Чонгук без понятия, почему сейчас, сидя на кровати Тэхёна, который бесцеремонно развалился на кресле-мешке напротив, он снова выгребает из его рюкзака записки с признаниями. «За четыре года, — думает Чонгук, — давно все уже успели выразить на бумаге свои чувства и подкинуть сто раз Тэхёну в рюкзак свою записку» . Но с каждым разом этих бумажек становится всё больше. Чонгук раздражается, а Тэхён с него только смеётся. Он всё ещё помнит, что Тэхён не заводит отношений по неизвестным ему причинам. И всё ещё помнит, что Тэхён далеко не по девушкам. Но толку от того, что его память ему не изменяет, нет никакого. Он каждый раз до чёртиков ревнует Тэхёна, хоть и знает, что он эти бумажки никогда не читает. Да и дела ему до них никакого нет. Зато читает Чонгук, и ему это всё ой как не нравится.
— Чонгук, просто выкинь их, — улыбается Тэхён, переводя взгляд со своего телефона на Чонгука, который чуть ли не пыхтит от своей старательности. — Зачем ты их читаешь?
— Я должен знать, что тебе пишут.
— Зачем? — Тэхён его искренне не понимает. — Ревнуешь мою задницу? — на его лице появляется ухмылка.
Ревнует. И не только задницу. Точнее, это совсем не важно. Чонгук ревнует всего Тэхёна, полностью. Он ревнует человека, который и не его вовсе. Это до смешного абсурдно и глупо, но он ничего не может с собой поделать.
— А вдруг тебе угрожают? Или покушаются на твою задницу. Я обязан это предотвратить, — он хмурится, словно не шутит, и делает до ужаса серьёзное лицо.
Чонгук и не шутит. Глядя на сумасшедшее количество записок в его рюкзаке, уже стоит опасаться. Кто знает, на что ещё способны эти фанючки. У них, Чонгук уверен, фантазия работает на твёрдую пятёрочку с плюсом. Он убеждался в этом достаточное количество раз, когда читал очередные записки. То, что он видел, нельзя найти даже в камасутре, вероятно. Это до ужаса противно и раздражает. Чонгук не понимает, почему Тэхён смеётся каждый раз и отмахивается. Ему действительно нет до этого никакого дела. Ему просто всё равно. Если бы не Чонгук, он бы даже и не знал, что ему пишут, сгребая все бумажки в мусорку.
— Чонгук, — хмурится Тэхён, вставая с мешка и перемещаясь к нему на кровать. Он садится слишком близко. Настолько, что Чонгук чувствует его дыхание на своей щеке. Тэхён заглядывает через его плечо в бумажку, которую он сжимает пальцами перед собой. — Прекрати читать этот сопливый бред.
Тэхён шумно выдыхает прямо над ухом, и Чонгук покрывается мурашками. То, как реагирует на Тэхёна его тело, не поддаётся никакому контролю. Чонгука каждый раз ведёт от мысли о том, как Тэхён мог бы шептать ему на ухо тот самый сопливый бред о том, как он любит его. Чонгука сводит с ума мысль о том, насколько невероятными могут быть поцелуи с Тэхёном. Но ни одному, ни другому не дано стать реальностью. По крайней мере, не в этой жизни.
— Чонгук, приём, — Тэхён слегка толкает его в плечо. — Вернись из своих параллельных миров и выкинь это всё.
— Извини, — выдыхает. — Задумался.
— О чём? — он выгибает бровь, садится напротив Чонгука и помогает собрать все раскиданные бумажки по кровати, чтобы отправить их в мусорное ведро. Сам Чонгук, кажется, никогда с ними не расстанется и будет читать все до посинения.
— Мы никогда не целовались, — констатирует факт Чонгук.
Тэхён на секунду замирает, поднимает взгляд на Чонгука, словно тот сошёл с ума, выгибает бровь и смотрит так, будто Чонгук ляпнул самую глупую чушь в мире.
— А должны были?
Чонгуку стоило это предвидеть. Они не пара и не влюблённые, чтобы целоваться. Они не состоят в отношениях, о каких поцелуях идёт речь вообще? Даже если у них регулярный секс, который Тэхён называет самым противным словом «дружеский» и иногда шутит, что они просто поддерживают своё здоровье, не значит, что они должны целоваться.
— Ну, не знаю, — Чонгук пожимает плечами и смотрит на Тэхёна в ответ, чувствуя, как начинает сходить с ума его сердце. — Люди целуются, когда спят друг с другом.
— Чонгук, целуют любимых. А мы с тобой просто друзья, — Тэхён подмигивает, щёлкая его по носу и вскакивает с кровати, возвращаясь обратно к креслу и отвечая на звонок.
Интересно, Тэхён родился таким спокойным и невозмутимым? Чонгуку хочется взвыть, желательно очень громко и на Луну, чтобы его услышали все в округе.
На фоне доигрывает Be Somebody, слова которой Чонгуку врезаются прямо в сердце.
«Какая-то странная разновидность химии –
То, как ты стал частью меня», — доносится из колонок, выбивая воздух из чонгуковых лёгких.
Между ними действительно странная химия. Они не пара, но бывают близки даже больше, чем позволяют рамки обозначенных ими отношений. Чонгук проклинает тот день, когда согласился на эту ужасную глупость. Кто вообще придумал секс по дружбе? Почему его не предупредили, что это каждый раз будет разбивать ему сердце?
— Как давно ты слушаешь эту песню? — спрашивает Чонгук, когда Тэхён заканчивает телефонный разговор.
— Она моя любимая уже на протяжение года, — он пожимает плечами.
— Никогда не слышал её у тебя.
— Просто не обращал внимание, — Тэхён выключает колонку. — Юнги звонил. Сказал, что скоро будет. Попросил сообразить ему ужин, иначе умрёт прямо на пороге квартиры, — он улыбается, переводя взгляд на Чонгука. — Ты мне поможешь?
Под словом «поможешь» Тэхён подразумевает «приготовишь за меня», потому что в готовке он абсолютный ноль. Это же насколько Юнги голодный, чтобы доверить свой желудок и свою жизнь Тэхёну?
— Конечно, — Чонгук наконец собирает с кровати разбросанные записки, комкает их, думая про себя, что действительно ничего нового в них не обнаружит, и встаёт с кровати, направляясь на кухню за Тэхёном.
Избавляясь от мусора, Чонгук наблюдает, как Тэхён старается помочь хотя бы тем, чтобы разогреть сковородку. Он хмурит брови, когда льёт на её поверхность масло и пытается равномерно распределить по всей сковороде. У Чонгука на лице расцветает абсолютно влюблённая улыбка.
— Юнги надолго приехал?
— Сказал, что пока на год, а там по ситуации.
— В Японии совсем плохие условия? — усмехается Чонгук.
— Нет, — Тэхён выдыхает, напряжённо регулируя уровень огня на плите. — Там очень даже неплохо, это же Япония. Просто он соскучился по Корее, ну, и по мне тоже, — самодовольно хмыкает.
Чонгуку нравится Юнги. Он всегда был примером для подражания. Тэхёну безусловно повезло с братом. Он всегда беспокоился о его состоянии, спрашивал, что привезти ему из Японии, давал дельные, но ненавязчивые советы и поддерживал его буквально во всём. Юнги замечательный, и Чонгук безумно рад за Тэхёна, что у него есть с кем поговорить по душам, поделиться самыми личными переживаниями, зная, что его обязательно поймут и поддержат.
У Чонгука тоже есть Хосок и Давон. Они стали ему семьёй и очень много для него сделали, но о некоторых вещах он до сих пор не может с ними поговорить. Наверное, дело только в том, что Чонгук всё привык переживать в одиночку и обращаться за советом только в совсем крайних случаях. У Хосока и Давон своих дел хватает. Глупо было бы обременять их своими проблемами, которые, вроде как, и не проблемы вовсе. Никому не станет легче от того, что Чонгук расскажет о своих чувствах им. Скорее наоборот, всё станет тяжелее. Пока его чувства находятся глубоко внутри и не были озвучены вслух, переживать это всё проще. По крайней мере, Чонгук на это надеется.
Из мыслей Чонгука вырывает сильное шкворчание масла и Тэхён, который судорожно достаёт из холодильника упаковку яиц.
— Отойди, — усмехается Чонгук, делая огонь меньше и принимая из рук Тэхёна яйца. — Достань бекон.
Неудивительно, что Чонгук умеет готовить. Его вынудила жизнь. Да и раньше, когда была жива его бабушка, он каждый раз хотел её порадовать своими навыками готовки. В последние годы её жизни она чувствовала себя совсем плохо, поэтому стоять у плиты и готовить ей было тяжело. Чонгук под её строгим руководством всё готовил сам, а потом, когда освоил это дело, радовал бабушку разными вкусностями. Он благодарен ей за все навыки, которые помогают ему выживать по сей день.
— Выглядит круто, — хмыкает Тэхён, внимательно наблюдая за тем, как Чонгук заливает яйцами разложенный на сковороде бекон. — И пахнет тоже.
— На вкус тоже ничего будет. Я же не ты, — он закусывает губу, когда Тэхён пихает его в бок, и накрывает сковородку крышкой.
По квартире разносится звук дверного звонка.
— Я открою, — бросает Тэхён, молниеносно направляясь к двери.
Чонгук, следя за яичницей, которую, вообще-то, должен был готовить Тэхён, слышит, как открывается входная дверь и в квартиру заходит Юнги с характерными воплями о том, как он голоден. На лице Чонгука расцветает улыбка. Уютно.
— Опа, — лицо Юнги моментально вытягивается, как только он заходит в кухню. — Ким Тэхён, ты засранец!
— Что я уже успел сделать?
— Ты почему не сказал мне, что здесь Чонгук? Я взял пива только на двоих, — Чонгук прикусывает нижнюю губу, дабы скрыть свою улыбку, и вновь обращает внимание на ужин Юнги. — Так ну-ка иди сюда, — забывая о элементарном приветствии, Юнги возвращается к Тэхёну, который даже не успел отнести его чемодан в комнату.
Обстановка до невозможного домашняя и уютная. К Чонгуку в его пустую квартиру так никогда никто не заваливался и не начинал командовать с самого порога. Такая обычная, созданная на пустом месте суета, заставляет чувствовать себя не одиноким. Вероятно, Чонгук напросится сегодня на ночь к Хосоку с Давон. Возвращаться от Тэхёна с Юнги в свою одинокую и неуютную двушку – невыносимо. Уют в этой квартире умер, кажется, вместе с его бабушкой.
Из коридора доносится хлопок двери. Юнги, довольный собой, возвращается в кухню к Чонгуку.
— Тэхён ушёл? — задаёт вполне очевидный вопрос Чонгук, перекладывая яичницу на тарелку.
— Я отправил его в магазин тебе за пивом, — Чонгук смеётся, ставит еду прямо перед Юнги и садится напротив него, за небольшой кухонный стол.
Да и в принципе эта квартирка небольшая. Юнги купил её себе, когда начал зарабатывать в Японии, на случай, если решит вернуться в Корею. Не у родителей же ютиться. Тэхён почти сразу переехал сюда, как только поступил в университет. И жизни самостоятельной научится, и квартира пустовать не будет. Правда Чонгук до сих пор не знает, как Тэхён не спалил её со своими умениями готовить, но да ладно.
— Чонгук, ты просто бог, — расплываясь в удовольствии от обычной яичницы с беконом, чуть ли не стонет Юнги. — Я думал умру от голода, пока ехал сюда, серьёзно! Был готов поесть даже стряпню Тэхёна, представляешь!
Что касается еды, то Юнги всегда первый. Он ест везде и всегда. Еда для него залог успешной жизни и счастья. Неудивительно, что он стал успешным поваром в Японии. За каким чёртом его принесло обратно в Корею, Чонгуку до сих пор непонятно. Но не суть. Юнги всегда знал, что делает.
— Если бы готовил Тэхён, то мы бы сейчас тушили пожар, — морщится Чонгук, а Юнги смеётся и отбивает ему пятерню.
Стебаться над Тэхёном – любимое. Хотя оба безумно его любят. Юнги, только вот, по-братски.
— Ну давай, рассказывай, что у вас тут нового, — уминая бекон за обе щеки, спрашивает Юнги. — Как сам?
— Ой, — Чонгук отмахивается, откидываясь на спинку стула. — О чём ты? Что нового могло произойти за три месяца?
— Кстати! — оживляется Юнги. — Я надумал и решил. Хочу татушку, — заявляет с гордым видом.
— Организуем. У тебя есть эскиз? Или, хотя бы примерно, что хочешь?
— Я планировал выбрать что-то из твоих рисунков. Тэхён мне скидывал несколько, но я хочу увидеть все, которые у тебя есть.
— Тэхён тебе что, докладывает про меня каждый мой шаг? — Чонгук щурится, закидывая руки за голову и скрепляя их между собой на затылке.
— О, лёгок на помине, — хмыкает, когда слышит звук открывшейся двери.
Тэхён не заставляет себя долго ждать, пулей залетает в ванную, чтобы помыть руки и с пакетом, скользя по ламинату, едва ли вписывается в поворот.
— О чём шепчетесь?
— Над тобой стебёмся, — Юнги встаёт со своего места, убирая свою уже пустую тарелку.
Тэхён в ответ ему корчит лицо.
— Чонгук, взял тебе твоё любимое с грейпфрутом.
— С грейпфрутом? Как это можно пить, Чонгу-у-ук.
— Тату бить не буду, — на его лице появляется ухмылка.
— Эй!
— Тату? — ожидаемо спрашивает Тэхён. — Ты хочешь тату? С каких пор?
— Ты спроси что полегче. Захотел и всё.
— Да он даже не знает, что хочет, — смеётся Чонгук, открывая банку пива и делая глоток.
— Да потом решу, — отмахивается. — Мы что, будем здесь сидеть? Ну уж нет, бегом в мою комнату на диван перед телевизором. Будем смотреть холодное сердце.
— Издеваешься? — возникает Тэхён.
— Ладно-ладно, — кивает Юнги. — Уговорили, русалочку так русалочку.
Чонгук тихо смеётся, смотря то на Тэхёна, то на Юнги светящимися глазами. Как говорит Тэхён: жить нужно моментом. Чонгук чувствует себя живым прямо здесь и сейчас.
***
За спором, развалившись на диване, выпивая из бутылок пиво, они так и не решили, что будут смотреть. Поэтому весь вечер провели за разговорами ни о чём. Юнги в очередной раз рассказывал, как у него там дела в Японии. Куда ходил, что видел и кого встречал. На фоне играл всё тот же плейлист Тэхёна.
— Всегда хотел побывать в Японии, — говорит Чонгук, расплываясь в ленивой улыбке.
Алкоголь давно расслабил, атмосфера стала ещё более уютной. Уставший и слегка расстрёпанный Юнги, который уже через раз понимал, о чём идёт речь, слегка хмурится.
— Побываешь. Хотите, все вместе поедем? Только университет закончите сначала, а потом и в Японию можно. Да хоть весь мир облетим.
Чонгук смеётся.
— Юнги, успокойся, — улыбается Тэхён. — Это невозможно. Нам бы в Японию сначала, посмотреть, как ты живёшь там.
— О, — щурится, поднимая в воздухе палец. — Придумал. Набью на плече «шеф» по-японски.
— Шеф?
— Ага.
— Всё ясно, ему пора на боковую, — смеётся Тэхён. — Я за постельным, — и исчезает в дверном проёме.
Чонгук, оставшийся наедине с Юнги, который резко притих и пытался бороться со сном, вновь вслушивается в песню, доносящуюся из колонок. Он определённо точно не слышал её раньше. Чонгук знает все любимые песни Тэхёна, но эту, он уверен, слышит впервые. Может, Тэхён слушал её раньше только наедине с собой? У Чонгука ведь тоже есть то, что он слушает только наедине. Но эта песня ассоциируется у него с Тэхёном и его жизнью в целом, она слишком личная, поэтому о ней никто не знает. Возможно, у Чонгука проблемы с головой, если он придаёт песням такое огромное значение и сейчас, под действием алкоголя, строит целые теории о том, почему же он не слышал эту песню в плейлисте Тэхёна раньше. Возможно, ему просто кажется.
Чонгук открывает мессенджер в телефоне, ища в диалогах Хосока.
1J9J9K7:
Я могу сегодня переночевать у вас?
Чонгук надеется, что Хосок ответит ему до того, как он вызовет такси до своего дома. Он выходит из диалога с ним и заходит в шазам. Чонгук сегодня решил прослушать эту песню до дыр в своих ушах, ему определённо точно нельзя находиться в одиночестве.
Tattoo_JungHo:
Конечно, приезжай. Мог даже не спрашивать.
Чонгук благодарен Хосоку. Не за то, что разрешил приехать. За то, что в очередной раз не лезет к нему в душу, хоть Чонгук и уверен, он за него переживает с поводом и без. Вот только от вопросов Давон ему не скрыться. Она всегда переживает за него больше, чем следовало бы. С тех пор, как не стало его бабушки, она обращает на каждую эмоцию в лице Чонгука и беспокоится о его состоянии. Хотя его давно отпустило благодаря им.
Чонгук блокирует телефон сразу же, как на пороге появляется Тэхён с подушкой и одеялом в руках.
— Я пойду, — встаёт с дивана Чонгук. Юнги, который уже давно спал, как думал Чонгук, через раз открывает глаза и щурится от света.
— Тебе вызвать такси?
— Я сам. Мне нужно подышать свежим воздухом.
В коридоре темно и тихо. Чонгук, не включая свет, на ощупь находит свои кроссовки.
— Ты чего в темноте? — тихо, прикрывая за собой дверь, словно может разбудить Юнги, который спит крепким солдатским сном, говорит Тэхён, но свет не включает.
Атмосфера в миг становится давящей на нервы. В такие моменты Чонгук готов выдать себя с потрохами, разрыдаться прямо перед Тэхёном и обнажить своё сердце, которое с каждым разом больше не в силах терпеть это, но героически держится. Это ни к чему, это всё испортит. А Чонгук не готов терять Тэхёна.
— Обнимешь на прощание? — улыбается Тэхён, всё же включая небольшой светильник над обувницей. — По-дружески.
Ей богу, он издевается. Но Чонгук всё равно сдаётся, сгребая Тэхёна в охапку и крепко прижимая к себе. Тэхён обнимает в ответ с той же отдачей и прикрывает глаза. Чонгук тянет носом воздух, сжимая пальцами тэхёнову футболку на спине. Удивительно, насколько разный Тэхён в стенах универа, в постели и в обычной жизни. Чонгуку от этого только сильнее сносит крышу.
— Расходиться будем? — хмыкает Тэхён ему на ухо. — Или до утра так стоять будем? Нет, я конечно не против, но могли бы перебраться на кровать и...
— Замолчи, — фыркает Чонгук, отстраняясь. — Как обычно всю романтику портишь.
— Дружескую? — улыбается.
Чонгук чуть ли не со стоном выдыхает.
— Надоел, честно. Мне уже в кошмарах снится это слово.
— Извини, просто напоминаю.
— Поверь, у меня с памятью всё в порядке, — Чонгук давит из себя улыбку и выходит в подъезд. — Спокойной ночи.
— И тебе.
Спускаясь по подъезду, Чонгук заказывает через приложение такси до дома Хосока и Давон, вставляет в уши наушники и выходит на улицу, вдыхая холодный ночной воздух. Дышится легко. Легче, чем рядом с Тэхёном две минуты назад.
«И когда я сижу один посреди ночи,
Мысли о тебе прожигают меня насквозь подобно огню», — доносится из наушников, и Чонгук сжимает кулаки, поднимая взгляд в тёмное небо.
Кажется, у него только что пополнился плейлист новой песней, которая напоминает о Тэхёне.
Be Somebody – Thousand Foot Krutch
