* * *
Проснулся потому, что услышал как что-то очень громко разбилось, и были какие-то не то удивленные, не то испуганные вопли. А, может, и то, и другое. Приоткрыв один глаз, а затем и второй, заметил мельтешащую фигуру в палате, которая суетливо собирала что-то с пола. Не знаю кто там и что разбил, но меня это совершенно не волнует. — Ты чего такая неуклюжая? Заткнитесь... — Ой, простите-простите! Я очень сожалею о случившемся. Заткнитесь. — Нужно быть аккуратней, ты ведь на работе. — Простите! Заткнитесь! — Новенькая, наверное? Заткнитесь!! Заткнитесь-заткнитесь-заткнитесь все! Не могу так. Скриплю зубами и стискиваю в руке простынь. Надоело. Почему нельзя было положить меня в одиночную палату? Почему я должен слушать их мерзкие голоса? Почему я должен слушать как какой-то хер храпит, когда спит? Почему я должен слушать чьи-то чавканья, когда кто-то жрет? Почему я должен слушать, как кто-то ведет беседу? Ах, ну да, для того, чтобы лечь в отдельную палату, нужно заплатить. И платить сумму немалую. Этого я себе позволить не могу. Живу с матерью не богато, и денег у нас на лишние роскоши, если можно это так назвать, нет. Какая-то девушка убежала прочь из палаты, а те старые извращенцы продолжали обсуждать её неуклюжесть. Хочу тишины. Не хочу никого слышать. Сейчас чувствую себя намного лучше, чем до сна. Звуков не так много, ведь теперь уже меньше суеты в больнице, чем в дневное время. Мой собственный шум слышен не сильно. Конечностями могу двигать нормально. А стойте.. Это что? К моей руке теперь присоединен какой-то не то шнур, не то провод. Не могу разобрать что именно, так как в глазах немного всё плывёт. Чуть лучше сфокусировав свой взгляд, понимаю, что это пластиковая трубка. Мне просто поставили капельницу, когда я спал. Кап... Кап... Кап... Лекарство бежит неторопливо, через точный период времени. Возможно, через каждую секунду. Наблюдаю как капля за каплей стекает в трубку, а по ней уже жидкость течет в катетер, а там уже попадает мне прямо в мою вену, в мой организм. Так странно. Что-то другое попадает в мой организм прямо сейчас. Что-то чужое. Что-то не моё. Что-то даже не природное, а созданное людьми. Оно оказывается внутри меня самого. Возможно, вступает в какие-то химические реакции с другими веществами. Помогает чему-то. Становится частью меня. От таких мыслей становится не по себе, поэтому отвожу взгляд и стараюсь не думать об этом. Смотрю в окно. На улице уже темновато. Вечер. Возможно, часов шесть. Прикрываю глаза и вздыхаю. Кто-то опять начал вести беседу. Вот же. Бесят. В горле вдруг резко пересыхает и я понимаю, что хочу пить. Кружка с водой стоит на тумбочке, нужно лишь дотянуться до неё рукой. Но тут-то и сложность. Тумба справа от меня, и капельница подключена к правой руке. Поэтому ею я сейчас двигать не могу. Если стану так делать, то боль начнёт отдавать где-то в районе локтя. Да и сами ощущения далеко не из приятных. Сейчас понемногу, но пытаюсь пододвинуться как можно ближе к краю кровати. За пару секунд мне удаётся это сделать. А теперь самое главное. Тянусь свободной рукой к кружке. Не достаю. Вот чёрт. Вторая попытка. На этот раз чуть наклоняюсь на правый бок, чтоб было лучше. Пыхчу себе под нос, я совсем близко, кончики пальцев уже касаются гладкой поверхности нужного на данный момент предмета, но слабость резко накатывает на меня и я ложусь обратно на спину. Пот скатывается по виску, дыхание тяжелое. Насколько же я слаб сейчас, что даже от такого пустяка устаю так сильно. — Может быть вызвать медсестру? Предлагает какой-то дядька мне, прям таки и чувствую его взгляд на себе. Делаю вид, что не слышал его, делаю вид, что не замечаю его. Поэтому предпринимаю третью попытку, так ничего и не ответив. Хрен больше не предлагает мне свою "помощь", хотя я слышу его какое-то бурчание под нос. Ай, к чёрту. Это и не помощь вовсе, ибо он даже ленится поднять свой зад с кровати и просто подать мне гребаную кружку с водой. Вместо этого ему легче нажать на кнопку вызова у своей кровати, чтобы в лишний раз прибежала медсестричка в палату. Вот точно. Извращенцы. Ладно. Мне не особо и нужна чья-то помощь. Да и, Леви, у тебя сейчас есть дело поважнее. Закусываю нижнюю губу, правой рукой сильнее хватаюсь за простынь, а левой отталкиваюсь от кровати. Перекидываю своё тело на бок как можно быстрее. Получилось. Отлично. Делаю небольшую передышку. Руку придавило, и она начала покрываться мурашками и онемевать. Ничего, потерплю. Сейчас гораздо легче дотянуться до заветной кружки. Я бы даже улыбнулся, когда она действительно оказалась у меня в руке, но что-то не особо-то и хочется. Пью небольшими глотками воду, которая сейчас так желанна. Чувствую, что руке моей уже очень не комфортно там. И даже создаётся впечатление, что мурашки решили станцевать танго, и теперь кружат по моей руке туда-сюда. Заканчиваю пить и ставлю кружку обратно. Я специально взял в больницу именно пластиковую, чтобы, если вдруг она упадёт на пол, не разбилась. Улегся в обратное положение, уже смело выдохнув. Чувствую себя героем. Я целеустремлен. Чего захочу, того и добьюсь. И даже чужая помощь мне не нужна. Ха! Слышен скрип двери, и потом снова чьи-то шаги. Только они не такие как у всех, кто здесь ходит по больнице. Тихие, медленные, будто кто-то крадётся. Узнаю эти шаги всегда. Чуть приподнимаю голову, а это в свою очередь отдаётся мне болью в висках - была плохая затея - и убеждаюсь в своих догадках. — Мама. — Привет, Леви. Чёрные волосы у неё, как и обычно, собраны в хвост. Одета в простую тёмную синюю кофту и темные широкие брюки в полоску, а на плечи накинут белый халат. Вкус в одежде у моей матери не очень, как я слышал от некоторых. Хотя мне кажется, что уделять слишком много внимания внешнему виду глупо, если сам человек внутри всего лишь ничего не стоящий кусок говна. Она подходит к моей кровати и присаживается на стул, стоящий возле неё. Ставит на тумбочку небольшой полупрозрачный пакет. С продуктами. Ну вот, всегда мне набирает чего-то, хотя прекрасно знает, что аппетита у меня особого ведь и нет, но всё равно на меня тратится. — Как ты? Я лишь повёл плечами. Что там может быть с моим самочувствием? Она молчит некоторое время. Поняла, что вопрос был глупым. Начинает доставать фрукты из пакета. Два яблока, апельсин, киви... — Хочу домой, — сообщаю я. Звучит так, будто мелкий ребёнок капризничает и просит свою маму забрать его домой из ужасной больницы, где много плохих и злых дяденек и тётенек. Что ж, возможно так и есть. Но я лишь говорю это потому, что хочу подвести её к теме о моей выписке. Когда попадаю в больницу, то в прямом смысле слова теряю счёт времени. Даже сейчас не смогу ответить, сколько дней уже провёл здесь. — В понедельник уже должны выписать. Чёрт, ещё много. — Тебе нужно успеть набраться больше сил за оставшееся время. Чтобы съел всё, что я тебе принесла. Она отвлекается от своего дела и берет в свои нежные и холодные руки мою бледную ладошку, легонько её сжимает. Мне нравится это. Я ощущаю поддержку с её стороны. Чувствую, что я ей дорог. И это приятно. — Я постараюсь. Она склоняет голову ниже к руке. Только бы не заплакала. Ведь и так сдерживает свои слёзы при мне. Я в этом уверен. Возможно, что она придёт домой и будет плакать, будет реветь в подушку. Но она всё ещё хочет казаться сильной в моих глазах. Хочет показать, что вера ещё есть, она будто говорит мне: «Смотри, Леви, я держу себя в руках только потому, что знаю, что ты обязательно вылечишься». Глупости всё это. И она ведь считает точно так же. Помню её реакцию, когда всего пару месяцев назад доктор сообщил нам о том, что у меня нашли опухоль головного мозга. Мать была ошеломлена такой новостью. Скорее всего, она была разбита больше, чем я сам. Ко мне осознание того, что у меня действительно есть рак, и он именно у меня, пришло далеко не сразу. Я будто выпал из реального мира на некоторое время, не знал, что происходит вокруг. Не ощущал, что всё это действительно происходит со мной. Со мной. Просто будто наблюдал за кем-то со стороны, смотрел чужую жизнь. А вот мама приняла всё близко к сердцу. Трясущимися руками нервно сжимала ручки своей сумочки, её голос дрожал так, что слова, которые она говорила, было невозможно разобрать. Сама по себе она крайне слаба, и даже умудрилась потерять сознание на недолгое время. Мне на минуту пришло в голову, что это у неё рак обнаружили, а не наоборот. Но.. я ничего не чувствовал в тот момент. Ни чувства страха или же переживания за неё. Ничего из этого во мне просто не было. Я лишь сидел на месте, как ни в чём не бывало, и наблюдал за тем, как маму приводили в сознание при помощи нашатырного спирта. — После этого лечения нужно будет пройти проверку вновь. Знаю. — Я так надеюсь, что тебе станет лучше в этот раз. Надеешься ли? Или ты уже сдалась так же, как и я? Да. Я сдался. Так быстро. — Леви, мы обязательно пройдём все препятствия вместе. Ты вылечишься и будешь здоровым ребенком. — Я уже не ребенок...мам. Она наконец поднимает свою голову и по-доброму мне улыбается. И я тоже выдавливаю из себя улыбку, поддерживая таким образом её. Ей будет сложно, это ведь мне хорошо. Я всего лишь уйду из жизни и буду гнить где-то глубоко в земле. А она будет жить с этим грузом на себе, постоянно плача о потери сына. Даже не хочу представлять, что с ней станется. Она будет совсем одинокой. Совсем одна. Неплохо было бы найти ей кого-нибудь, кто будет на её стороне когда меня не станет. Только хватило бы времени на эти самые поиски. Да и где их начать?* * *
Наконец, настали выходные. В этот раз будни длились мучительно медленно. Я люблю выходные даже потому, что шумов в этот день не так много. Да и разрешают куда больше. Ведь в рабочие дни ходят доктора, профессора, бывают всякие обходы. Нужно быть паинькой. А в выходные такого нет, да и обычно не планируют никаких операций. Только если она не неотложная. Но такие случаи крайне редки, и, если что, то есть дежурный врач. Пусть в выходные дни обычно шумов меньше, но эти, чувствую, будут полным пиздецом. Вчера прибыли новенькие. Папа с маленьким ребенком. Всех, блять, в одну палату пособирали. Что за больница вообще? Сейчас этот самый ребёнок кричит, а его крик действует мне на нервы. И не возразишь ведь, этот мелкий засранец ничего не поймёт и орать всё равно не перестанет. Точнее, посмотрев на мою рожу, заплачет ещё громче. Кажется, он это и сделал, ведь плач усилился. Не могу больше это терпеть, поэтому лучше прогуляюсь. Я уже пришёл в норму, если так можно сказать. Ведь мне дали какой-то препарат со сложным названием, которое я благополучно забыл, но зато стал чувствовать себя намного легче после принятия этого лекарства. Ещё один плюс выходных — мне раньше, чем обычно, проводят химиотерапию, поэтому вот я уже на целый день свободен. Правда, что делать-то в больнице этой? Особенно в такой плохой компании. Свесив ноги с кровати, сунул ступни в тапочки, а следом и слез с койки, шлепая по полу, стараясь как можно быстрее выйти отсюда. Детские крики слышны были очень хорошо и в коридоре, но всё же немного меньше. Лучше уйти как можно дальше от этого места. Тут было холодно, и вскоре я нашёл причину этого — открытое нараспашку окно. И чем тут думают? Неужели больным недостаточно их болячек, так ещё пусть и простуду подхватывают? Как-то я лежал в детстве в больнице с кашлем, который держался у меня достаточно долгое время. В один день там решили проветрить палату, в которой был я, и, на удивление, один. Мне стало жутко холодно уже через минуту и даже под одеялом, а кашель давал о себе знать всё чаще. Я не вытерпел и пошёл за медсестрой, которую, конечно же, не нашёл, так как, если верно помню, было время обеда. То самое, когда все медсестры собирались в какой-то комнате и заваривали лапшу; в общем-то не многое и изменилось. Просить кого-то другого помочь мне, не решился, поэтому подумал, что могу справиться и самостоятельно. Но тогда я был слишком мал ростом, поэтому мне пришлось залезть на подоконник. Все мои попытки дотянуться до чертовой открытой форточки были тщетны. В той больнице были старые окна, с деревянными рамами, застывшую краску с которых я любил отковыривать(был мелким придурком). Я приподнялся на носках - моё тело, кажется, уже полностью окоченело от холода, - вытянул свою руку как можно выше, другой держался за створку. Никак в тот момент я не ожидал услышать чей-то громкий голос, поэтому испугался и меня резко качнуло назад. Всё произошло слишком быстро. Я не сразу смог понять, что уже лежу на полу, испытываю ужасную боль в руке, в голове, и плачу. Весьма нелепая история о том, как я получил акрофобию. Мимо меня проходят медсестры, пациенты, санитарки. Вон одна техничка прямо сейчас моет пол. Посмотрела в мою сторону, остановилась, и встала. Ждет когда я пройду, чтобы продолжить своё дело. А может потом и за мной следы подотрет. А в это время и сама натопчет. Аха. Я прошел мимо, завернул за угол, потом ещё за один. Пришла мысль сходить в буфет и купить минералки, но вспоминаю, что денег я не взял, а обратно возвращаться в палату не хочется совсем. Поздно я осознал, что крики уже не были слышны давно. Да и тут, куда я притопал, не людно как-то. Мало кто ходит. Точнее вообще ни души. На глаза попался лифт, одиноко стоящий в углу, будто так и просит хоть кого-то покататься на нем. Без раздумий подошёл к нему и нажал на кнопку вызова. Вообще ездить нам никуда не положено. Это даже запрещено, и не только не взрослым. Правда исключением является разве что в буфет на первом этаже, но и то, более часто, в сопровождении кого-либо. А так медсестрам могут и выговор сделать, если не уследили за пациентами. Но, поскольку мне похуй на них, то я уверенно ступаю внутрь, когда дверцы лифта раздвигаются в стороны. Выбор у меня небольшой. Я сейчас на третьем этаже. На четвертом находится реанимация. Отпадает сразу. Делать там нехуй. На первом всякие приемные, кабинеты, где проходят разную херню - рентген, МСКТ, ФГДС, и прочее. А, ну ещё и буфет там есть, но денег у меня, опять-таки, с собой нет. Поэтому тыкаю на кнопку с цифрой два. Двери задвинулись мучительно медленно обратно, через секунд пять эта железная коробка пришла в движение и начала спускаться на этаж ниже. Вообще в этом лифте намного приятней находиться, чем в лифте, например, моего же подъезда. Тут чисто, не пыльно, на стены не наклеена какая-то хуйня, не налеплены жвачки. Я посмотрел в небольшое зеркало на свое лицо. Бледное. Синяки под глазами. Выгляжу как ходячий труп. Думаю, если мне бы понадобилось сыграть роль зомби, то грима нужно было нанести на меня всего ничего. На моё счастье никого я не встретил ни в лифте, ни когда вышел из него. Иначе было бы дохера вопросов и проблем тоже. Вот когда уже прошел пару метров, то мне встретился подросток, который костылявил с какой-то большущей хернёй на ноге. Не знаю как она называется, но зато удавалось увидеть её. У пацана она завёрнута в некий чехол, чтобы никакие микробы не попали внутрь через дырки. От одной мысли о дырках в теле становится жутко, поэтому я, поморщившись, перевожу взгляд на пол. Кажется, его только что помыли. Блестит прям. Хотя нет..вот здесь возле двери очень грязно. Чёртовы свиньи. Даже с такой лёгкой работой, как мытьё полов, справиться не могут. Тц. Иду медленно. А тут нет ничего другого. Почти то же самое, что и на третьем этаже. Палаты, палаты, перевязочная, палаты, палаты. Ну, разве что стены окрашены внизу в розовый, на нашем этаже - в голубой. Но хоть какое-никакое, да разнообразие. Хотя вот, если приглядеться, то можно тоже найти пару отличий. Например, в каких именно местах появились трещины, а в каких уже облупилось немного краски. Как давно тут делали ремонт? Кстати. Этот этаж кажется для тех идиотов, умудрившихся себе что-либо сломать. Непонятно только почему хирургическое и онкологическое отделения находятся в одном здании... Похоже на то самое танцевальное выступление, которое смешало в себе балет и хип-хоп. Кажется, так было в каком-то фильме. Там дальше тоже начинают доноситься чьи-то детские ревы, и ещё слышно мамкино "чшш, чшш". Сделали бы отдельную больницу для мелких, а сюда таких не брали бы. Есть ведь детские и взрослые больницы. Почему я нахожусь в той, где всё вперемешку? Хотя, наверное, тем и лучше. Я ведь ещё пока несовершеннолетний, поэтому в детской находился бы именно среди малышни. Так что лучше уж старые пердуны. — Эй... Эй! Слышу слабые «крики» где-то сзади меня и останавливаюсь, прислушавшись. — Да, ты! Теперь понимаю, что, вероятно, обращаются ко мне. Голос мужской. Оборачиваюсь назад, смотрю в одну палату через открытую дверь и вижу, что какой-то парень смотрит на меня в ответ. — Помоги мне. Голос тот же. Звал он. Звал меня. Ну ладно уж. Мне всё равно делать нечего. Зайду внутрь, да помогу человеку. — Спасибо. За что? Я ж только зашел. Могу выйти и оставить тебя тут в своих мучениях и дальше. — Подай мне, пожалуйста, попить. Он кивает головой на тумбу, которая стоит далековато от его кровати. А мне отчего-то становится смешно. Значит, не я один тут с такой проблемой. По себе знаю, как это трудно может быть, поэтому подхожу ближе и подаю ему кружку. Он хватает её и начинает жадно пить. Неудобно ему делать это лежа, наверное. Вода стекает по подбородку, катится к щеке, там и к уху, другая струйка к шее. А он довольный. Просит поставить обратно и следом вытирает воду своей рукой. Ставлю теперь уже пустую кружку на место. Почему тумба стоит далеко от кровати, не трудно догадаться, особенно учитывая то, что в коридоре помытый пол. Любят уж эти технички отодвигать тумбочки, но не задвигать их обратно. — Спасибо большое. До медсестры не могу дозваться. Прибежала ко мне одна, я попросил подать стакан, а в ответ услышал «Сейчас, подождите» и всё. Вот минут пять её уже жду. Наверное, и забыла про меня совсем. Молчу. На разговоры не тянет. Да и мне лень даже рот открывать. — Тебя как звать? Тебя это волновать не должно. Я просто уставился на него и ничего не отвечаю. Это даже кажется интересным. Не буду говорить с ним и посмотрю на его реакцию. — Меня вот Эрен. Вау, какая полезная информация для меня. Прости, но мне похер. — А что с тобой случилось? И где травмы именно? Ты, вроде, в норме. Серьёзно? Задолбали. Ещё один такой любопытный человечишка. Будто людям действительно есть дело до незнакомого человека. Да вам же всем посрать, что у кого и как. Тогда нахуй спрашивать, а? Ну да. Вы спрашиваете лишь для того, чтоб потом ответить на аналогичный вопрос. «А вот у меня так-то так-то, со мной произошло то-то то-то". Лишь бы пожаловаться кому-нибудь и выглядеть более жалким в глазах окружающих, а потом услышать слова поддержки и махнуть рукой, а-ля я сильный, я переживу. Были бы сильными - не выливали бы всё дерьмо на того, кого и знать-то не знаете. Повожу плечами и отвожу взгляд в сторону, показывая этим всё своё нежелание разговаривать. Тогда чего я стою тут вообще? Могу ведь уйти. Нет, мне слишком скучно. — Ты..говорить не можешь? - предполагает он, неверно истолковав мои действия. А что? Не такая уж и плохая идея. Спасибо тебе за неё, ээ.. Эрен. Уверенно киваю головой. — Ох..сочувствую. Правда, что ли? Даже рожу сделал грустную. Будто ему действительно жаль. — Тогда говори что-нибудь на языке жестов. Я его немного знаю. Вот блять. Поздравляю. А я не знаю. Мотаю головой в стороны. — Не умеешь? — удивленно спрашивает он. Киваю. — Следовало бы знать, особенно в твоей ситуации, — грустно вздыхает он, а мне хочется ему сказать, что мне и без его советов классных здорово живется, — посиди со мной немного, если не против. А то мне так скучно здесь. Так. Что-то я совсем пропустил одну важную деталь. Осматриваю палату вокруг. Небольшая. Всё — стены, потолок, постельное, - белое, что и следовало ожидать. Хотя нет, не всё. Шторки вот светло-зелёные, тумбочки коричневые, ну, пол серый. Но это обилие белого кругом чересчур бесит. Наверное, это станет, если не уже, моим самым ненавистным цветом. Никогда не пойму — почему именно белый? В палате всего две кровати. И всего лишь одна занята. Вот. Это. Рай. Меня б сюда. Хотя этот болтливый очень. Кажется. Но зато ему повезло. Или же эта платная, и он просто заплатил несколько тысяч, чтобы лежать отдельно ото всех. Я пожимаю плечами и, прежде чем подойти ближе к кровати, дабы усесться на стул возле неё, закрываю дверь. Естественно для того, чтобы никто сюда из персонала не заглянул и не отругал, а потом не пожаловался другому персоналу, этажом выше, а те в свою очередь доложат это маме. Хлопот будет, ну нафиг. Я уже, к слову, начинал ощущать в себе усталость, поэтому неплохо было бы передохнуть немного, да и возвращаться обратно пора. Усаживаюсь на стул, закидывая ногу на ногу и скрещивая руки на груди. Пока между мной и этим парнем стоит абсолютная тишина. Как же её мне всё-таки не хватает. Общество вот такого вот человека, каким этот Эрен является прямо сейчас, мне было бы очень уж приятным. Такой, мм... молчаливый. Ну просто идеально. Перевожу на него взгляд, замечаю, что тот рассматривает меня. Немного склоняю голову набок и тоже быстрым взглядом окидываю его лежачую фигуру. О. Его нижняя часть тела прикрыта одеялом, но левая нога намного выше и кажется... толстой. Хм..на вытяжке?.. Ха-ха, с ножкой проблемы? Снова смотрю на его лицо, а затем киваю головой в его сторону. Как бы намекая на то, чтобы он рассказал, что с ним. Хотя бы ради приличия мне нужно это сделать. — Что со мной произошло? Киваю. — Это долгая история. Окей, тогда не рассказывай. — Не думаю, что тебе будет интересно. Верно думаешь. — Но в понедельник мне будут ампутировать ногу. А.. вот и оно. Это именно тот самый момент, где я должен сделать грустное лицо, подбодрить его, поддержать словами или действиями. По головке, например, утешающе погладить. А я же в свою очередь лишь безразлично смотрю на него. Нет, ну а что я должен был сказать? Тем более я ж типо немой. Да и мне нихера ни грустно. Мне пофигу. Он далеко не единственный с такой тяжелой судьбой, так что явно не особенный. Состраданий может от меня не ждать. Он глубоко вздохнул. — Но главное, что жить буду. Вот, блять, именно. Радуйся, пока дышать ещё можешь. И нечего сопли распускать лишь из-за того, что лишишься ноги. Это ведь не конец света. Хотя..на самом деле он ничего и не распускал. И даже не рассказал мне тут свою несчастную судьбу, как многие это делали. Странно даже... Я ожидал другого. Но тем и лучше, ведь нечего мне голову чужими проблемами забивать. — А сколько тебе лет? Спрашивает уже более весело. Охуеть у него резкое изменение настроения. Показываю ладоши с выставленными пальцами. — Десять. Сжимаю в кулаки и разжимаю снова, оставив согнутыми лишь большие пальцы. — Во-восемнадцать? — уточняет он. Киваю. — Странно. Ты выглядишь более старше своих лет. Я вообще уже на труп похож. О чём речь? — А я старше тебя на четыре года, — ухмыляется. На четыре. Та-а-ак. Двадцать два года получается. Ну, мне пока что семнадцать. Через пару недель будет восемнадцать. Но ему не так уж и важно знать всё в деталях. Ему вообще нет необходимости знать хоть что-то обо мне. — А у тебя операция была уже или ты только готовишься к ней? Ну, есть ещё третий вариант. Операции не было и не планировалось. И это как раз-таки мой случай. Как мне это показать? В итоге показываю три пальца. Он недоуменно смотрит на меня, сводит брови к переносице, и напоминает мне одного из учеников, который усердно пытается решить сложный пример по алгебре. В его взгляде будто что-то проясняется и губы расплываются в улыбке. — Понял. Тебе операция не требуется. Молодец. За урок пять, неси дневник. Ах..да. Ходить-то не можешь. Его лицо вдруг резко искажается в гримасе боли, а сам этот Эрен выпускает болезненный стон. Видимо, боли, скорее всего, в ноге дают о себе знать. Он немного успокаивается, слишком уж глубоко выдыхает и затем снова начинает говорить чуть хриплым голосом. — Знаешь, я думаю, что в жизни есть некий закон. Тот, когда к людям притягиваются его, пусть и мимолетные, желания. Ты веришь в такое? В какое? Ты сейчас чушь полную несешь, которую я не понимаю. Свожу брови к переносице и поджимаю губы. Так, теперь я со стороны похож на ученика, пытающегося решить пример? — Я, наверное, непонятно выразился. Сейчас объясню. Вот когда-то, не так уж и давно, я услышал об одном удивительном человеке. У него нет рук и ног. И я был восхищён им, потому что он добился невероятного при своей ситуации, и это потрясающе! Тогда мне стало интересно, а как живут инвалиды. С ограниченными возможностями. Например, те, кто ходит на костылях. Те, кто передвигается на инвалидных колясках. Те, у кого стоят протезы. Те, у кого нет какой-либо части тела, и у этих людей нет возможности купить тот же протез. Как это вообще возможно обходиться без руки или же ноги? Мне стало по-настоящему интересно. И где-то я даже допустил мимолетную мысль о том, что я бы хотел ощутить это на себе, чтобы узнать какого это. И теперь я тоже в скором времени останусь без части тела. Вот и говорю про то, что мы притягиваем к себе то, чего сами хотим, пусть и на совсем недолгое время, пусть и совсем того на самом деле не хотим. Бляяяять. У меня аж голова закипела от этого сложного потока мыслей. Философ из тебя, Эрен, никакой. И что это за глупость такая? Хотел почувствовать себя инвалидом? Ну, поздравляю тебя, придурок. Твоя мечта сбылась, теперь будешь не таким как все. Радуйся, ну же, чего ты не выглядишь таким счастливым? — Или даже малозначительные желания притягиваются. Например, ты. Так, а я тут причём? Смотрит на меня каким-то странным взглядом. Смотрит долго, будто ожидая какую-то определённую реакцию на его слова, а я лишь в ответ смотрю прямо в его глаза. Кстати, глаза у него очень уж красивые. Я даже толком не могу понять, что это за цвет такой, впервые встречаю. Голубые..нет, бирюзовые. Будто какой-то драгоценный камень, только это глаза. Очень притягивают к себе. Я бы даже сказал — гипнотизируют. Он всё смотрит на меня и молчит. Не выдержав, я отвел взгляд в сторону и после нескольких секунд снова посмотрел на него. Кажется, я только что проиграл в «гляделки». Но это не так уж и важно, ведь он вновь собирается что-то говорить. — Я хотел пить и думаю это произошло не случайно. Ах, не то, что я захотел пить. Это ведь естественно. А то, что ты был именно тем, кто подал мне стакан с водой. Мне кажется это специально так. Блять, да о чём ты вообще? Ты сейчас пытаешь сказать, что тип сама судьба свела нас? Для чего? Для того, чтобы я подавал тебе стакан с водой и вдобавок выслушивал эти бредни? Хотя, возможно ты бредишь потому, что сейчас не в лучшем состоянии. Напихали в тебя всякие лекарства, вот и не соображаешь. Помутнение рассудка. У меня тоже такое бывает. А, может, ты и всегда такой. Кто знает? — Вдруг, мы с тобой подружимся и в дальнейшем будем достаточно близки. Чур меня. Такого счастья мне не нужно. — Я не говорю про то, что так это и будет, и что это будет именно с тобой. Ведь многие люди, с которыми сталкиваешься случайно, так больше и остаются для тебя никем. Но есть исключения. Кто-то может стать для тебя тем, без кого ты уже просто не сможешь обходиться в будущем. Всё, что хочу сказать, так это то, что ты лишь можешь быть одним из этих людей для меня. Я этого не утверждаю, так же, как и не отрицаю возможности этого. Без кого не сможешь обходиться?.. Ну. Зачем же от кого-то зависеть? Это крайне глупо. Гораздо лучше быть самому, ни о ком не волноваться, и ни в ком не нуждаться. Но, мне уже наскучило тут сидеть. Да и что-то я начал чувствовать легкое головокружение и, думаю, что надо лучше вернуться в палату. Да и чего с этим тут болтать? Точнее слушать его болтовню. Он какой-то странный вообще. Встаю с места и, развернувшись, иду на выход из палаты. Ещё бы удачно попасть обратно. — Уже уходишь? Ну да, не видно, что ли? — А я не знал, что ты ещё и глухо-ой, — с некой насмешкой протянул он. Я остановился на месте и посмотрел на него через плечо. А он реально чудаковат немного. Он сейчас высмеивал мою «немоту»? — Кхм..извини за это. Придешь ещё? К тому, кто, то грустный, то веселый; то наглый, то невинный? Хм... Ну-у-у... — Я буду рад. Если мне будет опять слишком скучно, то почему бы и нет? Я снова кивнул ему. Только и делаю, что трясу головой в стороны. Возможно из-за этого она и начала у меня кружиться. Выхожу из палаты, оставляю дверь открытой. Мимо меня пробежала какая-то медсестра, даже и не взглянув в мою сторону. Иду тем же путем, каким добрался сюда. Через пост идти будет опасно, там может сидеть медсестра. Как на этом этаже, так и на моем. Мне ведь, в принципе, всё равно. Но что если я захочу прийти сюда завтра? Возможно, потом будут сторожить каждый мой шаг. Хотя, если быть честным, кому это нахуй сдалось? Нажимаю на кнопку вызова. Лифт поднимается на этот этаж. Кто-то успел на нем поездить, ведь иначе он бы открылся сразу. Терпеливо его жду. Приехал. Так, сейчас ещё десять секунд он будет открываться. Я хотел было уже шагнуть внутрь, когда двери разъехались в стороны, как вышла какая-то женщина с белыми (снова белыми) простынями в руках, странно посмотрев на меня. — А ты куда это собрался? Ну вот тебе оно надо? — Просто в буфет. Эта по-любому какая-то санитарка или просто рабочая по всей больнице. Ей дела до меня не должно быть. И правда — уходит. Всё отлично. Нажимаю на нужную кнопку и еду на свой этаж. Интересно, сколько я пробыл там у того парня. Он действительно немного странен. О чем он там рассуждал? О какой-то судьбе и силе притяжения своих желаний... Возможно, это на самом деле не такая уж и глупость, как мне показалось в начале. А, возможно, Леви, ты тоже начинаешь бредить. Ну, к чёрту такие мысли. Лучше уж, пока поднимаюсь на свой этаж, придумать на всякий случай оправдание своему отсутствию.