующими, но задавать вопросы по этому поводу хотелось меньше всего — чем позже узнает горькую правду, тем лучше. Да и Дима остался у него один… Вечером, спустя несколько часов после возвращения студента, взору предстала знакомая картина: Побрацкий за ноутбуком. Олежа заглядывать в экран больше не хотел — знал, что там примерно может быть, а на одни и те же грабли наступать по тысяче раз, увы, не в его репертуаре. — Знаешь, ты бы лучше за голову взялся, — недовольно буркнул призрак, с преувеличенным интересом рассматривая стену, которая сегодня казалась ему необычного цвета. — Ты же мне всё равно помогаешь. — А вот возьму — и не помогу! — Вот и я тебе потом не помогу, — насмешливо пригрозил Дима, а призрак то ли устало вздохнул. Подобные угрозы они использовали довольно часто, чтобы те стали привычными, однако именно из-за таких спорных моментов Олежа ничего не понимал. Обидно. И смешно. Сам ведь начинает. Тем временем часики тикали. Перед глазами уже рябило от получасового созерцания стены. — Ди-и-им… — Что? — лениво спросил тот, со вздохом захлопнув крышку ноутбука. «Ничего себе», — мысленно Олежа даже присвистнул. — Ты бы хотя бы поел нормально… — Ты от меня не отстанешь? — уточнил Побрацкий, приподнял одну бровь. После утвердительного кивка он подошёл к холодильнику и открыл его, обнаружив пустую банку от энергетика. — Будешь так питаться — я тебя второй раз не вытащу. Дима, хоть и не хотел соглашаться, в глубине души понимал, что где-то Олежа прав, но сейчас не было никакого желания выходить на улицу и добираться до магазина, отстаивать очередь и делать все эти скучные дела. — Ну и не вытаскивая на здоровье, — пожал плечами и упал лицом на подушку. Олежа что-то промычал и снова стал скучать. Так бы, наверное, продолжалось весь вечер, если бы не громкий рингтон телефона, прорезавший гробовую тишину. — Да без «б», бро, — на какую-то реплику ответил Дима, расслабленно улыбаясь. — Да. Нет. Да. Скоро буду. — Ты куда? — спросил Олежа, подлетая к студенту. — На пьянку. Призрака будто током прошибло. Страх подобрался незаметно, и захотелось в соседа когтями вцепиться, лишь бы тот не уходил. Мысли были до странного депрессивными, не свойственными для Олежи. «Он не хочет меня видеть». — А-а… Дим, — робко позвал Побрацкого призрак. Почти собравшийся парень приподнял одну бровь, и Олежа передумал спрашивать о том, можно ли пойти с ним. — Ты что-то хотел? — Нет, ничего, — мотнул головой и улетел в угол комнаты. — Вот и отлично, — Дима напоследок посмотрелся в зеркало и подошёл к столу. — Мне призраки с припадком уныния не нужны… Внутри что-то болезненно сжалось. — …поэтому хватит сидеть в углу. Морально настраивайся на то, что сегодня выползешь на улицу. Олежа удивлённо посмотрел на спину Лимы, а когда тот схватил конспект и пошёл к выходу, даже улыбнулся. Умение накручивать постоянно давало о себе знать. Порой Олежа хотел хорошенько приложиться головой об стену, чтобы прекратить так мыслить. Добраться до места проведения пьянки удалось только через двадцать минут, и причиной этому стала одна смешная, но неприятная ситуация. Олежа, чтобы не погружаться в пессимистичные раздумия, постоянно о чём-то щебетал. Дима слушал его вполуха, но иногда вылавливал для себя какую-нибудь незамысловатую шутку про очередного прохожего и смеялся. Все странно косились на парня, но он давно перестал обращать на такое внимание. Всё равно незнакомые люди забудут о нём уже через десять минут. По крайней мере, так казалось сначала. Двум весьма упитанным мужикам не очень понравилось то, что Дима, проходя мимо них, странно хихикает, и они стали угрожающе надвигаться на студента. Побрацкий был не промах — драпанул так, что только ветер за ним свистел. На самом деле, он бы, может, и не был против подраться, если бы не так сильно хотел попасть к друзьям на попойку. Местом проведения культурного мероприятия оказалась заброшка. Олежа и Дима синхронно закатили глаза, однако выбирать не приходилось. Раз дурачки захотели провести время тут, то пусть так и будет. Пошарпанные стены, обрисованные граффити и исписанные неприличными словами, нагнетали атмосферу, и Олеже становилось не по себе. Будь он живым, то, наверное, боялся и шагу ступить на верхние этажи из-за опасения встретить всяких сброд или «призраков», но сейчас подобных мыслей в голове не было. Если насчёт первой категории всё понятно, то со второй он уже имел дело и понял, что в ней в большинстве своём неплохие ребята. С некоторыми даже можно долгий разговор завести… — Они что, дети маленькие? — разрушил тишину Дима, придирчиво окидывая взглядом мусор на ступеньках. — С языка снял, — согласился призрак и чуть улыбнулся. — Но место проведения попойки не важно, — философски заметил Дима. — Важно то, что конкретно мы будем пить. Примерно с такими комментариями они добрались до шестого этажа. — Дарова, шашлык, — к Диме подошёл какой-то парень, по-дружески хлопнув по плечу. — Ты как раз вовремя. — Даже не сомневаюсь, — закатил глаза Олежа, а Дима хохотнул. Парень напротив приподнял одну бровь. — Так вот, — начал объяснять тот, не дождавшись оправданий, — с минуту на минуту сюда придут третьекурсницы. Гляди, вдруг что, — подмигнул и ушёл восвояси. Дима передёрнул плечами и подошёл к общему сбору, приветствуя остальных. За окном медленно сгущалась тьма, отчего Олеже становилось неуютнее с каждой минутой. — Дим… — сказал тот, аккуратно дотрагиваясь до плеча Побрацкого. Последний вопросительно взглянул на призрака, но не повернулся. — Ты много не пей, пожалуйста, а то за окном темнеет так-то. Вряд ли я дотащу тебя до дома, да и смотреться будет как-то странно, — Олежа наглядно представил картину, где он тащит в стельку пьяного Диму домой, а прохожие шарахаются от безвольно летающего тела. — Темноты боишься, что ли? — поинтересовался студент, вертя в руках алкогольный напиток. Через пару секунд Дима постучал по крышке, вскрыл банку и осушил её. Олежа даже засмотрелся на то, как поднимается и опускается кадык соседа, но вовремя пришёл в себя. — Д-да как-то нет, — нервно посмеялся Душнов и завёл руку за голову. Он боялся не темноты, а неприятностей, которые могли бы в ней поджидать. —Просто… Договорить ему не дали, потому что чей-то радостный возглас «Сейчас играем в бутылочку!» перебил жалкие попытки призрака оправдаться, но Олежа был даже рад такому исходу событий. Дима удостоверился, что конспект до сих пор не выпал где-то на нижних этажах и находится во внутреннем кармане его куртки, и подошёл к большой кучке людей, рассевшихся по кругу. И среди них Олежа увидел её. Ту, которая снилась ему в кошмарах и не давала покоя, потому что после смерти просто не было возможности поговорить. Оля ногтём постукивала по банке, время от времени делала глотки и кривилась. Голубой кулон на шее выделялся и бросался в глаза Олеже, и какая-то странная тоска нахлынула на сентиментального призрака. Дима заметил перемены в настроении друга и хотел уже шёпотом поинтересоваться, что случилось, но после всё понял без слов, когда проследил за грустным взглядом, обращённым, как оказалось, на сестру Душнова. Сегодня почему-то всё шло через одно место.