***
Джонхану нравилась его рубашка для сна. Она напоминала ему о таких же гондольерах, как Ушик, и ассоциировалась с Венецией, поэтому провести последний день в этом городе в этой рубашке звучало, как хорошая идея. Наспех собирая вещи, он пнул по пути в ванную Ушика, разлегшегося на его кровати. Его никто не звал, он сам, как только они договорились о сегодняшней экскурсии по каналам Венеции, перепрыгнул в комнату к Джонхану, заявил, что ему нужно отоспаться перед этим мероприятием, и рухнул замертво на джонханову простынь. Джонхан дал ему три часа спокойно поспать, а последние тридцать минут методично пытался разбудить пинками по свисающим лодыжкам. Пока удалось добиться только тихого скулежа. — Ну всё, пора выметаться, — сказал Джонхан, уперев руки в бока и взглянув ещё раз на опустевшую комнату. — Ушик! — Что?.. Ну что, а? — сонным голосом спросил парень, отрывая голову от подушки. — Пора уходить, эй. — Джонхан для убедительности ещё немного его потряс. — Я спускался только что вниз и слышал, как хозяйка ругалась, что мать не платила за жильё уже месяц, оказывается. Пора сматываться, пока время ещё не дошло до отметки «достаточно прилично, чтобы стучаться в чужие двери с требованием заплатить за аренду». Ушик мгновенно вскочил и потянулся так, что захрустели, кажется, все косточки. — Так бы сразу и сказал. — Он посмотрел на мятое постельное белье. — Застели кровать только. Джонхан махнул рукой. — Времени нет. Твоя лодка выдержит мой чемодан? — Джонхан свесился через подоконник, глядя на гондолу Ушика, которая казалась очень маленькой. — Гондола вообще-то, — ворчливо пробормотал Ушик, застилая джонханову постель. — И, конечно, выдержит! Что за вопрос? Я переплавляю на ней пары!.. — Тихо! — Джонхан застыл и прислушался к шуму в коридоре. Явственно звучал неслышимый до сих пор скрип и грузное «бум», «бум», «бум». — Быстро! — Джонхан ловко перепрыгнул через подоконник прямо в гондолу. Ушик, передав ему чемодан, выпрыгнул за ним. — Ставлю в известность Ваше Благородие, гондола — не скоростной транспорт! — сказал Ушик, со всей мощью начиная работать веслом. — То есть даже хуже лодки, да? — спросил Джонхан, оборачиваясь на открытое окно его временной спальни. Отчётливо был слышен стук в дверь. — Кажется, ты жаждешь встретиться с хозяйкой, да? — с ласковой угрозой спросил Ушик, на секунду перестав двигать веслом. Джонхан моментально пнул его ступней в задницу. — Даааа! Со мной ещё так не обращались даже самые влиятельные люди этого города! — Да. Потому что я не они. Я выше. Ушик удивлённо взглянул на Джонхана, вольготно расположившегося на сидениях, словно юный избалованный принц. Мальчик подмигнул ему и ещё раз легонько коснулся своей голой ступней его ягодиц, без слов побуждая его плыть дальше. — Как прикажете, Ваше Благородие…***
Джонхан встал посмотреть на простирающуюся вокруг водную гладь и на купола виднеющегося за домами собора и улыбнулся. Было непросто заставить Ушика заплыть так далеко от берега, но Джонхан пообещал ему заплатить. Он раскинул руки в стороны и подставил лицо солнцу, которое сейчас находилось в зените. Ветер трепыхал его тонкую рубашку и приятно обволакивал тело. Пожалуй, это было самое прекрасное чувство за всё его пребывание в Италии. Открыв глаза, он взглянул на Ушика, который присел на корточки и тоже смотрел на него, слегка улыбаясь. — Ты, наверное, не в первый раз такое видишь, да? — спросил Джонхан. — Если ты про себя, то поспешу заметить, что я ещё никогда не заплывал на своей гондоле так далеко в залив. Вы исключение, Ваше Благородие, — ухмыльнулся Ушик. — Лестно слышать, — с улыбкой прокомментировал Джонхан, опуская руки и присаживаясь на корточки. — Адриатическое море. Люди забирают сувениры, ракушки и прочую ерунду. Может, мне забрать часть моря? — спросил он, слегка зачерпывая солёную воду. — Пожалуйста. Думаю, море от этого не обеднеет. Я не люблю все это. По-моему, лучше всего — забирать отличные воспоминания, — сказал Ушик, вставая и беря снова в руки весло. — Что тебе больше всего запомнилось в Италии? С чем ты её ассоциируешь? Джонхан задумался. Его пребыванию в Венеции вполне подходит слово «праздное». Он бродил по улицам, заходил в кафе, катался иногда с Ушиком на гондоле по каналам, когда тот великодушно бросал ради него работу, лежал с книгой на пляже. Практически ничего того, что он в теории не мог бы сделать почти в любой другой стране. — Очень вкусная еда. — Что есть, то есть. — Ммм… очень красиво. — Очень выразительно сказано. — Красивое… море? — Ты у меня спрашиваешь? Это всё? — Не знаю, что ещё сказать. — Джонхан пожал плечами. — Серьёзно, что ты делал всё это время? Лежал в комнате и моей гондоле? Ты же всё упустил. Боооже, тебе повезло, что ты встретил меня. С этими словами Ушик круто развернул гондолу вправо и прытко задвигал веслом. — Куда ты меня везёшь? — лениво спросил Джонхан, снова растекшись на сидении и греясь на солнце. — Веселиться. — Джонхан поднял голову и вопросительно посмотрел на Ушика. Парень подмигнул. — Увидишь.***
Моментально уснувший Джонхан не мог сказать, сколько они плыли, но когда гондола мягко стукнулась о берег, разбудив его, солнце уже склонялось к закату. Джонхан удивлённо проморгался и взглянул на Ушика, который уже был на набережной и привязывал к столбу гондолу. — Даст Бог, никто не позарится, — сказал он, тяжело вздохнув. — Почему так долго? Ты привёз меня во Францию? Ушик красноречиво на него посмотрел. — Да. Ведь прошёл уже месяц, — абсолютно серьёзно сказал он. — Я привёз нас в Каннареджо. В отличие от твоей Джудекки здесь бурлит жизнь Венеции. Джонхан привстал и огляделся вокруг. Да, здесь было значительно оживленнее, чем в районе, где он привык находиться за время пребывания в Венеции. Конечно, Италия и в Каннареджо была типично для себя спокойная и относительно безлюдная, но все-таки здесь было в разы больше туристов, а из баров и кафе тут и там доносились звуки музыки и громкой итальянской речи. Ушик подал ему с улыбкой руку и, ухватив Джонхана, потянул его из гондолы. Ступив на твёрдую землю, Джонхан только успел немного размять тело, как его потащили куда-то вглубь Каннареджо. — Стоп-стоп-стоп. А что делать с моими вещами? — спросил Джонхан, оборачиваясь и глядя на чемодан, оставшийся в гондоле. Ушик раздражённо выдохнул и потащил Джонхана обратно, взял поклажу и устремился в ближайшее кафе. То ли Ушик знал пол-Венеции, то ли часто пришвартовывался именно здесь, но с владельцем заведения они братались, как давние друзья, а просьба оставить чемодан Джонхана на хранение в кафе вызвала только горячие заверения в том, что вещи будут в целости и сохранности. У самого Джонхана чуть руку не оторвали, когда активно дергали её в рукопожатии, но мальчик смог сохранить доброжелательную улыбку, несмотря ни на что. Ушик тащил его добрые полчаса в гору, так что Джонхан уже проклял и его самого, и ландшафт Венеции, и всех магглов скопом за то, что не умели аппарировать. Ушику же было хоть бы хны. Видимо, управление гондолой было по-настоящему физически напряжённым занятием, потому что за подъем в гору у него даже дыхание не сбилось. Когда же они вышли на ровную местность, он ещё и прибавил скорость, наверное, чтобы Джонхан точно запутался в ногах и грохнулся посреди улицы. Конечной точкой их марафона было неприметное зданьице, похожее больше на сарай, чем на функционирующий предмет архитектуры. В целом, Венеция была полна приятных глазу строений, но Ушик почему-то решил привести его именно к этому строительному выкидышу, который, кажется, «слепили из того, что было». — Только не туда, — жалобно попросил Джонхан, брезгливо скривив губы, но Ушик с нахальной улыбкой, вот гад! , будто был и рад это услышать и потянул Джонхана вовнутрь, обещая, что ему понравится. Джонхан не сомневался. Он был уверен, что ему не понравится. Они вошли в жутко скрипящую дверь и начали подниматься по бетонной лестнице, которую окружали обшарпанные стены зелёного цвета. Джонхан впервые задумался над тем, что они с Ушиком по сути знакомы всего ничего. Случайно разговорились на пристани рядом с местом, где жил Джонхан, и в течение двух недель иногда вместе проводили время. Стоило ли позволять вести себя не понятно куда? Джонхан настороженно вглядывался в затылок парня, идущего спереди и держащего его за руку, и был готов в любое мгновение вытащить палочку для самообороны. Джису в его голове осуждающе покачал головой, коря за беспечность. Дом был явно заброшенным. Со стен послезала краска, обои висели лоскутами, застекленные двери были выбиты в нескольких местах, а паркет был в каких-то странных пятнах. Ушик наконец обернулся на Джонхана, сияя улыбкой. — Впечатляет, Ваше Благородие? — с издёвкой спросил он, продолжая тащить Джонхана, видимо, на самый верхний этаж. — Ушик, я умею защищаться, — мрачно предупредил его Джонхан, сжимая в кармане палочку. — Полезное умение. — Ушик кивнул, не оборачиваясь. — Но сегодня оно тебе не понадобится. Джонхан ещё сильнее напрягся, не понимая, парень угрожает ему или успокаивает. В конце концов они добрались до четвёртого и последнего этажа этого жуткого дома, и Ушик повёл его в одну из комнат. Джонхан истерично начал думать о том, как ему высвободить руку и сбежать отсюда. Комнаты были ещё кошмарнее, чем коридор. Обои всё так же висели лоскутами и были ещё и выцветшими. В комнате, куда повел его Ушик, не было ни единого предмета мебели, только стоял давно брошенный пустой камин. Ушик повёл его на небольшой балкончик, и Джонхан увидел веревочную лестницу, протянутую между балконами двух домов. Соседний дом выглядел не лучше, но Джонхан видел, как за занавесками происходит какое-то движение, а также были слышны приглушённые звуки музыки. Ушик залез на балконные перила и с улыбкой протянул Джонхану руку. Джонхан с ужасом перевёл взгляд с неё на пропасть под веревочной лестницей. Ушик закатил глаза. — Всё будет нормально. Иди аккуратно и всё. Никто ещё не умирал. — А отказаться уже нельзя? — с истеричным весельем спросил Джонхан, не в силах отвести взгляд от черной пропасти. Ушик обхватил его подбородок двумя пальцами и повернул лицом к себе. — Нельзя, — спокойно сказал он. — Не бойся. Я, к сожалению, не могу пойти вместе с тобой. Мы не уверены, что лестница может выдержать двоих, и не горим желанием проверять. Но, поверь, перебирались и люди раза в два больше тебя. Джонхан обречённо кивнул и подал Ушику руку, за которую он ухватился и помог Джонхану перелезть через перила. Джонхан аккуратно приземлился на деревянную дощечку лестницы и замер каменным изваянием, хватаясь за Ушика, словно от этого зависела его жизнь. В принципе, так и было. — Хватайся за «поручни» и иди тихонько вперед. Не спеши, мы не торопимся. И не паникуй. Вставай твёрдо на дощечки. Поверь, мы и пьяными через эту лестницу пробирались обратно в дом, чтобы выйти. Ничего с тобой не случится, — мягко сказал Ушик, стараясь его успокоить. Джонхан кивнул и переставил ногу на следующую дощечку. А потом ещё одну. И следующую. Мало-помалу он пересекал пропасть между домами, стараясь не отвлекаться на пугающие мысли, и сосредоточился только на переставлении ног. Наконец, он преодолел лестницу и перебрался через перила на балкон соседнего дома. Он с торжественной улыбкой взглянул на так же улыбающегося Ушика, который смотрел на него, как на ребёнка, который сделал первые шаги. — Ну вот. Ничего же страшного не было? — спросил Ушик, прыгая на дощечку и ловко за считанные секунды пересекая лестницу. Через несколько мгновений он уже встал рядом с изумленным Джонханом и подмигнул ему. — Опыт. Что ж, Джонхан, давай я познакомлю тебя со своими товарищами. С этими словами он отодвинул занавеску, и Джонхана почти ослепил свет множества свечей, которые стояли тут и там. Какие-то просто были воткнуты в случайные места, какие-то стояли в канделябрах на столах, подоконниках и фортепиано. На удивление, они делали комнату очень светлой. Кругом люди кружились в танцах и смеялись, громко играла музыка, но источник звука Джонхану обнаружить не удалось. Он ошарашенно смотрел вокруг, а Ушик, улыбаясь, следил за его реакцией и придерживал за локоть, слегка двигая его, чтобы танцоры не задели мальчика. — Я не уверен, что здесь хоть кто-то понимает по-английски, — прокричал Ушик, чтобы Джонхан услышал его через музыку. — Но тут, в основном, разговаривают с помощью танца. Так что расслабься и просто танцуй! Ушик подмигнул ему и отпустил его руку, устремившись куда-то влево. Джонхан отошел подальше к занавеске, чтобы его не пришибли танцующие, и растерянно наблюдал за тем, как Ушик разговаривает с какой-то девушкой, которая хитро улыбалась и с интересом поглядывала на Джонхана. Джонхан не раз слышал в Италии современную музыку. Она была чем-то похожа на музыку из его мира, но отличалась каким-то странным, как решил для себя Джонхан, «потусторонним» звучанием. Он хотел подробнее расспросить об этом Тэёна в школе. Но здешняя музыка была близка ему. Приятное слуху сочетание музыкальных инструментов было похоже на музыку магического мира, и молодым людям здесь, кажется, тоже было приятно её слышать. Они кружились в каком-то прыгучем танце, смеясь и улыбаясь друг другу. Кто-то танцевал парами, кто-то один, а кто-то даже кружился в компаниях по трое-четверо. Танцоры как будто действительно вели диалог, иногда ухмыляясь и скалясь или заигрывающе сужая глаза. Кто-то вдруг игриво отталкивал партнёра, начиная танцевать с другим. Девушки танцевали с парнями, а потом танцевали с девушками. Парни кружили девушек за талии, а затем брали под локоть других парней и также кружились с ними в танце. Это было удивительное и завораживающее действо, смотря на которое, невозможно было не улыбаться. Джонхан продолжал скромно стоять в сторонке, пока мимо него проносились девушки и парни, приветливо ему улыбаясь. Он в самый последний момент заметил, как сбоку к нему пристроилась та самая яркая девушка, с которой разговаривал Ушик. На вид ей было лет пятнадцать-семнадцать, её кудрявые русые волосы поблескивали рыжиной в свете свечей, на них девушка прикрепила заколку с искусственным цветком красного цвета, который, несмотря на то, что выглядел сам по себе несколько вульгарно и дёшево, отлично ей подходил, придавая её образу очарование и игривость. На ней была короткая юбка из шелкоподобного материала и короткий топ, посмотрев на который, Джонхан со смущением обнаружил, что под ним нет лифчика. Сверху была накинута тонкая блузка из жатки и заправлена под юбку. Девушка улыбчиво смотрела на Джонхана, и то, что мальчик издалека принял за хитрое выражение лица, на самом деле оказалось особенностью внешности. Когда она улыбалась, уголки её глаз образовывали многочисленные морщинки, которые придавали её взгляду заговорищецкий вид. — Здравствуй, красавчик! — сказала девушка с сильно выраженным акцентом и протянула ему руку. Джонхан сначала растерялся, но девушка выглядела располагающе, так что он с улыбкой дал ей руку и сказал: — Здравствуй, la belle. — Он не знал, как по-итальянски «красавица», так что решил произнести французский вариант, уверенный, что она его поймёт. Девушка игриво рассмеялась, давая понять, что услышала обращение и, вместо того, чтобы пожать ему руку, как Джонхан предполагал, она потянула его в самую гущу танцующей толпы. Девушка уверенно вела его в середину зала, улыбаясь танцорам, а Джонхан старался не наступить людям на ноги. Когда она остановилась, она притянула его ближе к себе и произнесла в ухо: — Меня зовут Алессия. Алессия не спешила отстраняться, а вместо этого подставила своё ухо. — Меня зовут Джонхан. Девушка с улыбкой сделала небольшой шаг назад и прокричала: — Приятно познакомиться! Её забавный акцент заставил Джонхана тоже улыбнуться. В следующее мгновение Алессия взяла его за руки и без предупреждения начала кружиться в танце. Джонхан застыл столбом, выбитый из колеи, из-за чего девушка засмеялась до тех самых «хитрых» морщинок. Она остановилась и снова наклонилась к Джонхану. — Что такое? — Я не умею танцевать, — честно ответил Джонхан. Алессия чуть отклонилась от его уха, так, что её лицо оказалось очень близко к его лицу, и взглянула ему в глаза снисходительно. — Это не значит, что ты не можешь. Алессия взяла его руки в крепкую хватку и закружила их двоих совершенно не в соответствии с тем, как вокруг танцевали остальные. Пара человек бросили на них по-доброму смешливые взгляды, но большинство совсем не обратили внимание на двух подростков в центре зала. Джонхан обескураженно кружился, ведомый Алессией, не особо понимая, что происходит сейчас с ним. Девушка, как могла, пыталась растормошить его, но Джонхан никак не мог отойти от шока, поэтому продолжал деревянно мотаться из стороны в сторону. Алессия усмехнулась и максимально приблизилась к его телу. Её тело прикоснулось к джонханову, и она положила его руки себе на талию, снова склонившись к уху. — Расслабься! Сразу видно, что англичанин. Танец не надо знать, его надо чувствовать! Понимаешь? Джонхану ни разу в жизни не приходилось танцевать, так что нет, он не понимал, что от него требуется. Благо, Алессия закружила его снова, и он решил внять единственному совету, который был ясен: нужно расслабиться. Они ещё немного покрутились в нелепом танце. Алессия заметно повеселела после того, как Джонхан отбросил лишние мысли и решил поддаться общей атмосфере. Через какое-то время девушка снова приблизилась к нему и сказала: — Смотри, как танцуют другие, и давай повторять за ними! Джонхан вгляделся в жесты других танцоров. В данный момент один партнер кружил другого вокруг себя, держа его за талию, и парой они ещё и кружились по залу, образуя что-то наподобие хоровода. Это не выглядело сложным, а Алессия, ко всему прочему, посоветовала ему не заморачиваться, если он отдавит кому-то ноги. Джонхан приобнял девушку за талию, отчего та снова «хитро» улыбнулась, и сам повёл её по кругу, скорее, действуя по наитию, чем реально понимая, как надо делать. Сначала они двигались медленнее, чем надо, но спустя пару кругов Джонхан уже точно уловил суть и даже сумел расслабиться и начать улыбаться Алессии искренне. К следующим танцам он уже приспосабливался легче и быстрее. Впрочем, для Алессии, кажется, было нисколько не зазорным остановиться посреди зала и терпеливо учить Джонхана каким-то движениям. Танцоры спокойно обходили их, будто преграды и не было. Как потом выяснилось, они протанцевали около полутора часов, поэтому было неудивительно, что когда был объявлен небольшой перерыв, Джонхан еле чувствовал свои ноги. Задорная музыка сменилась на лёгкую, под которую, даже если очень хочешь, не потанцуешь, так что румяная и запыхавшаяся Алессия просунула свою руку под руку Джонхана и повела его на обширный балкон, который располагался напротив того, через который пришли Джонхан с Ушиком. Оказавшись там, они единодушно глубоко вздохнули и от этого рассмеялись. В крови ещё бушевал адреналин, так что они оба были на взводе и пьяно улыбались не понятно чему. Несмотря на то, что свечи превосходно освещали помещение, было сложно как следует рассмотреть друг друга в толпе, поэтому сейчас Джонхан бросал на девушку косые взгляды, а сама Алессия без стеснения с любопытством его разглядывала. Они стояли рядом с перилами в окружении танцоров, которые тоже хотели подышать свежим воздухом. С балкона открывался потрясающий вид на вечернюю Венецию. — La belle, — себе под нос пробормотала Алессия, лукаво усмехаясь. — Это стоит про тебя сказать. Парень, ты просто безумно красив! Джонхан смутился и взглянул в лицо восхищённой девушке. Сейчас он мог чётче разглядеть её лицо. Она не была конвенциальной красавицей, но в её внешности было что-то очень притягательное, а когда она улыбалась, от неё вообще было невозможно отвести взгляд. Как Джонхан изначально и подумал, ей больше всего подходило слово «яркая». — А почему Ушик тебя прятал все это время? — возмущённо спросила Алессия, взяв его за плечи и поворачивая туда-сюда, чтобы со всех сторон рассмотреть его лицо. Джонхан послушно застыл, позволяя делать с собой, что ей угодно. — Вы тоже очень красивая, Алессия, — вежливо сказал Джонхан, слегка ей кивая. Алессия прыснула, прикрыв лицо одной рукой, и замахала другой. — Ну ты что? Мы же с тобой ровесники! Сколько тебе лет? — Тринадцать, — с улыбкой ответил Джонхан. Алессия взглянула на него удивлённо. — Правда?! Мне казалось, ты старше. Мне пятнадцать. Небольшая разница. — Девушка махнула рукой, и серёжки в её ушах, которые Джонхан до этого не замечал, игриво звякнули. Вдруг она подняла вверх указательный палец и протянула: — Ааа. Вот в чем дело. Ты ещё ни с кем не встречался, так? Джонхан медленно кивнул и вопросительно поднял вверх бровь, пока девушка торжественно кивала сама себе. — А… — Джонхан не знал, как сформулировать вопрос. — А ты это к чему? — Я просто была удивлена, что нисколько тебе не нравлюсь! — воскликнула Алессия, откидывая назад волосы. — Я не говорю, что обязательно должна, но… Ммм. Как бы тебе сказать. Я хорошо чувствую человека, когда танцую. Так о человеке можно узнать даже больше, чем при разговоре. — Девушка, улыбаясь, пожала плечами. — Обычно парни по-другому себя ведут, когда со мной танцуют. Как это сказать на английском. — Алессия задумчиво уставилась на Джонхана. — Ну, тело двигается по-другому, понимаешь? — Честно говоря, нет, Алессия, — усмехнулся Джонхан. — До сегодняшнего дня я только учился в детстве вальсировать. Алессия беспечно махнула рукой. — Вальс — это скучно. На мой взгляд. Хотя если танцуешь с любимым человеком… — Девушка мечтательно улыбнулась. — Хотя с любимым человеком что угодно будет хорошо. Так. О чем я? Ну, понимаешь, по своему опыту я сделала такой вывод: в танце парни никогда не остаются равнодушными. Это можно прочитать по тому, как двигается тело. Девушка может их не привлекать, тогда они избегают с ней близкого контакта. Или привлекает, и они стараются прижаться к ней ближе. Ты же… держался как раз отстранённо, но не избегал моих прикосновений, значит, тебе не было неприятно. Тебе было просто всё равно! Ещё ни одному парню не было на меня всё равно! Джонхан уже хотел извиниться, но по выражению лица Алессии понял, что её это нисколько не обижает. Это просто не вписывается в её картину мира. — Ты славная, Алессия. Мне было весело с тобой танцевать, — с улыбкой сказал Джонхан. Алессия улыбнулась ещё шире и погладила его по плечу. — Мне тоже, самый красивый парень, которого я видела в Италии и которому на меня совсем всё равно, — с иронией в голосе сказала Алессия. Джонхан пожал плечами с извиняющейся улыбкой. Алессия облепила его руку и потянула за собой с балкона. — Ну и ладно. Зато я уверена, что ты не полезешь ко мне под юбку. — Алессия подмигнула. — Только теперь интересно, какие девушки тебе нравятся, красивый мальчик. «Темноволосые гриффиндорцы, которые превосходно играют в квиддич, которых любит весь факультет и которые ко всему прочему имеют одну из лучших успеваемостей на своём курсе», — с насмешкой подумал Джонхан и добавил мысленно: «И мужского пола». — Найдём Ушика, — объяснила девушка их возвращение в комнату. — Он может очень сильно перепить, если его не остановить вовремя. Джонхан удивлённо поднял вверх брови. Ушику ещё предстояло везти его в порт, но, кажется, это уже была неосуществимая идея. Девушки и парни вокруг поглядывали на Джонхана, когда они пересекали комнату и спускались по лестнице. Алессия повернула к нему лицо и хитро улыбнулась, прижавшись сильнее к его руке. — Вот видишь. Если бы Ушик привёл тебя раньше, с тобой бы хотели потанцевать столько девушек. Но он сказал, что ты уезжаешь сегодня, да? — с грустью спросила Алессия, на что Джонхан кивнул. Она горестно вздохнула. — Итальянские ребята тоже очень красивые, но красота у них одинаковая и уже немного надоела. Ты стал глотком свежего воздуха. — Алессия замолчала, но спустя несколько секунд добавила с крохотной улыбкой: — Но всё же я тебе не нравлюсь. Она отлепилась от руки Джонхана и схватила его ладонь, ведя всё ниже и ниже по лестнице. Они спустились на первый этаж и нашли Ушика сидящим на обшарпанном зелёном диване и пьющим из горла что-то, напоминающее коньяк или виски. Ушик отсалютовал бутылкой и снова припал к ней ртом. — Ну, давай, друг, переставай, — спокойно сказала Алессия, хотя Джонхан после знакомства с ней был уверен, что она может устроить скандал. Но она лишь перехватила у Ушика бутылку и сама немного отпила, а затем отставила в сторону. — Ушик! — воскликнула девушка. — Почему ты не привёл красивого мальчика раньше?! — Его зовут Джонхан, — напомнил Ушик, ухмыляясь, откинувшись на спинку дивана. — Я знаю! И знаешь что? — трагично начала она, присаживаясь рядом с Ушиком на диван с острой печалью на лице. — Ему на меня совсем все равно! Ушик посмеялся и подмигнул Джонхану, который продолжал стоять в проходе, только оперся о стену. — Твоя теория о языке тела терпит крах? — Точно! Это называется язык тела. — Алессия хлопнула себя по лбу. Она с печальной надеждой посмотрела на Джонхана, словно побитый котёнок. — Может быть, questa è l'eccezione che conferma la regola? — спросила что-то Алессия, но Джонхан не понял. — А может. — Алессия уставилась на Джонхана с задумчивостью. — Может, тебе девушки вообще не нравятся? Наверное, что-то в выражении лица Джонхана его выдало, но он совсем не ожидал вопроса, поэтому не успел проконтролировать эмоции. Алессия победно захлопала, чуть подскакивая с дивана, а Ушик посмотрел на него удивлённо с поднятой бровью. Джонхан напряжённо заозирался по сторонам, ища пути к отступлению и уже сделал шаг назад, когда выражение лица Ушика сменилось на недоуменное и он окликнул его: — Эй! Джонхан! Всё нормально. Мы толерантно к этому относимся, не пугайся. Ушик хмуро наблюдал за тем, как Джонхан недоверчиво останавливается и вглядывается в лица парня и девушки. Алессия, кажется, вообще не поняла, в чем сыр-бор, и переводила вопросительный взгляд с Ушика на Джонхана. — Что случилось? — наконец спросила она. — Ты напугала Джонхана, вот что случилось, неугомонная женщина, — хмыкнул Ушик, щёлкнув её по носу. Он повернулся к застывшему Джонхану. — Ваше Благородие, это же Италия. Ты разве не заметил, какие здесь свободолюбивые люди? Во Франции не так? Джонхан неловко пожал плечами, будто его охватила дрожь от холода. Алессия взглянула на него с любопытством. — Так ты не англичанин, а полукровка? — с интересом спросила Алессия. Джонхан нахмурился в непонимании. Кто он? Алессия недоуменно нахмурилась в ответ и объяснила: — Я имею в виду, ты наполовину англичанин, наполовину француз? Я тоже не чистокровная итальянка. У меня папа — немец. Джонхан сделал пометочку в голове о том, что у магглов тоже есть свои понятия о чистой крови, и кивнул. — Моя мама — француженка, а отец — англичанин. — Я почувствовала, что ты не такой чопорный, как все англичане, — с ухмылкой сказала Алессия и осторожно добавила: — Я тебя не хотела обидеть, красивый мальчик. Мне всё равно, кого ты любишь. Любовь — это само по себе прекрасно. Кажется, она не особо поняла, за что извиняется, да и Джонхан тоже, но ему понравились её слова, так что он благодарно улыбнулся. Алессия прикусила губу и задумчиво его оглядела с ног до головы. — Джонхан. — Его имя так смешно прозвучало с её забавным акцентом, что Ушик и Джонхан одновременно прыснули. Алессия фыркнула, взмахнув копной волос. Вот почему она не хотела говорить его имя и обходилась «красивым мальчиком». — А можно на тебе проверить мою теорию о языке тела? — с осторожным любопытством спросила Алессия. — Разве ты её уже не проверила? — спросил Джонхан. — Мне просто интересно, работает ли она для тебя и какого-нибудь мальчика. — Алессия без капли стыда перевела взгляд на Ушика, который посмотрел на неё вопросительно. Джонхан, который уже отошёл от такого неожиданного раскрытия своих предпочтений, тихо прыснул, наблюдая, как на Ушика снисходит осознание. — Да почему я?! — воскликнул парень, вскакивая с дивана. Алессия с мольбой на лице ухватилась за его штанину. — Ну пожалуйста. Это же не сложно! Ушик обречённо взглянул на Джонхана, но, видимо, смущённый тем, что они так бесцеремонно обличили его ориентацию, и тем, как Джонхан на это отреагировал, он не захотел дать повода для обиды, так что подошёл к нему и спросил: — Ты не против? Сам-то. — Я не против, — с ухмылкой ответил Джонхан, решив, что терять ему особо больше нечего. Они уставились на восторженную Алессию с вопросом. Она хлопнула в ладоши. — Ну, возьмитесь за руки! — недовольная их тугодумием, воскликнула Алессия. Джонхан и Ушик послушно выполнили её приказ, хмыкая и с улыбкой глядя друг на друга. — Ушик, тебя же не нужно учить. Танцуй! — Я что-то не слышу музыки, приставучая ты женщина, — язвительно пропел он, на что Алессия закатила глаза и начала напевать мелодию одного из сегодняшних танцев. Ушик мгновенно сориентировался и повел танец. Джонхан был несколько неловок, потому что до этого у него была роль ведущего, но он вскоре перестроился на роль ведомого, и они с Ушиком закружились в танце. Ушик хватал его за талию, то притягивал очень близко, то отталкивал. Джонхан с удивлением ощутил, что на этот раз он чувствует себя, танцуя, в своей тарелке. Алессия в какой-то момент закончила напевать и посмотрела на них с какой-то неопределённой улыбкой. — Работает, — довольно сказала она, кивая, и добавила, даже слегка смущаясь: — И выглядели вы, кстати, волшебно! Ушик и Джонхан оценивающе посмотрели друг на друга и прыснули от смеха, разъединяя руки. Алессия ещё долго рассуждала о языке тела и том, что выдаёт человека в движениях, когда он хочет или не хочет партнера. Ушик тихонько прихватил с пола отставленную девушкой бутылку и продолжил пьянствовать, иногда глядя на Джонхана с выражением на лице «Вот бы сбежать от её болтовни!». Джонхану нравилось слышать её акцент и то, как ей хотелось поделиться своими наблюдениями, так что он просто с улыбкой слушал девушку, сидя на кресле рядом с диваном. За разговорами они встретили рассвет, который пробивался через незанавешенные окна. Алессия ещё успела поучить его нескольким движениям, как она сказала, на будущее, все-таки из любопытства станцевала с ним вальс, убедившись, что это танец влюблённых и сам по себе скучен, рассказала о чудесной, по её мнению, барахолке, где купила одежду, в которой сегодня была. Для них с Ушиком было лишь одно испытание — не заснуть, потому что Джонхан рано проснулся и адски хотел спать, а гондольер и вовсе полночи проработал. Словесный поток Алессии хоть и сложно было назвать убаюкивающим, но они были слишком вымотаны. — Пять утра, — сказала Алессия, посмотрев в прямоугольник, который магглы зовут «телефоном». Джонхан решил, что пора отчаливать. Ушик ещё пару часов назад признался, что не сможет отвезти его в порт, как Джонхан и догадывался, поэтому смысла что-то ещё ждать не было. Джонхан был благодарен за этот вечер, но домой хотелось невыносимо. Все-таки пребывание в маггловском мире в одиночестве с запретом на использование магии не могло не нервировать Джонхана и не заставлять беспокоиться из-за любой мелочи. Пришлось переходить через всё ту же веревочную лестницу. Его провожали Алессия и Ушик. Девушка и вовсе предлагала сопроводить его до порта, но Джонхан аккуратно отказался. Для него было легче дойти до набережной, где Ушик оставил гондолу, и забрать чемодан из кафе самостоятельно. В чемодане лежал портключ до Франции в виде старой солонки, который вручил дедушка, как только узнал, что мать забирает Джонхана в другую страну. Как в воду глядел. — Эх, красивый мальчик, — печально вздохнула Алессия, снова хватая его за плечи и рассматривая лицо, — ну почему, почему такой красивый мальчик оказался геем, а? Такой красивый и такой ещё и галантный! Эти итальянские мужики так и норовят… — Она презрительно фыркнула в сторону, не договорив, но, видимо, делали они что-то очень неприятное. — У меня есть друг, — начал Джонхан с улыбкой, вспомнив неожиданно Джису. Он был гораздо более галантным, чем Джонхан, и умел производить прекрасное впечатление на девушек и женщин. На удивление, яркая Алессия показалась Джонхану вдруг очень хорошо сочетающейся с холодным другом. Лёд и пламя. Наверное, они бы неплохо друг друга уравновешивали. — Он очень красив и у него замечательные манеры. — А он-то точно по девушкам? — скептически хмыкнула Алессия, дав Джонхану неожиданную пищу для размышления. Он действительно никогда не думал о Джису в этом ключе. — В любом случае, расскажи ему обо мне. Опиши все мои достоинства очень подробно! — потребовала девушка, улыбаясь до хитрых морщинок и взмахивая кудрявыми локонами. — Боюсь, он не сможет описать те достоинства, которые надо, Алесс, — заметил Ушик, поднимая брови и обнимая Джонхана на прощание. — Как-никак он не знает, что его должно привлекать в девушке. — Ну и ладно! — воскликнула Алессия, кидаясь Джонхану на шею и крепко целуя его в щеку. — Спасибо за вечер, красивый-прекрасивый мальчик. Найди себе самого замечательного парня! Джонхан смущённо улыбнулся. Алессия, смеясь, толкнула его в плечо. — Так ты уже нашёл! Джонхан перелез через перила и помахал напоследок ребятам на прощание. Через час он уже будет дома.***
Оставшуюся до матча по квиддичу неделю Джонхан провёл, вовсе не выходя из французского поместья. Бабушка всё пыталась вытащить его на какие-то вечера и приёмы, но Джонхан, помня свой прошлый опыт, не стремился туда попасть. К тому же, бабушка с изумлением заметила, что приглашения на приёмы в дом Делакруа приходят все чаще и чаще, даже на самые скромные рауты «для своих», что, конечно, не могло не настораживать. Бабушке было скучно идти одной, а Джонхан отказывался, так что в итоге они все сидели в поместье круглыми сутками. Джонхан писал письма друзьям, читал книги из дедушкиной библиотеки, морально готовился к квиддичу. Ему было, чем заняться. А по вечерам они устраивали с дедушкой посиделки в его мастерской, где он показывал изобретённые им артефакты. Дедушка даже подарил внуку пару сквозных зеркал, которые сделал собственноручно, потому что магазинные стоили непомерно дорого, но при этом имели крайне недолгий срок действия. Изготовленные же дедушкой зеркала нужно было перечаровывать не чаще раза в пять лет, при том, что магазинные зеркала можно было выбрасывать сразу же, как они выходили из строя. До квиддича оставалось два дня, когда Джонхан завтракал в одиночестве, поскольку бабушка с дедушкой отправились по делам, и читал письмо Джису. Друг рассказывал, что родители, недовольные тем, что он праздно проводит время (Джонхан с трудом мог себе это представить. Скорее всего, Джису зачитывался книгами на годы вперёд и строил планы по завоеванию места главного старосты.), решили отправить его в лагерь для юных волшебников. Это была территория, свободная от запрета Министерства на использование магии несовершеннолетними, так что там подростки практиковались в заклинаниях, учились искусству дуэли, изучали магические искусства, которые не освещались в школьной программе, а также там преподавалась бытовая магия. Джонхан с ухмылкой представлял, как Джошуа окружают точно такие же заучки, как он, и они ходят стройными рядами, словно солдатики, с занятия на занятие. Друг ничего не писал о том, были ли какие-то развлечения в лагере, помимо учёбы, но Джису от этого места оказался в восторге, что не удивительно. Джонхана тоже привлекла возможность научиться сражаться на дуэли. Родители Сынчоля, как он и обещал, прислали бабушке письмо с заверениями, что они позаботятся о её внуке, а также с датой турнира. Написано оно было изящным почерком и явно вручную, а не с помощью Прытко Пишущего пера. Бабушка идентифицировала почерк как женский. К письму прикладывался портал, который должен активироваться в десять утра в день турнира. Сам матч пройдёт вечером, но родители Сынчоля предпочитали перед этим осмотреться и прогуляться по окрестностям. Автор письма рекомендовал одеться «как можно более по-маггловски» и участливо вложил в письмо страницу из какого-то маггловского каталога мужской одежды. Видимо, Сынчоль упомянул, что Джонхан и Джису — отпрыски чистокровных семей и, скорее всего, магглов никогда не видели. Джонхан вдоволь просветился этим летом, а вот для Джошуа это «пособие» вполне могло пригодиться. В девять часов утра в день икс Джонхан слонялся по комнате из стороны в сторону, его охватил мандраж. Периодически он останаливался, чтобы взглянуть на себя в зеркало. Джонхан надел ту же рубашку, в которой был в Венеции в последний день, потому что она казалось наиболее «маггловской», а также тонкие льняные брюки, которые приобрёл в итальянском маггловском магазинчике, когда понял, что его одежда никуда не годится. Целой трагедией было решение, что надеть сверху, потому что кроме мантий у Джонхана ничего не было, а в жаркой Италии нужды покупать верхнюю одежду не возникало. Пригодились на этот раз искусные бабушкины навыки в трансфигурации, благодаря которым все-таки удалось превратить старую мантию Джонхана в короткий жакет — по крайней мере, в каталоге это называли так. Последним, что Джонхан увидел прежде, чем его дёрнуло за живот и закружило в потоке, были обеспокоенные лица бабушки и дедушки. Несмотря на грамотное письмо и заверения Джонхана, что родители Сынчоля — очень уважаемые люди в Англии, они все-таки не могли не тревожиться, отпуская его одного. Усугубляло ситуацию и то, что произошло с Джонханом в Италии. Джонхан размышлял о том, стоит ли говорить бабушке о причине своего скорого появления во Франции. Можно было сказать, что ему стало настолько скучно, что он упросил мать сделать для него портключ домой, и не тревожить бабушку историей, как её всё ещё любимая дочь бросила своего тринадцатилетнего ребёнка в чужой стране одного. Дедушку, конечно, таким было не провести: это же именно он дал собственноручно созданный портключ Джонхану и, наверняка, узнал о его активации ещё до прибытия внука. Джонхан мог слёзно просить его стать сообщником во вранье бабушке, но решил все-таки выдать ей мать подчистую. Бабушка и так обрела бессмысленную надежду на то, что её дочь одумалась и исправилась, когда Джонхан сообщил ей, что мать берёт его в Италию. Как же она тогда радовалась, пока Джонхан и дедушка мрачно за этим наблюдали, уже предвещая, как София снова разобьёт ей сердце! Ждать пришлось недолго, но, по крайней мере, миссис Юн с этих пор даже не упоминала имя дочери и часто замирала в задумчивости и грусти на диване, читая одну и ту же страницу снова и снова. Именно поэтому Джонхан обещал ей, что когда приедет с турнира, он сопроводит её на какой-нибудь прием с единственным условием: Делакруа будут там отсутствовать. Бабушка чуть в ладоши не захлопала, когда это услышала. Несмотря на уже далеко не первое путешествие с помощью портключа, Джонхана как обычно повело при приземлении, но по крайней мере, он не плюхнулся позорно на землю ничком, как это сделал приземлившийся парой секунд позже Джису, который к такому транспорту, видимо, не привык. Джонхан чуть злорадно рассмеялся, подавая выбитому из колеи другу руку. Он заметил, что Джису оделся вполне себе прилично, правда его наряд был точной копией одного из образов из того маггловского журнала. Джонхан с интересом потер шершавую плотную ткань жакета, штаны из которой часто видел на магглах из Венеции и на некоторых школьниках в Хогвартсе в выходные дни, размышляя, где Джису умудрился раздобыть такую штуку. — Джонхан, Джису, привет! — Стоило ребятам обернуться на оклик, как их сдавили в крепком объятии. Джонхан от неожиданности замер, не зная, куда деть руки и вдыхая знакомый запах. Они бы, наверное, ещё долго простояли в объятии, а Джонхан был и не против, но посмеивающийся женский голос за спиной у Сынчоля сказал: — Сынчоли, твои друзья не задохнутся? Гриффиндорец отстранился, солнечно улыбаясь, и перевёл взгляд с одного мальчика на другого. Джонхан и Джису улыбались в ответ. Джонхан с двоякими чувствами заметил, что Сынчоль за то недолгое время, в течение которого они не виделись, кажется, ещё больше подрос. Когда Сынчоль отошёл в сторону, Джонхан наконец смог увидеть его родителей. Первой приклеила к себе взгляд, на удивление, мама Сынчоля. Это была высокая статная женщина с длинными, почти чёрными, густыми волосами, которые она аккуратно скрепила заколкой, больше, видимо, из эстетических соображений. Её карие глаза будто пронзали насквозь, что могло бы отталкивать, если бы помимо цепкости в них не была заметна мягкость и нежность, даже когда она смотрела на незнакомых ей детей. Несмотря на то, что Сынчоль, с первого взгляда было понятно, похож больше на отца, эту особенность он перенял у матери. Она выглядела удивительно молодо — это не было чем-то экстраординарным для волшебников, но Джонхан помнил, что мама Сынчоля — маггла. При этом весь её вид прямо кричал: «сильная, мудрая, властная». Но с всё той же теплотой где-то в глубине зрачков, если приглядеться. От отца Сынчоля веяло той же силой, но ещё и степенным спокойствием, будто весь мир был у него на ладони, и он чётко знал, что, как и где сейчас происходит. Мистер Чхве улыбался уголком губ, очень похоже на Сынчоля, но менее ярко и непосредственно, чем сын. Джонхан точно видел у Сынчоля такую улыбку и раньше, но никак не мог вспомнить, при каких обстоятельствах. Наверное, так и Сынчоль будет однажды улыбаться незнакомым людям — мягко и располагающе, но с нескрываемой силой и капелькой превосходства. Джонхан размышлял об этом, широко раскрытыми глазами глядя на мистера Чхве, отчего он, заметив это, слегка усмехнулся. — Мама, папа, это Юн Джонхан, — Сынчоль указал на него рукой, — а это Хон Джису. — Здравствуйте, мистер и миссис Чхве, — поклонившись на сорок пять градусов, поприветствовал Джису. Джонхан не удержал бровь, чтобы она не полезла в насмешке наверх, когда это увидел. Он, конечно, заочно уважал родителей Сынчоля, потому что это были его родители, но когда кто-то в последний раз склонялся в поклоне, когда приветствовал кого-либо, кроме Министра? Джонхан слегка склонил голову и произнёс: — Приятно познакомиться, мистер и миссис Чхве. — Вот что меня действительно приятно впечатляет в чистокровных детях — это их потрясающая вежливость, — восхищенно сказала мама Сынчоля, обращаясь к мужу. Она перевела тёплый взгляд на ребят, улыбаясь так, что её глаза стали очень сильно похожи на сынчолевы. — Мне тоже очень приятно познакомиться, Джонхан и Джису! Если вам будет комфортнее, называйте меня Джинсоль. — Хорошо, госпожа, — сказал Джису, снова слегка поклонившись. Миссис Чхве искренне рассмеялась, откинув назад голову. Её муж смотрел на неё с улыбкой. — Приятно познакомиться, мистер Юн и мистер Хон, — приятным глубоким голосом сказал мистер Чхве, приветственно кивая им. Джису, кажется, снова пытался кивнуть в ответ, но Джонхан наступил ему на ногу. Друг заметно нервничал, пусть и пытался этого не показывать. А вот Джонхан чувствовал себя вполне легко, хотя сам от себя такого не ожидал. Он решил, что не будет всю их встречу думать о том, что это — родители именно Сынчоля, а разговаривать со взрослыми людьми он умел. В Италии он часто сам заводил беседу с владельцами лавок и кафе и даже пару раз поторговался с некоторыми из них. В общем, ему удавалось расположить к себе людей, которые значительно его старше. — Вы тоже можете нас называть Джонханом и Джису, — слегка дерзко сказал Джонхан, чтобы сократить расстояние между ними. Он знал, как чистокровкам тяжело это дается, даже видел, что и для отца Сынчоля это имеет место быть. Джинсоль и Сынчоль задорно рассмеялись, заставив остальных улыбнуться. Вот от кого у Сынчоля такой игривый и беспечный нрав. — Тебе повезло, Чоли, найти таких весёлых и остроумных друзей, — сказала миссис Чхве, слегка толкая сына в плечо и подмигнув Джонхану. Она подошла к нему и, приобняв, добавила: — Не знаю, ребята, голодны вы или нет, но я люблю в новых местах искать какие-нибудь кофейни и кафе. Рядом есть поселение магов. Как вы к этому относитесь? — Ведите нас, госпожа Джинсоль, — чуть насмешливо, вспомнив конфуз Джису, ответил Джонхан, решив за всех, потому что друг никак не мог расслабиться и отмереть, а отец Сынчоля, кажется, забавлялся всеобщей неловкостью, иногда кидая на остальных загадочные взгляды. Сынчоль тоже был молчалив и суетлив, прямо как тогда, когда они впервые вместе варили зелье. Джинсоль рассказывала об этом районе Германии, чем он известен и даже когда проводился первый турнир по квиддичу. Видимо, она многое знала о волшебном мире, поскольку её самые близкие люди были и будут с ним неразрывно связаны. Джонхан вдруг почувствовал что-то вроде жалости по отношению к ней, когда осознал, как, наверное, тяжело было по сути оставить привычный для неё мир в таком взрослом возрасте. И всё ради любимого человека. У неё были друзья по Ту сторону Барьера? Наверное, были. А родственники? Может ли она рассказать им хоть что-то? Она ездила на игры по квиддичу со своей семьёй и, насколько понял Джонхан, не избегала посещать светские рауты, сопровождая мужа. Это было достойно уважения. Ещё большей жалостью Джонхан проникся, когда вдруг пришёл к выводу, что нервничает не только Джису. Джинсоль заполняла молчание болтовнёй, но это явно было не в её характере, она просто слегка побаивалась новых друзей-чистокровок сына и не была уверена, как ей себя с ними вести. Она кончиками пальцев дотрагивалась до Джонхана, а её рука, которая как бы его приобнимала, даже не касалась его. Джонхану очень сильно хотелось дать ей понять, что всё в порядке, что она может рядом с ними расслабиться. Наверное, она и решила пойти рядом с Джонханом, потому что его острóта расположила его к ней, может быть, она почувствовала, что если что он сможет как-то разрулить неловкую ситуацию. Джонхан мог, но сейчас не знал, как ее незаметно поддержать. Когда миссис Чхве замолчала, видимо, исчерпав всю доступную информацию об этом месте, Джонхан незамедлительно взял дело в свои руки. — Как Вам наши образы, госпожа Джинсоль? Не слишком нелепо выглядим? — спросил Джонхан со смущенной улыбкой. Он, конечно, знал, что с их одеждой все в порядке, но это была, по его мнению, самая правильная тема для разговора. Хотелось сделать так, чтобы миссис Чхве почувствовала себя в своей тарелке. Она радостно посмотрела на Джонхана и с ободряющей улыбкой обернулась к Джису. — Всё замечательно! Джису так и вовсе выглядит, как модель с обложки, — с лукавой улыбкой сказал она. Джонхан хихикнул, оценив шутку. Джинсоль взглянула на него с благодарностью и внимательно рассмотрела его наряд. — А ты, Джонхан… Откуда ты знаешь, как одеваются магглы? Или это на самом деле не так уж и сложно? — Женщина задумчиво взглянула на своего мужа. — Когда я впервые попросила Сынмина одеться по-маггловски и не проконтролировала это, он явился… — Джинсоль хихикнула. — Совсем в странной одежде. Мистер Чхве закатил глаза и тяжело вздохнул. — Джонхан был в Италии, мэм, — ответил вместо Джонхана Джису, поравнявшись с ними вместе с Сынчолем. Последний внимательно принялся разглядывать джонханову одежду. «Ну, отмер, наконец-то» — с облегчением подумал Джонхан о Джису, немного смущаясь внимания Сынчоля и чуть прикрывая себя руками. — Набрался опыта, — хмыкнул Джису. — Правда? — с печалью и восторгом одновременно спросила Джинсоль. — Я так давно, еще с детства, мечтаю туда съездить, но работа… Никуда от неё не денешься. Где именно ты был, если не секрет? — В Венеции, — ответил Джонхан, улыбаясь от её искренности. — Вот это да! — ещё раз восхищённо сказала она. — В каком-то магическом поселении? — Нет, мэм. — Джонхан замолчал ненадолго, покусав губу, но решил, что ничего страшного в том, что он упомянет мать, не будет. — Мы с мамой снимали несколько комнат в одном маггловском доме с очень красивым видом на канал Джудекка. — Джонхан вдруг вспомнил, что ему говорил Ушик, и улыбнулся. — Я жил на острове Джудекка, и парень-лодочник… Оххх, он бы стукнул меня, если бы слышал. Гондольер. Он однажды рассказал, что Джудекка раньше была островом, куда изгоняли осуждённых аристократов. И с тех пор начал меня называть «Ваше Благородие» и дразнить «аристократом», — с досадной ухмылкой сказал Джонхан. — Почему он так решил? — с понимающей улыбкой спросила Джинсоль. — Не знаю. — Джонхан пожал плечами. — Мы жили скромно в Италии. Он просто сказал, что чувствует это. — Я же говорил, — довольно заметил Сынчоль. Джонхан кинул на него взгляд, но парень, улыбаясь, смотрел перед собой. Ребята один за другим делились подробностями о своих каникулах. Лето Сынчоля заключалось в постоянных поездках к школьным друзьям и квиддиче. По словам миссис Чхве с метлы он слезал только, чтобы поесть, поспать и отправиться камином к друзьям. Сынчоль, типично для себя, дул губы и возмущенно протестовал, утверждая, что брал периодически в руки учебники. Насколько Джонхан успел Сынчоля узнать, тот не нуждался в зубрежке и постоянном проведении времени со школьными материалами. По крайней мере, пока ему не составляло особого труда отлично учиться с таким подходом. Поэтому на его заявление о том, что он летом брал учебники в руки, Джонхан только усмехнулся. К академическим знаниям Сынчоль явно не стремился. Интереснее всего было слушать Джису, у которого каждый день в магическом лагере проводился по-разному интересно. Даже не склонный к учёбе Сынчоль был соблазнен идеей туда поехать. Джонхан был бы не против провести там время вместе, их троицей. — Куда ты потом? — спросил Джису, повернувшись к Джонхану. — Вернёшься во Францию? — Да. Я обещал бабушке, что мы сходим на один из этих дурацких светских раутов. — Джонхан скривился. — Я бываю иногда с родителями на подобных встречах, — сказал Сынчоль сочувственно. — Это ужасно скучно. — Нет. — Джонхан с улыбкой покачал головой. — В случае с французской аристократией это не скучно. Это по большей части мерзко. Тебя осматривают, сканируют взглядом, буквально раздевают и перетирают тебе кости. А с моей… — Джонхан замолчал. Чуть было не сказал «биографией». — В общем, это бывает забавно, но иногда действительно пугает. Кажется, я отвык от этого общества в Хогвартсе. — Джонхан задумчиво посмотрел вверх, прищурившись. — Может, конечно, и стоит посетить парочку, чтобы держать себя в форме. Сынчоль смотрел на него одновременно с любопытством, испугом и каплей восхищения. Кажется, у него с трудом укладывалась в голове мысль, что можно хотеть побывать в месте, в котором все желают тебе подавиться ядом, просто для того, чтобы быть в тонусе. — Интересно было бы… увидеть тебя там, — сказал Сынчоль с задумчивой полуулыбкой. Джонхан не стал бы врать, он хотел посетить один из таких вечеров вместе с Сынчолем больше, чем с кем-либо. Даже интригующая идея взять с собой грязнокровку Тэена, чтобы он утер всем высокомерным выскочкам нос, была менее будоражащая, чем возможное присутствие Сынчоля. Гриффиндорец предпочитал решать вопросы не так, как привык Джонхан и как привыкли холеные аристократы. Интриги, заговоры, пересуды, сплетни и тайные проклятия — типичные инструменты французского света. Джонхан же часто вспоминал слова Сынчоля «Ты думаешь, я позволю кому-то помыкать мной?». О, он бы не позволил никому, а аристократы могли хоть подавиться своими «Древами чистой крови» в попытке пробить его лидерскую натуру. Сынчоль признавал «грубую» силу, и Джонхана охватывала дрожь, когда он представлял, как эта сила встретится с не готовыми к такому чистокровными французами. — Если ты когда-нибудь захочешь, я совершенно не против, — с улыбкой сказал Джонхан, глядя ему в глаза. Дыхание опять слегка перехватило, и он поспешил отвернуться. Они уже подходили к магическому поселению. Кругом начали появляться маленькие аккуратные домики. Здесь уже были маги, которые приехали на турнир, — это было ясно видно по порой странным костюмам, а не типичным мантиям. Мама Сынчоля повела их в нечто, похожее на полупаб-полукафе. Разговор между друзьями продолжился и там. Родители не мешали им общаться. Джинсоль иногда улыбалась на забавных местах, а отец Сынчоля и вовсе выглядел совершенно незаинтересованным детскими беседами, только иногда внимательно рассматривал то Джису, то Джонхана. На скромное предложение Джису заплатить за себя самому лицо мамы Сынчоля округлилось в таком шоке, что Джису оставалось только молча закрыть рот и продолжить прихлебывать своё какао. Джонхан с улыбкой наблюдал за тем, как сам Сынчоль еле сдерживает себя, чтобы не начать поучительную беседу с Джису, но в итоге только смешно гримасничал, отчего Джонхан старался по-глупому не рассмеяться. — Что ты будешь делать с Делакруа? — вдруг ни с того, ни с сего спросил спокойно Джису, явно пытаясь увести внимание от своего очередного конфуза. Очень некрасиво попытался, подумал Джонхан, сузив глаза. Сам он чуть не подавился, когда услышал вопрос. — А что мне нужно делать? — с теми же спокойствием и холодностью спросил Джонхан, отпивая свой какао и глядя в окно. — Александр… — начал Джису и поджал губы. Решил перевести тему на что-то более острое, но потом осознал, что говорить такое при родителях Сынчоля все-таки неуместно. — Тебя не достаёт? — Делакруа с удивительной частотой стали присылать приглашения, — ответил Джонхан, скосив на Джису взгляд. Сынчоль, сидящий по правую руку от Джошуа, внимательно прислушивался, но пока не задавал вопросы, только поднял бровь в ответ на взгляд Джонхана. — А я прошу бабушку с той же частотой отказывать. — В итоге, либо отказы твоей бабушки подогреют интерес французской публики, либо они перестанут её вовсе приглашать, — с усмешкой заметил Джису. — И слава Мерлину, — тихо сказал Джонхан, ставя точку в разговоре на эту тему. Сынчоль всё ещё глядел на них с любопытством и задумчивостью, но так и не стал задавать вопросы, как будто понял, что ребята специально замяли неловкую тему, а значит, за ней скрывается какой-то секретный подтекст. Он сузил глаза в лёгкой насмешке, когда Джонхан снова кинул на него свой взгляд, как бы обещая, что он ещё попросит у него пояснения. Они ещё побродили по окрестностям. Родители Сынчоля рассказали, в каких странах и на каких турнирах они побывали, поделились тем, что болеют за «Сенненских Соколов», на что Джису важно покивал, будто понял, о ком речь, вызвав у Джонхана недоумение. Сынчоль рассказывал забавные истории с тренировок и поделился с родителями даже той историей с «подглядыванием» Джонханом тренировок гриффов с молчаливого разрешения самого Джонхана. — Самое забавное, — добавил Сынчоль, бросая на Джонхана лукавый взгляд, очень сильно похожий в этот момент на свою мать, — что Джонхан сказал мне, что я смогу убедиться во всём на игре со слизеринцами. И в итоге, мы проиграли им. — Не знал, что ты помнишь об этом, — скрывая нервную улыбку, сказал Джонхан. — Но это не моя вина. — Не бойся, я об этом знаю, — мягко успокоил Сынчоль, хватая его ладонь и слегка её сжимая. Они естественным образом поменялись местами, когда вышли из паба, и теперь Джонхан стоял в середине их троицы. — Что же Вы прикрывали, мистер Юн, когда говорили, что ходили на тренировки моего сына? — с интересом спросил мистер Чхве, глядя на Джонхана как всегда слегка насмешливо. Джонхан от удивления разве что глазами не захлопал. Отец Сынчоля за те несколько часов, что они беспрерывно болтали, говорил только, когда Джинсоль начала рассказывать об их «квиддичной истории семьи». На беседу троицы он не реагировал никоим образом, так что услышать от него сейчас вопрос было, мягко говоря, неожиданно. Джонхан долго раздумывал, как ответить. — Я уже получил своё наказание, сэр, — вежливо сказал он, учтиво улыбаясь мистеру Чхве. Отец Сынчоля рассмеялся впервые за день. — Я не собираюсь Вас журить или поучать, мистер Юн. Спрашиваю из праздного любопытства. Джонхан кинул взгляд на Джису, силясь вспомнить, знает ли в итоге друг, что они с Ли Тэеном делали. Учитывая, что Джису взглянул на него с не меньшим, а то и с большим интересом, чем отец Сынчоля, он все-таки так и не стал это выяснять. Джонхан не особо хотел раскрывать подробности, потому что лелеял надежду, что в отсутствие Сонхва контроль старост снизит свой градус, и они смогут снова варить вместе зелья. Если Джису узнает, вряд ли даже заметно сократившаяся опека друга позволит им с Тэеном дальше нарушать школьные правила. Мистер Чхве заметил его метания и усмехнулся. — Надеюсь, Вы не ввяжете во что-то противозаконное моего сына, мистер Юн? — беспечно спросил мистер Чхве с улыбкой, видимо, исключительно в шутку, но Джонхан ответил серьёзно: — Ни за что, сэр. Сынчоль посмотрел на него возмущённо и требовательно. «Он что, этого хочет?», — подумал Джонхан, подняв вверх бровь. Джинсоль рассмеялась в унисон с мужем. — Кажется, Чоль от этого заявления не в восторге, — сквозь смех заметила миссис Чхве. Джонхан уверенно покачал головой из стороны в сторону, снова обозначая своё намерение не привлекать ни к чему подобному её сына. Сынчоль теперь смотрел на него в конец обиженно, отчего стал похож на ребёнка. Джису пилил его сканирующим взглядом. Джонхан не желал больше иметь тайн от лучшего друга, так что глазами пообещал, что расскажет потом. Все-таки придётся. Что же, он переживет и без зельеварения с Тэеном. Приближалось время начала матча. У стадиона сновала куча народа, поэтому их компании пришлось взяться за руки, чтобы не потеряться в толпе. Вход в вип-ложу находился отдельно, так что добраться до мест внутри стадиона было не так сложно. По ходу им попадались различные лавочки с фирменными товарами. Джонхану по сути ничего и не надо было, но Сынчоль настоял на приобретении для них с Джису специальных биноклей — омниноклей, которые могли замедлять движения игроков, повторять их и давать комментарии относительно игры при просмотре матча через них. Они стоили очень дорого — по десять галлеонов каждый, но даже несмотря на это, родители Сынчоля настояли на том, что сами сегодня всё будут оплачивать. В этот момент даже Джонхан был смущен и начал подумывать о том, что следует подарить мистеру и миссис Чхве на Рождество в благодарность за их доброту. Никакую атрибутику команд они не приобретали, поскольку не болели ни за кого конкретного. В финал вышли команды Германии и Румынии. Мистер Чхве, обычно сдержанный, не переставал возмущаться по этому поводу, поскольку немецкая команда не была фаворитом от слова совсем и никто даже вообразить себе не мог, что она пройдёт хотя бы до полуфинала. Такому неожиданному повороту способствовали несчастья и плохая подготовка более профессиональных сборных. То у ирландцев во время первой же игры два охотника сломают, соответственно, руку и ногу, то один из членов болгарской команды будет проходить под следствием из-за применённого Непростительного проклятия по пьяни в общественном месте. А в сборной Уэльса и вовсе буквально за день до игры ловец узнает, что беременна. Как рассказал Сынчоль, ко всему прочему разгорелся ужасный скандал, поскольку отец ребёнка — один из сокомандников — оказался обрученным с дамой из влиятельной семьи, чьи родители совсем недавно отступили под напором дочери и согласились на её брак с бесперспективным, по их мнению, игроком в квиддич. Джонхан представил себе, как долго ей пришлось убеждать родителей дать такое разрешение, потому что они определённо не считали, что какой-то там спортсмен будет лучше тщательно подобранного отпрыска какой-нибудь не менее благородной семьи. И после всех потраченных нервов и доверительных отношений с родителями ей приходится столкнуться с таким ужасным поступком возлюбленного, ради которого она пошла на жертвы. В общем, сборная Уэльса с таким настроем даже отборочные не прошла. — Так что, к сожалению, тебе не повезло, — с виноватой улыбкой сказал Сынчоль Джонхану, пожав плечами. — Первая профессиональная игра в твоей жизни вряд ли окажется зрелищной. Джонхан в ответ тоже пожал плечами: ему, по большей части, было всё равно. Главное, что он сегодня познакомился с родителями Сынчоля, они уже отлично провели время, а сейчас ещё и посмотрят вместе финал Кубка по такому любимому Сынчолем квиддичу. Джонхану уже всё понравилось. Они добрались до вип-ложи, выглядя на фоне остальных очень нелепо. Сильные мира сего не утруждали себя маггловской одеждой, наверное, потому, что не собирались оставаться ночевать в палаточном городке. Они либо остановились в гостинице в магическом поселении рядом, либо аппарируют или доберутся порталом до дома сразу по окончании игры. Однако Джонхан с удовольствием отметил, что стоило всем этим волшебникам увидеть отца Сынчоля, как они повскакивали с мест, дабы пожать ему руку. — Мистер Чхве, ну наконец-то Вы решили присоединиться к нам! — сказал волшебник в бархатной мантии с повелительными нотками в голосе, раскрывая в объятии руки. Только успел Джонхан поднять вверх бровь, недоумевая от такого фамильярного жеста, как мужчина сам понял, что ошибся, и неловко опустил руки, протягивая одну из них с увядшей улыбкой. — Здравствуйте, лорд Квон, — сказал мистер Чхве, слегка улыбаясь, прямо как тогда, когда знакомился с Джонханом и Джису, и пожимая волшебнику руку. — А вот и Чхве-младший! — всё так же лебезяще, но с ещё большей надменностью сказал мужчина, поворачиваясь к Сынчолю. Лорд Квон потрепал мальчика по голове, пока он смотрел на него с еле скрываемым отвращением, сверля недобрым взглядом. Джонхан слегка дотронулся до его руки. Сынчоль перевёл на него взгляд, и Джонхан ободряюще улыбнулся. Квон также оглядел стоящим рядом с сыном мистера Чхве мальчишек. — Сынмин, а кто эти молодые люди с вами? — Мужчина внимательно их рассматривал, пытаясь, видимо, по чертам лица понять, из какого они рода. Он остановил свой взгляд на Джису и улыбнулся. — Этот мальчик мне кого-то напоминает. — Это мистер Хонг Джису, лорд Квон, — ответил мистер Чхве. Судя по его виду, он желал поскорее уже избавиться от общества этого человека. — И мистер Юн Джонхан. Друзья моего сына. — Ах, юный лорд Хонг. — Квон благожелательно улыбнулся Джису. — Я знаком с Вашим отцом. Мы оба заседаем в Палате лордов, — с важностью дополнил он и обвёл окружающих самолюбивым взглядом, как будто желая увидеть, какой эффект это заявление произвело на окружающих. Джису учтиво, не придирешься, улыбнулся в ответ и слегка наклонил голову в поклоне. — Приятно познакомиться, лорд Квон. Мужчина уже его не слушал. Он смотрел на Джонхана задумчивым и скептическим взглядом, который разительно отличался от той приторной вежливости, с которой он обращался к мистеру Чхве и Джису. Чем дольше он размышлял, тем менее дружелюбным и более надменным становился его взгляд. Джонхан знал, что у него на уме. Он уставился ему прямо в глаза, не скрывая того, как его забавляет это разглядывание. Спустя пару мгновений что-то во взгляде Джонхана заставило его еле заметно вздрогнуть, как от пощёчины, и он нервно улыбнулся, протягивая ему руку. — Мне казалось, что род Юнов прервался около века назад, — осторожно сказал лорд Квон. Джонхан продолжал смотреть ему в глаза, делая вид, что не замечает его протянутую руку, так что мужчине пришлось её неловко опустить и убрать за спину. — Ваши «Древа чистой крови» не достаточно верны, — вежливо заметил Джонхан, холодно улыбаясь. — Юны перебрались во Францию, род не прервался. — Какое прекрасное открытие! — чересчур радостно воскликнул лорд Квон. — Конечно же, ведь во Франции гораздо больше чистокровных семей, чем в Британии. Признаться, я ни с кем из них, к сожалению, не знаком. Джонхан мстительно хмыкнул. Французы быстро бы сбили с него спесь и показали, что он на самом деле стоит в мировом чистокровном магическом обществе. — Обязательно познакомьтесь, лорд Квон. Это очень честолюбивые люди, — с беспечной улыбкой сказал Джонхан. — Неужели жениться планируете на французской леди, мистер Юн? Такая жалость, что такой удивительной красоты молодой человек не почтит вниманием наших чудесных дочерей. Вы уже, верно, с кем-то обручены? — будто бы исключительно из любопытства спросил Квон. — Нет, мистер Квон, мои родители пока не озаботились этим, — с ухмылкой ответил Джонхан, кидая короткий взгляд на Джису, который подавил улыбку, сжав губы. Лорд Квон вежливо улыбнулся на его слова, но глаза, в противовес, блеснули чем-то жадным. — В таком случае… — Мужчина замолк. — Было приятно познакомиться, мистер Юн, мистер Хонг. Джонхан насмешливо поклонился, еле остановив себя, чтобы не согнуться в книксене. Квон уже собирался вернуться на своё место, но в последний момент словно заметил госпожу Джинсоль и степенно кивнул ей, добавив короткое: — Миссис Чхве. Когда он отворачивался, его губы изогнулись в кривой ухмылке, но он постарался быстрее убрать её, однако было очевидно, что его реакцию увидели все. Сынчоль довольно резко и с силой взял Джонхана за руку, потянув за собой к ближайшим к полю местам. Оттуда открывался великолепный вид на стадион: поле было, как на ладони. Но ни Джонхана, ни Сынчоля сейчас вид не заботил. Сынчоль хмуро смотрел перед собой, весь натянутый, как тетива, а его ладони сжимали до побелевших костяшек перила, ограждающие министерскую ложу. Джонхан кидал на него осторожные взгляды и думал, как его успокоить. То, что сделал лорд Квон было естественно и понятно, но ужасно мерзко, думал Джонхан, рассматривая боковым зрением, как мистер Чхве аккуратно усаживает жену на кресло рядом с собой. Джинсоль держала плечи расправленно, а подбородок — высоко, но глаза выдавали то, насколько она расстроена. Именно расстроена, а не обижена. Она немного отстранённо держалась по отношению к мужу и отвечала, не глядя на него, из чего можно было сделать вывод, что ей ещё и ко всему прочему стыдно. В волшебном мире жена и муж имели одинаковый статус. Он был наследником своей семьи, она — наследницей своей, пусть и брала фамилию мужа, которую в будущем имели и её дети. Но в родовом древе она занимала своё почётное место, а от её «ветки» отходили «веточки», которые имели не меньшее отношение к роду, чем их мать. В британское магическое сообщество с невероятной скоростью проникали маггловские традиции, и хорошие, и плохие, поэтому всё чаще о материнском роде не вспоминали. Но, например, в более консервативной Франции при знакомстве до сих пор очень часто спрашивали и фамилию по отцу, и фамилию по матери. И то, и другое было одинаково важно. В связи с этим, по правилам этикета магического мира, которые чистокровки знали на зубок, после обращения к мужу собеседник обязан был приветствовать его жену. Можно было изменить очерёдность, если женщина происходила из более древнего рода, чем её муж. Однако лорд Квон намеренно её проигнорировал, обратившись сначала к сыну, так еще и к незнакомым мальчишкам, будто следуя маггловской иерархии, в которой наследник имел бóльшую значимость, чем жена представителя рода. Вряд ли госпожа Джинсоль не знала об этой традиции магического мира, ей же приходилось посещать светские мероприятия со своим мужем. Её уязвленный вид подтверждал это красноречивее слов. Джонхан снова посмотрел на Сынчоля. Он всё так же напряжённо и слепо глядел перед собой. Не зная толком, что он может сделать, Джонхан мягко положил на его сжатую ладонь свою. Лицо Сынчоля постепенно разглаживалось. Когда он повернулся к Джонхану, от его злости не осталось и следа. Он выглядел беззащитно и печально. Джонхан от неожиданности слегка сжал его ладонь. Сынчоль перевёл на их руки взгляд, рассматривая, как нечто очень любопытное. Джонхан шагнул к нему ближе и склонился к его уху, шепча: — Послушай. Однажды ты сделаешь так, что перед Чхве Джинсоль каждый будет расходиться с почтительным поклоном. Когда Джонхан от него отстранялся, его отросшие тёмные локоны мазнули по лицу Сынчоля, будто в ласковом поглаживании. Сынчоль поднял на него взгляд, в котором отчаяние и надежда смешались в таком бурном коктейле, будто Джонхан подарил ему возможность излечиться от неизлечимой болезни. Через пару мгновений его глаза потускнели, но, по крайней мере, от прежней хандры не осталось и следа. Сынчоль повернул свою руку внутренней стороной вверх и переплел пальцы с джонхановыми. Он сосредоточенно уставился на их сцепленные ладони, словно пытался найти решение в этом простом жесте. Джонхан тоже смотрел на их ладони, но совсем с другими эмоциями. План «подавить на один день свои чувства к Сынчолю» терпел крах. Треклятые бабочки в животе подступали к горлу, заставляя дышать чаще обычного, а от вида своей маленькой ладошки, надежно лежащей в большой сынчолевой, хотелось жалко заскулить. Звуки толпы, которая рассаживалась на стадионе, приглушились, словно Джонхан слышал их через толщу воды, а все здравые мысли благополучно улетучились. Из состояния долгого оцепенения его вытащил Джису, слегка торкнув и кивком указав на команды и судью, вышедших на поле. — Сынчоль, сборные вышли! — с преувеличенной радостью воскликнул Джонхан, чтобы вывести мальчика из состояния задумчивости. Сынчоль мгновенно вскинулся, как собака-ищейка, и цепким взглядом осмотрел поле. Его взгляд засиял от предвкушения, когда он увидел команды в черно-желтых расцветках. За спинами троицы началось какое-то шевеление. Когда они обернулись, то увидели, как перед мужчиной в дорогой бархатной чёрной мантии расшаркиваются чуть ли не все, кто находился в ложе. Мистер и миссис Чхве также встали, чтобы поприветствовать незнакомца. — Полагаю, это Министр магии Германии, — поделился догадкой Джису, следя за тем, как волшебники сгибаются на девяносто градусов перед бесстрастным мужчиной. — Думаете, нам тоже нужно так сделать? Все-таки это не британский Министр. Наверное, мы не должны… — Я бы и перед британским так не скрючивался, — хмыкнул Джонхан, отвернувшись. — Если он нас заметит, просто вежливо кивнем. Ты, Джису, конечно, можешь привычно совершить глубокий поклон, никто не удивится. Джису толкнул его в бок, а Сынчоль тихо рассмеялся. Джонхан обернулся в его сторону и с удовольствием отметил, что в глазах не осталось ни капли тоски. Министр их не заметил или проигнорировал, и слава Мерлину. Когда все, кто хотел, его поприветствовали, он стремительным шагом направился к трибуне, чтобы, добравшись, в ту же секунду наколдовать Сонорус и сделать голос таким громким, чтобы его услышал каждый болельщик и игрок. — Уважаемые дамы и господа. Я, Министр магии Германии, счастлив приветствовать вас на финале Кубка по квиддичу, на котором сборные Германии и Румынии сойдутся в схватке за статус действующего чемпиона мира по квиддичу! Министр произносил речь отрепетированным речитативом. Его голос нельзя было назвать безэмоциональным, но создавалось впечатление, что даже эмоции были искусно внедрены ещё на стадии подготовки. У него самого был скучающий вид, а лицо не выражало ровным счётом ничего. Нам определённо в равной степени нравится эта игра, подумал с ухмылкой Джонхан, когда Министр сел на своё почётное место, а на трибуну вышел бодрый молодой человек, который весёлым голосом принялся представлять команды. Только сейчас Джонхан с удивлением заметил, что понимает всё, что говорил Министр и что говорит сейчас комментатор. Он думал (надеялся), что придётся просить помощи в объяснении происходящего на поле у эксперта — Сынчоля, но теперь эта затея не имела смысла. Вместо ожидаемого немецкого Министр и комментатор говорили на привычном английском, причём практически без акцента, хотя и на американский манер. Джонхан печально выдохнул. Первой приветственный полёт вокруг поля совершила сборная Германии в строгих чёрных мантиях. Хмурые немцы пролетели косяком, совсем не рисуясь и будто делая это лишь из-за предписания. Вдруг в небо было пущено с земли множество стрел, которые образовывали раз за разом немецкий флаг и герб сборной Германии. Джонхан перевесился через перила, пытаясь разглядеть, кто стреляет, но за вспышками света сделать это было невозможно. Джису дёрнул его за пояс брюк, чтобы он вернулся в безопасное положение. — Это кентавры, — пояснил Сынчоль. Джонхан повернулся к нему за разъяснениями, но оторопел, только сейчас заметив, что они всё ещё держатся за руки. Сынчоль, видимо, неверно поняв его пристальное внимание к их сцепленным ладоням, аккуратно освободил свои пальцы, заставляя Джонхана разжать ладонь. Рука неловко опустилась на перила. Джонхан теперь не знал, куда её деть. — Но я не знаю, почему именно они, — добавил Сынчоль, снова направляя свой взгляд на поле. Для него сейчас ничего такого не произошло. — Это связано с войной, — тихо пояснил Джису. — Не с нашей. С маггловской. Когда Германия, можно сказать, проиграла, и страны-противницы начали контрнаступление, кентавры защитили многих волшебников, позволив им скрыться в своих лесах. С тех пор в Германии действуют самые лояльные законы относительно кентавров. Там они уравнены с магами и имеют одинаковые с ними права. Не удивительно, что именно кентавры — талисман немецкой команды. Джонхан удивлённо воззрился на кентавров на поле, которые перестали пускать свои горящие стрелы и сдвигались к периферии, уступая место команде Румынии. Он впервые их видел вживую. Джонхан знал, что в Запретном лесу рядом с Хогвартсом есть колония кентавров, но они не настроены к людям доброжелательно и живут по принципу «они не трогают нас — мы не трогаем их». Связь между немецкими кентаврами и волшебниками была по истине удивительной и уникальной. Талисманом Румынии был дракон, само собой, но, наверное, из соображений безопасности приводить реального дракона на поле не стали. Участники сборной сами наколдовали огромного дракона в виде фейерверка, и он вслед за ними пролетел по стадиону, пуская «огонь» из конфетти в сторону болельщиков. Несмотря на то, что это был не суть какой оригинальный трюк, зрители заметно оживились, и игра началась под радостный рёв стадиона. Сборная Германии первой завладела квоффлом и начала какую-то взбалмошную и резкую игру, перекидывая мяч друг другу со скоростью света. Уже через пять минут игры у Джонхана зарябило в глазах, и он поспешил надеть омнинокль, чтобы хотя бы иметь возможность замедлить их движения. Когда стадион взорвался криками, а он наблюдал за тем, как румынский охотник делает вираж, чтобы отвлечь внимание противника, Джонхан понял, что пропустил гол, пока пытался включиться в игру. Он неловко снял омнинокль и облокотился о перила, положив голову на сложенные руки и провожая фигуры игроков усталым и равнодушным взглядом. — Сборная Румынии не тратит силы. Они собираются надавить во второй половине, — сказал Сынчоль рядом с его ухом. Джонхан повернулся к нему и наткнулся на понимающий взгляд и лёгкую ухмылку. Его губы дрогнули в ответной улыбке, и он с лёгкой виной посмотрел Сынчолю в глаза. Парень покачал головой и сделал шаг в сторону Джонхана, становясь максимально близко. Он снова склонился к его уху. — Германия всегда так играет. Недостаток опыта и навыков они пытаются компенсировать агрессивной игрой в самом начале. Рассчитывают на то, что противник растеряется. Если хочешь знать моё мнение, это очень самонадеянная тактика. Румыны прекрасно знают об их стратегии и строят свою линию атаки, опираясь на эту особенность. Видишь, как они уверенно и спокойно ведут игру? Действительно, сборная Румынии была похожа на слаженный механизм. Игроки были, как винтики, соединенные зубьями и приводящие друг друга в движение. Каждый пас был чётко выверен, а линия защиты превосходно понимала, что необходимо предпринять в данный момент. Возможно, именно суетливая игра немцев не давала Джонхану сосредоточиться, потому что наблюдать за румынами было, скорее, увлекательно, чем утомительно. — Пока Германия ведёт, — заметил Джонхан, посмотрев на счет на табло. — Ключевое слово «пока». — Сынчоль усмехнулся, прижавшись к Джонхану плечом. — Пока румыны им великодушно позволяют. Сынчоль не снижал тон и не пытался шептать, но всё же его голос был глубоким и завораживающим. Он становился таким всегда, когда парень говорил о тех вещах, в которых прекрасно разбирался. Джонхан, впитывая в себя его речь, его интонации и следя за мельтешащими черно-желтыми силуэтами, погружался в своего рода состояние транса. При этом он ясно понимал, что Сынчоль ему объясняет, и отвечал вполне разумно, послушно переводя взгляд с одного игрока на другого, когда Сынчоль начинал комментировать его игру. — У румынов отличный ловец, несмотря на своё крупное телосложение. Немецкий ловец ему и в подметки не годится. — Почему же он просто не закончит игру? — спросил Джонхан, разглядев среди желтых мантий игрока, который будто бы бездумно летал туда-сюда. — Думаю, румыны и сами не рады такому сопернику. Возможно, они дают Германии фору, хотят, чтобы игра была стоящей и зрелищной. Хотя бы для болельщиков. Джонхан посмотрел на Сынчоля через плечо. — Извини, что я тебя отвлекаю… — Во-первых, ты меня не отвлекаешь, — с небольшим упреком поправил его Сынчоль, переводя взгляд на Джонхана. Их лица были всего в паре десятков сантиметров друг от друга, и Джонхан мог в подробностях рассмотреть каждую его ресничку. — Во-вторых, я сам захотел тебе кое-что пояснить. А в-третьих… игра — просто отстой. Даже мы с ребятами из гриффиндорской сборной сыграли бы лучше этих немцев, — проворчал Сынчоль, провожая взглядом охотника Германии, который завладел квоффлом и на всех порах нёсся к кольцам. Он подлетел почти вплотную и с отчаянным размахом кинул мяч в среднее кольцо. Конечно же, румынский вратарь без особых усилий его отбил. — Я сейчас вот на таком пределе, чтобы не вскипеть! — сквозь зубы прорычал Сынчоль, показывая расстояние в несколько миллиметров между большим и указательным пальцами. — Придурок! Бладжер ему в тупую голову! Что сложного, ведёшь атаку с другим охотником и пасуешь перед самыми кольцами! С-с-сука, — прошипел он еле слышно. — Они элементарные вещи сделать не могут, кто их вообще на поле пустил? Румынские охотники приближались к кольцам, ловко пасуя друг другу квоффл с разными траекториями, чтобы мельтешащие рядом немцы не смогли его перехватить. За несколько метров до колец один из охотников вдруг ускорился и прицелился в ближайшее кольцо с сильным размахом, собираясь кинуть. Вратарь Германии сделал резкий выпад в сторону уязвимого кольца, но стоило ему загородить его, как румынский охотник поменял угол своей замахнувшейся руки и бросил квоффл второму охотнику, который так же внезапно сорвался с места. Получивший пас игрок лёгким движением забросил мяч в беззащитное противоположное кольцо. Стадион вспыхнул громом оваций. Сынчоль же довольно больно стукнул ладонью по перилам, сжимая их до побелевших костяшек второй рукой и, еле сдерживая себя от того, чтобы самому не вылезти на поле, порывисто прокричал, взмахивая рукой: — Вообще никакого чутья в игре! Джонхан толком не видел даже, что произошло на поле. Он во все глаза смотрел на взбешённого Сынчоля, боясь пропустить какую-то реакцию. Когда Сынчоль перевёл на него свой разгоряченный взгляд, Джонхан сглотнул и слегка нервно улыбнулся. — Мерлин… Извините. — Сынчоль провёл рукой по лицу и выдохнул. Он кинул взгляд назад, чтобы проверить, не привлек ли он внимание своими возгласами. Джонхан тоже скосил глаза, попутно увидев удивлённое и смеющееся выражение лица Джису. Никто в их сторону не смотрел, только госпожа Джинсоль явно еле сдерживала смех, держа в захвате предплечье мужа, который, судя по виду, сам хотел вскочить и разнести игру в пух и прах. Мистер Чхве наклонился к жене и начал что-то агрессивно нашептывать ей в ухо, отчего женщина кривила губы, чтобы в голос не рассмеяться. Джонхан прыснул и повернулся к Сынчолю, который уже успокоился и пристально следил за игрой, сжимая губы. Он на мгновение перевёл взгляд на Джонхана и виновато сморщился. — Ещё один промах немцев, и я без метлы полечу на поле, — тихо, но угрожающе сказал Сынчоль, в противовес словам слегка улыбаясь. — Пожалуйста, только без показательных самоубийств, — с наигранным беспокойством громко прошептал Джонхан, пихая его в плечо. Сынчоль и Джису рассмеялись, и в следующее мгновение стадион сотрясся в общем гуле, а комментатор проорал: — Ловец сборной Румынии поймал снитч! Команда Румынии становится чемпионом Кубка по квиддичу со счётом 90:300! Сынчоль возмущённо повернулся к полю и трагично воскликнул: — Нет! Я не увидел! — Он перевёл поражённый взгляд на Джонхана и взял его за грудки. — Юн Джонхан! Это все ты! Джонхан расхохотался, пока Сынчоль его отчаянно тряс, а Джису рядом согнулся от смеха. — Да ладно тебе! Сам сказал, матч — отстой. — Джонхан посмотрел на него невинным взглядом, чтобы в следующий момент засмеяться с новой силой, когда Сынчоль от возмущения начал мотать его теперь из стороны в сторону, словно куклу. — Я сейчас с трибун выпаду на поле, Чхве Сынчоль! — умоляюще протянул он, и тогда его резко отпустили. Джонхан пошатнулся от головокружения, продолжая тихо смеяться, а Сынчоль ухватил его за локоть, чтобы он не упал, и обвил рукой талию, прижимая к себе. Смех Джонхана стих, и он позволил себе слегка обмякнуть в чужих руках с довольной улыбкой. — Как игра, мальчики? — с улыбкой в голосе спросила миссис Чхве, подходя к ним под руку с раздражённым мужем. Мистер Чхве с прищуром глядел на фанатский транспарант с надписью «Удачи сборной Германии!» и сжимал кулаки. — Дурацкий Юн Джонхан отвлек меня на моменте, когда поймали снитч! — пожаловался матери Сынчоль, поворачиваясь вместе с Джонханом к родителям. — Почему сразу «дурацкий»? — обиженно спросил Джонхан и ухмыльнулся. — Ты всё равно охотник. Какая разница, как поймали снитч? — Потому что как охотнику мне было больно смотреть на это подобие игры, а ты лишил меня единственного стоящего момента! Мистер Чхве с горящими глазами посмотрел на Сынчоля. — Ты видел эту идиотскую линию защиты?! Даже если бы мне дали мою детскую метлу, я бы и то лучше защищал кольца, чем этот кусок!.. — Так. Все. — Джинсоль закрыла мужу рот рукой и бросила на него и Сынчоля предупреждающий взгляд. Джонхан подумал, что для эффектности не хватает только Силенцио, но женщина и без магии отлично справлялась. — Вряд ли мои нервы выдержат ваши словесные проклятия, если мы останемся на вручение Кубка. Дорогой, если у тебя здесь нет рабочих вопросов, как вам предложение пойти в палаточный городок, пока туда не хлынула толпа со всего стадиона? С миссис Чхве никто спорить не стал. Мистер Чхве вырвался из захвата жены, и они с Сынчолем принялись шепотом хаять игру. Джонхан смотрел на них, посмеиваясь, а Джису, не теряя даром времени, на глазах у всех гостей вип-ложи галантно поклонился миссис Чхве и с почтительным «Госпожа Джинсоль» предложил ей свой локоть. Смущенная женщина кивнула, просунула под руку Джису свою и обвела уверенным взглядом окружающих. Джонхан хмыкнул, глядя на то, как на них уставилась все присутствующие со смешанными эмоциями. Кажется, они привлекли внимание ещё на моменте со «встряхиванием» Джонхана и их истерическим смехом. Когда они уже готовы были спуститься из вип-ложи, к ним подошёл невысокий мужчина, пытаясь перехватить мистера Чхве. — Господин Сынмин! Гоблины уже совсем… Мистер Чхве, до этого с весёлым возмущением обсуждавший игру с сыном, смерил его холодным взглядом и безапелляционно сказал: — Я не работаю сегодня. Мужчина испуганно склонился в поклоне и, не глядя, отступил. Выбравшись из стадиона, они скорым шагом начали пробираться к палатке, поскольку не одни оказались не заинтересованными в процедуре вручения Кубка и на улице уже собралась толпа народа. Люди преимущественно бранили отвратительную игру и жалели о бездарно потраченных галлеонах на это сомнительное действо. Джонхан с мечтательной улыбкой, положив руки в карманы брюк, плелся за их компанией, вспоминая лучшие моменты матча. Забавно, что ни одного момента из игры он при этом вспомнить не смог. Ни Джонхану, ни Джису за их жизнь не выпадал шанс ночевать в палатке, да и вообще они ни разу не были ни в одной. Но даже несмотря на это, внутреннее убранство палатки семьи Чхве заставило Джонхана стоять с раскрытым ртом. Наверное, когда он впервые услышал о волшебной палатке, которая имеет чары Незримого Расширения, он представлял нечто более скромное, чем двухэтажное помещение со всеми возможными удобствами и даже камином. Первый этаж был разделён на зоны кухни, ванны, туалета, гостиной и главной спальни с кроватью такого размера, что там бы могли уместиться все они разом. На втором этаже было значительно скромнее, но и там горел камин, а в окружении него стояли две кровати: двухместная и одноместная, на которых предстояло спать им, детям. Пол покрывал мягкий пушистый ковёр, на который Джонхан лёг сразу, как только увидел, и блаженно закрыл глаза, заслужив смешок от Сынчоля. — Я бы здесь жил, — проваливаясь в сон, сказал Джонхан, водя руками по ковру и прислушиваясь к треску поленьев в камине. Сынчоль прошёл мимо и ткнул его в бок пальцем ноги. — Юн Джонхан! Не засыпай! У нас традиционные посиделки после игры! — Если вы с мистером Чхве снова будете перемывать кости всем игрокам сборной Германии, я лучше останусь здесь, — еле шевеля губами, сказал Джонхан, ощущая, что через пару минут окончательно уснёт на этом ковре прямо в уличной одежде. — Юн Джонхан! Под его спину и колени вдруг просунулись чужие руки и подхватили его тело, словно оно ничего не весило. Джонхан резко проснулся и схватился за голову, которая не ожидала такого грубого нарушения покоя. Когда он открыл глаза, то обнаружил справа знакомые чёрные отросшие волосы и задубасил Сынчоля по спине от возмущения. — Эй, Чхве Сынчоль! Пусти! Парень с тяжёлым вздохом опустил брыкающегося Джонхана на пол и показательно потер спину, кривясь от боли. — Кошмар, — припечатал Сынчоль. — Ой, да ладно! Не такой я тяжёлый! — Джонхан поджал губы и с сожалением взглянул на такой соблазнительный коврик у камина. — Я так чудесно засыпал! Ну за что? — Мы ждём тебя внизу, — ухмыляясь, сказал Сынчоль, продолжая издеваться, хватаясь за спину. — Переодевайся и спускайся! Иначе на тебя обидится моя мама! Это был грязный ход, подумал Джонхан, провожая нарушителя сна взглядом с прищуром. Конечно, ради госпожи Джинсоль он пожертвует своим сном. Когда Джонхан переоделся в пижаму и спустился, он увидел в кресле Джису, укрытого пледом по самые уши и с хрустом жующего какие-то глазированные палочки. Рядом с ним стоял кофейный столик с несколькими видами сладостей. Госпожа Джинсоль, тоже переодетая в пижаму нежно-розового цвета и распустившая свои длинные локоны, сидела на диване напротив и зачарованно смотрела на летающий над их головами шарик света, который, видимо, запустил мистер Чхве. Женщина выглядела так молодо, что Джонхан даже остановился на лестнице, чтобы запечатлеть этот уютный момент в своей памяти. — Ради такого прелестного волшебства и я бы хотела владеть магией, — с лёгкой тоской и нежностью сказала она и подняла вверх ладонь. Шарик, словно только этого и ждал, устремился к ее руке и прижался к ней в ласковом жесте. — Словно живой, — прошептала она, наклоняясь и разглядывая маленький комок света. Заметив Джонхана на лестнице, она с улыбкой спросила: — Мой бестактный сын тебя разбудил, да? Джонхан ухмыльнулся и спустился наконец на первый этаж. — Да, накажите его, госпожа Джинсоль. — Он же маг, — вздохнув с наигранной грустью, сказала женщина. — Я ничего не могу сделать. — Скажу Вам по секрету, миссис Чхве, ему пока нельзя пользоваться магией вне Хогвартса, — сдал друга Джису, хитро улыбаясь и отгрызая голову у пряничного человечка. Джинсоль комично открыла рот и прикрыла его ладошкой, и они втроем рассмеялись. Джонхан сел в свободное кресло рядом с Джису, подложив ногу под попу. — Мальчики, расскажите мне что-нибудь, — со вздохом попросила Джинсоль. — От моего сына я слышу только «Всё нормально». И в письмах читаю примерно то же самое. Как вам Хогвартс? Как учёба? В гостиную вошли Сынчоль и мистер Чхве, неся на подносах закуски и графин с какой-то красной жидкостью. Джонхан посмотрел на неё с подозрением, но для вина она была слишком мутной. — Мам, это неправда! — воскликнул Сынчоль, поставив поднос на журнальный стол и сев рядом с Джинсоль. Женщина тут же обхватила его за плечи в объятия, будто делая это давно заученным движением. Сынчоль, несмотря на то, что был уже довольно крепким парнем, в её руках стал казаться меньше. Он дул губы, запрокинув голову назад, чтобы видеть маму, а Джинсоль смотрела на него с насмешливой, но тёплой улыбкой. Уголки губ Джонхана поползли вниз, но он усилием воли вернул их на прежнее место. — Да неужели? — Я рассказываю тебе о квиддиче! Джинсоль закатила глаза, а Сынчоль возмущённо запыхтел. — Да кроме квиддича ничего что ли не происходит?! Чоли, я люблю всё, что ты мне пишешь, но давай в следующем году хотя бы что-то помимо квиддича, потому что я всё больше сомневаюсь, что ты вообще там учишься! — Мистер Юн, Сынчоль рассказывал, что Вы помогли ему с зельеварением, — сказал мистер Чхве, разливая палочкой по кружкам красную жидкость и левитируя их к каждому. Джонхан принял настойчиво бьющийся об его пальцы стакан и понюхал. В нос мгновенно вторглись запахи гвоздики и апельсина, и он улыбнулся. — Да, сэр. Ваш сын быстро учится. — Это я тоже читала. — Джинсоль кивнула. — А ещё про премерзкого преподавателя, который, по мнению сына, занижает ему оценки. Он действительно такой? — Да уж, нашла, кого спросить, — протянул Сынчоль. — Они же слизеринцы, а он их декан. — Мистер Снейп — мастер своего дела, — сказал Джису из своего кокона. — Но у него есть такой недостаток. Он может выбрать студента, который ему не нравится, и третировать его до последнего курса. — В защиту профессора скажу, что, да, у него есть такая особенность, но, что касается Сынчоля, у него действительно не получались зелья, даже чтобы они заслуживали удовлетворительно, — лениво протянул Джонхан, разлегшись в кресле и потягивая глинтвейн. Сынчоль бросил на него обиженный и оскорблённый взгляд и демонстративно отвернулся. — Но сейчас у него всё отлично. Его нужно было только направить, и сейчас он уже замечательно справляется, — добавил Джонхан, с улыбкой наблюдая за тем, как Сынчоль снова поворачивается и смотрит недоверчивым взглядом. — Ну и прекрасно! — сказала Джинсоль и посмотрела на Джонхана с благодарностью. — Надеюсь, мой сын достойно отплатил за твою помощь. — Говоря об этом. — Мистер Чхве поставил бокал с допитым глинтвейном на стол и с лёгкой улыбкой взглянул на Джонхана. — Мистер Юн, Вы можете попросить меня о любой услуге. Джонхан уставился на прячущего взгляд Сынчоля с поднятой бровью. Парень выдохнул и пробурчал: — Хватит делать вид, что тебе так уж нужны эти конспекты. Ты проводил со мной несколько часов своего свободного времени, и оно не стоит того, что ты за это попросил. — Мистер Чхве, я никогда не просил… — Я знаю, мистер Юн, — мягко перебил его отец Сынчоля. — Но я тоже считаю, что Ваша помощь стоит дороже нескольких конспектов. Сомневаюсь, что Вы можете запросить что-то такое, что я с лёгкостью не выполню. Не переживайте по этому поводу. Это моя инициатива, а не сына. — Но и моя тоже! — влез Сынчоль, кидая на отца прищуренный взгляд. Джонхан молчал и в итоге уклончиво ответил: — Я напишу Вам, если что-то придумаю. — Принято, — усмехнулся мистер Чхве и налил себе ещё глинтвейна. Джису последовательно рассказал госпоже Джинсоль об их предметах и преподавателях. Оказалось, что она не знала даже большинство по именам — настолько Сынчоль не считал учебу чем-то стоящим траты бумаги и чернил. Рассказал о студсовете, старостах и вскользь заикнулся о желании разнообразить внеучебную жизнь введением новых клубов и проведением специальных мероприятий. Джинсоль его горячо в этом поддержала. Чуть позже мистер Чхве включил магическое радио и принёс различные игры. Джису тут же принял вызов мистера Чхве сыграть с ним в волшебные шахматы, а Джонхан принялся учить Джинсоль, как уклоняться при игре во взрывчатые карты, когда они все-таки взрываются. Сынчоль пребывал где-то в своём мире, по сотому кругу начищая метлу и любуясь её отполированным до блеска древком, сидя на полу перед камином. Джонхан иногда украдкой бросал на него короткие взгляды. Когда Джису сходил конем, как пешкой, мистер Чхве, смеясь, предложил всем расходиться по кроватям. Джонхан и Джису приняли решение спать вместе на двухместной кровати (у Джонхана в тот момент чуть сердце не встало), а Сынчоль — рядом с ними на одноместной. Стоило им подняться на второй этаж, как Сынчоль ничком упал на кровать, и Джонхан с Джису еле сдвинули его, чтобы достать одеяло и укрыть друга. Когда они улеглись рядом, они с неловкой улыбкой посмотрели друг на друга, только сейчас понимая, что будут спать в одной кровати. — Это странно, — прошептал Джонхан, глядя в темноте на очертания лица Джису. — Так бывает, — сказал Джошуа, тыкая наугад Джонхана пальцем в нос. — Попал. — Не смешно. — Это был эксперимент, а не комедия. — Давай спать. — Джонхан накрылся одеялом посильнее и собрался отвернуться, но Джису удержал его за плечо. — По поводу студсовета… — Сейчас? — устало спросил Джонхан. — Ты же говорил, что мы поговорим об этом в новом учебном году. — Ладно, я подожду, — смиренно сказал Джису. — Только одно. Ты знаешь, кто станет старостами? — Я не спрашивал у Сонхва. Если хочешь, я ему напишу. — Я знаю. Я ему уже написал. Джонхан удивлённо поднял вверх брови. — Вау. И кто же? — Знаешь парня по прозвищу Джэ? — Конечно, знаю?.. — медленно сказал Джонхан. — Ты же не хочешь… — Да, он наш главный староста. — Джонхан увидел, как Джису кивнул в темноте. Джонхану понадобилось ещё несколько секунд, чтобы переварить эту информацию. — А со стороны девочек?.. — Ан Хеджин. Знаешь такую? — Охотница из Гриффиндора? — хмурясь, спросил Джонхан. — Её полная теска, — хмыкнул Джису. — Семикурсница со Слизерина. Все были так зациклены на парне-старосте, что забыли, что Аюн как бы тоже оканчивает школу, и её место освобождается. Сонхва в последний момент выдвинул её кандидатуру. За неимением лучших вариантов выбрали Ан Хеджин. — Ужас, — хихикнул Джонхан. — Два слизеринца-чистокровки во главе школы. Дамблдор как поживает? — Ещё поживёт, — хмыкнул Джису. — Ты же… не передумал помогать мне? — Ну а чем ещё в общем-то весёлым заняться в Хогвартсе? — вздохнул Джонхан. — Конечно, я в деле. Джонхан ещё какое-то время лежал без сна, думая о студсовете и планах Джошуа. В какой-то момент его мысли перетекли в сторону событий сегодняшнего дня. Джонхан с улыбкой вспоминал всё приятное, но потом перед глазами снова встало расстроенное выражение лица госпожи Джинсоль. Джонхан сказал себе, что подумает, как ей помочь. Но что он мог сделать? Он даже не мог толком понять, в чем заключается суть её работы и какую роль она выполняет при конвертации денег между мирами. Как вообще происходит конвертация? Почему для этого нужен банк отца Сынчоля? Как вообще магглы расплачиваются простой бумагой? И как гоблины согласились обменивать её на золотые монеты? Вопросов было больше, чем ответов. Когда мысли в голове смешались одна с другой, он наконец заснул.