Тебе идёт чёрный

      — Блядь, ты что творишь?!       Стайлз коротко взвыл в ответ на сжавшиеся вокруг его члена мышцы и тут же застонал, толкнувшись внутрь, не отрывая взгляда от распластавшегося под ним Дерека. Тот вцепился в лежащую под головой подушку, разрезая когтями ткань бледно-синего цвета, и довольно жмурился, подаваясь навстречу каждому движению.       Кружевные трусики, нещадно разорванные в запале похоти, давно валялись где-то на полу, а вот такой же, полностью кружевной лиф глубокого чёрного цвета, всё ещё красовался на положенном ему месте.       Изящного плетения лямки, широкие, как у любимой дерековой майки-алкоголички, спускались от плеч к груди, кокетливо и при этом весьма брутально обхватывая литые мышцы, больше дразня, чем что-то скрывая. Стайлз не знал, куда смотреть: взгляд метался туда-сюда, то к затвердевшим соскам, топорщившим тонкую ткань, то к пупку, который едва выглядывал из-под нижнего ажурного края.       Стайлз мог поклясться, что уже видел этот комплект, но никак не мог вспомнить, где именно.       Дерек повёл ладонью по своей груди, приласкал сквозь бельё сосок и, сжав его между пальцами, требовательно рыкнул.       Стайлз гулко сглотнул.       — Мать твою, ты меня доведёшь...       Дерек хищно улыбнулся, но тут же распахнул рот, глотая воздух, стоило Стайлзу опуститься меж широко разведённых ног и мучительно медленно задвигать бёдрами, коснувшись пальцами растянувшихся вокруг члена горячих мокрых краёв входа. Свободной рукой тот тем временем стянул с плеча одну лямку, оголив половинку груди, и принялся за растревоженный ранее сосок, то облизывая его, то несильно прикусывая.       Когда Стайлз втянул в рот твёрдую горошину и пососал, тут же аккуратно погрузив рядом с членом палец, Дерек уже даже не стонал, а просто хрипел. Глаза его то и дело вспыхивали алым; губы до крови пропарывали клыки.       — Давай, детка. — Стайлз задыхался, весь взмок, хоть выжимай, но исправно старался подвести его к нужной грани. — Ты бы себя видел. Такой красивый. Такой горячий и бархатный внутри.       Дерек облизнул губы; щёки его порозовели — несмотря на многолетние отношения, к извечным комплиментам от Стайлза, особенно в постели, он так и не привык.       — Я уже говорил, что тебе идёт чёрный, да? Наверняка говорил, — Стайлз переключился на другой сосок, лизнул пару-тройку раз самым кончиком языка, будто жаля, и принялся нашёптывать всё, что лезло в голову, поглаживая ореолу пальцами. — И кружева тебе идут. Готов поспорить, с чулками смотрелось бы в сто раз горячее. Или с подвязкой. Такой же чёрной, о да. Я бы содрал её зубами.       — Блядь, — выдохнул Дерек на грани слышимости.       Это было первое слово, сорвавшееся с его уст за последние полчаса.       Стайлза это только раззадорило.       — А потом трахнул бы тебя языком. Долго так, основательно, чтобы у тебя ноги от кайфа разъезжались. Затем я бы заменил язык пальцами, сразу четырьмя. Ты бы жадно обхватывал их, принимал в себя, а я бы смотрел. — Стайлз облизнул губы, любуясь Дереком из-под ресниц; как он тяжело дышал, как прикусывал нижнюю губу своими невероятными кроличьими зубами, как сверкала радужка, как переливалась покрытая испариной «шерстяная» грудь. — Смотрел, как твоя дырка то судорожно сжимается, то раскрывается для меня; как вспухают её края; как поблёскивают от слюны слипшиеся волоски. Блядь, обожаю твою мохнатость.       Стайлз чуть приподнялся, уткнулся носом Дереку в подмышку и широко лизнул покрытую густой чёрной порослью впадинку.       Дерек заскулил. Стайлз ощутил, как на ягодицы легли большие ладони — без когтей, — сдавливая, сминая кожу, притягивая ближе, и повёл бёдрами, входя до упора и выскальзывая обратно. Он потянулся к распахнутому рту Дерека, втягивая в ленивый поцелуй, замер, коснулся его языка своим, отвлекая, погладил средним пальцем волоски возле ануса, осторожно погрузил его рядом с указательным и резко двинул тазом.       Тело под ним дёрнулось и привычно напряглось; член туго стиснули мышцы; шею опалило горячее дыхание. Стайлз повторил движение, и ещё, и ещё, пока в какой-то момент Дерек не изогнулся дугой, издавая совершенно порнографичные звуки, и не выплеснулся себе на живот, пачкая кружево белёсыми каплями. Не прошло и мгновения, как Стайлз последовал за ним.       Он смотрел на Дерека, выхватывая детали: высоко вздымающаяся грудь в грёбаных чёрных кружевах (одна только мысль об этом всё ещё приводила в немыслимый восторг); вымазанная в сперме дорожка волос, ведущая к пока ещё твердому члену; влажные от поцелуев губы; идеальная щетина и совершенно расфокусированный, будто пьяный, взгляд, — и не мог поверить, что это всё его.       Что Дерек его.       — Охутрясающе, — выдохнул Стайлз и, наплевав на беспорядок, завалился прямо на него, утыкаясь лицом куда-то в шею.       — Ты только что совместил слово «охуенно» и «потрясающе»?       — Видишь, всего несколько лет — и ты уже начал меня понимать, — довольно пробурчал Стайлз в ответ и провёл ладонью по кружевам. — Чур в следующий раз я буду в белье. Хочу красное, с корсетом.       Дерек хмыкнул и погладил его по растрёпанным волосам.       — Я передам Лидии твои пожелания.       — Так и знал, что это её рук дело! — Стайлз вскинул к потолку кулак и улыбнулся.       Если изначально новое увлечение Лидии по пошиву нижнего белья он встретил скептически, — зачем, если в женских магазинах его и так навалом? — то теперь был готов даже поучаствовать, и весьма активно.