Я хочу попробовать с тобой всё, хён (18+)

      — Сраная мораль, сраное благородство, сраное совершеннолетие! — Чонгук со злостью пинал кровать в своей комнате.       До дня рождения осталось несколько месяцев, уже завтра его выпускной из старшей школы, и юноша кипел от того, что его любимый никакими уговорами не желал признавать Чонгука взрослым. Младший не понимал, кому Тэ делает этим хуже?       — Только после твоего совершеннолетия! — как-то отрезал он, надевая ранее откинутую футболку.       Смерть от спермотоксикоза в девятнадцать лет Чонгуку уже не казалась глупой фантазией.       «Да, да!» — юноша вздрогнул от звучания собственных криков в голове и проснулся. В комнате стояла оглушительная тишина, сквозь жалюзи едва пробивались голубоватые отблески рассвета, а часы на стене спокойно отсчитывали оставшиеся минуты до шести утра.       Это был сон… Чонгук разочаровано провёл по лицу рукой, словно снимая паутину, и снова закрыл глаза, вспоминая как во сне они с Тэхёном занимались любовью — всё казалось таким реалистичным.       Они ещё даже не встречались, все было сложно и запутано, но отрицать взаимные и такие сильные чувства друг к другу парни уже не могли.       Полтора года назад Чонгуку даже не понадобился «сериальный щелчок», чтобы познать собственные чувства. Он осознавал собственную любовь постепенно. Через увлеченность, через ревность, через тоску, через сильное сердцебиение — все эти состояния были такими яркими, иногда болезненными, но всегда до крайности вдохновляющими рядом с хёном. Такими, каким последние месяцы было и желание, сводящее с ума.       Юноша еще раз взглянул на часы, до будильника оставался час. На шкафу висел отглаженный костюм канареечного цвета, напоминающий о важном в его жизни дне. Рука сама скользнула под одеяло, медленно проходясь по накачанной груди и кубикам пресса, с таким трудом давшимися ему. В голове вспыхнули воспоминания, как Тэхен, однажды, задумавшись о своём, оглаживал его торс через футболку. Бедный хён даже не подозревал, какие сильные химические реакции запустил тогда в теле подростка.       Для Тэ Гуки был всё еще ребенком, и это бесило макне до крайности.       Рука, наконец, добралась до кромки пижамных штанов и нырнула внутрь, обхватывая утренний стояк. Первый раз проходясь по стволу, Гук глухо простонал, большим пальцем размазывая то небольшое количество естественной смазки, что уже успела намочить штаны. В голове снова всплыли сонные фантазии о Тэхене, нависшем сверху, о его напряженной груди, широких смуглых плечах под светлыми голенями Гука. Его искаженное от возбуждения лицо, намокшие волосы, падающие на глаза, плавные поступательные движения - как сильно младший хотел увидеть всё это в реальности.       Гук ускорил темп и совсем откинул одеяло в сторону. Стало слишком душно, слишком хорошо… Брюки сползли к коленям, а ноги сами собой раскрылись — таз ходил ходуном, имитируя толчки. Футболка задралась, позволяя руке беспрепятственно играться с чувствительными сосками. Каждый стон юноша по привычке глушил в своём горле, ведь кто-нибудь из хёнов мог уже проснуться. С искусанных губ срывались лишь тихие высокие поскуливания.       — Тэхени-хён, — Гук шептал желанное имя каждый раз, как сжимал член сильнее, удовольствие нарастало, и ему так хотелось чтобы это рука старшего сейчас доводила его до исступления.       В коридоре послышались тихие шаги, а затем скрип.       — Ты чего так рано встал? — сонный хрип Чимы со стороны уборной.       — Хотел приготовить Гуки особенный завтрак, у него важный день сегодня, — низкий баритон, чуть сиплый после сна, и «Гуки» любимым голосом обухом ударили по мечущемуся в бреду сознанию.       В коридоре продолжали звучать голоса, и Чонгук едва сдерживал звуки, рвущиеся из его горла. Голос возлюбленного обволакивал уши, проникал глубоко в голову, только усиливая возбуждение парня, занимающегося непристойностями прямо через стену.       Чимин вернулся к себе, а Тэхен тихонько подошёл к комнате младшего, сомневаясь, стоит ли ему ненадолго взглянуть на ещё спящего Гуки.       Сопящий ребёнок всегда был объектом самого большого умиления всех хёнов без исключения, его приоткрытый ротик, дрожащие реснички, расслабленное и доверчивое выражение лица — все в Гуки было объектом фетиша для Ким Тэхена.       Дверь бесшумно приоткрылась, и представившаяся мужчине картина выбила из грудной клетки весь воздух. Вся кровь в организме устремилась вниз, обрекая мозг на кислородное голодание.       Он никогда не видел своего чудесного ребенка таким: светлое, словно выточенное античными мастерами совершенное тело было распластано по серым простыням, согнутые ноги широко расставлены, являя притягательный вид на стоящий член с алой головкой и торопливую руку на нём, вторая же почти жестоко выворачивала уже бордовый сосок. Глаза Гуки были крепко зажмурены от наслаждения и боли.       В горле Тэхена пересохло от шока, он просто не понимал, что ему делать дальше. Замерев, старший жадно разглядывал сие действие.        — Тэ-хён, ах… Тэхени… хён! — Чонгуки задыхался, а движения на половом органе стали почти остервенелыми.       В голове юноши шумел водопад, а мысли были заняты одной конкретной фантазией, он не заметил бы и ядерного взрыва сейчас. Внизу живота скопился болезненный ком чего-то пронзительного и одновременно упоительно приятного, а затем всё взорвалось оргазмом, член увеличился и задрожал, выплескивая сперму на дрожащий живот.       — Тэхен… — тело выгнулось до хруста, бедра, всё еще держащие таз на весу, от напряжения ходили ходуном, громкие задыхающиеся стоны звонко опадали с сочных губ.       Чонгук ладонью размазал сперму по своему пресу и, наконец-то, позволив телу расслабиться, растянулся на простыне. От звона в ушах ему даже показалось, что межкомнатная дверь тихонько хлопнула. Он испуганно распахнул глаза, но никого не обнаружил. Показалось?       Тэхен стоял в ванной, уперевшись в раковину руками, и никак не мог прийти в себя от увиденного. Его мальчик, его милый Гуки — забавный, ласковый только с ним, талантливый и такой красивый, сейчас с таким воодушевлением дрочил с именем хёна на губах. Нет, Тэхен не был святым или глупым, понимая, что подросток в самом расцвете «war of hormones» не может с собой не развлекаться, но увидеть это собственными глазами… Было лучшим, что он мог себе вообразить, и одновременно худшим для его душевного самочувствия. Рамки, что старший тщательно выстраивал в собственной голове, трещали по швам.       Голова мужчины часто разрывалась от переживаний, что причиной нетрадиционной ориентации его малыша стал он, об украденном из-за собственного эгоизма первом поцелуе семнадцатилетнего мальчишки.       Действительность, в которой его «аморальные» чувства к младшему оказались ответными, Тэ всё еще не до конца принял, допуская, что Чонгук просто запутался в новых ощущениях, и скоро придёт в себя. Мужчина оттягивал моменты признания и близости как можно дальше, оттягивал точку невозврата. Ему казалось, что если он вкусит этот так давно желаемый им плод, то не сможет потом жить без него. Тэхен плеснул в своё лицо ледяной водой, пытаясь успокоиться.       На завтрак макне ожидали вкуснейшие тосты с разнообразными начинками и свежесваренный любимый карамельный латте. Мемберы, как обычно вкушающие яичницу, с завистью глядели на довольную кроличью моську. То, что хён сам это всё приготовил, добавляло макне самодовольствия, заставляя сердце приторно и с наслаждением сжиматься. Он любил это чувство — собственную исключительность для Тэхена.       — Это очень вкусно, хён! — макне запрокинул голову, улыбаясь Тэ, что за его спиной потерянно жевал пустой тост.       Тэхен встретился с искрящимися улыбкой глазами Гуки и почувствовал, как краснеет.       — Наслаждайся, зайчонок, — длинные пальцы зарылись в мягкие густые волосы, слегка массируя кожу на затылке. Если бы люди умели мурчать, то Гуки бы не затыкался рядом с хёном.       День выдался сумасшедшим, парень разрывался между одноклассниками, мемберами и родителями, пытаясь успеть везде и сразу. Но постоянно искал только один взгляд, такой задумчивый и серьёзный сегодня. Чонгук счастливо улыбался хёну, испытывая счастье просто от его присутствия рядом. Несмотря на повышенное внимание к персоне макне, в машине Тэхен всё же выкроил мгновение, чтобы чмокнуть мягкую щеку, перегнувшись через сидение. Он забил даже на трансляцию Чимина.       Вечеринка в их общаге по случаю выпускного прошла скромно, так как на следующий день было запланировано выступление. Уже в одиннадцать менеджеры, разогнав кодлу, тоже отправились по домам. В гостиной остались только двое младшеньких, ответственных за уборку мусора. И слава богам, ребята додумались использовать сегодня только одноразовую посуду.       Чонгук покосился на хёна, с которым весь день творилось что-то странное. И даже сейчас молодой мужчина пристально рассматривал полупустую банку пепси, никак не в состоянии определиться, что же с ней делать. Сзади прошелестели тихие шаги, а сильные руки обняли тонкую талию, прижимая мужчину к широкой тёплой груди. Острый подбородок врезался в плечо, а губы прихватили смуглую кожу на шее.       — Хён? — протянул Чонгук, опаляя чувствительное место горячим дыханием. — Ты такой задумчивый сегодня, что-то случилось?       Они стояли в полутьме и слегка покачивались, наслаждаясь близостью. Тэхен откинул голову назад и позволил себе расслабиться в чужих руках. Забрав из его рук мешок, Гуки подтолкнул старшего к дивану, и они одновременно рухнули в свалку подушек.       Нырнув в родные объятия, младший вспомнил, как часто в шестнадцать лет, лежал так, оплетённый руками хёна. Они двадцать четыре часа в сутки были неугомонными энерджайзерами, но иногда, парни, в то время еще мальчики, нуждались в заботе. Нуждались в таких вот тихих семейных моментах, обыкновенных уютных объятиях, человеческом тепле.       — Поцелуешь меня, Тэ?       Хён выглядел таким красивым в полутьме, разглядывая младшего из-под опущенных ресниц. Тэхен остался прежним внутри, но внешне так сильно изменился за последние годы, расцвёл словно алая роза в увядающем осеннем саду. Чонгук не понимал, когда это произошло, когда он стал смотреть на хёна не просто с радостью и восхищением, но и желанием обладания.       Поцелуй Тэхена был мягким, невинным, почти целомудренным, но даже так он был полон нежности. Рука хёна зарылась в жесткие от лака волосы, а вторая притянула младшего за талию к себе, их ноги переплелись. Гук закинул одну на бёдра Тэ, придвигаясь еще ближе, а обе руки - на его шею, сцепив их в замок.       Гуки подставлялся под поцелуй так желанно и открыто, что заставило страсть старшего разгореться с угрожающей прогрессией. Поцелуй углубился, языки столкнулись в мокром спарринге. Гуки тихонько стонал, позволяя хёну вылизывать его рот изнутри.       Вдруг, в голове Тэхена замелькали события раннего утра, и он резко отстранился, задыхаясь. Чонгук с удивлением уставился на хёна, не понимая внезапной перемены настроения.       — Уже поздно, нам нужно еще вынести мусор и принять душ, — мужчина не смотрел ему в глаза, и, мягко выпутавшись из объятий, отправился к выходу, подхватив полные мешки. — Ты иди первым, а потом отправляйся в кровать.       Все время в душе, а затем долгий бессонный час в постели макне никак не мог понять, что так переменило настроение Тэ. Чонгук даже не претендовал сегодня на что-то большее, наслаждаясь таким волшебным поцелуем, не распускал руки… Тэхен вообще не будет теперь его к себе подпускать?       Младший так и уснул, расстроенный и разозлённый.