***
У Драко в планах был договорной брак с Асторией. А Гарри было все равно. После смерти Снейпа, Северуса, ему вообще все было вдоль подола парадной мантии. Первый месяц после Победы он и трезвым-то был, наверное, два раза: на слушании дела Снейпа и на слушании дела Малфоев. И то — благодаря умнице-Гермионе, которая приходила на Гриммо, встряхивала за шкирку, как котенка, вливала фиал протрезвляющего, — Гарри всхлипнул первый раз, узнав вкус зелья Северуса, — и командовала Кричеру привести хозяина в порядок. Кричер слушался, Гарри тоже. На слушаниях он задал перца сборищу древних выхухолей в фиолетовых мантиях, чтобы знали, как прятаться за спинами детей. Конечно, Снейпа и Малфоев оправдали. Попробовали бы не оправдать.***
А Гарри продолжил запой. И загул. Ему было все равно с кем пить, все равно с кем трахаться, он хотел забыть. Забыть эти тонкие губы, тонкие пальцы, искусные прикосновения, дарующие блаженство, запах мяты и шалфея, и их единственную ночь. Ночь, когда он был счастлив, когда он был нужен тому единственному, по кому плакало сердце, когда был любим. В зыбком алкогольном забытьи всплывал черный, как вырезанный из бумаги великим Сидо силуэт необходимого, как воздух, человека, — и воздуха переставало хватать. Он выл и задыхался от боли. От одиночества. От холода. Тепла уже давно не было. Последнее ушло с каплями крови Северуса на пол Визжащей хижины. Авада разбилась об лёд в груди. И никакое огневиски не могло растопить этот лёд, никакой секс не давал тепла. Череда случайных любовниц и любовников прошла мимо размытыми пятнами лиц, не оставив в памяти ни имен, ни даже образов. Кажется, Гарри трахнул даже Риту Скитер, но это не точно, и в то же время — это было единственным логичным объяснением, почему после ее визита на Гриммо его до сих пор чествовали в Пророке, а не клеймили позором за шумные пьянки, оргии и аморальное поведение. Драко Малфой в его гостиной был так же уместен, как монашка в публичном доме. Но он был тут и получал видимое удовольствие от лицезрения всей глубины падения Героя и Золотого мальчика. Вообще, во всем был виноват Забини, который ошивался тут с первого дня победы и таскал выпивку. Откуда он только взялся? Не иначе Финниган на сдачу захватил. — Дракусик, иди сюда, давай выпьем. Как papá? — Потти, я смотрю, тебе Авада последние мозги отбила. — Дракуся, не марали… не еби мозги, короче. Без тебя тошно, с тобой ещё хуже. Давай выпьем. За Снейпа! — Может хватит уже? — Драко брезгливо сдвинул носком начищенной туфли валявшийся на пути мусор, пнул пустую бутылку и подошел поближе. — Малфой, ты чего припёрся? — Посмотреть, как Национальный Герой победу празднует. — Посмотрел? Вот и вали отсюда. Маме привет! — Гарри отсалютовал бутылкой и хлебнул прямо из горла. Малфой дождался, пока Поттер проглотит огневиски — и без замаха ударил в солнечное сплетение. Гарри свалился кулем на заплеванный пол. — Какая же ты свинья, Поттер, — брезгливо процедил Драко, — и что крестный в тебе нашел? Малфой достал палочку и отлевитировал свернувшегося в клубок и поскуливающего Поттера в ванную комнату. Бесцеремонно скинул его ванну и включил воду. Ледяную. — Сууука! Какая же ты сука, Малфой! Что тебе от меня надо? — проскулил Поттер, стуча зубами. — Протрезвей. Потом поговорим, — сказал Драко и вышел. Гарри включил горячую воду, стянул с себя мокрую одежду, и плюхнулся обратно в ванну. Бесшумно появившийся Кричер выставил на полочку батарею пузырьков, положил мочалку, зубную щетку, сложил на стул полотенца и теплый темно-зеленый халат, тяжело вздохнул — и так же бесшумно исчез. Гарри вдруг почувствовал какое-то непонятное умиротворение, захотелось раствориться в этой теплой воде, не быть, не чувствовать. Он закрыл глаза и скользнул под воду, задержав дыхание. И лежал так, пока лёгкие не начали гореть от недостатка кислорода. Он даже успел представить некролог «Пьяный Герой утонул в ванной!», но тут вспомнил про Малфоя. Мда, нехорошо получится, если в его смерти обвинят Драко. Даром защищал, что ли? Он всё-таки вымылся и вылез из ванны. Придирчиво рассмотрев собственное отражение в зеркале, презрительно фыркнул: «и чего не сдох вчера?», но побрился. Надел халат и вышел в спальню. Драко сидел на кровати, опершись спиной о резное изголовье, и листал какой-то маггловский журнал — из тех, что в избытке притаскивал Финниган. Летнюю мантию он снял, небрежно кинув ее на стул рядом с кроватью, и остался в жемчужно-серой шелковой рубашке и узких черных брючках, стрелки на которых поддерживались не иначе как специальным заклинанием из фамильных. В общем, выглядел шикарно и по-прежнему неуместно. Поттер остановился в изножье кровати, чтобы резкий Хорек не успел ещё раз застать его врасплох. — Ну, говори, зачем приперся? Драко окинул его насмешливым взглядом и каким-то неуловимо-слитным движением перетек вплотную к Поттеру. — А как ты думаешь? — выдохнул он прямо в ухо Поттера, и прикусил мочку его уха. — Да ладно?.. — недоверчиво протянул тот. — А что, Герой, я может об этом давно мечтал? С шестого курса, например. А тут раздают всем желающим. Я тоже… желаю. Драко просунул узкие прохладные ладони в запа́х халата и мягко провел ими по груди Гарри, задевая и лаская соски. — Ну так что, Поттер, дашь страждущему? — Малфой, ты совсем страх потерял? — Гарри обхватил Драко за упругую круглую задницу своими широкими ладонями. И так же жарко шепнул в ответ: — Я сверху. И никак иначе. Желаешь? Он влажно лизнул шею Драко от воротника-стоечки до уха и посмотрел ему в глаза. Глаза были абсолютно блядские, с расширившимися на всю радужку зрачками. На алебастровых щеках некрасивыми неровными пятнами проступил румянец, но это почему-то возбудило Гарри ещё больше. Он подтянул Малфоя к себе, чтобы тот осознал с чем ему придется иметь дело, и мысленно дал ему последний шанс сбежать. — Ну так что, Драко-о? Ты хочешь? — Да, — тихое, на выдохе, Гарри скорее догадался, чем услышал. И потом тверже и чётче: — Да, хочу. Поттер кивнул и накрыл его губы своими. Целовался он вдумчиво, неспеша, исследуя зубы языком, нежно посасывая то верхнюю, то нижнюю губу, вылизывая и как бы прося пустить глубже. Драко совершенно потерялся, вцепился руками в геройские плечи, и пустил. В трезвом сознании Гарри занимался любовью только с Северусом, остальной секс прошел в пьяном угаре, а в таком состоянии Поттер трахнул бы даже Амбридж, не то что Риту Скитер, которая вообще неплохо сохранилась в свои-то годы. Поэтому с Малфоем он не торопился, чтобы вдруг не опозориться. Гарри переместил левую руку с ягодицы на щеку Малфоя, придерживая и успокаивающе поглаживая большим пальцем скулу, скользнул языком по небу, и продолжил изучение рта Драко. Свои ядовито-зеленые, «цвета Авады» как томно вздыхали многочисленные поклонницы и поклонники, глаза он не закрывал. Драко на секунду подумал про отсутствие осточертевших за годы учебы омерзительных круглых очков, и что Поттер вырос, став выше его, но эту мысль вымело у него из головы вместе с остатками воздуха из лёгких. Дракклов Поттер целовался как бог! Гарри оторвался от губ Драко, и вздохнул: — Какого черта мы с тобой теряли время в нашей вражде? — вопрос был абсолютно бессмысленным и явно риторическим, и ответить все равно не дал, снова прильнув к его рту губами. Гарри мягко, почти нежно, поглаживал Драко по спине и заднице, потом аккуратно вытянул рубашку из-под пояса брюк, незаметно и умело расстегнул ремень, а затем и брюки так, что Драко заметил это только когда шершавая горячая ладонь Героя накрыла его обнаженную ягодицу. Поттер не торопился, явно получая удовольствие от процесса, а Драко позволил ему вести, потому что понял, что от сопротивления и спешки ничего хорошего не выйдет. Он планировал получить от героя все, что тот готов ему дать сегодня, зная, что второго шанса может и не быть. Гарри, не переставая целовать, так же аккуратно расстегнул все пуговки на рубашке Драко снизу вверх, и медленно потянул ткань с плеч, лаская кожу рук. Драко плавился под этими горячими ладонями, как кусочек масла, и только и мог, что цепляться за напряжённые плечи Поттера — ноги не держали совершенно, а от неспешности ласк хотелось кричать. Хотелось больше. Драко слабо застонал, и Поттер все понял правильно: он все так же аккуратно уложил Драко на кровать, стащил с него остатки одежды и скинул свой халат. На мгновение они оба замерли, рассматривая друг друга: белоснежная кожа и светлые волосы Драко на тёмно-синем постельном белье сияли и делали его похожим на драгоценность в дорогом футляре — и Гарри не смог бы отказаться от такого подарка; сам он, со своими вечно-спутанными волосами, горящими зелёным огнем глазами и рельефными мышцами, возвышался над Драко настоящим богом войны со старинной гравюры. Гарри нежно развел бедра Малфоя в стороны и сел между ними на колени, поглаживая плоский подрагивающий живот, пальцами проследил след от Сектусемпры, обвел розовые соски. Драко захлебнулся воздухом под его тяжёлым охотничьим взглядом, на мгновение появилось малодушное желание прикрыться и сбежать, но понимание, что затея изначально провальна, и нежелание ославиться ещё большим трусом, пригвоздила его к постели. Поттер, как будто прочитав его мысли о побеге, тут же смягчил выражение лица и, облизнув губы, одним движением взял торчащий длинный розовый член Драко в рот на всю длину, придерживая за бедра. Драко часто делали минет, как девушки, так и парни — в Слизерине свято блюли только девичью честь, не пренебрегая прочими радостями, но то, что вытворял своим обжигающим ртом Золотой мальчик, было чем-то невероятным. Драко не смог удержать пошлый стон, который рождался где-то глубоко под ребрами и грозил вскрыть грудную клетку. Поттер зыркнул на него из-под челки, ни на миг не прекращая сосать, и уже не отводил глаза, только периодически смаргивал влагу с ресниц, когда пропускал головку особенно глубоко в горло. Драко стонал и метался — все было настолько невероятно, горячо, остро, он даже в самых смелых своих фантазиях о надоедливом гриффиндорце не мог представить такого. — Гарри… Гарри… я сейчас… Поттер моментально выпустил его член изо рта и пережал ствол у основания, оттягивая волну надвигающегося оргазма. Драко разочарованно заныл, дёргая бедрами в желании развязки. — Не так быстро, Малфой. Поттер подхватил Драко под коленями и потянул на себя, закидывая ноги себе на плечи и ставя его почти на лопатки, подперев своими раздвинутыми бедрами. Драко удивлённо взмахнул светлыми ресницами и прерывисто выдохнул, когда понял, что именно собирается делать Герой. — О, Мерлин!.. — Как хочешь, Хоречек! — ухмыльнулся Поттер и стал тщательно вылизывать внутреннюю сторону бедер от коленей к паху. Кожа там была нежной, очень чувствительной, со светлым почти младенческим пушком, и от влажных узоров языком по ней волнами расходился жар, который прокатывался до самых кончиков пальцев, а потом скапливался внизу живота огненно-ртутным шаром. Поттер языком обласкал поджавшуюся мошонку, пощекотал под ней и широко лизнул сжавшийся анус. Если бы Драко еще вчера, еще сегодня утром, кто-то сказал, что сам Гарри Поттер будет, прикрыв глаза от удовольствия, вылизывать и покусывать его задницу как какой-то экзотический фрукт, он бы заавадил мерзавца за гадкие шуточки, но сейчас он мог только поскуливать и хныкать. Поттер вылизывал так же вдумчиво и тщательно, как до этого целовал и отсасывал — отдаваясь процессу целиком. Драко провел рукой по бёдру Поттера, желая дотянуться до крупного крепкого члена, который периодически упирался ему между лопаток, оставляя липкие следы предэякулята, но Гарри несильно шлёпнул его по руке и прорычал: «Убери, иначе свяжу!». Это чертовски возбудило, это очень горячая фантазия, но рискнуть и оказаться действительно беззащитным очень страшно, и Драко уже набрал воздуха, чтобы возмутиться приказу, но Поттер без предупреждения одной рукой обхватил его член, а два пальца второй, облизав, сунул в расслабленный анус. Его выгнуло дугой, потому что чертов Поттер с первого раза попал точно в яблочко! Гарри лёгкими, почти порхающими, движениями ласкал член Малфоя, одновременно выглаживая нежные стеночки внутри и лаская языком растянутые припухшие мышцы вокруг пальцев, и от каждого прикосновения к простате Малфой так сладко всхлипывал, что хотелось банально засадить ему по самые яйца, а потом драть так, чтобы он забыл свое имя. Но это было бы скучно и не интересно: почему-то именно вредного Хорька не хотелось принижать до всех прочих, кем он обтирал все плоские поверхности старого дома. Это чувство какой-то власти над надменным ледяным Принцем Слизерина хотелось растянуть подольше, в конце концов вытрахать из него душу можно разными способами, а пока он дрожит и извивается, насаженный на пальцы и жадно просит большего. Драко совсем потерялся в ощущениях, каждый нерв отдавался импульсом, каждая клетка его тела резонировала в такт движениям языка и пальцев Гарри, а магия покалывала острыми иголочками. Он ощутил, что оргазм опять близок, и едва не расплакался, представив, что Гарри опять остановит, не разрешит кончить: он чувствовал эту необъяснимую власть Поттера над собственным телом, он дал Гарри право управлять, и это было так беззащитно прекрасно, что хотелось запечатать это чувство в стеклянный шар и сохранить на память. Но Поттер понимал его, казалось, лучше чем он сам: Гарри изогнулся, как огромный кот, подаваясь тазом назад и плавно опуская плечи с закинутыми на них ногами Драко, и сменил пальцы на члене своими губами. Теперь он целовал, облизывал ствол и только слегка посасывал головку с пошлыми влажными звуками, ни на секунду не переставая двигать пальцами внутри. — Теперь можно, — властно прошипел Поттер на грани парселтанга, лаская мошонку обжигающими поцелуями. — О, даа… — только и успел благодарно простонать Драко, прежде чем взорваться самым потрясающим оргазмом в своей жизни. Перламутровые потёки украсили живот и грудь, чтобы быть мгновенно слизанными зеленоглазым демоном. Гарри урчал от удовольствия, вылизывая белоснежную кожу: у него было ещё много планов на этого сладенького Хоречка. Он движением руки призвал тюбик смазки — дискомфорта не хотелось, а слюна не самый лучший лубрикант, даже если ее много, — и, не дав Малфою опомниться после оргазма, вошёл в его растянутую пульсирующую дырочку одним медленным плавным движением. Замер ненадолго, наблюдая за реакцией Малфоя: насаженный на член, Драко, с раздвинутыми в стороны коленями, трепетал, как прекрасная бабочка на булавке энтомолога. Гарри усмехнулся своей ассоциации: затрахать Малфоя до смерти — звучит, как хороший план на день. Он двинулся мягко и медленно, придерживая Драко за узкие бедра. Он хотел, чтобы Малфой чувствовал каждое движение внутри себя, хотел довести Драко до оргазма еще раз, прежде чем кончит сам.***
Драко сфокусировался на ощущениях и подался навстречу размеренно двигающемуся члену, но Поттер неумолим — и не разрешает менять темп. Драко почти разочарованно застонал: ему надо больше этого прекрасного члена внутри, но то, с какой точностью этот член попадает по простате, немного примиряет его с неспешным ритмом. А еще Драко удивлен — это почти нежно, то, как Поттер обращается с ним. Он не оставляет синяков и засосов, а Драко, наверное, хотел бы парочку, на память. Хотя бы ненадолго сохранить для себя чувство его власти и собственной беззащитности. Если подумать, то вся ситуация очень необычная для Драко: он редко кому разрешал быть сверху, но с Поттером у него определенно не было никаких шансов — его превосходство и сила были сравнимы разве что с почившим Волдемортом, а возможно даже превосходили. Такой не подставится. Драко хочет резче и чаще, но все, что он может, — сжимать мышцы внутри и слышать, как меняется дыхание Поттера. Драко постанывает от удовольствия и наконец-то добивается своего: Поттер ускоряет темп и, кажется, от его пальцев все-таки останутся синяки на бедрах. Драко стонет сильнее, желая проверить догадку, и — точно! — Поттер ускоряется еще больше, двигаясь размашисто и мощно. Драко чувствует, что до следующей волны оргазма осталось совсем немного и перестает сдерживаться: теперь он стонет непрерывно, сжимая кулаками простыни, и желая, чтобы Гарри дотронулся до его члена хотя бы кончиками пальцев — ему надо совсем немного, самую капельку. Он почти готов рискнуть и быть связанным, — в конце концов он же почти убедился, что Поттер не причинит ему вреда, — и прикоснуться к себе, но Поттер опять не дает осуществиться его намерениям: он почти ложится на Драко всем телом, просовывая одну руку ему под плечи, а второй прижимая его бедра к себе еще крепче. Он обнимает Драко как ребенка, но не прекращает таранить своим восхитительным членом, ворочая словно поршнем в цилиндре, и зажимает член Драко между их влажными от пота телами так, что Драко чувствует каждое его движение — и внутри, и снаружи. Гарри ласкает губами и языком его шею, посылая мурашки по позвоночнику, а потом впивается в губы жадным обжигающим поцелуем, просовывая свой язык очень глубоко. И это настолько абсолютно и совершенно — это их максимальное соприкосновение тел, что Драко опять взрывается оргазмом, и чувствует невероятную пульсацию члена внутри себя. Драко удовлетворенно и пьяно улыбается, пока Гарри продолжает мягкие толчки внутри его сокращающейся задницы, и хочет, чтобы этот бешенный грифф поцеловал его еще раз. И Гарри целует, нежно-нежно, едва касаясь губами, и скатывается с него, вытягиваясь рядом на кровати ничком. Драко едва ли в состоянии свести сейчас колени, но ему это удается. Он поворачивается на бок, лицом к Гарри, и легко проводит кончиками дрожащих от оргазма пальцев по его позвоночнику от ямки на затылке до самого копчика, а потом вырисовывает неведомые узоры по влажной широкой спине. Гарри отрывает лицо от простыней, дергает головой, чтобы убрать с глаз прилипшую челку, и смотрит с веселым любопытством. Драко чувствует, что должен это сказать, он не простит себе, если не скажет правду: — Это было охуенно, Поттер! Гарри кивает, как будто именно этих слов он и ждал, и весело сообщает: — Сейчас отдохнем и продолжим. У Драко все внутри сладко скручивает от этих слов и предвкушения того, на что еще способна эта секс-машина. — Кричер! — зовет Гарри старого эльфа. Тот появляется и молча ждет указаний. — Принеси нам мяса, и сыра, и фруктов. И свежего сока. На словах о соке глаза эльфа становятся еще больше — и Драко думает, что рассказы Блейза о том, что Поттер все это время пил только алкоголь, имеют основания. Он утверждается в своих мыслях, когда домовик притаскивает на накроватном столике настоящую гору еды и ставит на тумбу рядом два кувшина сока. Гарри взмахивает рукой, по коже прокатывается покалывающая волна очищающих чар, а потом цепляет прямо пальцами полоску тонко-нарезанного вяленого мяса и протягивает его Драко. Малфой подавляет желание закатить глаза и прочитать лекцию о манерах. Ему кажется глупым говорить о какой-то недопустимости с человеком, который некоторое время назад вылизывал его задницу. И он все еще хочет продолжения. Поэтому покорно открывает рот и позволяет Поттеру положить в него мясо. Даже это Гарри делает максимально сексуально, успев погладить нижнюю губу Драко кончиками пальцев. Дальнейший прием пищи превращается в эротическую игру: они кормят друг друга с пальцев, с губ, превращая передачу еды в поцелуи, Гарри кладет виноградинку на пупок Драко, а потом слизывает ее… Драко невероятно хорошо и очень грустно от того, что все это волшебство закончится сегодняшним днем и больше никогда не повторится. Он не может себе этого позволить, иначе он влипнет в Поттера, увязнет в нем, как в меду, а ему никто не нужен, тем более Драко. Девиз Поттера теперь: никаких отношений — только секс. А еще есть Астория… От этого хочется плакать. Но Драко улыбается и целует Гарри особенно жарко, с намеком. И Гарри опять понимает его желание без слов: он командует в пустоту комнаты старому эльфу все убрать и нависает над Драко. Внимательно всматривается в его ртутные глаза, изучающе, и спрашивает без тени усмешки: — Ты хочешь, Драко. Чего? Они не разговаривают все это время: Драко не хочет рисковать и злить взрывного гриффиндорца, а Поттер выдает только короткие поощрительные слова — «так», «ещё», «умница» — и такие же короткие стоны. Поэтому Драко мягко толкает его плечи, без слов опрокидывая на кровать, и садится верхом на бедра Поттера. Он смотрит так же изучающе, как смотрел на него Гарри, гладит плечи, грудь, ласкает пальцами соски — они мгновенно сморщиваются, а член Поттера заинтересованно дергается под Драко. Это возбуждает. Драко задумчиво гладит Гарри по торсу, желая запомнить ощущения от этой гладкой кожи, от плотных жгутов мышц под ней. Он немного сдвигается и обводит пальцами уже полностью эрегированный член Гарри. Рот наполняется слюной от желания попробовать это гребанное совершенство на вкус. А Драко никогда не отказывал себе в исполнении желаний. Он садится так же, как до этого сидел Гарри — на колени между раздвинутых ног Поттера, — и наклоняется к его паху. У Гарри аккуратно подстриженные черные волоски, ровно той длины, что уже не колет, но еще не мешает, и пахнет он чем-то цитрусовом, кажется, тем грейпфрутом, который они только что съели. Драко хочет запомнить все, до мельчайших подробностей, а потом, возможно, он сольет воспоминания в Омут памяти. Он высовывает язык и пробует капельку предсемени — она немного терпкая, но возбуждающая, с каким-то неуловимым послевкусием. Он бы сравнил ее со вкусом свежих устриц. Гарри лежит, закинув руки за голову, и просто разрешает Драко делать все, что ему захочется. Власть все равно у него — и они оба это знают. Драко обводит языком каждую венку, каждую выпуклость на члене Гарри, бархатистая налитая головка ложится на язык абсолютно правильно, и Драко прикрывает глаза от удовольствия. Он не знает, чего хочет больше — сделать это аккуратно и медленно, растягивая ощущения, как это сделал с ним Гарри, или чтобы Поттер грязно и мощно выебал его в рот? Но Гарри не даёт ему подсказки, только прижимает напряжённые ягодицы к постели, оставаясь недвижимым. Драко восхищается такой силе воли — он знает, как трудно удержать и не вскинуть бедра навстречу горячему рту, — и внезапно понимает, что это и есть подсказка. Он склонился ниже, обхватив ствол губами, и начал ритмично двигаться, стараясь подавить рефлекс и пропустить глубже в горло, но — увы — ему не хватало практики, он редко снисходил до оральных ласк кому бы то ни было, но перед Поттером не хотелось выглядеть совсем уж неумехой, поэтому он обхватил своими длинными пальцами ствол у основания и двигал ими в такт слегка прокручивающими движениями. Слюна свободно стекала у него изо рта и от этого каждое движение по члену сопровождалось невероятно пошлым хлюпающим звуком, усиливая возбуждение. Его шея немного болела от напряжения, но он продолжал двигаться, лаская свободной рукой сильные бедра, мошонку, напряжённый живот, даже дотягивался до сосков Поттера. Собственный член Драко слегка болезненно ныл, но он не притрагивался к себе — и в этом тоже была определенная демонстрация власти Поттера над ним. Драко посмотрел на лицо Гарри из-под полуприкрытых ресниц: он по-прежнему удерживал руки за головой, а бедра плотно прижатыми к кровати, и на лице отражались напряжение и сосредоточенность, но Драко мог быть уверен — ему нравилось. То, как он тяжело дышал, с каким-то гортанным всхрипом на вдохе и почти рычанием на выдохе, как напрягался его живот и инстинктивно выгибалась поясница, говорило о его удовольствии лучше всяких слов. Адски сексуальный хищник, мантикора его раздери. Драко поймал взгляд Поттера и стал насаживаться ртом ещё сильнее. С непривычки у него потекли слезы, а Гарри внезапно мелко задрожал, попытался вжаться в постель ещё сильнее, но всё-таки потерял контроль и немного вскинул бедра, от чего головка всё-таки преодолела препятствие глубоко в горле Драко, заставив его подавиться, и стал выплескивать сперму небольшими порциями. Драко слегка отстранился, чтобы протолкнуть хоть немного воздуха в свои лёгкие и ощутить вкус Гарри на языке. Горло болезненно пульсировало и саднило, но это тоже казалось правильным. Он проглотил последнюю порцию спермы и обессиленно привалился щекой к бёдру Поттера, прикрыв глаза и тяжело дыша; собственная эрекция причиняла небольшой дискомфорт, но Драко знал, что Гарри позаботится о нем позже. Гарри обхватил его руками за плечи и потянул, укладывая на себя. Он ласково массировал все ещё напряжённый затылок Драко чуткими пальцами, перебирал волосы, и иногда легонько целовал то губы, то скулы, то подбородок, а другой рукой так же легко поглаживал тело. И Драко немного разозлился: эту невероятную нежность проклятый грифф дарил всем своим любовникам, сам того не замечая. Он эгоистично хотел, чтобы вся эта нежность принадлежала ему одному, но знал, что это невозможно — она была ворованной. Простодушный Поттер в своем благородстве и отчаянии не замечал, как раздавал ее всем и каждому. Драко скрипнул зубами: он возьмёт ещё немного, а потом уйдет, пока его самого не затянуло в трясину безответных чувств. Он не знал, кем был тот таинственный любовник Поттера, из-за смерти которого он так разрушал себя: слишком многие погибли и с той, и с другой стороны, но думал, что это вполне мог быть кто-то из Пожирателей, иначе зачем Поттеру защищать их семью, Снейпа и всех детей Пожирателей — даже тех учеников, кто носил метки, он смог отстоять. Поттер встрепенулся от своих мыслей, с силой огладил Драко от ключиц до тазовых косточек, и сдвинул его с себя, укладывая на живот. Провел горячими ладонями по плечам, по бокам, вытянул руки Драко вдоль туловища, что-то хмыкнул, и Драко почувствовал, как на спину льется какая-то прохладная густая жидкость с тонким ароматом роз. Массаж? Гарри чертов Поттер решил сделать ему массаж? Наверное, этот день Драко выиграл в лотерею. Массаж он делал так же подробно и тщательно, как и все остальное. Драко совсем разомлел от прикосновения теплых рук, и совершенно не сопротивлялся, когда длинные смазанные маслом пальцы скользнули в ложбинку между ягодиц, массируя и разглаживая промежность — только всхлипнул от избытка ощущений, раздвинул ноги и прогнулся в спине: ему было плевать насколько доступно он сейчас выглядит, сегодня он возьмёт все. Поттер слегка хлопнул по ягодице и подсунул под живот жёсткую подушку-валик, от чего его поза оказалась ещё более открытой. Драко подгреб ещё одну подушку себе под голову, чтобы не стонать так громко, так стыдно. Он не отказался бы от ещё одного сеанса римминга, но не говорит об этом, соблюдая негласные правила их игры. Зато говорить начинает Гарри, низким хриплым голосом, и у него очень грязный рот: — Видел бы ты себя, Малфой, настоящая раскрытая шлюшка, — Драко вздрагивает, но не от отвращения, а от того, какой эффект производят этот голос и эти слова, — смазанная маслом, доступная шлюшка. Гарри вводит два пальца в хорошо растянутый за сегодня анус Драко, и Драко внезапно понимает, что оба пальца — указательные. От вспыхнувшей в мозгу картинки ему становится горячо. Он действительно шлюшка. Потому что хочет больше, больше пальцев и этот восхитительный невероятный член в себе. О Мерлин, он даже готов об этом просить! Но в следующий момент Поттер начинает двигать пальцами внутри, растягивая и раскрывая его ещё больше. — Дра-ако, ты так красив, так порочен… ты хочешь, чтобы я трахнул тебя? Выебал, как шлюшку из Лютного? Или ты хочешь ещё больше? — Поттер вводит сразу четыре пальца, растягивая, и одновременно массирует простату, и Драко не смог бы ответить, даже если бы захотел — сейчас он может только скулить и всхлипывать. — Драко, ты ответишь мне или я буду продолжать угадывать? Или, если ты не хочешь воспользоваться своим ртом, то мне самому стоит им воспользоваться, — тебе не хватает практики в минетах. На этот раз я бы выебал тебя в горло. Ты же этого хочешь, шлюшка? Драко опять только стонет, он согласен на все, пока Поттер не прекращает говорить все эти грязные словечки, от которых шумит в ушах. Гарри свободно двигает пальцами в заднем проходе, добавляет ещё розового масла, и звуки становятся совершенно неприличные. — Или ты хочешь чего-то большего, маленькая грязная шлюшка, ты хочешь большего? — и Драко внезапно понимает, что сейчас будет, и он дрожит от страха и предвкушения. Он бы никому никогда не разрешил сделать с собой такое, но Поттер не спрашивает его — в полном смысле слова, — он утверждает свою власть над Драко. И да — Поттер делает именно то, о чем Драко только что подумал: он мягко и аккуратно вводит в Драко сомкнутые в горсть пальцы. У него достаточно широкая ладонь, но Драко так обильно смазан розовым маслом, что нет никаких препятствий, к тому же Гарри все так же внимателен и нежен: он мягко прокручивает ладонь, слегка нажимая на простату, скользя пальцами внутри. — О боже, Драко, ты бы это видел… Но Драко не надо видеть — он чувствует, он настолько полон этими ощущениями, что кажется он взорвется от первого же резкого движения. Но, конечно, этого не происходит. Потому что Поттер продолжает горячо шептать: — Ты потрясающий, Драко, ты знаешь, такой покорный для меня… Кто бы мог подумать, что холодный слизеринец Драко Люциус Малфой может быть такой горячей блядью, а, Драко? Как думаешь, я бы смог засунуть в тебя всю руку или даже кулак? У Драко шумит и огненно бухает где-то внутри, все его мысли сейчас о том, что Гарри будет делать дальше, потому что ему реально много уже имеющихся ощущений, много от того количества потрясающих оргазмов, которые он испытал сегодня, каждый отдельно уже великолепен, но все сразу… Это меняет Драко. Он знал, что не будет счастлив с Асторией, в конце концов это всего лишь договорной брак, но теперь он думает ещё о том, что уже не сможет жить и не хотеть этих ощущений ещё больше. И ему придется искать кого-то для этих ощущений, потому что нельзя повторять с Поттером — слишком много власти: Драко потеряет себя, станет зависимым, но — о Мерлин! — как бы он этого хотел. Чтобы это великолепие повторялось снова и снова. Это недопустимо, но, пожалуйста, он возьмёт себе ещё кусочек этого пирога сегодня. Драко прерывисто вздыхает и немного боится, что Гарри действительно сделает то, что говорит, он почти уже чувствует внутри себя все пальцы Гарри, и выпирающий сустав большого пальца, задевающий простату, и то, как выглядит сфинктер вокруг широкого запястья, и это настолько яркая картинка, что он дрожит — кажется, он может кончить только представляя это. Но Гарри этого не делает: он понимает, что Драко не простит ему, если он действительно подчинит его так — Гарри бы не простил, не случайному партнеру. Поэтому он наклоняется и облизывает яркие от возбуждения края ануса вокруг ладони, зная, как нравится это Драко — и действительно Драко тонко хнычет и насаживается сильнее. Гарри шлёпает второй рукой по белоснежной ягодице, не больно, но весомо, и Драко издает какой-то новый звук и виляет попой. Оу! Гарри шлёпает ещё раз: это интересно и надо проверить — и Драко повторяет звук и движение. Если бы Драко видел сейчас лицо Поттера, он бы сбежал, но он не видит — он только чувствует, как от тяжёлой ладони, от этой власти хочется скулить и просить еще. Разве не за этим он здесь? — Ты был плохим мальчиком, Драко? И у Драко первый раз хватает сил и воздуха, чтобы ответить: — Да! Да! — Думаю, мне стоит немного проучить тебя… Драко уже готов просить об этом. Но боится, что Поттер опять не сделает того, о чем говорит. Гарри вынимает пальцы из Драко, вызывая разочарованный стон, и это в свою очередь вызывает у него улыбку — надо же, Драко Малфой оказался действительно маленькой похотливой сучкой, а Гарри хорошо знает, что делать с маленькими сучками и их жадными дырочками. Он возвращает два пальца в жаркое растянутое отверстие и приставляет головку, мягко надавливая. Это блядски тесно, но в этом весь смысл: он планирует жестко трахать Драко, одновременно массируя пальцами внутри, и шлепая его восхитительные крепкие ягодицы, чтобы на белоснежной коже расцвели потрясающе-красные отпечатки его ладоней. Тем более, что Драко вовсе не против: он ерзает своим членом по подушке и выгибает поясницу, выпрашивая большего. Влажные шлепки их бедер и шлепки ладони по ягодицам сливаются в один сакральный ритм, Драко непрерывно стонет, закусив зубами уголок подушки, порыкивания Поттера только добавляют перца в общий фон их совершенно животного спаривания. Драко отпускает последний контроль над собственным телом, он почти в трансе, он даже слышал этот специальный термин от Панси, но сейчас не вспомнит: все, что осталось реального — это ритм движения члена и пальцев в нем и шлепков. Он парит в какой-то дымке помутненного сознания, он бы хотел раствориться в ней, уже почти… Но Поттер вдруг покидает его, и это внезапное одиночество бьёт по нервам, возвращая в реальность. Гарри никуда не ушел, он просто переворачивает Драко на бок, сгибая и приподнимая его ногу, и входит вновь, уже без пальцев. Он наклоняется и целует Драко, глубоко и властно, но Драко этого мало, он хочет не только член Гарри — пальцы тоже, чувствовать их в себе. Драко подтягивает колено к груди и наконец-то просит. Всего одно слово: «Пожалуйста!» — и Гарри делает как он хочет. Он возвращает пальцы, опять растягивая сфинктер Драко, даря ощущение максимальной наполненности, а второй ладонью плотно обхватывает член, двигаясь в такт, как какой-то дракклов маятник. Драко больше не может сдерживаться, да он даже не пытается, и этот оргазм почти болезненный, он бьёт по оголённые нервам не хуже Круцио. Гарри сжимает его член, выдавливая все капли на темные простыни, и убирает руки. Он упирается по обе стороны от Драко, судорожно прижавшего подушку к лицу, и продолжает мощно вбиваться. Драко на мгновение чувствует себя куклой, тряпичной куклой, которую надевают на руку — его надевают на член, но какая разница? Поттер засаживает свой член с размаху и останавливается: он весь дрожит — и Драко чувствует, как он кончает глубоко внутри него. Гарри тяжело и хрипло дышит, но все ещё держит себя в одной напряжённой позе; капли пота скатываются с его лба и висков на кончик носа, но Гарри очень мягко выходит из Драко, сдвигается в сторону и только тогда позволяет себе упасть и вытереть лицо об простыни — им это уже не навредит. Движением руки он чиркает очищающими чарами и призывает из шкафа невесомое, но теплое, пуховое одеяло, и накрывает их двоих. Драко вяло удивляется — лето, жарко, зачем одеяло, но внезапно понимает, что его знобит. Гарри чувствует это и обнимает его, притягивая к своему горячему телу. — Спи, детка, так будет легче. Детка? Драко хватает сил удивиться, хотя поводов для удивления сегодня было в избытке, но сил переспросить уже нет — он проваливается в глубокий сон.***
Драко просыпается один в постели, но не в комнате: Поттер сидит спиной к кровати, у небольшого бюро, и курит в открытое окно. Он одет в свои ужасные синие штаны и белую футболку с красной надписью «keep calm and make napalm». С обычным бардаком на голове и босиком. Драко с удовольствием потягивается и зевает. У него немного саднит отшлепанная задница и ломит поясница, но в целом он чувствует себя великолепно, выспавшимся без привычных кошмаров и хорошо отдохнувшим. Поттер поворачивается к нему, и настроение Драко падает: у Поттера настолько уставшее и пустое лицо, как будто он не спал ни минуты. Не то чтобы Драко было какое-то дело до сна Национального героя, но он же может немного побеспокоиться о человеке, с которым так потрясающе вчера трахался и потом безмятежно спал рядом всю ночь. — Зачем ты вчера пришел, Малфой? — голос Поттера так же устал и пуст, как и выражение его глаз. — И тебе доброго утра, Гарри, — Драко нравится как его имя перекатывается на языке. А еще он хочет, чтобы Поттер опять стал похож на себя, а не на манекена в Мунго. — А на что похоже то, за чем я приходил? — Ты пришел не за сексом. С сексом так получилось. Зачем, Малфой? — Так получилось? Так получилось, блядь? — Драко вскакивает с постели и охает от прострелившей боли в анусе — он все-таки погорячился с резкими движениями. Поттер дергается, но остается сидеть на своем стуле, наблюдая, как Драко начинает одеваться, шипя ругательства сквозь зубы. Драко расстроен: он не хотел так уходить. Пусть он не фанат сопливой романтики и ничего такого не ждал, но вчера ему действительно было потрясающе хорошо. И он больше не хочет враждовать. И ему обидно. Драко старается держаться к нему спиной, не в силах обернуться, ведь тогда этот непонятный незнакомый Поттер увидит вскипающие злые слезы. Внезапно Поттер говорит уже совсем другим тоном, мягко: — Уходи, Драко. И не надо приходить снова, пожалуйста. Я сломаю тебя, а я этого не хочу. И от этой его мягкости Драко становится почти больно: — Не решай за меня Поттер! То, что ты меня трахнул, не дает тебе право решать за меня! — Уходи, Драко. Я не тот, кто тебе нужен. И ты — не тот… — Гарри замолкает. Но Драко уже чувствует как бесконечно одинок и сломан этот сильный человек, этот потрясающий охрененный парень, в котором так много нежности. Драко поворачивается и идет к нему, и плевать, что от слез все расплывается, он смаргивает их и чувствует, как они бегут ручейками по щекам. Он подходит к Гарри, обхватывает его лицо ладонями и целует, нежно, очень нежно, одними губами, как хотел бы, чтобы он сам поцеловал Драко утром. Гарри прерывисто вздыхает, и Драко отстраняется. — Я принес тебе приглашение на мою свадьбу. И письмо. От крестного. Если захочешь написать ему ответ, то у тебя есть два дня, послезавтра вечером я буду у него. Гарри непонимающе моргает: — От крестного? — От Снейпа, — Драко достает из внутреннего кармана мантии два небольших плотных конверта. — Ответ? — так же непонимающе моргает Поттер. — Поттер, включи мозги! — раздражение достигает предела: — Снейп передал тебе письмо, напиши ему ответ, и я послезавтра передам ему. — Снейп умер, Драко, — он говорит это осторожно, с таким выражением лица, как говорят с душевнобольным. Драко становится смешно: он защищал его, не зная, что Снейп жив. Благородный гриффиндорец! Чокнутый Золотой мальчик! — Снейп жив! Он в клинике на Французской Ривьере, разговаривать еще не может, но врачи обещают, что через пол-года опять будет поливать всех своим фирменным ядом. На какой-то момент Драко видит на лице Поттера радость, почти счастье, но оно почти сразу пропадает, он наклоняет голову, и почему-то возникает ощущение, что только что он окончательно сломался. Неужели он так ненавидел Снейпа? Он же его защищал? — Поттер, ты напишешь ему письмо? Он мотает головой, и Драко видит отлетающую слезинку. Это непонятно и странно. И Драко надо что-то ответить Северусу. — Почему? — Я не могу… не после всего, что было… — Слушай, я может неправ, но ты же защищал его, и пусть вы не любили друг друга, но война окончена, герой. Даже мы с тобой… Гарри поднимает лицо и смотрит обреченно, и потеряно шепчет: — Мы любили, Драко. Мы любили. Я думал, что он умер. Я хотел умереть следом, но даже Авада не взяла. Как я могу ему написать? Что я ему напишу? Как мы с тобой трахались? Или как я третий месяц пытаюсь утопиться в огневиски? Ох блядь! Крестный и Поттер! Рита Скитер сожрет свое перо! — Дурак ты, Поттер. Он про тебя спросил сразу, как очнулся. Сейчас отправишься со мной и сам ему все расскажешь. Он сам таким был… Он поймет. Поттер смотрит на Драко, как маленький ребенок на рождественскую ель, и его глаза впервые блестят, как раньше, как давным-давно, в прошлой жизни, в Хогвартсе. Драко протягивает ему руку: — Пойдем, Поттер. И про нас мы ему не скажем, понял? Никому не скажем. Я вообще-то на Астории женюсь. Не забудь прийти на свадьбу! Гарри кивает, а Драко целует его в губы. В последний раз.***