Попаданка в мир "Наруто"

Игры — это хорошо и весело. Почти все дети любят играть и резвиться вместе с друзьями и игрушками. Но когда зачинщик Четвёртой Мировой Войны Шиноби каким-то образом оказался на подоконнике твоего дома, который находится под защитой барьера, и своим наигранно-писклявым голосом предлагает поиграть, то это уж точно не хорошо и весело. Масами уже собиралась ложиться спать, ведь время уже позднее, но вот уже лёжа в кровати заметила постороннего, которого ни она, ни Маками не почувствовали. И это очень сильно насторожило Волка, так что он был готов в любой момент вырваться из печати. Сперва Тоби, которого Кенко узнала благодаря маске, что-то верещал про данго и своего, уже мёртвого, семпая. Но после повернул свою голову к Масами и буд-то пытался в душу ей заглянуть. — Таким маленьким девочкам уже нужно быть в кроватке и сладенько спать, Масами-ча-а-ан. Сперва девушка хотела возмутиться по поводу своего возраста и этой раздражающей приставки «чан», но мигом передумала, ведь осознала суть происходящего. — Что Вам нужно в моём доме, Тоби-сан? — девушка слегка наклонила голову набок, в то время как аккуратно и тихо искала под одеялом кунай. — Или лучше — Обито? М? Мужчина вздрогнул и отвернулся от Кенко. — Мне дали приказ: не трогать тебя, а уж тем более не убивать, Кенко, — её фамилию он буд-то выплюнул. «И что я ему сделала?..» — Раз уж приказ, то его стоит выполнять, так ведь? — Масами встала с кровати и осмелилась подойти к нукенину. — Повторю свой вопрос: зачем Вы пришли, Обито-сан? — Хватит делать вид, что не боишься, — мужчина усмехнулся, что было слышно, а после снял маску. Шрам знатно портил красивое лицо мужчины, но Масами никак не выразила отвращения, что приятно удивило Обито. — Зачем же я пришёл, — он по-хозяйски спрыгнул со своего пригретого места и прошёл вглубь комнаты. — Помимо приказа о твоей неприкосновенности, мне так же поручили предупредить тебя о нападении одного рыжего психа, — Он развернулся ко мне и развёл руки в стороны. — Ну-с, ты поняла, да? Своё дело я выполнил, так что остальное за тобой, мелкая. Он развернулся и уже хотел выпрыгнуть из окна, но остановился. — Ах да, — уже стоя на подоконнике он обернулся и слез обратно. — Маску забыл. В доказательство своих слов, он помахал перед её лицом оранжевой пластмассой (я думала, она деревянная…), а после пошёл обратно к окну. — Ты умная девушка, Масами, не спорю. Но всё же не стоит доверять обещаниям, которые тебе дал какой-то воскрешённый мужчина. Если тебе сказали, что тебя не тронут на войне, то тебя просто не убьют. А вот покалечить, получить травмы из-за которых ты умрёшь — мы можем. Мадара может. — Сволочь… — Ахахах, — он начал медленно оседать на пол держась за живот из-за смеха. — Ты серьёзно ему поверила, Кенко? Какая же ты наивная… И пока кунай не попал ему в голову, лже-Мадара додумался использовать шуншин и исчезнуть. — Всё-таки ты ужасен, Мадара Учиха… — Так убей его! Голос явился буд-то из ниоткуда, но он был очень знакомым… — Мама? — Убей! Тебе нужно его уничтожить! Он виноват, он! Он убил всех, ВСЕХ НАС, МАСАМИ! Девушка села на кровать, которая удачно оказалась рядом, и закрыла уши из-за столь громкого крика. — Проклятье поглотило тебя, родная… Ты должна выполнить свой долг перед кланом, ты обязана! — Обязана. Буд-то в бреду, Кенко схватила кунай и сделала надрез на коже, где находились руны. После этого они засветились и стали ярче, стали намного заметнее на столь бледной коже. — Умница… Это было последним, что она услышала перед темнотой, которая окружила её. *** — Что же с тобой стало, белка? — Наруто, который недавно вернулся, сидел у кровати спящей беловолосой и перебирал её волосы. Сперва он хотел устроить ей утром сюрприз, ведь знал, что она уже не спит (по скольку на часах было 8 утра), но как только он зашёл к ней в комнату, то очень сильно удивился. Руки были в крови, лицо бледнее чем обычно, словно мёртвая. Так же появился нездоровый румянец на щеках. Нести её к Цунаде не вариант, Узумаки не знает, чего от неё ожидать после её пробуждения. Поэтому он с помощью призыва отправил записку Хокаге, с просьбой визита к юной Кенко. Он боялся. Ему было страшно. Всегда спокойная и рассудительная Масами сейчас спала и тихо шептала какой-то бред. — Видимо, кошмары… Но самое страшное было то, что он понял суть её слов. «Убить, проклятье, уничтожить, ужас…» Эти слова ему очень не понравились, да и не только ему… Курама, который даже проснулся из-за Маками, по скольку тот каким-то чудом оказался в подсознании Наруто, орал на лиса, чтобы тот поднял свою ленивую задницу и открыл глаза. Волк беспокоился, ему было жалко. Жалко джинчуурики, с которой он не мог связаться, и с которой такое произошло. Он обещал её отцу отгородить её от этой тёмной метки, которая с большой скоростью расползалась по её шее в виде мона клана Кенко. Это настоящее проклятие, с которым очень трудно бороться. Даже его с Курамой ядовитая чакра не смогла вывести столь ужасное «украшение» с её шеи, это лишь усугубило ситуацию. Чёрного цвета круг, внутри которого была синяя луна, становился всё ярче и ярче, из-за чего Наруто начал беспокоиться ещё сильнее. Через пару секунд в комнату влетела Сенджу, которая тут же подбежала к Масами. — Что с ней? — Я не знаю, даттебайо. Хотел её навестить, а она спит. Узумаки был серьёзным, из-за чего Цунаде поняла всю плачевность ситуации. — Её чакра из тёмно-синей стала чёрной, Наруто… Хокаге села на край кровати и обхватила голову руками. — Я бессильна в данном случае, Узумаки, всё что мы можем сделать, так это помочь ей вылезти из тьмы чёртового клана! — Чего? Сенджу стукнула себя по лбу, и схватив Наруто под руку — перенесла их в кабинет Хокаге. Спустя час объяснений, Узумаки всё понял. Как только джинчуурики ушёл из резиденции, Цуна залпом выпила пол бутылки сакэ. — К Джирайе прибавилась Масами… Просто замечательно! Очередной стол был сломан, а ведь не прошло и недели после его покупки… *** Всё ещё спящую Масами поместили в госпиталь. Палата была окружена мощным барьером и дверью с кучей замков, «Ради безопасности», как выразилась Хокаге. Как только об этом узнал Хатаке, то тут же явился к больнице. Многие его знакомые думали, а может надеялись, что это из-за романтических чувств, которые он испытывает к Кенко, но нет. Она не была для него «любовь всей жизни», лишь ученица, которая достала, вытянула из тьмы, помогла научиться жить заново. Да, у него в голове частенько проскальзывают мысли о ней, как он хочет её обнять и так далее, но это лишь привязанность. Точнее он пытался убедить себя в том, что это лишь чувство «Отца к дочери», которое сопровождается беспокойством во время миссий, когда её нет рядом, когда ей плохо и всякое такое. Да, Хатаке не был приличным мужчиной, не раз он останавливался в чайных домиках во время заданий, чтобы снять напряжение, не раз он соглашался на предложение от знакомых женского пола «Расслабиться», а после забыть. И он соглашался. Он делал это не стесняясь, а после молча уходил и старался забыть. Ведь он не хотел быть таким. Не хотел ходить по женщинам, ведь это так низко для него, для мужчины, у которого могла бы быть жена, а может и ребёнок. Ведь после смерти Рин он поклялся не ранить никого. Морально. Она была для него подругой, но детская психика решила по-другому. Он слишком травмирован смертью Рин, чтобы заводить серьёзные отношения. Какаши всегда старается отгородить себя от новых привязанностей, ведь не хочет причинить боль другим, да и самому себе. Как только в его жизни появилась маленькая беловолосая девочка, то он тут же почувствовал себя её старшим братом: следил, защищал, даже иногда гулял и тренировал. Всё изменилось, когда она стала его ученицей. Пошли шутки с весьма неприличным подтекстом, частые прикосновения, объятия и похабные мысли. Но это всё лишь из-за книг Джирайи, которые он частенько читает. Он пытался заставить себя так думать. Ему не хотелось чувствовать себя педофилом, Хатаке не хотел рушить жизнь юной девушке своей любовью. Зачем ей чуть-ли не тридцатилетний мужчина? Она может с лёгкостью найти себе парня, и Какаши попробует сдержать ревность. Да, это глупо. Глупо любить девушку, которая младше тебя на 13 лет, с которой ты нянчился в детстве, с которой ты провёл так много времени, что она вместо сестры стала чуть-ли не дочерью. Но всегда есть кое-что, что заставит изменить своё мнение. И это сделал Маками, который боялся за джинчуурики, что она, как её мать, влюбится в взрослого мужчину, которому она будет нужна лишь для снятия напряжения. Оками была влюблена в какого-то Инузуку, который просто использовал её. Она нарушила главное правила клана, но это дело замяли и был заключён брачный договор, после которого она вышла замуж за отца Масами. Вот только с юной Кенко всё по-другому. И Волк это понимал, он просто не хотел чтобы его девочка, к которой он так привык, отдала свою жизнь какому-то извращенцу. И он поговорил с ним. Одиннадцатихвостый заставил Хатаке осознать, что это не привязанность. И Какаши понял. Понял свою реакцию организма, когда он видит её, во время объятий и так далее. Осознал причину ревности, когда видел её с тем Хьюгой, её временным сокомандником. Но Хатаке заставил себя забыть эти чувства. Ему нельзя, запрещено и он не хочет нарушать собственные моральные принципы. Не хочет становиться педофилом, если она не любит его. Ему хочется наследников. Хочется сына, но ещё в 15 лет он сделал для себя вывод: Шиноби не должны иметь детей. Ведь после погибели одного из родителей, а уж тем более ребёнка — будет неимоверно больно. Морально больно. А снова испытывать это — мазохизм. Надежду на взаимность он лишь получает тогда, когда видит её красные от смущения щёки, когда она волнуется за него, когда защищает и мило ревнует. А вдруг ему кажется? Но это неважно. Сейчас не важно, когда она, такая бледная, лежит на больничной кровати и бредит. Когда она хмурится от боли из-за печати на своей шее. Когда он мягко перебирает её волосы и шепчет успокаивающие слова, в надежде помочь ей. И он сделает это. Он протянет ей руку помощи, как это сделала она в детстве. Обязательно поможет. *** Сделав глубокий вдох, Масами запрокинула голову назад, пытаясь успокоиться. Прошло трое суток со дня её пробуждения, Кенко выписали из больницы и сейчас она тихо сидела на голове Второго. Мрачные мысли лезли ей в голову, не давая покоя. Масами знает, что с ней. И это самое страшное, ведь когда начнётся жажда крови при виде Мадары, то она не сможет сдержаться. Да, до войны ещё рановато, а вот нападение Пейна совсем скоро. Почесав шею, Кенко осеклась и резко отдёрнула руку. Метка не давала ей покоя. Она нещадно болела, жгла кожу и просто мешала. Столько жалости в глазах своих друзей она ни разу не видела. И это её бесило. Нервировало до почернения волос, из-за чего окружающие снова боялись её, как это было 7 лет назад. Жители Конохи вновь боятся Масами, ведь та стала намного опаснее. «А вдруг она уничтожит нас? Ведь Кенко злопамятны!» «Посмотрите, ходит тут вся такая хмурая!» «И как её друзья до сих пор не отвернулись от неё…» Такие фразы она слышала каждый раз гуляя по деревне. Гражданские своими сплетнями и неумением держать язык за зубами делали ей очень больно. Что лишь усугубляет ситуацию. Помимо ненависти к Мадаре, появилась неприязнь к деревенским, к АНБУ, которые шарахаются от неё, как от огня. Вот только друзья и знакомые были такими же. Никто не унижал, не оскорблял… Они это делают специально, чтобы воспользоваться мной! Такие мысли часто крутились у неё в голове, но Маками пытался убедить её в обратном. И Волк с удовольствием наблюдал за своими успехами, ведь Сами наконец-то перестала шарахаться от громкого крика Наруто, смеха Сакуры и Ино, а так же исчезла настороженность по отношению к Какаши. И это не могло не радовать, ведь она могла быть сумасшедшей, которая уничтожила бы Коноху. Проклятье Кенко — самое худшее, что есть в этом клане. Хаос невозможно обуздать, его лишь можно перестать бояться и уже тогда он станет покладистым. Но сейчас до этого ещё далеко, ведь Хаос в теле девушки только просыпается, всё худшее в переди. Про «лучшее» думать уже поздно. А быть может, рано? — Сами, тебя зовёт Цунаде-баа-чан на осмотр! А впрочем, не так уж это и важно, ведь сейчас лучше думать о Наруто, с которым можно после посещения больницы сходить в Ичираку.