Брачные игрища. Часть вторая.

      — Юнас, мне кажется, Тим сломался, сидит, ни на кого не реагирует! — Джон уставился на резко поменявшегося в лице Юнаса. — Надо срочно что-то делать.       Мужчины поспешили на улицу и обнаружили Оштрёма на скамейке возле крыльца, побледневшего и очень поникшего. Морозный ветер трепал его русые волосы, покрывая их крошечными кристалликами льда. От вод канала тянуло холодом и свежестью, сумерки уже окутали всю набережную, огромный мост и здание оперного театра на другом берегу. Красное голографическое сердечко приветливо сияло музыкантам с его фасада. Именно оно должно было стать заключающей изюминкой сегодняшнего шоу.       — Я уже говорил ему, что даже если он накосячит, то ничего страшного не будет! Даже Йоханнес слова забывает — и ничего! — Джон в бессилии закинул руки за голову и стал ходить кругами.       Юнас сел рядом с Тимом и крепко обнял его за плечи, не почувствовав при этом привычного тепла и силы, которыми обычно пылало тело гитариста. Сейчас он казался маленьким напуганным мальчиком, таким, каким Кунген помнил его во время первой встречи.       — Ты же все риффы знаешь лучше нас! Сколько раз мы прикалывались по этому поводу… — Джон не договорил, поняв, что толку от него не будет и он тут немного лишний. — Ладно, я пойду. Возвращайтесь скорее, — барабанщик похлопал Тима по плечу и зашагал в студию.       — Помнишь, когда я короной болел, а ты за мной ухаживал? — немного помедлив, начал Юнас. — Мне тогда так хреново было, но я знал, что ты рядом, и одно это уже придавало сил. Я чувствовал, что могу полностью положиться на тебя, и мне было не стыдно показаться слабым. Потому что ты бы не упрекнул меня и не осудил. Это очень дорогого стоит! У всех бывают взлеты и падения, никогда не угадаешь наперёд, что произойдёт, но унывать никак нельзя. Тем более, ты не один. Я и парни рядом, мы уверены в тебе так же, как и в себе. Ты сейчас же выбросишь всю дрянь из головы, пойдёшь и отыграешь этот чёртов концерт на отлично, как и предыдущие три и все те, что были до и будут после!       — Ну вот, разнылся тут, как ребёнок, — тихо пробормотал Тим, наматывая шнурок от куртки на палец, но теперь уже слабо улыбаясь. — Спасибо тебе, это то, что мне надо было услышать, — он потянулся к Юнасу и крепко обнял его, утыкаясь в шею. — Пойдём?       Парни неспешно готовились к шоу, поправляли одежду, копались в телефонах. Юнас тихонько подошёл к Тиму сзади и запустил руку в боковой карман его брюк. Он нащупал то, что искал и ещё кое-что. Оштрём откинул голову назад, почувствовав мощную грудь Кунгена и закатил глаза. Приятное тепло потянуло низ живота, а все мысли разбежались. Юнас ловко двигал пальцами, чуть оглядываясь, чтобы никто не нарушил их маленькую идиллию. Тим сдавленно простонал, когда Король вытащил руку из его кармана, и поднял на него полные надежды глаза. Тот лишь игриво улыбнулся и двинулся в сторону сцены, что-то крутя в руках. И тут Тим понял, что всё было не просто так: из его кармана исчезла баночка снюса с теми крохами, что он хранил на конец концерта. Когда он подбежал к Юнасу, тот уже с невозмутимым видом засовывал тёмный комочек себе под губу.       — Неееееет! — закричал Тим, скорчив такое лицо, словно у него отняли последний вздох. — Ты такая жопа, Ярлсбю! А ну, иди сюда! — Гитарист жарко впился в любимые строгие губы, которые чуть посопротивлялись, но сдались под таким напором. Кунген запустил пальцы в мягкие волосы Тима и притянул его к себе, а тот тем временем беззастенчиво выудил языком кусочек снюса.       — Хитрюга! — Юнас сделал серьёзное лицо и слегка прикусил губу своего проказника. — Мы потом у Йоханнеса попросим, думаю, он не будет против… А если будет — ему же хуже.       — Срамота! — весело прошептал Хенрик на ухо Тиму, проходя мимо.       Юнас весь концерт внимательно наблюдал за Тимом, не забывая одобряюще улыбаться ему каждый раз, как только их взгляды пересекались. Он с удовольствием отмечал, как технично тот играет, чувство гордости переполняло его. Каждый сантиметр сцены дышал безудержным драйвом и почти беззаботным весельем, совсем как тогда, в юности. Музыканты были крайне удивлены выбором фанатов, хором проголосовавших за весь третий альбом. Больше всех по этому поводу возмущался, естественно, Йоханнес. Хенрик широко улыбался, радуясь, что ему не нужно подпевать вокалисту, оравшему не своим голосом во время Deeper Down. Зато басисту пришлось вспомнить о своих навыках гроулинга. Это шоу стало вызовом каждому и всей группе в целом. Но все были очень рады вернуться назад в прошлое и вспомнить, с чего всё начиналось.       Джон последний раз ударил по барабану, завершая Pigfucker, свет на площадке погас и всё стихло. Гитаристы моментально воспользовались своей необычной суперспособностью: они всегда знали, где друг друга найти. Тим сделал пару шагов вперёд и тут же почувствовал жар, исходивший от разгоряченного Кунгена, который мотнул головой, склоняя её влево, а дреды легонько шлепнули Оштрёма по плечу и спине. Тим, быстро поразмыслив, потянулся поцеловать Юнаса, но явно не ожидал такого напора. Тот буквально впился в его мягкие губы, еле слышно зарычав. Но тут снова зажёгся свет, и гитаристы отпрянули друг от друга, пожалуй, слишком поспешно. Последней песней этого концерта, последней мелодией целой Эры не случайно стала колыбельная. Она олицетворяла завершение дня, некоего этапа или жизненного пути. В конце всё, что было, становится неважным, есть только здесь и сейчас, момент, который нужно прожить, вложив все силы и страсть. Настала минута славы Тима. Его лицо отражало неимоверное старание, любовь к своему делу и толику грусти. Музыканты собрались вокруг Джона, доигрывая завершающие аккорды. Полураздетый Йоханнес тем временем бесновался на улице, выплескивая энергию в окружающий его холод. Музыка медленно угасла и голос Йохана возвестил: «Снято!»       После записи короткого обращения к фанатам, ребята несколько секунд просто молча стояли и смотрели друг на друга. Не нужны были слова, чтобы понять, что они ощущают одно и то же. Йоханнес снова притянул к себе Тима, видя, что на глазах гитариста уже навернулись слёзы. Это стало последней каплей для всех, парни заключили друг друга в крепкие объятья. Йоханнес дал волю чувствам, шмыгая длинным носом, пытаясь обхватить всех, благо длинные руки позволяли это. Джон смущенно продолжал хвалить друзей, но моргал намного чаще, чем следовало. Хенрик просто и искренне дарил окружающим своё тепло. Даже у Юнаса в носу что-то защекотало, но он подумал, что это всего лишь пылинка.       — Парни, я вас люблю! — бесхитростно пробормотал Тим.       — Юнаааас, отстань, ты что, решил вообще всё вспомнить? — Хенрик пытался отбиться от разошедшегося не на шутку Кунгена, с опаской поглядывая на Тима, который уже почти засыпал на ходу.       — Ну хватит, я ж просто обнять тебя хотел, раньше ты не жаловался, — гитарист закинул на басиста ногу, попутно притягивая к себе ничего не понимающего Оштрёма. — И ты иди сюда.       — А мне можно в твой гарем? — игриво поинтересовался Йоханнес, плюхаясь королю на колени, и чуть не задавив бедного Хенрика.       — Кажется, нам всем пора по домам, — заключил Джон, глядя на всё это безобразие. — Давайте-ка одеваться и пойдём на улицу, нужно остудить головы. — Он взял свою куртку, попутно начиная куда-то звонить по мобильному.       Ночь выдалась морозная и искрящаяся. Воздух был наполнен микроскопическими льдинками, затруднявшими вдох. Несмотря на поздний час, город не спал, мигая разноцветными огнями, заполняя слух гудением автомобилей, плеском воды и глухим рокотом. Каждое слово вылетало изо рта клубом сизого пара и медленно растворялось в звёздном небе. Красное сердце всё так же сияло музыкантам с другой стороны канала, настраивая их на лирический лад.       — О, а я знаю эту машину! — Юнас радостно ткнул пальцем в только что подъехавшую Тойоту. — У моей сестры такая же!       — Бестолочь, это она и есть, я её вызвонил, чтобы вы добрались до дома в целости и сохранности, — Джон помахал девушке, выглянувшей с водительского сиденья. — Напиши мне потом, как выгрузишь их! — крикнул он ей, глядя вслед неуверенно бредущей парочке гитаристов.       — Йоханнес, может у нас останешься, чего мотаться среди ночи? — предложил Хенрик, направляясь к прибывшему такси.       — А почему бы и нет, — вокалист пожал плечами, залезая в тёплую машину. — Разбудите меня, как доберёмся! — лишь успел попросить он перед тем, как отрубиться.       — Я помогу тебе его дотащить до кровати, — хохотнул Джон, попутно объясняя таксисту маршрут следования.       Тим подумал, что он научился телепортироваться. Казалось, только что музыкант был в студии, как вот он уже сидит в ванне и подставляет руки под тёплые струи воды. А на Юнаса путешествие и строгий взгляд сестры подействовали отрезвляюще. Теперь он деловито расхаживал по ванной комнате в чём мать родила, планируя вернуть Тима к жизни.       — Я что-то так устал, и спина болит, — пожаловался Оштрём, заваливаясь набок.       — Сейчас всё исправим, сиди смирно, — королевским тоном приказал Юнас, залезая в ванну и усаживаясь позади.       Кунген положил ладони на плечи Тима, осторожно убрав его волосы в сторону, и начал разминать скованные мышцы. Затем он припомнил советы Йоханнеса и стал массировать его голову в районе макушки. На это Тим отреагировал неприкрытым стоном.       — Ты сегодня отыграл лучше всех, — Кунген подумал, что это подходящая похвала. — Даже на репетициях так круто не было!       — Ты серьёзно? — Тим обернулся, и на лице его было такое милое выражение, что Юнас сразу потянулся за поцелуем.       — Для меня ты всегда будешь самым лучшим, — прошептал он, а ладонь его проскользнула под рукой Тима, скрываясь в тёплой мутноватой воде.